Россия потребует гарантии безопасности от США и НАТО в соглашении по Украине, заявил в интервью «Известиям» замглавы МИД РФ Александр Грушко. С 2019 года численность вооруженных контингентов на восточном фланге альянса выросла вдвое. Не меньшую угрозу для нашей страны представляет и перевооружение Европы. Отправка миротворцев на Украину возможна, только если обе стороны придут к выводу о такой необходимости. При этом Москва допускает отдельный трек переговоров с ЕС, если будут сигналы со стороны Брюсселя. О перспективах диалога Россия – НАТО, будущей архитектуре региональной безопасности в Европе и роли ОБСЕ в украинском урегулировании — в эксклюзивном интервью Александра Грушко «Известиям».

— В декабре 2021 года Россия выдвинула предложение США и НАТО по гарантиям безопасности. Актуально ли сейчас для нас получение этих гарантий? Обсуждается ли на текущих переговорах с Вашингтоном возврат инфраструктуры НАТО на границы 1997 года?

— В 2021 году Российская Федерация выдвинула две инициативы. Одна была адресована США, другая — странам НАТО. Но они не были поддержаны. Мы поняли, что в диалог по существу наши так называемые партнеры вступать не готовы. Стало понятно, что характер военного строительства альянса и военных приготовлений США нацелен на достижение превосходства над РФ. Причем главным полем боя, театром военных действий против России была выбрана Украина.

Если говорить о мирном разрешении конфликта на Украине, то, конечно, у него будет внешний контур. Мы будем требовать, чтобы частью этого соглашения стали железобетонные гарантии безопасности. Поскольку только через их формирование можно будет достичь прочного мира на Украине и в целом укрепить региональную безопасность. Частью этих гарантий должен стать нейтральный статус Украины, отказ стран НАТО принимать ее в члены альянса. Собственно, именно это положение и было зафиксировано в проектах указанных соглашений. Что касается обсуждений, то, конечно, они на сегодня не ведутся, поскольку нет переговоров.

— В СМИ появились сведения о том, что администрация Дональда Трампа рассматривает возможность сокращения своего военного присутствия в Прибалтике. Обсуждается ли сейчас этот вопрос с США?

— Дипломаты и военные не питаются слухами. Мы трезво оцениваем ситуацию. Если мы посмотрим на стратегические концепции, одобренные в НАТО и разрабатываемые в Евросоюзе, а также на характер натовских развертываний вдоль наших границ, мы увидим, что речь идет о долговременных планах, которые Запад не пытается каким-то образом адаптировать к будущему мирному соглашению. И мы будем и в плане нашей политики, и в сфере военного строительства исходить именно из этого.

Если мы сравним нынешнюю ситуацию с 2019 годом, то численность военных контингентов НАТО на восточном фланге, прежде всего в Польше, странах Прибалтики, Болгарии и Румынии, возросла в 2,5 раза. Примерно так же увеличилось количество тяжелой техники. Продолжается реализация так называемого военного Шенгена (зона свободного перемещения военных. — Ред.). Укрепляются и расширяются аэродромная и портовая сети. НАТО создает новые соединения быстрого реагирования, повышает маневренность. Мы наблюдаем, как увеличиваются плотность учений и их масштаб. Они приобретают более агрессивный характер, заточенный на военные операции против сопоставимого противника. Под ним имеется в виду Российская Федерация. Это та реальность, с которой нам приходится считаться. И до тех пор, пока не произойдет реальных изменений в политике и военном строительстве стран НАТО, мы будем исходить из наличия существенных угроз для России с Запада.

— Диалог о гарантиях безопасности велся, как известно, не только между Россией и США, но и по линии Россия – НАТО. И в последний раз встреча в таком формате прошла в январе 2022 года. На фоне активизации диалога с Вашингтоном возможны ли переговоры между Россией и НАТО?

— Я не вижу никаких перспектив на данный момент. Конечно, зарекаться нельзя, но о чем можно говорить, если страны НАТО отказались рассматривать Россию в качестве партнера даже в тех областях, где наши интересы объективно совпадали, например в борьбе с терроризмом. Сегодня они обозначили Россию в качестве прямой и непосредственной угрозы странам НАТО, а свою военную политику и процесс военного строительства ведут таким образом, чтобы достичь превосходства над нами на всех театрах военных действий, во всех, как они говорят, операционных средах: в космосе, в воздухе, на земле, на море, в киберпространстве.

