Фрагменты из книги Уильяма Энгдаля "Столетие войны"

Не будет преувеличением сказать, что не будь шоковой политики радикального монетаризма Маргарет Тэтчер и Пола Волкера, то не было бы и долгового кризиса в Третьем мире в 1980-х годах.

[Есть] одна важная особенность частных евродолларовых займов развивающимся странам. Пока развивающиеся страны имели возможность брать в долг на гораздо более выгодных условиях, нежели подчиняясь требованиям Международного Валютного Фонда, англо-американские банковские синдикаты во главе с "Мануфэкчерерз Хановер" выторговали для себя малозаметную уступку. Все евродолларовые займы были зафиксированы с заранее оговоренной надбавкой к текущей лондонской межбанковской ставке, т.н. ставке ЛИБОР. Этот процент ЛИБОР стал "плавающим" процентом, который падал или поднимался в зависимости от уровня краткосрочных процентных ставок в Нью-Йорке или Лондоне. До лета 1979 года это казалось безобидным условием для займа необходимых фондов на финансирование дефицита нефти.

Но после того, как правительство Тэтчер применило в начале июня 1979 года монетарный шок процентных ставок, а в октябре того же года Федеральная Резервная система Пола Волкера продолжила эту же политику, бремя процентных ставок по долгам Третьего мира моментально возросло, поскольку ставки на лондонском евродолларовом рынке подскочили со средних 7 % в начале 1978 года до почти 20 % к началу 1980-ого года.

Уже одного этого было достаточно, чтобы ввергнуть страны Третьего мира в дефолт, поскольку изменения условий обслуживания долга со стороны банков-кредиторов добавили нереальную новую сумму к уже имеющемуся долговому бремени.

[Но в дополнение] рухнул цена на товары [кроме нефти], экспортируемые в развитые страны развивающимися странами-должниками, которым нужно было как-то отдавать долги. Результатом шоковой "терапии" Тэтчер-Волкера стал глубочайший со времен великой депрессии 1930-х годов спад всех промышленных экономик.

Страны-должники Третьего мира попали в тиски ухудшающихся условий торговли собственными экспортными товарами, падения экспортных доходов и роста процентных ставок по кредитам. Это и было тем, что Вашингтон и Лондон называли "долговым кризисом стран Третьего мира".

Все лето 1982 года в Вашингтоне продолжались закулисные политические дебаты о том, что делать с разразившимся кризисом неплатежей. Под бременем жестких процентных ставок Федеральной Резервной системы экономический спад в США становился все серьезнее, и окружение президента Рейгана склонялось на сторону разрешения надвигающегося кризиса неплатежей Мексики и Латинской Америки, чтобы заодно увеличить промышленные инвестиции и экспортные потоки в самих США.

После объявления Мексикой о своей финансовой несостоятельности в начале августа 1982 года Пол Волкер встретился с высокопоставленными чиновниками администрации Рейгана и разработал план, как постепенно снизить давление на нью-йоркские банки. Этот план был представлен Шульцем как "рейгановское восстановление экономики". ...Шульц предложил использовать Международный Валютный Фонд для надзора за погашением задолженностей странами-должниками в сочетании со стимулированием потребительского спроса в США. Утверждалось, что это повлечет за собой рост экспорта товаров из стран Третьего мира как часть планируемого "восстановления".

Это стало самым дорогим "восстановлением" за всю мировую историю.

Все рецепты МВФ или терапия "обусловленными кредитами" были одинаковыми без исключений. Потерпевшей стране-должнику говорилось, что если она хочет когда-либо еще получить хотя бы копейку в виде займа от иностранного банка, то она должна на корню пресечь импорт товаров, резко сократить государственное бюджетное финансирование, а часто и государственные субсидии на продукты питания и другие нужды и обесценить национальную валюту, чтобы сделать свои экспортные товары "привлекательными" для промышленно развитых стран. Последнее одновременно делало непомерно высокой стоимость импорта высокотехнологичных промышленных товаров. Все это, якобы, поможет заработать твердую валюту для обслуживания долга. Парсон Мальтус, несомненно, возрадовался бы, наблюдая этот процесс.

Программа МВФ по структурному реформированию была только "первым шагом"; она готовила "кандидата" ко "второму этапу" – соглашению со своими банками-кредиторами о "реструктуризации" графика погашения иностранных займов или их большей части. На втором этапе ... к общей сумме займа добавлялась задолженность по процентам. Конечным итогом бесчисленных долговых реструктуризаций с 1982 года стало огромное увеличение суммы долга банкам-кредиторам, хотя эти банки не дали странам Латинской Америки ни одной новой копейки денег. По данным ведущей швейцарской страховой компании "Суисс Ре" общая сумма иностранных займов для всех развивающихся стран, включая как долгосрочные, так и краткосрочные, уверенно росла с 839 млрд. в 1982 году до почти 1300 млрд. к 1987 году. Почти весь этот прирост был вызван дополнительным бременем "рефинансирования" старого долга, который было невозможно выплатить.

Этот процесс … на самом деле стал разворотом потоков капитала в титаническом масштабе. По данным Всемирного Банка, между 1980 и 1986 годом на группу из 109 стран-должников приходилось выплат только по процентам 326 млрд. долларов. Выплаты основного долга по тем же займам составляли 332 млрд. долларов, то есть общие выплаты, включая проценты по займу, составили 658 млрд. долларов при первоначальной сумме долга 430 млрд. Несмотря на все предпринимаемые усилия, в 1986 году эти страны все еще были должны своим кредиторам сумму в 882 млрд. долларов. Это была невероятная долговая трясина. Так работали чудеса сложного процента по займу и плавающих курсов валют.

