ВОЙНА и МИР

Первое из этих обстоятельств: истление элит. В 1991 году оказалось, что из 10-миллионной КПСС нет и 500 тысяч, готовых бороться за СССР. Да что там 500 тысяч! Вся элита, истлев, разбегается по банкам и фирмам – и на этом все кончается.

Точно так же произошло и в феврале 1917 года. Вдруг оказалось, что царя могут поддержать два человека из элиты – граф Келлер и Хан Нахичеванский. А все остальные расползаются, как тараканы, кто куда. Церковь молится за "благоверное Временное правительство", генералы один за другим стремятся удостоиться права арестовать царскую семью. Царские родственники говорят: "Так этой семье и надо!" – и подымают красные флаги.

Именно это называется "истлением элит". Федор Михайлович Достоевский, описывая, что такое "бобок", очень хорошо представил именно это явление: инерция, своеобразная глупость элит, не способных сделать никаких шагов, отсутствие любого маневра в элитном пространстве.

Второе обстоятельство: элиты перестают понимать, что им делать с Россией. Это очень тонкий вопрос. По большому счету, русские цари со второй половины XIX века не понимали, что им делать с Россией. Православный метафизический проект как бы был. Но именно "как бы". Общество уже не мечтало о кресте над Святой Софией, византийское наследство не грело до необходимой степени. Этот огонь остыл. Нести в мир правду православной симфонии никто особенно не хотел. Ну, и что надо было делать? Вписывать Россию в Европу? Тут есть свои не вполне очевидные, но очень жесткие и нетривиальные ограничения. Разговор о них тоже за рамками нашей основной темы.

Русские цари не знали под конец, что делать с Россией. А Брежнев знал, что делать с СССР? Конечно, нет. Наши элиты знают, что делать с Россией, не вошедшей в Европу? Тоже нет.

Сегодня перед нашей элитой во весь рост встает вопрос: а что дальше? Если бы оказалось, что Великая Россия состоялась как факт, и если бы для нее нашлось место в Единой Европе, то большой проект, который начался распадом СССР, имел бы победный финал. Но для этого нужно было бы:

во-первых, чтобы армия Российской Федерации стала частью войск НАТО;

во-вторых, чтобы Россия полностью (на тех же правах, что и Франция) вошла в Евросоюз.

Произойди это – многие получили бы массу преимуществ: граждане ездили бы без виз по Европе, военные "балдели" бы от того, что им дали денег… И так далее, и тому подобное.

Но этого же не произошло. И не произойдет.

Единственное, чего не может понять вся актуально действующая российская элита, как раз и состоит в том, что этого не будет. Как говорится, "этого не может быть, потому что не может быть никогда"!

Не может наша элита этого понять. Ну, не может, и все. Почему?

Во-первых, потому что слишком велика страсть по проекту, в проект вложено столько сил, людям, которые были "моторами" этого проекта, уже за 80, им уже надо рассчитываться по счетам жизни и смерти (они правы или нет?)…

Во-вторых, потому, что если признать, что проект накрылся, то надо отвечать хотя бы морально. Я-то убежден, что ни о какой другой ответственности говорить не следует. Но и моральной достаточно. Люди-то, которые проект затеяли, повторяю, совсем не рвачи и не русофобы. Это моральные люди.

В-третьих… В-третьих, если этот проект накрылся, то что делать-то? С Россией, я имею в виду, что делать? Это самый стратегический из вопросов.

Кроме того, надо хотеть что-то делать с ней как с "вещью в себе". А те, кто хотели сделать ее "вещью для Европы", не хотят делать что-то с нею – как с "вещью в себе". Они не любят ее как "вещь в себе". А с Россией как с нелюбимой "вещью в себе" сделать нельзя ничего, это уж точно.

Законно избранная власть, имеющая такую общественную поддержку, – в своем праве проводить любой курс. Она может быть как проамериканской, так и антиамериканской. Она может предъявлять в качестве блага приближение к США или удаление от США.

Но нельзя посылать корабли и какие-то аэропланы сомнительной кондиции к американскому континенту – и одновременно с этим назначать Чубайса руководителем совсекретной организации "Роснанотех", вдобавок сообщая всем нам, что (о, счастье!) Чубайс стал аж одним из VIP-лиц, востребованных "JP Morgan Chase", то есть в каком-то смысле вошел в какую-то часть американской элиты.

Если мы сближаемся с США, это абсолютно нормально, и мы должны гордиться, что Чубайс вошел аж в "JP Morgan Chase"! И все замечательно! Но если мы расходимся, то все, как говорят математики, "с точностью до наоборот".

Единственное, чего нельзя, это чтобы все одновременно было – и так, и с точностью до наоборот. Что одновременно это нельзя – я знаю точно. Причем в полном соответствии с притчей о маяке. Так нельзя, потому что итогом одновременного осуществления двух взаимоисключающих курсов будет политическая и национальная катастрофа.

Речь отнюдь не только о Чубайсе.