Мы видим, что они превращают ранее самый спокойный в военном отношении регион Европы — Балтийский — в зону военного противостояния. Скажу только, что на территории Швеции и Финляндии 32 военных объекта выделено для размещения американских военных сил. Все это новая реальность, которая противоречит всему тому, что закладывалось в Основополагающий акт Россия – НАТО и другие документы, которые были призваны объединять усилия в парировании общих угроз и одновременно заниматься устранением последствий холодной войны. Страны Запада сделали другой выбор. Наше представительство при НАТО было закрыто, поскольку натовцы сделали невозможным его дальнейшее функционирование. И сейчас существует лишь канал горячей связи со штаб-квартирой НАТО, который с нашей стороны обеспечивается посольством Российской Федерации в Бельгии. Он еще не задействовался, но мы официально об этом уведомили руководство альянса. Они знают, куда звонить в случае необходимости.

— Глава МИД России Сергей Лавров заявил, что Москва категорически против присутствия на украинской территории миротворцев НАТО или ЕС. Допускает ли Россия вариант размещения миротворцев под эгидой ООН? Какие условия для этого должны быть соблюдены?

— Миротворчество и НАТО — вообще несовместимые вещи. Они очень бахвалятся, что это оборонительный союз, но реальная история альянса состоит из военных операций, череды агрессий без всякого повода лишь для того, чтобы еще раз подчеркнуть свою гегемонию в мировых и региональных делах. Поэтому все эти разговоры абсолютно неуместны и абсурдны. И я думаю, что даже западный обыватель понимает реальную цену такого рода пробросов. Второе — об этом говорили президент Владимир Путин и министр Сергей Лавров — нам абсолютно все равно, под каким шильдиком контингенты НАТО могут быть размещены на территории Украины: будь то Евросоюз, НАТО или в национальном качестве. В любом случае, если они появляются там, это означает, что они размещаются в зоне конфликта со всеми последствиями для этих контингентов как стороны конфликта.

Кроме того, сами разговоры о миротворчестве — попытка поставить телегу впереди лошади. К вопросу о каком-то международном сопровождении соглашения можно подойти лишь тогда, когда это соглашение будет выработано. И если стороны придут к пониманию о том, что «мирный пакет» нуждается в международном сопровождении, тогда появляется предмет обсуждения. Речь может идти и о невооруженных наблюдателях, гражданской миссии, которая бы следила за выполнением отдельных аспектов этого соглашения, или о гарантийных механизмах. А пока — сотрясание воздуха.

— Какое отношение у России к возможной отправке на Украину миротворцев под эгидой ОБСЕ?

— Есть два момента, которые надо иметь в виду. Во-первых, ОБСЕ не обладает вооруженным потенциалом, у нее нет «вооруженной руки», в отличие от ООН. В частности, нет компетенций, штабного комитета, структур, которые могли бы управлять такими контингентами. Во-вторых, даже Специальная мониторинговая миссия ОБСЕ, которая была там развернута, не справилась с задачами. По сути, она была использована НАТО для получения односторонних преимуществ для киевского режима. Теперь стало известно, что некоторые сотрудники этой миссии, которые должны были быть нейтральными и обеспечивать строгое выполнение мандата, на самом деле работали в интересах Киева. И не секрет, что многие жители Донбасса говорили: «Проехали наблюдатели ОБСЕ — жди обстрела». Поэтому у нас крайне скептическое отношение к задействованию ОБСЕ даже теоретически.

Нельзя не видеть, что цель этих вбросов о развертывании контингентов западных стран на территории Украины — подготовка общественного мнения именно к самым радикальным сценариям, часть кампании по нагнетанию военного психоза и демонизации России. Напомню, что буквально несколько месяцев назад такая перспектива отрицалась всеми государствами — членами НАТО, и генсек неоднократно заявлял о том, что ни при каких обстоятельствах солдаты альянса там не появятся.

— На этой неделе генсек ОБСЕ приезжал в Москву. Как вы оцениваете итоги переговоров с ним? Возможны ли какие-то дальнейшие контакты по линии этой организации?

— Контакты, разумеется, будут. Хорошо то, что генсек приезжал. В течение двух лет руководство ОБСЕ Москву не посещало. Главная проблема ОБСЕ в том, что организация в результате действий Запада фактически отодвинута на обочину политических процессов. Утерян ее главный смысл как инструмента примирения между Востоком и Западом, смягчения противоречий. Тогда это получило общее название «разрядки».

От этого наследия практически ничего не осталось.

