"Аэрофлот" — крайне интересная организация, рейс вечерний, добраться до места ночлега можно только к полуночи. Причём ВСЕГДА — самый дальний выход, через весь аэропорт, с закрытыми магазинчиками "дьюти-фри" и приглушённым освещением. Тащим ручную кладь до паспортного контроля, потом ждём багаж. Почему—то именно московские рейсы вызывают повышенный интерес таможенников.Два вопроса следуют практически в связке: "Московский рейс? Что запрещённое везёте?". Вопрос вгоняет в ступор — если я знаю, что запрещённое, но тащу — то сознаваться точно не буду, а если не знаю — то сознаваться не в чем… лишним оказался блок сигарет для мужа. После трёх пересечений границы — в отпуск и обратно — он бросил курить…. Тоже, конечно, плюс — поскольку покупать пачку сигарет за 3,5 евро (около 160 рублей — прим. ред.) слишком накладно, да и бегать, искать отведённые на работе места для курения… 

Нас с дочкой встречает муж и его коллега Лео — без машины нам не добраться. Транспорт уже не ходит, да и днём поезда идут раз в час, пересадка в Антверпене — ещё время и потом последние 7 километров от станции до дома — только своим ходом. Спасибо, что встретили, такси берёт с каждого пассажира, всем вместе обошлось бы в 100 евро. Едем ночным городом — потёмки: улицы практически не освещены, дороги — тоже. Шоссе Е34 европейского класса, а подальше от Брюсселя освещены только съезды и заправки, ориентируешься по светоотражателям на краю и по центру шоссе. Муж вспоминает, что магазины ближайшие пару дней будут закрыты (они вообще в воскресенье не работают, в субботу — короткий день, до 6). А тут — день окончания Первой Мировой Войны, выходной. Замечаю, что мы помним День Победы, а вот с Первой Мировой — у нас Гражданская Война шла, не до того было…. Лео считает, что по Европе именно Первая Мировая ударила очень сильно, много народу погибло, а вот Вторую Мировую они относительно спокойно пережили. Хочется сказать нечто приятное, напрягаем память и вспоминаем, что германская армия смогла пройти Бельгию только за 3 недели, потратив на это больше всего времени, если рассматривать европейские страны и размер королевства. Делаем комплимент, мол, мы тоже кое-что из истории знаем и ценим. Ответ неожиданный: "Ну, тогда-то мы сдались сразу. Король решил, что народ у нас маленький, его надо поберечь. А три недели — потому, что на севере (как раз там, куда направляемся) местность была заболоченная, танки немецкие застряли. Мы все три недели напряжённо строили дороги, чтобы они могли проехать дальше, на Францию, и оставить нас в покое…". Погружаемся в молчание — я не знаю, как реагировать… называется, комплимент сделала…

Нам показывают городок, где Лео учился в университете — потёмки и узкие улочки, разглядеть что-либо невозможно. Но произносится с гордостью. Уже позднее узнала, что держателей университетских дипломов по пальцам пересчитать можно, в основной массе образование не выше колледжа, то есть наш техникум. С 14 лет школьникам предлагается подработать (фирма в этом случае имеет льготы по налогообложению, а если учесть, что подоходный налог составляет 48% — это очень существенно!), тогда на учёбу отводится два дня в неделю на специальных курсах… Про общий уровень — думать страшно. Ау, господин Фурсенко, не к тому ли вы ведёте дело?Приятно, что мой английский выручает — вполне можно объясниться, но только с людьми старшего и среднего возраста. Оказалось, что в стране три государственных языка: нидерландский, французский и немецкий, поскольку есть небольшая немецкоговорящая община. Делопроизводство ведётся на одном из них, в зависимости от провинции: если провинция нидерландская, то и язык нидерландский, с переводом на французский, и наоборот: во франкоговорящей провинции будут с французского делать перевод на нидерландский. В 50-е годы в школах учили одновременно оба основных и английский, причём делили следующим образом: во французских провинциях до обеда все предметы шли на французском, после обеда — на нидерландском, в нидерландских в зеркальном отражении, и английский в качестве иностранного. Но много воды с тех пор утекло… ныне в каждой провинции или нидерландский, или французский. Второй — два часа в неделю, как иностранный, и английский так же… молодёжь из разных провинций уже плохо понимает друг друга, а многие родители считают, что дети перегружены и незачем им языки учить. Да и то сказать — для чего язык, если многие в том же Брюсселе хорошо, если пару раз за всю жизнь побывали? Сами говорят, что всё везде одинаково, и улицы и магазины — значит и ехать незачем, только тратиться, а зарплаты маленькие, налоги — те же 48%, страховки, бензин дорогой…Несколько раз остаюсь без хлеба — никак не могу привыкнуть, что маленькие магазинчики закрываются в 6 часов, супермаркет до 8, но после 5 хлеба нет, только упаковки для долговременного хранения. Разбаловалась за время нашего капитализма дикого, привыкла, что 24 часа есть и что, и где купить. Муж лечился от простуды — выписали таблетки, 18 штук, через день — вроде здоров, но желудок болит… понятно, что антибиотик сильный, видимо всю микрофлору убил, надо восстанавливать. Ищу кисломолочные продукты, но в супермаркете всё долгоиграющее… а проблема имеет тенденцию к обострению. Решила сделать домашнего творога, ставлю молоко — дни идут, а результат нулевой. То есть оно не киснет — уже месяц прошёл! Пытаюсь вылить — сюрприз! Сверху белая вода слилась, а на дне — желе кремового цвета и с отвратительным запахом, когда удалось отскрести, оказалось, что вместе с ним удалился и слой эмали с кастрюли… и чем же кормят—то? До сих пор только серебряные чайные ложки "Спрайтом" чистила, а тут оказывается и молоком можно…

