В романе Марка Твена «Янки при дворе короля Артура» главный герой попадает, как легко догадаться, в дремучее английское Средневековье. Пользуясь своим современным школьным образованием, он значительно подталкивает технологических прогресс Англии, а заодно и сам с легкостью добивается привилегированного положения. В поезде времени мы, к сожалению, пока не научились пересаживаться из вагона в вагон. Но если бы однажды путешественники во времени всё же появились, можете быть уверены: Джон Ло почти наверняка оказался бы одним из них. Вот только в отличие от героя Твена, Ло положился не на свои знания физики, химии или астрономии. Нет, он перевернул с ног на голову всю экономику Франции, как если бы кто-то, чуть разобравшийся в истории с Wall Street и GameStop, вдруг провалился в XVIII век и попытался втолковать местному королю про банки, инфляцию для разогрева экономики и акционерные общества. Возможно, этот кто-то также попытался бы лично разбогатеть за счет финансового невежества окружающих, но у каждого, как известно, свои недостатки.
Эта статья об афере Джона Ло – возможно, самой значимой в экономической истории. На краткий миг Ло стал самым известным, самым ненавидимым и самым влиятельным человеком в мире. Ему удалось создать первый частный банк во Франции, сделать его государственным и провернуть колоссальную авантюру с акциями, разорившую половину богатейших домов Парижа. Так кем же был этот удивительный мистер Ло и как ему удалось провернуть свою аферу?
Ло родился в Эдинбурге в семье ювелира-ростовщика. Юность Джона Ло чем-то напоминает «Портрет Дориана Грея» - молодой, исключительно очаровательный провинциал приезжает в Лондон и быстро окунается во все радости столичной жизни. Прозванный за щегольство «красавчиком Ло», он становится известен как заядлый игрок, дуэлянт и развратник. По словам одного из друзей, «В 20 лет он уже был весь хорошо знаком со всеми видами распутства». Больше, чем женщин и карты, Ло любит только одно – банковское дело.
В Лондоне все идет отлично, пока Ло не убивает одного парня на дуэли. Скрываясь от тюрьмы, он устраивает себе небольшой Евротур – через Голландию (где изучает знаменитый Амстердамский банк – вы же помните фильм «Тюльпанная лихорадка»? Голландия – рай для фанатов банков), Францию (где приобретает уже не знания о банках, а общество прекрасной замужней дамы, которая станет его верной спутницей), Италию (где он вновь играет, и весьма успешно), и, наконец, обратно на родину в Шотландию. Там он отчаянно пытается добиться двух вещей: помилования, что логично, и возможности реализовать свою систему. А система Ло была простой и красивой.
У Ло была очень простая идея – для экономики нужны деньги. Да-да, знаю, шок контент. Деньги – это что-то вроде смазочного механизма финансовой системы. Если их не хватает, весь механизм встает. Вам нечем платить работникам, им – нечем платить лавочникам, лавочникам нечем платить налоги… ну вы поняли. No money – no honey. Во времена Ло деньги были в основном металлическими – старое доброе золото и прочие, менее благородные металлы. А количество металлических монет ограниченно. Поэтому Ло и говорит: а давайте использовать бумажные, кредитные деньги. «Откуда же мы их возьмем?» — спросят его жители XVIII века. Так напечатаем, ответит Ло. «Система Ло» стояла на 3 трех китах:
1 - Экономику можно подтолкнуть с помощью бумажных денег.
2 - Эти бумажные деньги должны выпускать банки, а лучше – государственный банк.
3 - Банки должны проводить политику кредитной экспансии. Сейчас объясню, что это.
Кредитная экспансия – это когда банк дает ссуд больше, чем у него есть золота (или иных металлических, то есть «настоящих» денег»). Например, вы с друзьями решаете открыть банк. Вы наскребаете миллион фунтов стерлингов – да не бумажками, а золотом. Это ваш уставной капитал, реальные деньги, которые есть у вашего банка. Каждый знает, что деньги нужно хранить в сберегательных кассах, так что люди несут свое золото к вам на хранение – они открывают в вашем банке вклады. Скажем, еще на миллион. А вы тем временем печатаете банкноты.
Тут вы можете меня с чистой совестью остановить и спросить: а что вообще такое эти «банкноты»? Всё очень просто.
Что такое банкноты (коротко)
Представьте, что вы изрядно поиздержались в этом месяце и за обедом решили занять у коллеги пять тысяч до зарплаты. Несмотря на все его возражения и заверения, вы, как честный человек, даете ему расписку – Я, Вася Пупочкин, обязуюсь вернуть Пете 5 000 до 15 марта. В противном случае Петя может забрать мой телевизор себе. Дата, подпись, готово. Вы отдаете Пете салфетку, на которой написали расписку, он вам – деньги, и вы продолжаете свой обед.
Спустя пару дней Петя обнаруживает, что спиннинг его мечты продается с серьезной скидкой. Акция действует всего два дня, а ему, как назло, не хватает пяти тысяч. Тогда он идет к своему другу Саше и просит у него 5 000 тысяч в долг. Петя – тоже честный человек, так что он тоже пишет расписку – Я, Петя Иванов, взял в долг у Саши 5 000 рублей и верну их до 15 марта 2021. Если не верну, он может забрать себе мой спиннинг.
Возможно, вы когда-то слышали слово «вексель». Так вот, вексель – это долговая расписка, вроде тех, что дали вы с Петей.
