К сожалению, из состояния застоя нас выводит только революция, эпидемия или военные действия. Тогда мы перестаём пережёвывать одно и то же, и нашу жизнь определяют новые слова. 

Не хочется тратить время на констатацию необратимости перемен или на неискренние утешения людей, жалеющих старый мир и напуганных новым. Пусть глубину случившегося поняли далеко не все. Факт «смерти открытого общества» наполнился уже конкретным содержанием: наши путешествия, банковские карточки, импортные машины, футбол, комфорт виртуального мира и многое, многое другое сегодня под вопросом. 

Мы жили и живём в интеллектуальной провинции, оперируя понятиями XVII-XIX веков, только в современной медийной упаковке. Люди всё ещё уверены в необходимости «модернизации общества», не подозревая, что сама парадигма модерна подорвана с самых разных сторон, по сути, лежит в руинах уже очень давно. Элита повторяет старые заклинания, но ни во что не верит, «И, как пчёлы в улье запустелом, Дурно пахнут мёртвые слова»: вот почему за какие-то два с половиной года произошли столь сильные перемены. 

Вслед за «открытым обществом» гибнет порождённый этим обществом индивидуум. Я повторю это «на разных языках»; можно сказать так: удар нанесён по ценностям «среднего класса». Или: ущерб понесла система буржуазных ценностей и лица, интегрированные в виртуальное пространство, поскольку оно тоже часть распадающейся глобальной системы. 

Я прошу прощения за этот «дубовый» термин: буржуазные ценности. Мне самому он не нравится, но так меня быстрее поймут. Сам я предпочитаю термин «третье сословие»: мы жили и живём пока в мире, где доминирует «третье сословие», навязавшее всем свои ценности, поэтому казалось, что рушится всё. Но это не так: на самом деле, сословие не одно, а четыре, и, если сфера буржуазного уменьшается, значит, её место займут ценности других сословий.

Государству и гражданам необходимо активно способствовать скорейшему установлению нового баланса ценностей. Мало для этого достать из нафталина старые фильмы и песни, снова пустить в прокат какую-нибудь балабановскую или псевдопатриотическую «чернуху». Необходим новый баланс, а не возврат к старому, в детство или молодость в духе Фрейда и бородатых анекдотов типа «Деда, а хорошо тебе жилось при Сталине?..» 

Ещё одним порождением модерна был гуманизм. Но сегодня, когда противники военных действий объясняют свою позицию жалостью к жертвам, они часто не искренни. Я редко встречал гуманизм, куда чаще мы имеем дело с недовольством и истерикой испуганных людей, чей мир рушится. 

Почему люди так спокойно воспринимали другие войны, почему они не осуждают США – главного организатора войн в мире, почему 8 лет вялотекущей войны в Донбассе для них ничто? Потому что их гуманизм – не человеческий, а буржуазный, и крики о гибнущих людях часто вызваны страхом за сохранность своей зоны комфорта и барахла. Гуманизм уходит вместе с модерном.   

Новые слова создают новый мир. Что подразумевалось этими словами и каким содержанием они будут наполнены фактически? Мы этого не знаем. Я попытаюсь понять их последовательно, исходя из логики нового мира. В духе этой логики, декоммунизация должна приобрести радикальный характер и изменить самые разные сферы жизни. Начнём с идеологии. Не будет преувеличением сказать, что идеологией СССР был не марксизм-ленинизм или что-то подобное, а подражательство. Как в советском обществе были «подражатели хиппи», так и в общественно-политической жизни мы довольствовались обрывками западных идей, часто – давным-давно устаревших. 

После 1991-го года официальной идеологией стал либерализм, и подражатели-демократы заменили подражателей-марксистов! Декоммунизация означает разрыв с практикой заимствования идей. Что же вместо этого? Не стоит думать слишком много. Новый мир, явившийся вследствие радикальной декоммунизации, сам породит свою веру, а название для неё пусть придумают изумлённые зрители. В области культуры ситуация аналогичная. Советские культурные форматы заимствовались с Запада и постепенно совершенно органично стали развлекательной масс-культурой. В этой сфере появились монополисты, в своей наглости потерявшие всякий стыд. 