Ищу где купить молочные продукты нормального, по нашим меркам, качества — долго и нудно пытаюсь расспрашивать местное население, которое в большинстве не понимает предмета поиска. Наконец — УРА! Француженка подсказывает, что есть ферма с правом продажи своей продукции. Маленький магазинчик при ферме — молоко нормально скисает, даже свой творог есть… интересно, а остальные фермы в округе только на завод сдают? Видимо, так хлопот меньше.Повтор той же ситуации, на этот раз с овощами — картошка мыльная и "скисает". Наверное, вместо молока…Поиски фермы — оказывается, можно раз в неделю закупить овощи на рынке, но в соседнем городке он по субботам строго с 8 утра до 12 дня. Едем проверять. Центральная площадь отведена под блошиный рынок — продают в основном вещи, ненужные в хозяйстве, почему-то больше всего ржавых гаек, лопат… Кому такой хлам нужен! И почему-то много хрусталя, просят за него копейки, большая ваза за пару евро… Я удивляюсь, Мириам объясняет, что хрусталь, конечно, красиво, но используется пару раз в год, в лучшем случае, и очень — ОЧЕНЬ! — непрактичен, поскольку его нельзя мыть в посудомоечной машине. Да, этого я не предположила, хотя понятно, что люди максимально стараются избавить себя от физического труда. Закупки домашней техники проводятся под лозунгом: освободим время! Сдуру задаю, казалось бы, логичный вопрос: "на что столько свободного времени, если 80% женщин не работает вообще или пару дней в неделю заняты?" — смотрим друг на друга, как два барана…. Ответа не получаю… Со временем прихожу к выводу, что торговля на блошином рынке — это своего рода хобби: приехал, разложил и общаешься с соседями и потенциальными покупателями. Некоторых (и людей, и вещи) видишь каждую субботу. Обойдя всю площадь, находим выход на овощной рынок — в основном перекупщики с теми же испанскими помидорами и апельсинами. Но всё же есть и человека 3-4 фермеров, видно по набору: у них только то, что выращивается в данной местности, например, картошка, морковь, лук, свёкла, капуста. Самое главное — и вкусная, и хранится… чем же в супермаркетах засыпают для длительного хранения, что всё портится?Сначала произвели впечатление подстриженные лужайки почти у каждого дома. Вспомнила свою дачу с буйной растительностью и поняла, что летом разнесу половину участка, чтобы цветы проявились, культурную растительность приведу в порядок, остальное — долой. А почему тут на паре-тройке соток только трава и несколько цветков? Опять вопрос к Мириам: а почему ты не выращиваешь что-то для себя? Она выращивает розы, а среди 5 кустов роз спрятан один кустик капусты брокколи. Почему не посадить её самой, если ты любишь свежую? Опять сюрприз: налогами обкладывается каждый вид деятельности, на него нужно ещё иметь разрешение, а на выращивание овощей разрешение выдаётся при наличии диплома сельскохозяйственного колледжа и уплате налога. Иначе — немалый штраф…. Да, тут не развернёшься.

Осень. Смотрю на золотистые цвета деревьев — страшно хочется за грибами. Да, тут в пару километров вполне лесное местечко, стоит поглядеть. В выходной отправляемся в лес. Я не ошиблась — огромные белые, на пару килограммов и абсолютно чистые! Ура, можно с картошечкой, можно пожарить, и посушить на зиму. Развиваю бурную деятельность по сбору. Что-то на меня косятся, когда тащу домой полиэтиленовые пакеты с грибами. Сосед просто в трансе. Чёрт возьми, сбор грибов запрещён королевским указом! То-то я через какую-то провисшую проволоку пробиралась и видела на столбе рисунок гриба перечёркнутый.. ладно, там мухомор перечёркнут, я их не собираю. Через пару неделю оказалось, что проволоку натянули повыше и знаки обновили — кажется, специально для меня... ужасно неудобно лазать, придётся отказаться от грибов, тем более что насушила вполне достаточно, просто удовольствие по лесу побродить убили на корню. Посмотрела, что за штрафы — да…. 250 евро за сбор грибов… понятно, что если приду ещё раз — они видеокамеру на мне одной окупят… Всё, придётся отказаться от грибов — покупать сушёные белые по 90 евро за 50 грамм меня жаба задушит.Нашла курсы вечерние — язык надо, в конце концов, учить, пусть будет, лишние знания ещё никому не помешали. Значит два раза в неделю нидерландский и раз — французский, интересно как они работают. Всё же сама — учитель английского, сравним методики и приёмы.

Ну, раз уж тут пока живём — надо изучать язык. Приходим на курсы для иностранцев — они начинают работать с 1 сентября, мы как раз после отпуска приехали. Можно выбрать — обычным образом, 1 раз в неделю по 3 часа (четыре академических) или два раза — интенсивный вариант. Выбираем интенсив, по понедельникам и средам вечером (муж приезжает на занятия после работы). Учебники "Нидерландский язык" - преподавательница уточняет, что язык называется нидерландский или Dutch, голландским называть неправильно, поскольку Голландия — только одна из провинций Нидерландов. В Бельгии говорят на диалекте, но правильным и классическим считается именно нидерландский, он и в школе преподаётся, хотя многие говорят на местных диалектах и произношение неправильное. Та же история и с французским: свой диалект, отличается от французского в произношении и имеет свои устойчивые фразеологизмы.Нашу преподавательницу зовут Марьян. Учиться у неё — сплошное удовольствие. Она говорит только на нидерландском, но так показывает, что становится очевидно значение каждой фразы. Я даже не пишу перевод слов — она вводит сразу в контексте.Группа разношёрстная, немцы держатся чуть особняком, румынская пара невероятно общительна. Ещё в группе китаец Мао, который постоянно спрашивает, сколько дополнительных баллов он получит за учёбу и считает плюсы, которые позволят задержаться в стране. Армянин Карен в полной растерянности — приехал к родным, языка не знает, с работой ничего неизвестно, еле связывая пару слов, жалуется, что забыл и русский, за что его сильно ругает дядя. Ему 20, говорит, что музыкант, играет на пианино и пытается найти работу, связанную с музыкой. Хотя какой он музыкант, если приехал из деревни в Нагорном Карабахе? Афганец уже проявил себя — вспомнил несколько слов по-русски, доказывая, что был в Москве. Только не понравилось ему — нет пособий для беженцев, не позаботились о нём, он проехал дальше на Украину, потом на Балканы, был в Словакии, добрался до Бельгии, тут уже оценили "страдания", есть пособие и дали жильё. Одна проблема — если в течение двух лет не найдётся занятия, надо переезжать в другую провинцию, тут пособие больше не дадут. Турчанка обложилась словарями и зубрит. Её муж работает в Бельгии, она приехала к нему и села учиться, пока помогают родственники мужа, но надо самой. Упорная Мейлейк мне нравится, пытаемся общаться, особенно когда надо диалоги делать. Она умеет работать, Это не иранец Хамид, который всегда опаздывает и только в конце занятия что-то выдавливает из себя. Немцы тоже "пашут", хотя настоящий немец — только Кристофер, чернокожего Жоана сложно считать чистокровным немцем. Они оба работают на мебельном предприятии, снимают на двоих квартиру — так дешевле — и вместе учатся. Они приехали от фирмы, на несколько лет и учат язык для общения. Оба упорные и видно, что работяги. Появляется ещё несколько человек, но через пару занятий уходят. Или не очень надо, или не могут.