Нельзя интегрировать в Русскую Православную Церковь "зарубежников", которые являются очевидным контингентом определенных структур в США – это все знают! – и при этом говорить, что мы будем воевать с США. Вот если мы хотим дружить с США, то люди, которые находились в столь плотных отношениях с США, наши желанные учителя, должны объяснять нам, как все устроено. Но нельзя делать одновременно это и вот это, это и вот это, это и вот это! Это называется "биения". Рано или поздно в конце этих биений возникает эта самая "коллизия маяка".

В чем же дело? Что это за биения? Откуда они? Отвечаю: они заложены в самой основе элиты, в ее противоречивом желании (1) быть западниками и (2) быть государственниками.

Но что будет, когда вопрос окажется поставлен ребром: или западничество – или державность? Возникнет острейший внутренний конфликт, политические последствия которого, как мне кажется, очевидны. Произойдет раскол элиты. Раскол почти метафизический.

Меньше всего я этого хочу. Но в существующей ситуации мне это кажется неизбежным. И не надо рассуждать о нежелательности подобного. Надо минимизировать издержки и правильно оформлять неминуемый результат.

Ведь в западничество шли 20 лет, семьями шли! Их же туда толкали. Что теперь делать? Мы знаем министров, которые очень патриотически высказываются в духе "кузькину мать мы покажем Западу" и т.п. Но они пытаются сделать подобное заявление побыстрее, пораньше – в 8 часов утра, а не в 10, чтобы успеть на частный самолет, который летит в Лондон к их семьям, чтобы уикенд провести там!

И это же в конечном итоге уже доходит до неприличия! Так, например, у меня нет никаких вопросов к Константину Ремчукову – может, он замечательный человек, а может, нет, я его не знаю, и он не входит в круг моих исследовательских интересов – но я знаю, что США мониторят высказывания таких людей. И когда этот человек, ссылаясь на высокую фигуру в Администрации президента, говорит, что готовится группа реформ, что Россия будет таким-то образом сближаться с США, сдав "на десерт" Лаврова… Зачем это? Зачем такой тон? Но ведь пишется именно это.

"А "на десерт" для сближения с Америкой мы сдадим Лаврова", – пишет Ремчуков от лица Громова, зама главы Администрации, отвечающего за работу прессы.

Теперь увидьте это глазами американцев.

У них, во-первых, есть некие представления о приличиях. Можно обсуждать качество этих представлений, но они есть.

Во-вторых, у них есть нечто наподобие неявной, но глубокой метафизики. Неважно, как они это для себя формулируют. Но в каком-то смысле (и тут большую роль играет протестантизм) народы мира они подразделяют на народы Исава и народы Иакова. И это подразделение (совершенно необязательно буквально в том виде, в котором я это сейчас описал) закладывается в их мозги с первого курса колледжа, а то и раньше.

Американцы себя считают народом Иакова, то есть народом, никогда не продающим первородство за чечевичную похлебку. Народом, способным к историческому усилию (тому усилию, которое осуществил Иаков).

А те, кто на это неспособен, для них – народ Исава.

И вот этими глазами посмотрите на реплику про десерт.

Пора подводить черту.

Что же удалось показать?

Первое. Что Советский Союз развалили элиты.

Второе. Что акторы развала имели благие цели.

Третье. Что эти цели можно в первом приближении описать как "Великая Россия в составе Великой Европы".

Четвертое. Что эти цели оказались нереализованными.

Пятое. Что они не могут быть реализованными.

Шестое. Что их нереализуемость требует новой парадигмы.

Седьмое. Что формирование этой парадигмы будет болезненным.

Восьмое. Что альтернатив этому самому формированию новой парадигмы нет.

Девятое. Что если мы хотим максимально смягчить процесс (а мы должны этого хотеть, потому что процесс все равно будет достаточно жестким и может стать слишком жестким для общества и страны), то надо действовать убеждением, надо прорабатывать новые форматы элитного диалога и осуществлять их.

Как только народ-держатель отпадает от империи, это для нее смертельный и непоправимый удар.

Ну, так и было сделано, что он отпал. При этом элиты, организовывавшие его отпадение и действовавшие от его имени, вполне договорились с сепаратистами окраин. У них был и общий интерес, и площадки для переговоров.

Народ-держатель и выступавшая от его лица элита сыграли существеннейшую роль в распаде империи и продолжают ее играть. Именно потому, что процесс не завершен, все это и следует обсуждать.

Что такое Белов-Поткин и новые ультранационалистические явления? Что они собой представляют по существу? От имени этих движений говорится, что новая империя под названием "Российская Федерация" так же плоха, как и предыдущая, что она не является русской. Ее называют разными омерзительными словами, которые даже не хочется повторять (самое мягкое слово – "Эрэфия"). Слов очень много. Их сочинители рассчитывают на эффект отторжения.

По нашим расчетам, на сайты, которые этим занимаются, тратится не меньше 10 миллионов долларов в год – значит, это кто-то проплачивает!

В чем задача? В том, чтобы противопоставить нации – этнос, а национальному модернизированному государству – этнический архаизированный заповедник.