Декоммунизация состояла бы во внесении в культуру элементов хаоса. Как-либо улучшать масс-культуру невозможно и даже глупо. Лучше всего её хорошенько «встряхнуть», давая возможности новым людям и отправив на пенсию одиозных старых монополистов. Ни на кого не надо «делать ставку». Понравится новый художник зрителям – хорошо, а если нет, и его даже немного поколотят – ещё лучше. 

В национальной политике ситуация самая скверная и запущенная. Мои познания в истории привели меня к мысли, что главными врагами большевиков были не «капиталисты», а русский народ и некоторые другие народы СССР, ставшие объектом скрытой национальной эксплуатации. Изначально русский народ считался реакционно-монархическим, диким и отсталым, неграмотным и пьяным, народом-шовинистом и погромщиком, несмотря на то, что погромы в Российской империи имели место в черте оседлости, проходившей за пределами РСФСР. 

Большевики налаживали отношения со всеми соседями Советской России, не скупясь при этом на территориальные подарки, даже Эстония получила «приращение» от Ильича. Большевики долгие годы поддерживали хорошие отношения с фашистской Италией, даже с гитлеровской Германией пытались договориться, хотя и понимали, наверно, бесперспективность этой политики. В самом деле, эта длинная череда международных договоров наводит на мысль, что своих смертельных врагов большевики видели внутри страны, а за границей – партнёров. Некоторые уступки русскому народу были сделаны в самую последнюю очередь, многие – уже во время войны. Я имею в виду Великую Отечественную войну. 

После Сталина те и другие национальные эксцессы были сглажены, и возникла система скрытой эксплуатации, основанная на дотациях и неравномерном снабжении. Не думаю, что радикальная декоммунизация состоит в прекращении дотаций и ограничении государственных инвестиций, но она отменяет практику игнорирования национального вопроса, его решения исключительно в духе «дружбы народов» и «братской помощи». Нужно каждому, ещё в школе, привить иммунитет к национальному угнетению, объяснить, что люди борются за место в жизни, объединяясь по национальному признаку, это так есть, и это нормально. Если национальная группа уважает другие нации, всё хорошо. Если она переходит некий рубеж, ситуация меняется. 

С националистом общаться тяжело. Пытаться его ублажить материальными уступками контрпродуктивно: он смотрит на вас как на свою потенциальную добычу, и уступки лишь укрепят его в этой мысли. Договариваться же с нацистом, который вас даже не считает человеком, попросту глупо. Но сегодня мы учим деток, что после 1945-го года нацистов не осталось… 

Тот факт, что мы стали крупными экспортёрами продовольствия, позволяет надеяться, что руководство России порвало связь с идейной линией большевиков и не будет, по крайней мере, морить народ голодом. 

В области информационной политики для СССР было характерно повторение одного и того же, новости походили на какой-то ритуал. Впрочем, новостей не существует: есть разные новостные форматы. Декоммунизация состояла бы в создании новостного формата одновременно свободного и содержательного, не ориентированного на запросы мелкобуржуазной или инфантильной среды. Думаю, «информационный» вопрос связан с уровнем элитарности общества. «Элита» появляется там, где есть «тайное знание». 

СССР был страной с очень высоким уровнем элитарности, поскольку там по умолчанию блокировалась любая информация. В наше время проблема в другом: информации море, но трудно определить её достоверность. Декоммунизация состояла бы в ограничении сферы секретности, а объективная информация должна стать самоцелью. Для этого целесообразно было бы создать институт, занятый исключительно верификацией информации. Так же, как у человека есть особая форма сознания – дианетическое сознание, ответственное за проверку фактов – так и нам нужен независимый институт, исполняющий ту же функцию. В своём развитии этот институт станет своеобразной новой «ветвью власти», быть может, именно той, которой в нашем мире не хватает. 