 Общаемся больше с румынской парой, Лоридан вспоминает Москву, немного знает русский и очень хочет поболтать. Даже приглашает в гости. Габриэлла больше слушает и иногда просит мужа перевести — она хуже знает языки, мы общаемся на смеси русского и английского с вкраплениями нидерландского. Договариваемся собраться после Рождества, которое проведём в Москве, Лоридан просит привезти водки и только "Кристалл". Он заинтриговал немцев. Кристофер молчит, а непосредственный Жоан спрашивает, можно ли для него тоже прихватить. Нам не сложно, учитываю заказ.За осень отрабатываем первую часть учебника, начинаю понимать речь — не всё, но основное. Экзамен в январе из двух частей, если ошибок более 60% — надо повторить курс, но можно закончить год и сдать летом обе части. Немцам легче — основа одна, по итогам первого полугодия Кристофер оказался в лидерах, а вот я догоняю — приятно, чёрт возьми. Марьян делает комплимент, что чётко задания вижу и делаю почти без ошибок (если не считать написания, которое периодически английским становится). Находим общий язык, методику эту я знаю, сама по ней работала, потому и восприняла. Ну, первая часть курса сдана, устраиваем посиделки. Накануне я смотрела программу "Би-Би-Си", посвящённую помощи Восточной Европе. Так увлекательно — не могла оторваться. Британец рассказывает и показывает, как они помогают Румынии, что особенно интересно, поскольку я могу расспросить об этом Лоридана. Первая часть передачи об умельце, который приехал в отдалённую румынскую деревню и учит румынского старика-конюха (за европейскую зарплату, по гранту Евросоюза) ухаживать за лошадьми. Красиво объясняет, что неправильно было дело поставлено, и он передаёт свой опыт уже третий год. Следом сам старик, его слова переводит комментатор, мол, сложно ему было, привыкнуть не мог никак, что 30 лет навоз выгребал неправильно, зато теперь знает, как надо, хоть и ошибается иногда. Но учитель тут рядом, помогает, подсказывает… так, пошла вторая часть, следующий грант на обеспечение жильём. Опять деревня, очень бедная, крыши прохудились. И приезжий британец-специалист учит класть черепицу, чтобы крыша не текла. Деньги на его зарплату и поставки материала, то есть самой черепицы, выплачивает Евросоюз по программе помощи. У меня (вот ведь дурной характер!) возникает вопрос: как они раньше-то жили, до приезда специалистов? Вообще без крыш? Но ведь жили годами, если не веками, без доброго дядюшки, который всё знает лучше. Понятно, что вопрос остаётся без ответа. И вот третий сюжет: мастер-британец показывает старый паровоз и объясняет, что транспортный парк износился совершенно, когда он приехал, то пришлось восстанавливать чуть не с нуля, всё настолько заброшено. Но он тут уже пару лет поработал, один паровоз уже ходит, его скоро можно будет использовать для перевозок на линии. Все же понимают, насколько важны коммуникации. Да, и можно использовать на экскурсионных маршрутах для любителей старины. Зарплату ему платит опять же Евросоюз, в рамках помощи, даже заказ деталей в Британии и доставку оплачивает. Всё было бы здорово, но как раз в самом конце передачи на заднем плане проходит нечто, сильно напоминающее современную электричку…Собираемся вечером в выходной у Лоридана, обсуждаем курсы и кто как постепенно входит в бельгийскую реальность. Спрашиваем, почему он в Европу подался. Ответ: "Я сам из небольшой деревни, но родни много, даже в Западной Украине, ездил туда, потом учился, пошёл на завод. А потом мы решили перестроить всё — у нас плохо и очень бедно жили, думали, что придут опытные хозяева вместо чиновников, дела пойдут лучше, заработаем. А новые хозяева всё продали и заводы закрыли, чтобы конкуренции не было. Что делать — поехал фрукты собирать в Грецию, потом в Испанию, бывал в Италии… Родители уже умерли, продал дом в деревне, там некуда и незачем возвращаться — нет работы для мастера по дереву. Теперь вот по Европе мебель собираю". Я вспоминаю программу "Би-Би-Си", рассказываю, как программы работают, и удивляюсь, почему в таких делах иностранные специалисты нужны. Лоридан долго пытается понять, хмурится, вмешивается Габриэлла, что-то горячо втолковывает по-румынски. Наконец лицо Лоридана светлеет: "А-а! Так в деревне никого не осталось, одни старики, им всё равно кто так и как грести будет, справа налево или слева направо, если хоть чуть заплатят. Да и за лошадьми уход всё равно нужен. А крыши раньше были в порядке, — может, там дом заброшен, его купили и восстанавливают?" Доходим до паровоза, опять вмешивается Габриэлла, поскольку Лоридан никак не может понять, что ему втолковать пытаются. Повторяю и даже пытаюсь показать (на пальцах, как новые слова показывала детям на уроке). Минут 10 упорных попыток и — ах, вот ты о чём, а я-то думал у нас таких и не сохранилось… Так говоришь, они нашли и восстановили? Смеёмся на пару. Хотя это уже не смешно, ведь практически люди расписались в том, что программы Евросоюза - просто фальшивка, а может, я что-то не понимаю?

Ещё через пару неделю встречаем румын в супермаркете, с удивлением смотрю, как они грузят макароны и крупы вперемешку с мясом и рыбой, сверху хлеб. Намекаю, что овощи стоит брать, Лоридан тут же комментирует: "Я раньше в основном на овощах, но тут-то супермаркет. Я сам собирал и в Греции, и в Испании, знаешь, что это такое? Мы бегом-бегом, кидаешь в ящик, только быстрее надо, и в машину. А там стоит человек и из мешка совком в каждый ящик сыпет химикаты для сохранности. Никто не смотрит, сколько насыпают, главное, чтобы быстро и не испортилось. Машина должна успеть на корабль, а по дороге всё утрясётся. Я после тех работ вообще овощи и фрукты не ем, чтобы этой химией не отравится. Это даже не воск — воск можно горячей водой, а это ты же не отмоешь ничем". Произвёл впечатление, чуть позже пыталась отмыть лимон — даже щёткой тёрла под горячей водой — ничем не взять то покрытие, прав оказался Лоридан.

А ещё через пару месяцев румыны бросили занятия, сказав, что работа Лоридана и дела его жены (дочка, которую надо с кем-то оставить — и заплатить) не дают возможности посещать занятия. Остаётся всего несколько человек. По итогам года интересная картинка получается: афганец и иранец не сумели сдать экзамен, китаец на минимуме, армянин бросил, поскольку перестал понимать что-либо. Реально могут продолжать и немного общаются на языке немцы, мы и турчанка. Может я и неправа, но вроде представители "имперских" наций справились с задачей, в отличие от остальных?

