Фрагмент из двенадцатой главы книги Уильяма Ф. Энгдаля "Столетие войны: англо-американская нефтяная политика и Новый мировой порядок"
Предыдущая часть :
От “Империи Зла” к “Оси Зла” - строительство Нового Мирового Порядка
... Вашингтон возвращается к Халфорду Маккиндеру
Даже разрушая японскую экономическую модель и перекраивая Восточную Азию для своих целей, Вашингтон в 1990-х годах придавал первоочередное значение демонтажу Советского Союза.
К началу 1990-х, вместе с крушением Берлинской стены и Советского Союза, у Вашингтона не осталось заметных соперников на обладание мировой гегемонией. В тогдашней эйфории, немногие выражали тревогу или обеспокоенность тем, что у одной страны оказалось так много власти над планетой. В конце концов, эта страна была демократической и эту страну называли Америка. Теперь, когда исчезла советская военная угроза, страны НАТО и прежде всего США могли начать перенаправлять свои триллионы долларов ежегодных военных затрат на мирные цели.
Новая эра мирного развития, рыночных реформ и капиталистического благоденствия – было мечтой миллионов людей в бывших коммунистических странах Варшавского Договора. Эти мечты жили недолго. Американский истеблишмент готовился к установлению глобальной гегемонии США как единственной супердержавы, в то же время пытаясь убаюкать остальной мир ложным чувством успокоенности. Стратегическую роль в политике Вашингтона в течение 1990-х годов играл обман. Величайшим обманом, как вскоре стало ясно, было впечатление о том, что Вашингтон мучительно раздумывал, что ему делать после окончания советской военной угрозы.
Развал Советского Союза был событием исключительного значения в истории прошлого века. Мало известно о холодных расчетах высокопоставленных политиков в администрации Буша в начале 1990-х годов в отношении будущего России и ее бывших стран-сателлитов. Россию следовало привести в экономическую орбиту США путем навязывания «рыночных реформ».
По существу, ее следовало привязать к доллару. Этого можно было достичь комплексным и дифференцированным подходом. Однако, конечным результатом было продвижение Соединенных Штатов в качестве единственной оставшейся супердержавы, единственного эмитента мировой валюты – доллара, со всеми преимуществами, которые при этом получал Вашингтон. Орудием новой российской политики Вашингтона должен был стать Международный Валютный Фонд.
В то же время, Россию следовало систематически окружать кольцом военных баз США и НАТО, а расширение НАТО на восток после своего завершения смогло бы предотвратить любой будущий стратегический союз между Россией и державами континентальной Европы, могущий поставить под сомнение американское доминирование. Задачей для Вашингтона оставалось то, как убедить московскую элиту, обладающую ядерным оружием, на такой полный демонтаж своей силы.
Политика Вашингтона была классической геополитикой, которую очертил почти за столетие до того сэр Халфорд Маккиндер. Маккиндер в то время предостерегал британскую элиту, что союз крупнейших евразийских держав, включающих Германию, Россию и страны Центральной Азии, имел бы все возможности для становления ведущей мировой силой, поскольку такой союз был бы географически связанным и обладал бы всеми необходимыми сырьевыми материалами и достаточным населением, чтобы противостоять любому сопернику.
В конце первой мировой войны, Маккиндер утверждал : «Кто владеет Восточной Европой, тот управляет «Сердцем мира»; Кто владеет «Сердцем мира», тот управляет «Мировым островом»; Кто владеет «Мировым островом», тот управляет миром.» Другими словами, если бы европейские страны вокруг Германии и Франции доминировали бы над евразийским «Сердцем мира» с Россией в центре, то такая комбинация имела бы возможности, ресурсы и географические преимущества для доминирования во всем мире.
Такой влиятельный вашингтонский стратег, как Збигнев Бжезинский, бывший глава Национального совета безопасности в Белом Доме, который занимал высшие посты в системе национальной безопасности при разных администрациях, работал с Генри Киссинджером и был советником при первом президенте Буше, открыто признавал роль геополитического мышления Маккиндера в американской политике. «Настоятельно необходимо то, чтобы не возник ни один евразийский соперник, который мог бы доминировать в Евразии и тем самым также бросать вызов Америке,» утверждал Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска». Он добавил : «Маккиндер первым начал обсуждать это в начале века используя успешную концепцию евразийских «осевых районов». »
Эта политика включала в себя определение любой возможной силы, способной изменить баланс сил, и по его выражению «выработку определенной политики США для нейтрализации, поглощения и/или контроля такой силы». Евразия, на его карте мира, включала нефтяные богатства Ближнего Востока, Центрально-азиатский регион, промышленный потенциал Европы, Японии, ресурсы Китая, Индии, России. Он предупреждал: «контроль над Евразией почти автоматически означал бы подчинение Африки, делая Западное полушарие и Океанию географической окраиной центрального мирового континента.»