Последняя составляющая декоммунизации, которую я готов описать, - устранение ещё одного губительного следствия советской элитарности: максимальной замкнутости круга лиц, способных принимать и проводить решения в жизнь, и стремление этой группы к иждивенчеству. Я назвал бы это «идеология гэбизма». В СССР имелись самые разные группы, не желательные или даже враждебные советскому строю, но партия и КГБ не стремились их «искоренить» или создать что-то новое, а лишь поддерживали между ними баланс. Существовали ортодоксальные коммунисты и диссиденты, нонконформисты и «свободные художники», «религиозники», валютчики, спекулянты и цеховики, националисты, сионисты, общество «Память», и так далее, и так далее, и всяк нёс свою лепту «товарищу майору», стоящему над ними, как некий сверхчеловек, занятый исключительно «сбором урожая». 

В самом деле, если человек «добывает хлеб свой в поте лица своего», то настоящий сверхчеловек работать не должен, что и есть первый его признак… Как писал о нём Ф. Ницше: «Сей белокурый паразит будет подобен молнии». Но в новом мире политика «сбора урожая» не годится. Для нового мира нужно создавать новые силы, нужны новые мотивы, а не бесконечное повторение «Я его слепила из того, что было», - попытки слепить пулю из негодного материала смешны…   

Этот термин применили к Украине, но денацификация уже проводилась ранее в Германии. С одной стороны, термин сей не новый, и можно опереться на немецкий опыт, но с другой – едва ли найдутся две такие разные страны как Украина и Германия, по крайней мере, в Европе. Стало быть, нацизм в этих странах разный, нет прямой аналогии и насчёт «денацификации». Это, собственно, ясно всем: если германские нацисты считали себя расой господ, первой в мире, то на Украине таких настроений нет. Нацисты там делают упор не на своём величии и исключительности, а на ущербности «ваты» и «русни». 

Германский нацизм был нацизмом господина и основывался на научных, военных, интеллектуальных, организационных достижениях немцев, на их дисциплинированности и трудолюбии, объясняемых расовым превосходством. Типичная фраза того времени: «Стоило нам пересечь границу Польши, и мы увидели обилие заброшенной или плохо обработанной земли». Украинцы себя господами не считают, они видят таковых на Западе и всячески стремятся «вписаться» туда от уровня государства и вплоть до простого «заробитчанина». Границу Польши они пересекают в ином качестве и чувствуют при этом совсем не то, что немцы 80 лет назад. Можно сказать, в Германии был господский нацизм, а на Украине нацизм холопский, и у них есть как бы такая вертикальная топика «господин – холоп – быдло», в которой господа живут на Западе, быдло – на Востоке, а Центральная Европа гордо занимает промежуточную позицию. 

Для денацификации Германии достаточно было показать немцам, что вы не имеете того качественного расового превосходства, вы не лучший народ, а просто один из многих народов. Это было достигнуто сначала силой, тотальной победой в войне, затем немцам показали, что они своей политикой нарушили все человеческие законы: наверно, такой законопослушный народ шокировал сам факт совершенного беззакония. Потом возник биполярный мир, и его успехи, например, в ядерной или космической области окончательно доказали необоснованность претензий на немецкую исключительность. Очень хорошо, что немецких военнопленных привлекли к послевоенному восстановлению СССР. Именно такая картинка способствовала уменьшению нацизма, не побоюсь громких слов, в мировом масштабе. 

С украинскими крайними националистами так просто не разобраться: они и сами знают, что не господа. Поэтому придётся подумать и даже привлечь философию. Вы будете смеяться, но «холопский нацизм» - нацизм подражательный, и развивался он в том же совке. Вот почему на Украине очень многие искренне верят, что никакого нацизма нет, будучи просто не способны как-либо отрефлексировать своё поведение, дать ему имя. Одни подражали хиппи, другие – демократам, кто-то «подхватил» коричневый вирус, но во всех случаях речь идёт о персонажах, свято верящих, что подражание господину – это и есть жизнь. 