 Ну, раз с одним языком справляемся, можно и второй начать. Марьян подсказывает, куда стоит идти. Попробуем ещё одно приключение.Ну, французский — моя старая любовь. Начинала его ещё в Москве учить, но без практики; по прошествии времени, вероятно, всё забыто. Правда, дочке, которая приехала с нами и учится в Еврошколе, потребовалось для начала найти поддержку, то есть дополнительные занятия по французскому языку, и коллеги мужа дали телефон учительницы. Я позвонила и познакомилась с Мириам. Она франкофонка (то есть франкоговорящая, из Льежа) и учительница. Ведёт занятия на курсах, но нагрузка — всего 4 часа в неделю…. Для учителя это вообще не нагрузка, но другой не дали, группы не набираются. Мы быстро нашли общий язык, и я сама тоже попросилась к ней на обучение. Пока надо восстановить что-то и сдать тест на курсах французского языка, чтобы не с нуля начинать в сентябре. Занимаемся по утрам два раза в неделю по привезённым мной учебникам. (столько книг перетаскала через границу, что таможня в Шереметьево, наверное, уже в лицо знает… Во всяком случае первый раз спросили, что такое тяжёлое тащу, а потом просто рукой отмахивались.) Мириам выбрала основной курс для развития навыков общения и одновременно даёт упражнения из второго учебника по грамматике. Попутно обсуждаем всё подряд. Она неплохо говорит по-английски, и мы тратим по полчаса на кофе после занятия. Иногда приходит Поль, муж Мириам, у него с английским хуже, прошу говорить на нидерландском. Получается смесь языков. И ему удобно, и мне практика.

Иногда я приезжаю на заятия мокрая — погода меняется по 5-6 раз на дню, — только что было солнце, а через полчаса уже льёт… правда, после дождя вода очень быстро уходит. Это не наши глины, где лужи стоят сутками, почва другая, очень рыхлая, всё быстро впитывается — и словно не было дождя. Да ещё и страна равнинная, как картофельное поле, и ветра сильные: дорога высыхает моментально — влагу просто сдувает. Потому и грязи нет. Я всюду добираюсь на велосипеде — до центра города 7 километров, столько же и до домика Мириам, вдоль всей дороги — велосипедная дорожка. Оценила преимущества — практически фитнесс в течение дня сам собой. Сплошное удовольствие, пожалела, что в Москве так не получится, да и в центре Брюсселя тоже не сильно удобно. Всё-таки это для небольших городков — там интенсивное велосипедное движение, иногда даже велосипедная пробка... Вот только если под дождь попадёшь, никакой зонт не спасёт. Мириам и Поль пользуются мопедом. Говорят, что машина дорого обходится и бензин тоже, сейчас уже 1,2-1,4 евро за литр. Машину продали после того, как Поль перестал работать, были трудные годы. Спрашиваю, что произошло…Рассказ Мириам:

Вообще-то Поль из семьи профессиональных портных, кроит без выкроек абсолютно ровно, на глаз. У отца, а ещё раньше — у деда было ателье — семейные традиции, но потом стали всё больше покупать фабричное, модное. Мало кто смотрит, что по фигуре не садится или обработку и величину швов. Вот Поль сильно расстраивается, когда видит короля и министров в ширпотребе, у него глаз намётан, видит, где плечо неправильно скроено, где рукав перекошен. Он очень возмущается — ведь король представляет страну, а как будут относиться к плохо одетому человеку? Получается, что плохо страну представляет. Мириам шепчет: "Это так нехорошо, но Поль не любит нашего короля!" Они попытались открыть магазинчик и при нём мастерскую. Но тут вышел закон, по которому дети от первого брака, достигнув 16 лет, могли потребовать свою часть дохода родителей от бизнеса. Неважно, что Поль платил бывшей жене, которая прятала от него сына и что письма и предложения участия не доходили. Она меняла съёмное жильё и не оставляла адреса. Пособие-то на ребёнка выплачивает государство. Но как только появился этот закон, сын появился и потребовал отдать часть бизнеса — деньгами. Пришлось закрыть дело, чтобы выплатить требуемую сумму. Не повезло, ведь через несколько лет этот закон отменили (почему-то на языке вертится предположение, что некоторые из числа самих депутатов подвернулись под собственный закон…). Но что мы можем, мы — люди маленькие. Поль стал пожарным. Казалось, что всё устроилось, есть дом, есть работа стабильная. Дочка растёт. Мириам учит её языкам под насмешки сестёр и брата — мол, зачем перегружать ребёнка, пусть поиграет. У Поля страховка, как казалось, надёжная, поскольку опасная работа. Но так только казалось… Смене Поля пришлось тушить пожар, он с напарником искал в горящем доме детей, соседи сказали, что дети дома. Оказалось, что испугавшиеся малыши спрятались в ванной на втором этаже, пока их нашли — вокруг всё горело, и когда уже выносили их из дома, упала дверь со второго этажа, ударив Поля в спину. После того, как вышел из больницы, стала болеть спина, обратился к врачу. И началось: врач говорит, что последствия удара, а страховая компания утверждает, что прошло слишком много времени, в больнице ничего не болело, значит — не последствия травмы и, соответственно, не страховой случай. Что мы можем, мы — люди маленькие. Попробовали обратиться к адвокату — одна консультация стоит 250 евро, составление обращений оплачивается отдельно. По медицинской страховке обследование бесплатное, а вот операции платные. И даже по страховке надо сначала оплатить каждое посещение врача, он выпишет справку о консультации, ты её отошлёшь в страховую компанию, они рассмотрят и через год вернут деньги… А со спиной всё хуже, сидит с трудом, рука не двигается... Но что мы можем поделать, мы — люди маленькие… 10 лет так, потом принц стал входить в королевские дела, курировать некоторые области, и одно из прошений коллег Поля попало к нему. В нём говорилось о том, что они чувствуют себя незащищёнными. Тогда страховая компания оплатила операции — 9 швов, в позвоночник вставлены металлические диски, при смене погоды не работает рука. Но главное — пособие получено! Говорят, что теперь и страховки пожарным пересмотрели, лучше стало… (я молчу и киваю — неудобно высказывать сомнения, но ей же тоже сначала казалось, что есть хорошая защита, страховка оформлена — всё до тех пор, пока не столкнулись прямым образом, и почему-то возникают подозрения, что и новая "хорошая" страховка хороша только на бумаге)

Мириам старается брать учеников ради подработки — занятие стоит 8 евро, ровно столько стоит вызвать помощницу по дому для мытья окон или приборки. Но им ещё государство доплачивает столько же, так работает служба занятости. Получается, что работа учителя ценится ниже, чем уборщицы… но опять Мириам комментирует всё теми же словами "мы - люди маленькие, что мы можем.." и эту фразу я начинаю тихо ненавидеть, за ней прячется беспомощность, надежда на доброго дядю, абсолютная покорность и опасения изменений в худшую сторону.