То, как Вашингтон действовал согласно этим предписаниям, сначала не было ясно для остального мира, когда холодная война близилась к своему концу. Это было ясно для стратегов, связанных с Академией Наук СССР. Они внимательно изучали Маккиндера и англо-саксонские геополитические теории. Однако, во время краха СССР их голоса утонули в общем шуме. В тот момент рыночная экономика и перспектива сказочных богатств отвлекали энергию российской элиты. (3)
Со стороны Вашингтона стратегия преобразования противника по холодной войне в средство для американской гегемонии была очевидна с самого начала, хотя в этом был и определенный риск, при учете остающегося советского ядерного арсенала. Русский медведь может и был в 1990-х годах экономически несостоятельным, но у него по прежнему оставалось достаточно ядерных зубов. Процесс перестраивания должен был быть проведен аккуратно.
Россия получает от МВФ лекарство для стран третьего мира
В июле 1990 года, на встрече «большой семерки» промышленно развитых государств в техасском Хьюстоне, госсекретарь США Джеймс Бейкер играл ключевую роль в определении политики в отношении будущего СССР. Бейкер, тот человек, который за пять лет до этого в качестве министра финансов привел Японию к соглашению «Плаза», сообщил своим союзникам по «большой семерке» о том что США хочет, чтобы МВФ играл центральную роль в реформировании советской экономики. В итоговом коммюнике «большой семерки» говорилось : «Мы приветствуем усилия, предпринимаемые в СССР по либерализации и созданию более открытого, демократического и плюралистического советского общества и движения в направлении рыночно-ориентированной экономики.» Декларация добавляла : «Мы согласились просить МВФ ... предпринять подробное изучение советской экономики ... для выработки рекомендаций по ее реформированию.»
Цель вашингтонских «рыночных реформ» МВФ в бывшем СССР была предельно проста : разрушить экономические связи, которые соединяли Москву с каждой частью Советского Союза, от Узбекистана до Казахстана, от Грузии до Азербайджана, от Эстонии до Польши, Болгарии или Венгрии. Хотя об этом никогда не говорилось вслух, целью шоковой терапии МВФ было создание слабых, нестабильных экономик на периферии России, чье выживание зависело бы от западного капитала, от притока долларов -- форма неоколониализма.
Предоставляя ключевую экономическую роль МВФ, в котором доминировали американцы, Джеймс Бейкер и администрация Буша гарантировали то, что любые западные экономические инвестиции или поддержка советской экономики сначала должны были пройти утверждение в Вашингтоне. Русским предстояло получить стандартное обслуживание для стран «третьего мира», ровно такое же, как для бывшей африканской колонии или «банановой республики» - условия МВФ, и скатиться на общий уровень нищеты населения. Крошечной кучке элиты было разрешено стать невероятно богатыми в долларовом исчислении, и зависимыми от банкиров и инвесторов Уолл-стрит.
Гарвардские экономисты, вроде Джеффри Сакса, вооруженные своими теориями «шоковой терапии», были переправлены в Москву для помощи в разрушении старого аппарата централизованного государства. Технократы МВФ требовали, чтобы российские нефть и газ, алюминий, марганец и другое сырье продавалось бы по ценам мирового рынка, чтобы прекратились государственные субсидии на еду, здравоохранение и другие предметы первой необходимости, и чтобы российская промышленность была «приватизирована».
В 1992 году МВФ потребовал прекращения государственной поддержки российского рубля, как части «рыночно-ориентированных» реформ. Плавающий курс рубля привел в течение года к увеличению розничных цен на 9 900 %, и падению реальных зарплат на 84 %. Впервые с 1917 года, по крайней мере в мирное время, большинство россиян погрузилось в настоящую нищету. Впрочем, это было только началом капитализма в духе МВФ.