И тут будет уместно вспомнить Гегеля, который утверждал, что раб не имеет своего сознания и живёт сознанием господина. Маркс был более оптимистичен и считал, что угнетённый человек способен выработать своё собственное сознание, хоть сделать это не просто; кроме того, Маркс говорил о «пролетариях», а не о рабах. Наверно, «перепрыгнуть» из раба, тем более из холопа, в свободного человека сразу нельзя, и «пролетария» можно понимать также и как некую промежуточную стадию на пути к свободе… 

Вывод из этой философии будет такой, что для денацификации холопов обращаться к их разуму и сознанию бессмысленно, а нужно как-то развалить ту конструкцию «господин – холоп – быдло», в которой они себя обрели. 

Теперь найдём корни явления, а также разберёмся, почему именно в Центральной Европе в XXI веке «поднял голову» нацизм. В этом регионе ещё много крестьянского населения или горожан в 1-2 поколении, в отличии от Западной Европы, где остались одни фермеры, т.е., сельхозрабочие. В крестьянском менталитете ничего плохого не было, но, увы, традиционные формы хозяйствования уходят в прошлое, и, по Л. Гумилёву, для людей это сильнейшая травма. Крестьянин вырождается в мелкого буржуа, пресловутого «заробитчанина» или просто люмпена. 

На Западе верят в демократию и прогресс по инерции, да ещё в силу сохраняющегося высокого уровня жизни, а в Центральной Европе на то куда больше причин. Когда «заробитчанин» пересчитывает свою получку, он видит самый настоящий прогресс. Вот он-то сегодня и является главным энтузиастом прогресса!.. 

Крестьянское мышление деградирует и упрощается: считается, кто богаче, тот и умнее, тот и прав. Но остатки здравого смысла позволяют увидеть, или, точнее, почувствовать неявные причины благополучия Запада: это расизм и многовековой грабёж колоний. Отсюда вывод: чтобы стать богатым и умным, надо найти «негров» и заставить работать на себя. Это правильно и справедливо: кто беден, тот глуп, вот пусть он и работает на умного, - подобное я сам слышал, это не выдумка. 

Ясно, что прежде всего «неграми» становятся те же украинцы, не достаточно «сознательные». Позволю себе личное замечание: я глубоко убеждён, что на самом деле национальная культура и язык как таковые мало кого волнуют. «Мову» насаждают, чтобы найти менее сознательных и тем самым поделить общество на «белых» и «негров». Процентов 90 усилий в деле так называемого «национального строительства» в разных странах Центральной Европы направлены на это. 

Между тем, по Л. Гумилёву, язык вообще не является необходимостью для жизни народа. Народ может говорить на чужом языке, но оставаться самим собой и отличаться от всех других. После установления реальной многополярности «господин» исчезнет: Запад не сможет диктовать свои законы, а его «средний класс» перестанет быть витриной, олицетворяющей его превосходство. 

Понятно, процесс это долгий, и что нам делать теперь? 

На это ответа пока нет, и придётся продолжить наши интеллектуальные изыски. Мы разобрались с «господами» и «холопами», настала очередь «быдла», или, в контексте темы нацизма, лучше говорить про «унтерменша». 

Кто такой унтерменш? 

Это, как было сказано, «вата» и «русня», это вы, мои читатели, и я сам тоже унтерменш, поскольку пишу по-русски в рунете. Да, это обидно, но факт есть факт: нас воспринимают как унтерменшей. Однако, тут и ключ к решению вопроса: нацист и унтерменш не существуют друг без друга. Западный расизм стимулировало наличие земель, легко поддающихся колонизации. Германский нацизм возник из убеждения, что на востоке нас ждут неисчерпаемые богатства, которыми владеют пока слабаки-славяне. Для уничтожения расизма достаточно устранить унтерменша, то есть, нам надо так себя вести, чтобы нас перестали в этом качестве воспринимать. 