 Дом взят в кредит на 40 лет, как раз всю жизнь и выплачиваешь. Для получения максимальной пенсии надо иметь рабочий стаж 40 лет, при этом работает возрастной ценз, в 60 лет в обязательном порядке отправишься на пенсию. Надо освобождать рабочие места для молодых. Подходит время каникул в школе, и Мириам делает перерыв в занятиях — внук будет у неё все каникулы. Вообще он и так постоянно тут, после школы Поль его забирает. Вечером приходит Надин, дочь Мириам и Поля, с мужем Томом. Они живут в 20 минутах езды, поэтому Том привозит продукты сначала сюда, Мириам готовит, а после общего ужина расходятся. Спрашиваю, почему тогда отдельно, ведь три спальни, всё равно постоянно все тут. Мириам пытается объяснить, что как только ребёнок в семье вырастает и начинает работать, он не считается членом семьи (ну, это мне уже в посольстве Бельгии выдали, когда визы делала: мол, старшей дочери 18 есть, значит, она не член семьи, виза не положена). А раз не член семьи, значит, снимает жильё, и с родителей берётся налог, как за сдачу жилья. (Это относится к гражданам Бельгии и не касается имеющих постоянный вид на жительство, но НЕ граждан). Тут-то начала понимать фразу бельгийца-дипломника, который пришёл к мужу работать: мол, когда он контракт подписал с институтом, то родители собрали семейный совет, в результате которого ПОЗВОЛИЛИ ему жить до защиты диплома у них…

А молодым, снимающим жильё, полагается небольшая компенсация, вроде как поддержка. Правда снять квартиру-студию за 500 евро в месяц всё равно дорого, ведь ещё надо оплатить электричество, это около120 евро в месяц, телевизор и телефон отдельно. Лучше договориться и снимать на двоих, и расходы делить пополам. Да, ещё отдельно оплачивается отопление — пару раз в феврале сидим, щёлкаем зубами и греемся горячим кофе, поскольку дни холодные, пришлось греть дом больше, чем обычно, и не хватило топлива. Машина придёт через пару дней, цистерну наполнят и всё будет в порядке. Раньше, в 50-60е годы, было дёшево отапливать, окна ставили большие, теперь поддерживать тепло — всё дороже и дороже. Отопление домов индивидуальное — заказал топливо, оплатил, пользуйся. Всё рассчитано на год вперёд. Для квартир — в подвале счётчики расхода, платишь по ним. Бывает, что приходят счета с другим номером счётчика и неправильным расчётом, это почти беда — знакомой Мириам прислали счёт на 600 евро, вроде как долг, но номер счётчика другой и расход соответственно, тоже. На звонки с просьбой проверить данные в компании отвечают, что они должны оплатить этот счёт, а когда следующий раз пойдут снимать показания, то уточнят. Таких денег в семье нет, тогда возникает бюро помощи. Оно переведёт эти деньги поставщику, и потом поможет разобраться — но вы теперь в долгу у бюро, и будете выплачивать им всю сумму с процентами, а вернут-то только то, что ошибочно рассчитали и когда ещё… Мириам вздыхает: это ошибка, так не повезло. Хочется задать вопрос: если ошибка и "не повезло", то почему целое бюро работает — разбирается за ваши деньги с созданными поставщиком проблемами? Что-то многовато случайных ошибок, скорее уж закономерность наблюдается… Я понимаю, что ситуация практически безвыходная — сама Мириам при поломке стиральной машинки долго считала, на чём можно сэкономить, чтобы 250 евро на ремонт найти. Становится очень грустно. У Мириам опускаются уголки губ, вероятно, у меня тоже — из сочувствия. По-другому смотрю на аккуратные домики и чистые улицы. Всё же фасады - это только красивая глянцевая картинка.Прибегает с работы Надин — её отпустили пораньше собраться в командировку. Надин счастлива — она опять едет во Францию. Повезло — её отправляют потому, что хорошо говорит по-французски и по-английски. Директор часто берёт с собой, фирма продаёт французскую парфюмерию и закупает её оптом во Франции. Это хорошая работа, постоянный контракт. Сначала Надин работала в агентстве по найму, делопроизводителем, но потом попала в аварию. Нет, она быстро восстановилась, но вот страховка… оказалось, она считала, что контракт был постоянный, но в нём была приписка, по которой считались отработанные часы, то есть она была временно привлекаемым сотрудником. И документально зафиксированной оказалась только часть рабочего времени, недостаточная для страховых и пенсионных отчислений. Фирма экономила, пенсионных отчислений тоже не делалось. Теперь Надин делает сама ежемесячные пенсионные отчисления с банковского счёта, на который переводится зарплата, и старается переработать — для увеличения выплат от фирмы. У неё есть прибавка к зарплате за язык.Вот только отношения с двоюродными сёстрами испортились. Их берегли от перегрузки в школе и смеялись, когда Мириам по понедельникам и четвергам дома говорила только на французском, чтобы Надин освоила язык. А теперь ей завидуют из-за прибавок и высказывают недовольство при встречах, мол, с чего ей так повезло, чем она лучше... Мириам переживает: отношения с родственниками — это святое, принято быть в курсе дел, и все проблемы и события активно обсуждаются. Каждая мелочь становится предметом длительных обсуждений, и не только среди родственников.

В любом месте образуются группы по интересам. Я тоже попала в такое сообщество, придя на курсы французского языка.