Под руководством МВФ, Вашингтон мог по существу диктовать, какой сектор российской промышленности должен выжить, а какой – нет. «Мировой рынок» определялся Вашингтоном и технократами МВФ, воспитанными на идеях свободного рынка по версии Милтона Фридмана. Российские национальные приоритеты или общее благосостояние населения при этом критериями не являлись.
Диктат «глобального рынка» МВФ должен был заменить сталинскую диктатуру пролетариата для народов России и бывшего Советского пространства. Не имело значения то, что уровень экономической свободы в США, взятый якобы за образец, был результатом сложной эволюции на протяжении более чем 350 лет, в некоторых случаях восходящей к Английской революции XVII века. Под руководством МВФ, таким странам как Россия и Украина было предписано немедленно принять американскую версию рыночной экономики, без какой-либо адекватной подготовки. Результаты были предсказуемы и хорошо спланированы. Стабильная, процветающая Россия целью не являлась.
Как вскоре осознало большинство россиян, эффект реформ МВФ был катастрофическим. Вместо ожидаемого процветания в американском духе, капитализма в стиле «две машины в каждом гараже», обычных россиян привели в состояние экономической нищеты. Промышленное производство упало вдвое по сравнению с предыдущим уровнем, а инфляция превысила уровень 200 %. Средняя продолжительность жизни для мужчин упала до 57 лет к 1994 году, до уровня Бангладеш и Египта.
Запад, и прежде всего Соединенные Штаты, со всей ясностью хотели деиндустриализации России, чтобы навсегда сломать экономическую структуру старого Советского Союза. Огромную часть глобальной экономики, почти закрытую для долларового пространства на протяжении более семидесяти лет, следовало привести под долларовый контроль. За фасадом приятной риторики о рыночных реформах, регион расчленяли вполне в духе того, как европейские державы колонизировали и делили Африку за сто лет до этого.
Для вашингтонской администрации Клинтона, не имело особого значения, что российская приватизация ключевых промышленных активов контролировалась российской элитой, так называемыми олигархами. Главным являлось то, что впервые со времен Ленина российская промышленность привязывалась к будущему доллара. Новые олигархи были «долларовыми олигархами», и большинство их нового состояния пришло от экспорта нефти и газа.
Партнером США и специальным уполномоченным для МВФ в ельцинскую эпоху стал Анатолий Чубайс, министр по приватизации. МВФ выделил России 6 млрд долларов в 1996 при условии того, что Чубайса назначат ответственным за экономическую политику. Питер Реддэвэй, профессор университета Джорджа Вашингтона, писал в Вашингтон Пост в 1997 году, что Чубайса в России обвиняли в «цензуре СМИ, подрыве демократии, проведении сомнительных личных сделок, выполнении приказов из Вашингтона и построении криминальной формы капитализма». Очевидно, этого было достаточно для поддержки Чубайса Лоуренсом Саммерсом, в то время заместителем министра финансов США. Саммерс, который также переправил миллионы долларов американских налогоплательщиков в качестве государственной поддержки Джеффри Саксу, гарвардскому экономисту из школы «шоковой терапии» и советнику по России, приветствовал назначение Ельциным в 1997 году Чубайса первым вице-премьером. Назначение Чубайса ответственным за экономику, утверждал Саммерс, создает «обновленное президентство и экономическую команду мечты». Для большинства россиян эта мечта оказалась кошмаром.
Украину, которая была основным промышленным, военным и зерновым центром СССР, подвергли той же жестокой процедуре что и Россию. После начала «реформ» МВФ в октябре 1994 года, обвал был там столь же драматичен. МВФ приказал отменить государственный контроль за обменным курсом и украинская валюта рухнула. Затем МВФ потребовал прекратить государственные субсидии. Цена хлеба выросла на 300 %, электричества на 600 % и общественного транспорта на 900 %. В результате требований МВФ население было вынуждено теперь покупать местные товары по ценам выраженным в долларах. При непомерно возросшей цене на электричество и отсутствии банковских кредитов, государственная промышленность была приведена к банкротству. Иностранным спекулянтам позволили выбрать жемчужины среди мусора, по бросовым ценам. Украинское сельское хозяйство отказалось от государственного регулирования, по требованию МВФ и Всемирного банка. В результате Украина, когда-то житница Европы, была вынуждена просить продуктовую помощь у США, которые сбрасывали свои излишки зерна в Украину, еще более разрушая местную пищевую самодостаточность.