Есть мнение, что национальная толерантность помогает управлять народом, а в случае «многонационального» народа это чуть ли не единственное средство поддержания баланса. Это так, но надо понимать, что толерантные люди самим фактом своего появления создают в другом месте нациста, и вот уже мы видим «тотальную гибридную войну», развязанную против страны, которую господа сверхчеловеки посчитали легкой добычей. 

«Толерантные» руководители сами повесили себе на грудь мишень, и никакого уважения не дождутся, потому что кажутся слабыми, слепыми, не имеющими твёрдой опоры. Человек, воспитанный в духе национальной толерантности, просто не способен понять всю опасность нацизма. К счастью, уже есть люди, понимающие ситуацию. Есть целые регионы, где народ понимает, что такое нацизм и как с ним бороться. Радикальная декоммунизация решит проблему нацизма: мы станем самостоятельно мыслящими людьми, без труда распознающими обман колонизаторов. У нас появится органичное чувство превосходства и отвращения к наследникам колониальных империй, и тогда им придётся искать себе рабов в другом месте.   

Многократное переписывание этого текста привело к потере времени и позволило дождаться ещё одного нового слова. Речь идёт о выборе между суверенитетом и колониальной зависимостью: это наша реальность, а не история других веков и других континентов. Слово оказалось очень плодотворным. Оно позволило понять, что происходит: название статьи, как мне представляется, лучше всего отражает состояние мира в данный момент. 

В Европе, особенно c XVIII века, традиционная власть слабела, всё более превращаясь в ширму, за которой делалась реальная политика. Это вело к отчуждению власти, когда появляется «элитарий», ограждающий себя от простых людей, как-будто это дикие звери. Развитие тенденции привело к появлению глобального колониального проекта. 

В XIX веке на Земле не осталось свободных мест: вся территория либо принадлежала одной из т.н. «великих держав», либо находилась в колониальной или жесткой экономической зависимости от них. Как видится сия глобальная колониальная система (далее - КС) с точки зрения разных парадигм? Для верующих людей, столь мерзкая система указывает на окончание очередного цикла, когда мир уничтожается и создаётся заново. Монотеисты видят здесь признаки приближения Антихриста (или, по-мусульмански, Даджаля). Люди парадигмы модерна скажут, что это глобальный проект универсалистских элит. 

В самом деле: мы видим серьёзные экономические проблемы Запада, начавшиеся довольно давно – не 3 месяца назад, мы видим проблему Трампа в США: речь идёт именно об универсальных элитах, готовых «усреднить» уровень жизни метрополии. При КС «метрополия» постепенно нивелируется. Но уже полным ходом нас захлёстывает постмодерн. 

Замечали ли вы, что рациональное обсуждение украинских событий, как правило, невозможно? Каждый отдельный факт находит мгновенную эмоциональную реакцию, анализировать информацию нельзя, а тот, кто не разделяет бурную радость или глубокое горе, подвергается «расчеловечиванию». Это именно примета постмодерна, так как в этой парадигме отсутствует код интерпретации информации. 

Раньше для нас существовало нечто священное, либо мы подвергали происходящее анализу и сомнению: у нас была система понятий для оценки событий, теперь же мы свободны в проявлении чувств… Поэтому постмодернистское определение КС нам важно… 

Думаю, КС – это так называемый гиперобъект. Речь идёт о новой теории гиперобъектов: гигантских явлений, как бы самодостаточных, не созданных людьми, но манипулирующих нами, диктующих нам наше поведение. Например, гиперобъектами называют глобальное потепление, ковид или капитализм. КС, на мой взгляд, тоже имеет свойства гиперобъекта. Забавно, что у «быдла» и «недочеловека» при постмодерне тоже появляется своё имя: это гипосубъект. 