Вот и новый учебный год. Продолжаю учить языки, написан тест по французскому, и по итогам можно начать не с нуля, а с группой, которая уже занимается. Знакомлюсь с преподавателем — очень милая дама Николь, которая сильно переживает, что я могу не понять объяснений грамматики. Занятие идёт на нидерландском — вот это новость !!! А я-то сама преподавала английский и всегда была уверена, что иностранный язык можно преподавать только на этом самом языке. Это первая неожиданность, но мы договариваемся, что в случае непонимания я буду после занятия переспрашивать и она постарается повторить по-английски.В группах только местные жители, их набирают каждый год по три-четыре группы из 20 человек, а вот я словно с неба на них свалилась. При этом рядом большой институт европейского значения и ещё пара европейских исследовательских организаций, работающих в области физики. Много приглашённых сотрудников, в основном — итальянцы, но есть и скандинавы, поляки, болгары…Они если и учат — то нидерландский, а на работе в основном общение на английском. Да и курсы в городке популярны другие — парикмахеры, маникюр, дизайн и кухня. Понятно, что научные сотрудники сюда не пойдут, да и их жёны вряд ли… Да ещё муниципалитет, выделив место для организаций и жилья сотрудников в 7 километрах от самого города, оговорил условия: там не разрешается открывать магазины и точки сферы обслуживания. Объяснение — чтобы вся деятельность поддерживала существующие уже службы в городе, чтобы они не потеряли клиентов и доход, ведь любой дополнительный магазинчик означает возможную потерю чьих-то доходов. То есть по любому поводу надо ехать в город: хоть продукты купить, хоть хозяйственные принадлежности, хоть постричься. Надо же было додуматься выстроить на нескольких улицах дома, провести электричество, построить дорогу и мостики через канал — и запретить бытовое обслуживание…Будем заниматься по вечерам в понедельник, один раз в неделю. Интенсивного курса вообще не предусмотрено. Спрашиваю, на сколько лет рассчитан курс — ещё интереснее, за первый год они не успели пройти учебник, осталось две темы, поэтому начинаем с них, соответственно и второй год тоже пойдёт с отставанием… Если принять во внимание такие задержки, то всё удовольствие растянется на 8 лет! Николь предупреждает, что будем писать тест по каждой паре тем, а в конце года — итоговый, если не получилось более 60% правильных ответов, то надо повторить год. Разумно и понимаемо, если идти вперёд можно только на основе уже имеющихся знаний. Но можно и просто сделать перерыв, объясняет Николь, то есть сдать и потом прийти тогда, когда найдётся время… У меня возникает некоторое непонимание, но пока держу при себе в надежде понять по ходу дела. Знакомимся с группой — и вперёд.

К концу второго месяца занятий в группе остаётся уже 16 человек. Чувствую себя довольно комфортно, возраст наших учеников от 20 до 55, кому-то в школе не удалось справиться, кто-то учил когда-то, да забыл. В перерыве дружно отправляемся пить чай или кофе, по желанию. Коллеги следят за всеми событиями в жизни каждого — всё становится предметом обсуждения, если у кого-то день рождения, то отправляемся в кафе, хоть на часок, но главное условие — вместе. Перерывы обычно растягиваются — вместо 20 минут до полных 40… Конечно, темп освоения материала очень медленный, постоянно отвлекаемся, но к середине года я начинаю понимать, что цель не в том, чтобы выучить язык, а в регулярных встречах. Своего рода клуб по интересам. Если есть общее увлечение, то автоматически становишься членом коллектива. Теперь я понимаю, что воскресные поездки на велосипедах толпой в одинаковой форме, которые объявляются и обсуждаются заранее, служат тому же. Не считать же серьёзным спортом поездку километров на 10 — это занимает минут 40, потом все дружно оседают в заранее намеченном кафе на часы, общаются и такой же толпой отправляются домой с великолепным чувством выполненного долга.

Свой клуб и у сотрудников института. Вернее, их несколько, но научные сотрудники и технический персонал чётко разделяются, причём технического персонала 600 человек на 100 научников — вплоть до специалистов по заправке кофеварок на каждом этаже здания. Технические работники периодически, раз в год, по расписанию, устраивают забастовки. Это происходит перед очередным подписанием коллективного договора. Всё дело в зарплате, которая существенно ниже, чем у научных сотрудников. В контрактах сотрудников для детей предусмотрена оплата обучения в Еврошколе, это около 3000 евро в год. Научные сотрудники этим пользуются, поскольку образование это ценится. А вот технические работники сами не пользуются, говорят, что им не нужно, хотя сами же в частных беседах сетуют, что на высокооплачиваемую работу приезжают иностранные специалисты. При этом вопрос: "а почему ты сам не отправил своего ребёнка учиться дальше, получить высшее образование, чтобы он мог прийти на эту должность?" остаётся без ответа. Основная позиция: нам мало платят из-за иностранцев. Интересно, а если у вас в Брюссельском университете по специальности "ядерная физика" выпускается один студент раз в три года, поскольку больше нет желающих, то кто будет работать в этой области, кроме иностранцев? Да и то перед защитой пришлось корректировать отзыв кафедры, поскольку сами профессора запутались в терминологии…

Надо признаться, что институты когда-то давно были переведены сюда из франкоговорящей провинции и первые специалисты приехали оттуда. Именно эти франкоговорящие специалисты славились в своё время, именно они были создателями первых подъёмников для шахт, прообразов современных лифтов. Нидерландские провинции изначально были сельскохозяйственными, а франкоговорящие развивали науку и производство. По программе выравнивания уровня институты перенесли, производство по большей части уже вынесли в Азию или Африку — есть же Бельгийское Конго. Франкоговорящие провинции сделали упор на сельское хозяйство, только Евросоюз их подкосил: ввёл квоты на овощи и фрукты в пользу Испании, Греции… Франкоговорящие провинции стали вынуждено дотационными. Теперь нидерландские депутаты в парламенте поднимают вопрос о разделении, мол, мы не хотим их кормить…Плюс старые стереотипы, недоверие к приезжим — тут привыкли жить поколениями в одной деревне, ещё век назад существовал закон, в соответствии с которым человек не мог продать свой дом и переехать в другое место без разрешения муниципалитета. Муниципалитет решал, можно ли продавать, и кому. Это закон был отменён только в 30-е годы. Именно такой оседлостью определяется большое количество диалектов; чуть не у каждой деревни — свой выговор. Видимо, природная настороженность к чужакам в чём-то остаётся, хотя присутствует и острое любопытство. Меня осторожно стараются расспрашивать. Подготавливаем диалог в паре с Кевином, студентом кулинарного колледжа, задание — предложить поездку в Париж и согласовать экскурсию. Диалог получается следующий:Я — Давай поедем в Париж, мы можем остановиться в центре, я знаю отель.

Кевин — Да, мы закажем комнату с завтраком. 

Я — С утра мы можем пойти погулять по набережной, посмотреть на Нотр-Дам, зайти в Музей Орсе

Кевин — Надо зайти в кафе покушать.

Я - Хорошо, мы зайдём в кафе, а потом пойдём к Эйфелевой башне

Кевин - И вечером надо тоже покушать, лучше в ресторане…

Я — На второй день мы с тобой можем пойти в Лувр и потом погулять по Монмартру

Кевин - И там мы зайдём в кафе…

Пока ждём своей очереди представить диалог, Кевин тихо начинает спрашивать: "А Москва точно большой город? Сколько там людей живёт?" Ответ о населении Москвы повергает в глубокую задумчивость, оказывается, что во всей Бельгии несколько меньше… Этого хватает на полчаса раздумий, потом следует вопрос: "А метро там есть?" Отвечаю, что есть и сразу называю приблизительное количество станций, это повергает в размышления до следующего занятия. Постепенно выяснили часы работы магазинов, что в воскресенье работают. Ему понравилось…

Так же расспрашивали одноклассники дочку в Европейской школе, живут ли в Москве медведи. Каждому она терпеливо отвечала, пока на десятом аналогичном вопросе не сорвалась. Тут-то и выдала, что на улицах Москвы они медведей не увидят, поскольку детей много, медведи их боятся и сидят по дворам, днём на улицу не выходят… После этого позвонил расстроенный преподаватель-немец герр Майер, просил уговорить больше так не шутить. Он сам из Лейпцига, стажировался в Питере, и бывал в Москве. Его попытки объяснить, что девочка пошутила, не увенчались успехом: ученики качали головой и говорили, что он-то как раз и не видел медведей на улице, и они понимают почему, а Настя знает лучше, поскольку там жила… Короче, дочка угодила в создатели мифов.