В России никогда не понимали, в чем разница между нацией и этносом. Объясняю. Нация – это субъект модернизации. Нет нации вне модернизации. Нация – это открытие Французской буржуазной революции, она держится на единстве культуры, языка и гражданства плюс этоса – это по максимуму. Американская нация считает, что она вообще держится только на единстве гражданства. Ну, и конечно, на этосе ("Град на холме"). Это мягкая формула. Возьмем самую жесткую, французскую.

Для французской модернизационной идентичности нет галлов, есть французы. Это грань. И никто ее не перейдет. По этому поводу есть жесткая договоренность. Ибо все понимают, что стоит перейти грань, и начнется трайбализация французской нации. Трайбализация – это главная регрессивная угроза для всего человечества. И это особо опасная угроза для нас в условиях, когда провал проекта "Модерн" на нашей территории станет совсем очевидным.

Трайбализации может коснуться самых консолидированных этносов, проживающих на вполне однородных и локальных территориях. Сейчас, например, происходит трайбализация Армении – существенная для меня – я наблюдал ее впервые. Казалось, что настолько монолитный этнически народ, живущий отнюдь не на одной седьмой планеты, не может быть трайбализован. Однако трайбализация армян, увы, имеет место. И понятно, как это происходит.

Как только нет модернизации, то начинаются проблемы с оголенным этническим ядром. Они неминуемо начинаются, при любой консолидации этноса. А теперь приглядимся к тому, что это сулит России.

Мне вспоминается один давнишний эпизод эпохи так называемой перестройки. Сижу я на Съезде народных депутатов СССР. Выходит какой-то человек и цитирует прямо с трибуны Съезда народных депутатов поэта: "Не упрекай сибиряка, что держит он в кармане нож. Ведь он на русского похож, как барс похож не барсука". Я спрашиваю: "Этого человека сейчас арестуют?". – "Как? У него депутатская неприкосновенность". – "Лишите!". Причем я в Сибири бывал очень много, я понимаю, что он имеет в виду – что там и криминализация другая, и подход другой – "ведь он на русского похож". Вот что такое формула трайбализации.

Россия могла бы пойти путем авторитарной мобилизационной модернизации. Но и этот путь сейчас закрывается. Мир заканчивает фазу модернизации. А значит, мы можем двигаться только альтернативным путем развития. Это развитие может быть только мобилизационным. Вместо этого – упорное желание элиты осуществить исторически отмененный проект.

Очень скоро возникнет новая элитная конфигурация. Те, кто на вопрос "Россия или Запад" ответят "Запад", поняв, что они не введут Великую Россию в Великую Европу целиком, скажут: "В этом случае мы будем вводить ее по частям – и куда получится". Для меня тут знаковой является фраза профессора Анатолия Ракитова, ранее (при Ельцине, чьим советником он был) говорившего о великой российской модернизации, а в условиях провала проекта вхождения России в Запад заявившего о том, что великая страна – это страна с хорошими сортирами. Пусть она будет маленькая, но с хорошими туалетами.

A propo: маленькая страна не обязательно будет иметь хорошие туалеты. Но тут никого не интересуют туалеты. Те, кто выбрал Запад, начинают говорить, что страна должна быть маленькой. И оправдывать это туалетами. За неимением лучшего оправдания, по-видимому.

Но как эти силы будут оправдывать расчленение – интересно лишь в аналитическом и контрпропагандистском смысле. Стратегически интересно только одно: что сделают те, кто в момент, когда станет ясно "или западничество, или Россия" – выберут Россию. Сколь отчетлив будет этот выбор? Достаточно ли будет выбравших? Насколько они окажутся консолидированы в стратегическом и политическом смысле?

Мы взрослые люди и понимаем – Россия (так уж это по факту) войти в Европу как великая национальная страна не может. Почему не может – отдельный вопрос. Давайте серьезнее в этом разбираться. Это далеко не бессмысленное занятие. Но мы знаем, что не может, и всё! Увы, наше знание трудно передать актуальным политическим элитам и руководителям, которые все еще считают, что мы и в Европу войдем, и великой страной останемся. Но пройдет не так много времени, и жизнь докажет то, что мы до конца доказать не можем. И вот тогда придется выбирать. Повторяю, очень скоро придется выбирать.

Мне хочется верить, что достаточное количество лиц, входящих в элиту, выберет государственность и сумеет сделать свой выбор политическим фактом жизни страны. Но тогда окажется, что выбор – провисает. Нет реального проекта, потеряны все системы, обеспечивавшие имперский, сверхдержавный тип существования России. Потеряны знания, кадры, культура. Все это надо будет восстанавливать. Причем в условиях цейтнота.

Вот почему так важно, чтобы какие-то контуры каких-то реальных альтернатив прорабатывались уже сейчас. Благодарю за внимание.

Сюжет дня

Наши публикации все статьи

Новости все статьи

Репортажи все статьи

Комментарии все статьи

Аналитика все статьи

Сюжет дня

Наши публикациивсе статьи

Новостивсе статьи

Репортаживсе статьи

Комментариивсе статьи

Аналитикавсе статьи

Наши публикации все статьи

Новости все статьи

Репортажи все статьи

Комментарии все статьи

Аналитика все статьи