Сейчас ОБСЕ находится на распутье. Летом будет отмечаться 50-летие Хельсинкских соглашений. Только от самих государств-членов зависит, будет ли эта площадка востребована в каких-то объединительных целях либо нынешнее кризисное состояние организации перейдет в терминальное.

— На фоне диалога Москвы и Вашингтона возможен ли аналогичный переговорный трек с Брюсселем?

— Такой трек возможен. Но, во-первых, это Евросоюз самоизолируется от России. Он прервал все политические контакты. Мне трудно даже сказать, с какой международной структурой был более плотный диалог. Две встречи в год на высшем уровне, ежегодное заседание правительства Российской Федерации и Еврокомиссии. Также более 20 постоянных советов партнерств, включая зонтичный внешнеполитический. Все остановлено.

В любом случае, если наконец появятся сигналы, свидетельствующие о том, что в Брюсселе готовы вступить с нами в какой-то диалог, мы не будем против этого. Но на сегодня такая перспектива не просматривается — наоборот, Евросоюз продолжает идти по самоубийственному пути введения санкций. Если в 2013 году объем торговли между Россией и Евросоюзом составлял €417 млрд, то в 2024-м он оказался на уровне €60 млрд.

Что касается настойчивых требований ЕС усесться за стол переговоров по украинскому конфликту, я даже не знаю, как это охарактеризовать в дипломатических выражениях. Евросоюз был на этих переговорах, и был в центре событий начиная с Майдана, где три страны ЕС выступили гарантами соглашения между Виктором Януковичем и «оппозицией». А что они сделали для реализации Минских соглашений? Ровно ничего, наоборот, поощряли Киев их саботировать. И когда они (Минские соглашения. — Ред.) рухнули, когда стало понятно, что Киев ведет дело к военному решению, конфликту, что, собственно, и стало триггером для принятия решения о проведении специальной военной операции, Ангела Меркель и Франсуа Олланд заявили о том, что и не собирались выполнять Минские соглашения. Нужна была передышка, чтобы накачать Киев вооружениями и подготовить его к прямому столкновению с Россией. На этом фоне не очень понятно, какую роль европейцы могут сыграть.

— Может ли ЕС в будущем занять более конструктивную позицию по отношению к России?

— Если мы посмотрим на их нынешние позиции, то они никак не предполагают какого-то конструктивного участия в переговорном процессе. Высказывания из лагеря политических элит Евросоюза достаточно четкие. Пункт 1 — не дать конфликту завершиться быстро, надо, чтобы он продолжался до 2030 года, потому что если он завершится быстро, то «Россия сразу же нападет на страны Балтии и Польшу». Пункт 2 — надо добиваться стратегического поражения России. И мы знаем, что под этим имеется в виду. Пункт 3 — добиваться гарантий безопасности Украины.

На самом деле конфликт подошел к фазе, когда стратегическое поражение терпит Запад. Потому что по всем трем компонентам, на которые делается расчет, — военное поражение на поле боя, развал экономики и в конечном счете, как они выражаются, смена режима — результат ровно противоположный. Если мы посмотрим на экономическую сторону, у нас рост экономики 4%, в Евросоюзе — примерно от 0,1% до 1%, близко к статистической погрешности. А ситуация на поле боя хорошо известна.

Один из главных для нас элементов — интересы безопасности России. И уж в Европе должны понимать, что если будут созданы прочные международно-правовые гарантии безопасности России, которые будут исключать членство Украины в НАТО и возможность размещения на ее территории иностранных военных контингентов или ее использования для оказания военного давления на Россию, то безопасность Украины и всего региона в более широком смысле будет обеспечена, поскольку будет устранена одна из коренных первопричин конфликта.

— Один из главных инициаторов идеи отправки европейских миротворцев на Украину — президент Франции Эммануэль Макрон. По вашему мнению, с чем связано стремление обострить ситуацию и привести фактически к прямому столкновению России и НАТО?

— Я думаю, что здесь два фактора играют роль. Первое — у самой Франции дела обстоят не блестяще в экономической, социальной и во всех других сферах. Страна переживает серьезный кризис, ее сотрясают демонстрации, не очень прочные позиции у Эммануэля Макрона и поддерживающих его политических сил. Меняются правительства. Поэтому вброс такой звонкой темы, как направление военного контингента, призван среди прочего отвлечь общественное внимание от внутренних проблем.

Во-вторых, это попытка Франции возглавить партию войны внутри ЕС, подчеркнуть тем самым лидерство в союзе. Влияние Франции в последнее время слабеет. Связка Германии и Франции уже не работает в силу многих причин, и, очевидно, Макрон решил с помощью военной темы вновь вывести свою страну в эпицентр европейской политики, отказавшись от французских внешнеполитических традиций.