Чуть позже поняла, почему так мало знают — в школе, из соображений политкорректности современную историю вообще не проходят, никаких Наполеоновских войн, ничего… я специально спрашивала студентов, что они по истории помнят — все воспоминания ограничиваются Древней Грецией и Египтом. Объясняется, что ради мира в Европе не стоит вспоминать о том, кто, когда и на кого нападал, кто и с кем воевал, теперь Европа единая… Чистый лист…

И дело даже не в истории, а в стереотипах мышления. Вот сидим в кафе, мирно беседуем и добрый знакомый, коллега мужа, задумчиво произносит: "Как здорово, что мы тут, в Европе, уже более полувека живём без войн…" Я не успеваю прикусить язык: " А Югославия?! Ваше НАТО разбомбило страну за здорово живёшь!! Разве это не война?" Получаем ответ: "Так это где-то там, далеко…" Спрашиваю: "А что, разве Балканы — не Европа? Вы же даже в Евросоюз теперь части принимаете…" Отвечает: "Но это же не здесь, это не у нас…" Я не могу остановиться: " На каком расстоянии от твоей входной двери должна разорваться бомба, чтобы ты признал — в Европе шла война совсем недавно?" Наш знакомый встаёт и уходит, а когда возвращается — начинает разговор на другую тему… То есть неприятные вещи или вопросы, на которые не может ответить готовыми фразами, просто замалчивает. Всё, что не укладывается в известные шаблоны, не существует. И это не единственный случай…

В нашей учёбе — небольшой перерыв: позвонили с курсов и отменили занятие. Пропускаем две недели и снова приходим на учёбу. Николь считает своим долгом объяснить отсутствие: она серьёзно больна, рак печени… Несколько лет назад диагностировали, но поздновато, теперь делает радиотерапию два раза в год, сидит на лекарствах. Вот и в этот раз её муж возил на радиотерапию — у неё была очень хорошая медицинская страховка, но когда обнаружили рак и потребовались процедуры, оказалось, что в Бельгии радиотерапию не делают. Страна маленькая, накладно, эти процедуры в рамках Евросоюза переданы в Нидерланды, вот только там бельгийская медицинская страховка недействительна. А стоит такая процедура 2000 евро каждая, плюс нахождение в палате (просто отлежаться после процедуры под медицинским присмотром) стоит 500 евро за сутки. Всё делается с утра, начинают около 8, поэтому Николь в 3 часа ночи едет с мужем в Нидерланды, в госпиталь, по предварительной записи. Там проходит процедуру, муж заворачивает её в экранирующую ткань (всё-таки радиоактивность, не рекомендуется находиться близко) и везёт домой. Она отлёживается дома, слабость большая после процедур, дети и внуки две недели только по телефону общаются с ней. Спрашиваю, почему она работает при таком заболевании — оказывается, её заработок практически полностью уходит на лечение, а ещё надо за дом кредит выплатить, осталось всего несколько лет до пенсии… Что-то мне всё меньше нравится эта система — пока ты подписываешь страховку и платишь, всё выглядит замечательно, а как до выплат тебе, так начинаются случайности непредусмотренные.

