Чуть ранее агентство Bloomberg опубликовало материал, в котором утверждается, что уже в сентябре цены на российскую нефть сорта Urals опустились ниже 60 долл. за баррель - предельного уровня (price cap), установленного G-7 и ЕС для нашей нефти. В результате, за первую половину сентября экспортная выручка за российскую нефть снизилась на 30% с конца июня.
Средняя за месяц стоимость Urals используется для расчета налогов, идущих из отрасли в российский бюджет. На этом основании агентство делает вывод, что происходящее сильно ударит по налоговым поступлениям в казну нашей страны.
Если принять все эти заявления на веру, то выходит довольно неприглядная картинка, но как раз в этом случае слепо верить этой информации никак нельзя. США и ЕС создали множество трудностей, мешающих нормальной работе российского финансового и банковского сектора, нашей промышленности, ИТ и газовой отрасли (если вспомнить запрет на поставку технологий для сжижения природного газа и санкции против "Арктик СПГ"). Но с российским нефтяным экспортом у них не задалось сразу. Возможно, первоначально были приняты слишком поспешные решения, которые сейчас нельзя отыграть назад. Это не означает, что меры были безболезненны для российских нефтяников, но с их последствиями удалось оперативно справиться.
Объемы нашего экспорта нефти не упали и ограничены только сделкой ОПЕК+. По данным того же Bloomberg, во вторую неделю сентября морские поставки российской нефти составили 3,25 млн баррелей в сутки (б/с), что вполне на уровне показателей, к примеру, 2021 года. Потолок цен (price cap) не работает, об этом неоднократно говорилось не только в России, но в Европе и США. Уже больше года цены на Urals находятся выше 60 долл. за баррель и зависят от мировых котировок и величины дисконта на нашу нефть. Сам дисконт возник до принятия санкций и первого упоминания только о самой идее price cap. Своего пика он достиг в марте 2022 года - 34 долл. за баррель, а сейчас составляет по разным оценкам от 10 до 13 долларов. Более действенными оказались попытки США ограничить работу нашего так называемого теневого флота нефтяных танкеров, но и к этим мерам мыв быстро приспособились, меняя судовладельцев и флаги, под которыми ходят эти суда.
Как отмечает глава Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов, конечно, издержки наших компаний выросли, но за нас сыграл рынок, который всегда пресекает попытки его отрегулировать. Но санкции, несомненно, они будут докручивать и ужесточать. И неважно, кто будет президентом в США, республиканец или демократ, говорит Симонов.
По его мнению, стратегическая цель США выдавить Россию с рынка углеводородов, но пока этого сделать невозможно и опасно, в том числе для самой Америки. Поэтому будут продолжаться попытки максимально снизить цены на российскую нефть и увеличить транспортные и торговые издержки наших компаний. Ограничить физические объемы нашего экспорта, к примеру не больше 3 млн б/с, они не смогут. Это просто невозможно будет администрировать, то есть в режиме реального времени оценивать объем всех поставок. Вся статистика идет с задержкой.
Что касается доходов российского бюджета в начале сентября, то, как отмечает генеральный директор маркетплейса нефтепродуктов и сырья OPEN OIL MARKET Сергей Терешкин, в этом году на них не успеет отразится падение цен на нефть. Причина в высокой доле поступлений в бюджет из отрасли по налогу на добычу полезных ископаемых (НДПИ), которые зависят не только от стоимости, но и количества добываемого сырья. И не зависят от экспорта. Доля НДПИ на нефть в структуре нефтегазовых доходов бюджета по итогам первых восьми месяцев 2024 года составила 68% (6,90 трлн руб. из 10,08 трлн руб.), без учета субсидии из бюджета для нефтеперерабатывающим заводам (НПЗ).
Еще 15% приходится на налог на дополнительный доход (НДД), на который по итогам первых восьми месяцев 2024 года пришлось 15% нефтегазовых доходов бюджета (1,55 трлн). Этот налог учитывает выручку от продажи нефти, за вычетом расходов на добычу и транспортировку. Поэтому поступления по НДД более подвержены ценовым рискам, чем сборы по НДПИ. В этом году бюджет уже получил около 70% конечных поступлений по НДД, поэтому риски снижения цены здесь будут нивелированы, считает Терешкин.
Как отмечает портфельный управляющий УК "Альфа-Капитал" Дмитрий Скрябин, уровня ниже 60 долл. за баррель Urals мы пока не видели. Сейчас примерно 61-63 долл. за баррель. В бюджетном правиле уровень отсечения - 60 долл. за баррель, все доходы полученные с цены выше этого уровня отправляются в Фонд национального благосостояния (ФНБ). То есть базовым доходам бюджета от нефти ничего не угрожает. Другое дело, что может прекратиться поток поступлений в ФНБ.
С точки зрения аналитика Freedom Finance Global Владимира Чернова, пока наполнение российской казны нефтегазовыми доходами превышает базовый сценарий Минфина при верстке бюджета. Поэтому даже некоторое снижение экспортных цен на Urals ниже 60 долларов за баррель не выглядит критичным. Кроме того, эксперт подчеркивает, что налоги в бюджет РФ отчисляют в рублях, а цена Urals определяется в долларах. Стоимость доллара с начала августа 2024 года увеличилась на 7,85% относительно стоимости российского рубля, что также почти на треть компенсирует потери от экспорта нефти в сентябре текущего года.
Эксперт по энергетике Кирилл Родионов, также считает, что в этом году для российского бюджета нет рисков не собрать ожидаемые средства с нефтяной отрасли. В ближайшие месяцы средние котировки нефти Brent (от которой отсчитывается цена Urals) будут в диапазоне 70-75 долл. за баррель.
Основные риски для нашего бюджета касаются 2025-2027 годов, когда скорее всего странам ОПЕК+, включая России, придется резко наращивать добычу, чтобы не терять рынок, и это приведет к падению цен как в номинальном, так и в реальном выражении, считает Родионов.
По словам Симонова, в конце года нефтегазовые доходы казны могут снизиться, но поступления за восемь месяцев уже превысили базовые ожидания на 908 млрд рублей. А вот в дальнейшем нам нужно быть готовым к самым разным сценариям. Нужно создавать свою систему торговли нефти с нашими покупателями, своим ценообразованием, расчетами, страхованием, транспортом. Решая оперативные вопросы, реагируя на сиюминутные вызовы, мы никак не перейдём к решению стратегических задач, отмечает эксперт.