В тех традициях, которые закладывались генералом де Голлем, Франция играла балансирующую роль. Ее значение и политический вес именно в этом и состояли: Франция предлагала инициативы, которые скорее объединяли, чем разъединяли. Теперь Франция, к сожалению, становится более радикальной, чем русофобский лагерь, состоящий из стран Балтии и Польши.

— Глава Еврокомиссии недавно выступила с инициативой о программе перевооружения ЕС на €800 млрд. Видит ли Россия риски в связи с появлением этой программы?

— Риски мы видим, они совершенно очевидные. Дело в том, что произошло военное и политическое подчинение Евросоюза НАТО; это следует не только из практики сотрудничества НАТО и ЕС, но и из документов, которые они принимают. В Совместной декларации НАТО – ЕС совершенно четко фиксируется нацеленность самого ЕС стать европейской подпоркой НАТО. Альянс рассматривает Россию в качестве прямой и непосредственной угрозы. Этот постулат переполз и в политические документы ЕС. И мы видим, что планы создания так называемой автономной военной опоры Евросоюза на сегодня преследуют цель создания угроз прежде всего России.

Сверстаны масштабные программы вооружения: за пять лет рост импорта вооружений в ЕС возрос в 2,5 раза, причем 64% военной техники закупается в США. При этом приобретаются такие системы, — включая, в частности, самолеты F-35, —которые предназначены не для задействования в каких-то локальных кризисных ситуациях, а для достижения превосходства над сопоставимым противником, то есть Российской Федерацией. Программа перевооружения нацелена на то, чтобы подготовить Европу к военному столкновению с Россией. Президент США Дональд Трамп требует увеличения военных расходов в странах Евросоюза с 2% до 5%. Многие уже заявили о том, что они будут двигаться в этом направлении. Это очень существенная прибавка. На сегодня сумма военных расходов Евросоюза в разы превышает военные расходы Российской Федерации.

— Парламент Нидерландов уже проголосовал против участия страны в программе перевооружения ЕС. Способна ли Европа найти средства для такого масштабного проекта?

— Недавно вышел доклад Марио Драги, бывшего премьер-министра Италии, председателя Европейского центрального банка, об экономическом состоянии ЕС. Доклад достаточно откровенный и жесткий; его главный вывод заключается в том, что если ЕС хочет стать состоятельным в новой глобальной архитектуре, то ему надо изыскивать €800 млрд ежегодно для инвестирования в промышленность, в новые технологии, в «зеленый переход» и другие проекты. Председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен прибавила к этому €800 млрд, которые необходимы на довооружение Евросоюза.

Не будем забывать, что, по самым скромным оценкам, потери от санкций, которые ЕС ввел против России, и потери от отказа от сотрудничества с нами, в том числе в энергетической сфере, составляют €1,5 трлн. Более €200 млрд ушло на военную и иную поддержку киевского режима. Если мы складываем эти цифры, то получается финансовая дыра по меньшей мере в €3 трлн. Их надо где-то изыскать. Это колоссальные средства — больше двух годовых военных бюджетов всех стран НАТО. Понятно, что средства будут наскребать из карманов налогоплательщиков, сокращая расходы на образование, медицину, науку и так далее.

Мне трудно сказать, выдержит ли этот проект такой финансовый вызов. Если мы вспомним, что сумма госдолга всех стран ЕС скоро приблизится к 100% ВВП, — а это означает, что страны Евросоюза должны год работать и не тратить ничего, — то перспективы осуществления всех этих планов достаточно туманны.

— Какие меры может предпринять Россия для купирования этих угроз?

— Еще раз отмечу: мы расслабляться не можем. У нас сверстаны документы военного планирования, которые призваны надежно обеспечить безопасность нашей страны и ее обороноспособность на всех направлениях. Как подчеркивал президент, в гонку вооружений мы ввязываться не будем. И хорошо, что наши военные способности позволяют надежно купировать угрозы без того, чтобы тратить на них безумные деньги и изымать их из сферы развития.

Очевидно, что негативные тренды, которые сегодня насаждаются и по линии НАТО, и по линии Евросоюза, очень устойчивы, и мы должны быть готовы к самым различным сценариям. События на Украине показали, что в НАТО и в Евросоюзе недооценили наши возможности и нашу решимость и, сделав ставку на нанесение нам стратегического поражения, совершили большую ошибку.