На Новый Год мы едем домой, благо каникулы с Рождества начались. Перед отъездом прошу Николь дать мне дополнительное задание, поскольку пропущу пару занятий, надо дома задержаться — мама и сестра соскучились, да и двое старших детей, хоть они уже выучились, работают и имеют свои семьи, но тоже скучают. За пропуски совершенно не волнуюсь, проверила тему — стандартный разбор грамматики страдательного залога на примере текстов об искусстве — кем написано произведение, снят фильм и т.д. Так что понемногу уделяю время занятиям — обидно было бы плохо написать тест. И дело даже не в оплате за годичный курс, а просто не хочется понижать собственный уровень. Меня всегда учили: если взялась что-то делать — сделай всё, на что способна, и чуть-чуть больше.Всё-таки приятно, что тебе рады, — я тоже рада видеть своих бельгийцев. Моя соседка Вивьен — как-то само получилось, что мы сели за одну парту — предупреждает, что тема уже другая, она позаботилась сделать копии прошлых уроков для меня. Ну, я тоже привезла маленькие подарки и сладкое к чаю, они любят шоколад и ценят, считая бельгийский лучшим в мире. Но это в перерыве, а пока пытаюсь понять, почему Николь сменила тему. Вообще, преподаватель имеет право на замену, при условии отработки лексики и грамматики, предусмотренной в заменяемых уроках, иначе нарушается последовательность подачи материала и возникнут проблемы в дальнейшем. А тут лексика совершенно другая, ведь говорим о медицине, что и чем лечить. Причём эта тема вызывает повышенный интерес, наперебой вспоминают бабушкины средства — тут тебе и чай с мёдом и лимоном в случае простуды, и молоко с маслом и мёдом для горла, и мята и эвкалиптовое масло. А вот к врачу — если зубы или что непонятное и может оказаться серьёзным. В перерыве пристаю с расспросами: почему замена? Николь объясняет, что со следующего года переходим на новые учебники, поэтому надо добавить то, на чём базируется следующий уровень по новым учебникам. С лексикой — ясно, но по грамматике тоже надо компенсировать. И тут получаю неожиданный удар… В теме по искусству всё строится на произведениях, кем написаны и когда, начало — литература, предлагается вспомнить французские литературные произведения и авторов. Вроде в нашем учебнике речь идёт о Дюма, Гюго, Мопассане и Флобере. Я успела вспомнить, кто и что написал, и что читала — раз такое задание. Да и кто не читал того же Дюма?!! Хоть "Три Мушкетёра"! оказывается, что тут-то и проблема — Николь говорит, что эти уроки очень сложно проходить, мало кто знает французскую литературу. Долго не могу понять причину, вроде половина страны говорит на французском, должны бы хоть что-то вспомнить из школьного курса литературы, не может быть, чтобы не знали. Это я с нашей меркой подошла, а когда в разговоре упоминаю, что привезла на французском книгу о Москве, с прекрасными фотографиями, то ответная фраза Николь убивает наповал: "Я обязательно её прочитаю, я обещаю! Знаешь, сейчас ведь мало кто читает, по социологическим опросам 60% бельгийцев книг не читают вообще…Но твою книгу прочитаю обязательно!" Видимо, непонимание было написано на моём лице, мне уточняют, что те 40% читающих — это в большинстве ученики, в школе без книг не обойтись, да и курсы требуют хоть пособие прочитать…Вот уж такого точно не ожидала, особенно после разговоров о том, что компьютер дома иметь дорого и незачем, а Интернет ещё дороже. Тут считают каждую копейку, вернее каждый цент. Вот в курсы вложиться можно, учит меня Вальтер, он иногда переходит со мной на английский. Он работал врачом в Южной Африке и старается практиковаться, а французский учит, чтобы можно было во франкоговорящих провинциях работу искать. Это практично. Вальтер меня иногда консультирует, вернее, объясняет что и как. Вот на телефон Николь приходит сообщение от дамы, которая начинала с нами курс, а через полгода ушла. У неё родилась дочка, вчера. Передаём поздравления. Николь объявляет, что в перерыве вместо чая мы пойдём навестить Келли — так её зовут, — благо госпиталь в пяти минутах ходьбы. Всей группой выдвигаемся к госпиталю. Узнаём номер палаты и дружной толпой идём на второй этаж. Там тоже толпы родственников, по коридору бегают дети, громыхают банки колы, падающие из автоматов… не видно только медперсонала. Так же толпой вваливаемся в палату — там уже сидят несколько человек родственников с детьми, которые просят попить и бегают к тем же автоматам за колой. За невысокой перегородкой спит малышка, над ней кудахчет дед. Келли сидит на кровати, рядом муж наливает шампанское всем пришедшим… Начинаю тихо приставать к Вальтеру — ты же врач, что тут творится? Пока искала эквивалент слову "бардак" в английском языке, Вальтер пытается объяснить, что такое событие считается очень важным, все родственники приходят посмотреть на малыша, так сказать, приветствовать в этом мире, и оказать внимание родителям. Я выросла в семье, где половина родственников — врачи, в том числе был дед—эпидемиолог. Поэтому, наверное, в голове возникают страшные мысли о неподготовленности иммунной системы малыша к такому… а Вальтер пока продолжает меня пугать, что прийти должны ещё и друзья — по этому приходу судят об отношении, поэтому приходят даже бывшие одноклассники и однокурсники, коллеги мужа по работе… кто не сумел навестить в госпитале — засвидетельствует почтение чуть позже, когда мама с малышкой будут дома. Представляю, как, ещё не восстановившись, пытаешься и с делами справиться, и гостей принимать. Спрашиваю, почему не соблюдаются элементарные нормы. Вальтер не понимает — надо же всем увидеть и отпраздновать. Я про эпидемиологию, он вздыхает: "Да, в Бельгии чуть не самая высокая детская смертность в Европе, но у нас так принято. И если у ребёнка будет инфекционное заболевание, есть антибиотики". Уточняю, что, по всем медицинским меркам, антибиотики в раннем возрасте блокируют работу иммунной системы, да и побочные явления… к тому же малыш более подвержен заболеваниям, значит, снова лечить, это же процесс бесконечный, до инвалидности недалеко, вернее — прямой путь в этом направлении. Вальтер спокоен — даже если ребёнок будет инвалидом, государство позаботится, будет пособие, медпомощь.. Замечаю, что вряд ли меня это успокоило бы. Может, лучше избегать таких последствий, ведь всего-то и надо постепенно дать привыкнуть к миру, да и навестить можно чуть позже, чтобы маму не перегружать физически. Вальтер повторяет, что так принято, так всегда у них было… Вот так и не сделала выводов даже для себя, как относиться. Вроде плюс, что родственники могут прийти, полудомашние условия — но что-то тут вступает в противоречие с нормами здравоохранения. Хотя, может, у меня стереотипы мышления?

Идём обратно заниматься — с чувством выполненного долга, по дороге меня продолжают просвещать, как хорошо всё налажено. Вот если, не дай бог, меня — я в 10 вечера еду домой на велосипеде по хорошей погоде — собьёт машина, то виноват будет водитель. Всегда виноват тот, кто управляет транспортным средством большей мощности. Спрашиваю: а самому можно о себе побеспокоиться? Если я еду вечером, то, как минимум, слежу за машинами и если какая-нибудь неровно идёт или виляет по дороге (что тоже бывает за городом) то предпочитаю остановиться, а лучше — отойти за дерево. Меня убеждают, что пострадавшего вылечат (что-то истории со страховками заставляют сомневаться!), если инвалидность — пособие получит, если не сможет двигаться — инвалидной коляской обеспечат… Это все знают, потому водители аккуратно ездят в городе, а дети на велосипедах просто не смотрят по сторонам, пересекая проезжую часть улицы. Замечаю — вряд ли сознание того, что вина не моя, вернёт мне здоровье, а выплаты — восстановят его, может, стоит самому о себе побеспокоиться. На меня смотрят с удивлением, ведь случиться может всё, и о тебе позаботятся. Опять убеждение в том, что "о тебе" позаботятся. Интересно, они называют это социальной обеспеченностью, а я — инфантилизмом. Мы смотрим на это с разных позиций.Или это входит в привычку с детства. Сколько ездила на рынок, — он появляется в городке по вторникам, — столько видела детей в колясках с сосками во рту. Всё воспринималось бы обычно, если бы не одно: если ты видишь ребёнка лет 4-5 в коляске и с соской во рту, то возникает подозрение на инвалидность. Потом обнаружила, что они ВСЕ спокойно сидят привязанные в колясках и соска, как кляп, — зато не мешают мамам, не тянут за руку и ничего не просят. У той же Мириам внучка сидела в коляске весь день, её привозили привязанной в коляске, ставили коляску на тормоз в комнате, и Мириам занималась своими делами, иногда подбирая соску и вкладывая снова в рот внучке. Значит, с самого детства малыши уже знают, что бесполезно рваться, можно только то, что им позволят. То есть, с первых дней закладываются рамки разрешённого… Особенно забавно было наблюдать выход детского сада на прогулку. Идёт группа малышни лет 5-6, впереди воспитательница и сзади — вторая, а между ними дети. Я сначала думала, что они так кружком столпились, привыкла к парам на прогулке, а потом углядела — и даже остановилась и неприлично долго смотрела. Каждый ребёнок был привязан за запястье к цветной верёвке, замкнутой в круг, за неё-то и тянула воспитательница во главе группы, а вторая — просто присматривала…. В голову бы не пришло, если бы не увидела такой креатив.