Но вернёмся к нашей КС. Как происходит порабощение народов? С древности известно: чтобы подчинить народ, достаточно уничтожить его правящую династию и высшую аристократию. Однако, управление таким народом сопряжено с издержками: он, несомненно, будет ненавидеть поработителей. Он даже способен создать новую элиту для своего освобождения. Поэтому империя не уничтожает элиту других народов, а интегрирует её в свои структуры. 

Вот разница между империей и колониальной системой: первая интегрирует чужую элиту, а вторая стремится её уничтожить или подчинить силой; в Африке XIX века это неплохо получалось. Когда КС 150 лет назад достигла некоторого предела, начали появляться идеологии. В течение XX века они потрясали весь мир и уничтожили ряд великих держав, что открыло дорогу дальнейшему продвижению КС. 

Поэтому у меня возникло вот такое неожиданное определение: идеология есть технология уничтожения национальных элит. В самом деле! Ведь к этому свёлся результат их действий!.. Прекращение их противоборства означает завершение уничтожения и начало глобализации. 

Как мы помним, были 3 идеологии: фашизм, коммунизм и либерализм. В чём разница между ними? Фашизм есть уничтожение элит, по преимуществу, в других странах: в фашистских странах их старые элиты в целом сохранились. Фашизм также есть реакция на трудности продвижения колониализма, желание решить проблемы силовым путём, по-старому. Коммунизм есть уничтожение, по преимуществу, своей элиты. Что это значит, мы помним. Либерализм есть постепенная деградация и уничтожение любой элиты, именно эта идеология сохранилась и повела глобализацию, когда уже исчезает явная метрополия. Любые хозяева страны подлежат уничтожению: они называют это «борьбой с олигархией, бюрократией и авторитаризмом». 

Не буду хвалить олигархов, но, согласитесь, что национальный олигарх является конкурентом транснационального… И он, по крайней мере, не хочет, чтобы его страна была разрушена войной!.. Взгляните, сколько стран потеряли своё лицо и слепо следуют в фарватере политики сильных. Вот показатель успехов либерализма, заменившего национальную элиту приказчиками КС. Даже в США идёт этот процесс, о чём показывает нам история с Трампом. 

Но что-то такое уже было… Мы помним: в последние десятилетия СССР идеология тоже, по сути, исчезла, точнее, стала формальной… Произносились речи, своим пафосом и однообразием так схожие с современными заявлениями западных лидеров. Структура программы «Время» ничем не отличалась от структуры «Евроньюс»: один и тот же идеологизированный ритуал. 

Что происходило в СССР в те тучные десятилетия маразма? Тогда постепенно росла национальная элита, развалившая страну в 1991 году. Тот же процесс шёл в мировом масштабе после «конца истории», в девяностые и нулевые, когда в мире исчезли идеологии. 

И сегодня национальная элита, способная развалить КС, существует. Правда, пока она, как говорят, боится и голову поднять: «Всё, всё погребено в безлюдьи окаянном»… Нужно ли бояться?.. 

История человечества циклична, и сейчас одна фаза закономерно сменяет другую. Западные мудрецы забыли, для чего нужна идеология. Они думали, что надо найти лучшую идеологию: тогда мир остановится и окаменеет к радости его хозяев. Но в реальном времени системы, состоящие из одного компонента, не существуют… Есть несколько идеологии – мир раздроблен «по горизонтали», есть одна идеология – мир расслаивается «по вертикали». КС мертва, хотя агония её огромного тела принесёт ещё много бед. Чтобы сделать систему вечной, нужно было как-то изменить само время. Сделать его другим. 

Но сама КС есть порождение старого времени, где всё состоит из парных компонентов, его колесо продолжает вращаться,   «…И дальше мы бредем. И видим в щели зданий Старинную игру вечерних содроганий.»