Страны-должники попали в долговой капкан, из которого был только один выход, предлагаемый банками-кредиторами Нью-Йорка и Лондона, – потеря государственного суверенного контроля над экономикой, особенно над ценными ее ресурсами, такими как, например, мексиканская государственная монополия на нефть. Захват контроля над привлекательными ресурсами страны-должника банкиры назвали натуральным "обменом старых долговых обязательств на ценные бумаги".

Исследование датского экономиста, сделанное по заказу датского комитета ЮНИСЕФ, иллюстрирует этот процесс: "В 1979 году чистая сумма в 40 млрд. долларов была переправлена с богатого Севера на бедный Юг. Этот поток развернулся на 180 градусов в 1983 году, когда развивающиеся страны послали развитым 6 млрд. долларов. С тех пор сумма значительно возросла, по оценке ООН, приблизительно до 30 млрд. долларов в год. Но если еще принять во внимание удешевление ресурсов вследствие падения цен на сырье в 1980-е годы, то можно говорить об оттоке капитала из развивающихся стран в развитые, по крайней мере, в сумме 60 млрд. долларов ежегодно. К этой сумме необходимо добавить отток теневого капитала…".

Это исследование Ханса К. Расмуссена акцентирует внимание на том, что в начале 1980-х годов происходила перекачка капиталов из хронически безденежного Третьего Мира на покрытие дефицита в США и, в меньшей степени, в Британии. Расмуссен оценивал, что только в Соединенные Штаты в 1980-е годы все страны развивающегося сектора перевели 400 млрд. долларов. Это позволило администрации Рейгана финансировать крупнейший в истории дефицит бюджета мирного времени, в то же время неправомерно приписывая себе заслугу "самого долгого периода подъема экономики в мирное время".

Согласно расчетам компании "Нью-Йорк Морган гаранти траст", капитал выведенный из стран Третьего мира в "надежное убежище" в США и другие страны-кредиторы, составил, по крайней мере, 123 млрд. долларов за десятилетие до 1985 года. Нью-йоркские банки и инвестиционные фонды открывали свои офисы в таких городах, как Богота, Медельин и других местах в Латинской Америке ради получения прибыли от вывода нелегальных капиталов за пределы страны. Рост наркотической зависимости от кокаина в промышленных городах США и Западной Европы (интересно заметить, что этот рост шел параллельно с развитием кризиса долгов стран Третьего мира в начале 1980-х) находился в изумительном соответствии с ростом суммы нелегальных долларов, "отмытых" в Южной Америки через скромные переводы таких фирм, как "Меррилл Линч", бывшая фирма Дона Регана. Клиентам давали благозвучное имя "личностей с высоким благосостоянием".

В своем исследовании оттока капитала из стран Латинской Америки профессор Джо Фоурэйкер из Университета Калифорнии в Сан-Диего отметил, что облегчение вывоза капитала для таких клиентов стало в 1980-х для крупных банков США одной из самых прибыльных составляющих процесса долгового кризиса. Он отметил, что кроме ежегодных процентных платежей в размере 50 млрд. долларов от находящихся в тяжелом положении правительств-должников, такие крупные банки, как "Ситикорп", "Чейз Манхэттен", "Морган Гаранти" и "Бэнк оф Америка" привлекали вывозимый капитал в размере 100-120 млрд. долларов из тех самых стран, от которых они требовали жестких внутренних ограничений, чтобы "стабилизировать" валюту. Со стороны банков это было не только весьма лицемерно, но и весьма выгодно. Годовой доход нью-йоркских и лондонских банков в их бизнесе с оттоком латиноамериканского капитала хранился в строжайшем секрете, но надежные источники называли среднюю цифру 70 %. Как сказал один из частных банкиров: "Некоторые банки пошли бы на убийство, для того чтобы заполучить часть этого бизнеса". Это было еще мягко сказано.

Пожалуй, еще хуже в результате англо-американской долговой стратегии жила Африка. С колониальных времен XIX-ого века, когда Британия и Франция вместе с Португалией доминировали на континенте, Африка (за исключением разве что ЮАР) рассматривалась, в основном, как примитивный и неразвитый источник дешевого сырья. Волна движений за независимость во время "деколонизации" 1960-х и 1970-х не принесла существенных улучшений в экономических перспективах черной Африки.

Но нефтяные потрясения и последующий шок 20-процентных ставок, а также падение мирового индустриального роста в 1980-е годы стали буквально смертельным ударом почти для всего континента. Вплоть до 1980-х черная Африка на 90 % зависела от экспорта сырья, необходимого для финансирования программ развития. С начала 1980-х долларовая цена на экспортируемое сырье, начиная от хлопка и кофе до меди, железной руды и сахара, начала практически непрерывно падать. К 1987 году цены на сырье упали до самого низкого уровня со Второй мировой войны – до уровня цен 1932 года, года глубокой экономической депрессии. (8)

Если бы цены на экспортируемое сырье стабильно держались хотя бы на уровне цен 1980-го года, то за 1980-е черная Африка заработала бы дополнительные 150 млрд. долларов. В 1982 году в самом начале "долгового кризиса" африканские страны были должны банкам-кредиторам в США, Европе и Японии приблизительно 73 млрд. долларов. К концу десятилетия эта сумма после реструктуризации графика возврата долгов и различных вмешательств МВФ в экономики стран возросла до 160 млрд. долларов. Короче говоря, это была сумма, которую эти страны могли бы заработать только при стабильных ценах на экспортное сырье.

Фрагменты из книги Уильяма Энгдаля "Столетие войны"