С Россией и республиками бывшего Советского Союза обращались как с Конго и Нигерией, как с источником дешевого сырья, возможно самым большим источником в мире. С крахом Варшавского договора, эти залежи полезных ископаемых впервые с 1917 года оказались доступны для западных транснациональных корпораций. Прежде всего, в поле зрения крупных американских и британских нефтяных ТНК попали нефтяные и газовые залежи бывшего СССР. Современная, процветающая промышленная экономика России была бы только помехой для такого разграбления ее сырьевых ресурсов, как понимали вашингтонские стратеги.
В начале 1990-х годов администрация Клинтона предложила Москве термин «зрелое стратегическое партнерство». Многие россияне наивно полагали что это будет значить, что американская помощь и капиталы помогут перестроить энергичную российскую экономику, что с Россией будут обращаться как с равным партнером в некой форме «мирового совладения» с США, и что ее историческая гегемония над республиками бывшего Советского Союза будет уважаться Вашингтоном. К тому моменту, когда в Москве стало предельно ясно что партнерство было пустым лозунгом придуманным для обмана, было уже слишком поздно. Российский промышленный комплекс, в основном, был расчленен. Реформы МВФ ввергли ее население в нищету, возможность России влиять на события на своих границах была серьезно уменьшена. Это вполне устраивало Вашингтон.
Шоковая терапия МВФ в России после 1991 года не только привела бывшую супердержаву на уровень страны третьего мира. Она также открыла возможности американским и союзническим нефтяным компаниям контролировать то, что было крупнейшим мировым производителем нефти и природного газа. Однако, этот процесс должен был занять какое-то время.
При управляемых и подтасованных приватизационных сделках эры Чубайса, столь ценные российские нефтяные и газовые активы были розданы за бесценок избранным дружкам Ельцина и Чубайса. Доклад МВФ в 1998 года оценивал то, что 17 российских нефтяных и газовых компаний с примерной рыночной стоимостью по крайней мере 17 млрд долларов были проданы Чубайсом за общую сумму 1,4 млрд долларов. Кроме того, 60 % государственной газовой монополии, Газпрома, крупнейшего мирового производителя газа было продано частным российским группам примерно за 20 млн долларов. Рыночная цена составляла около 119 млрд долларов. Были созданы такие компании как Лукойл, Юкос, Сибнефть, Сиданко. Такие олигархи, как Михаил Ходорковский, Борис Березовский и Виктор Черномырдин доминировали в российской экономике в степени, немыслимой для бюрократов коммунистической поры. В ноябре 1996 года, Березовский, в качестве заместителя секретаря Российского Совета безопасности и как нефтяной олигарх, хвастался в своем интервью о том, что семь человек контролируют половину огромных природных ресурсов страны. Он мог бы также добавить, что их доходы в твердой валюте были выражены исключительно в долларах.
Летом 1998 года долларизация России чуть не сорвалась. В августе МВФ выдал чрезвычайный кредит на 23 млрд долларов для поддержки рубля, и для защиты спекулятивных инвестиций западных банков, которые заработали миллионы на российских государственных облигациях. Попытка МВФ спасти западные банки пришла слишком поздно.
15 августа Россия объявила дефолт по своим долларовым займам. Для нью-йоркских и других крупнейших банков случилось немыслимое. Крупнейший должник, несмотря на помощь МВФ, решился на дефолт. В течение нескольких нервных недель, вся долларовая пирамида дрожала до самого основания. Крупнейший мировой хеджевый фонд, “Фонд долговременного управления капиталом”, по-крупному играл на российском рынке как и на других мировых рынках облигаций. В его директорах были бывший заместитель председателя Федеральной Резервной Системы Дэвид Маллинс, ведущие инвесторы с Уолл-стрит и нобелевские лауреаты по экономике. Внезапный дефолт угрожал фонду банкротством и цепной реакцией обвала триллионов долларов по контрактам в финансовых производных. В конечном счете, последовала бы череда банкротств, способная обрушить весь мировой финансовый карточный домик. ФРС созвала чрезвычайную встречу за закрытыми дверями с участием 15 самых влиятельных мировых банкиров и принудила всех к спасательной операции. России, слишком ценной в стратегическом плане, тихо простили ее дефолт и вскоре долларизация продолжилась, хотя и не столь быстрыми темпами. (4)
© Перевод специально для сайта "Война и Мир". При полном или частичном использовании материалов ссылка на warandpeace.ru обязательна.
|