Петя отдает Саше расписку и вдруг понимает – ему должны 5 000 до 15, и он должен 5 000 до 15. По сути он просто возьмет деньги у вас и передаст их же Саше. Так почему бы не убрать лишние сущности из этого уравнения и не передать вашу расписку Саше? Так появляется «переводной вексель». Играли в переводного дурака? Тут всё работает примерно так же. Теперь вы, Вася, должны напрямую Саше, а Петя может идти рыбачить с чистой совестью.
Но Саша может сказать: «Позвольте-ка. Я этого вашего Васю знать не знаю. Посмотрите на его расписку – вот он говорит, верну до 15 марта. Но какого года? И кстати, 5 000 чего? Белорусских зайчиков? Да и вообще, эта расписка написана на салфетке. Нет, так не пойдет. Я не могу ей верить». Значит, нужна некая стандартная форма расписок. Саша может так же заметить: «Ну ладно, Петя – мой друг, если что, я могу у него свои деньги потребовать назад. А Вася-то кто? Как, если что, я его буду искать?» Вместо неизвестного Васи куда лучше подошел бы богатый и респектабельный человек, который мог бы погасить долг и которому Саша мог бы доверять. Тут на сцену выходит банк.
Вы приходите в банк со своей распиской на салфетке, банк ее забирает и дает вам официальную расписку от имени банка. Эту расписку вы даете Пете, а тот передает ее Саше. Теперь вы должны банку, а банк – должен Саше. Долговая расписка от имени банка – это и есть «банкнота».
Если банк респектабельный, известный, ему многие доверяют, то его банкноты достаточно быстро начинают вести себя как обычные бумажные деньги, знакомые нам с вами. Например, идет Саша мимо винотеки и видит бутылочку отличного вина. Он подходит к продавцу и говорит: «К сожалению, у меня нет сейчас денег. Но банк должен мне 5 000 рублей. Смотрите, вот его расписка». Продавец узнает название банка – да, это старое, уважаемое заведение, оно всегда держит свое слово. Он с готовностью обменивает вино на банкноту, а потом идет в банк и получает реальные деньги. Или передает эту банкноту своему поставщику в обмен на сыр.
Впервые банкноты в Европе выпустил Стокгольмский банк в 1661 году. Банкноты всем очень понравились – в то время в Швеции деньги были серебряными и медными, и вес слитков мог доходить до 20 килограммов. Намного удобнее носить с собой бумажку с надписью «10 риксдалеров», чем возить на тележке такую гирю. Кроме того, в те времена, когда деньги были все еще металлическими, большой проблемой была порча монеты – купцы, ростовщики, находчивые лавочки и вообще все, кому не лень, то и дело норовили переплавить золото, смешав его с медью, например, или отрезать от монеты крохотный кусочек, и потом эти крошки слепить в какое-нибудь колечко и продать в ювелирной лавке (для борьбы с этим монеты стали чеканить с ребристыми краями – так было легче заметить, если от одного из них отрубили кусок). Но вернемся к нашему банку и Джону Ло.
Что предложил Ло
Итак, вы напечатали и выдали миллион банкнот, по фунту стерлингов каждая. Это значит, что вы дали расписок на миллион фунтов. С каждой такой распиской к вам может прийти в банк человек и обменять ее на реальные золотые монеты. Ваш уставной капитал – тоже миллион фунтов, так что у вас всё в порядке. Даже если все держатели банкнот в один ужасный день решат прийти к вам за золотом всей толпой, ничего страшного не случится.
Но тут появляется Джон Ло и говорит:
- Один миллион банкнот – это, конечно, хорошо, но знаете, что еще лучше? Пять миллионов. Или даже десять. Десять – это круто, давайте напечатаем десять! Представьте себе, сколько кредитов для бизнеса вы сможете выдать, фермер закупит семян и вырастит кучу пшеницы, кондитер купит муки и напечет полный дом эклерчиков, и все они – фермеры, пекари, токари, кузнецы и торговцы – смогут нанять больше людей, заплатить им, и эти люди тоже будут покупать и тратить. Металлические деньги – это варварский пережиток, связывающий нас по рукам и ногам! Поршни экономики застучат быстрее, если мы подкинем в ее печку немного угля – то есть банкнот…
Тут, правда, вдохновенные мечты Ло мог бы прервать противный голосок, интересующийся, что будет, если все держатели 10 миллионов банкнот придут в банк, у которого есть только 1 миллион своих денег и еще миллион чужих вкладов, которые временно можно запустить в оборот. Но Ло от этого голоса отмахивается – банк заморозит выплаты или просто лопнет. Кому какое дело до таких мелочей, когда он говорит о новой системе, новой экономике, новом мире – тебе денег, тебе денег, всем денег и пусть никто не уйдет обиженным. Его глаза горят, а в голове уже проносятся картины прекрасного будущего (мы, кстати, в этом будущем живем, поздравляю).
Свою гениальную идею радикальной кредитной экспансии Ло сначала предложил родной Шотландии, одновременно продолжая просить Англию забыть про давнюю дуэль – так сказать, ну было и было, пора двигаться дальше. В Шотландии идеи Ло особого восторга не вызвали, и что еще хуже, на горизонте замаячило объединение Англии и Шотландии, а с ним и опасность, что за совершенное в Лондоне преступление Ло могут теперь посадить и в новом союзном государстве. Так что Ло подтягивает носки повыше и бежит обратно на континент. Там он продолжает весьма успешно играть, и в итоге оседает в Париже с солидным состоянием в 1600 ливров – большие деньги по тем временам. Именно в Париже Ло и провернул свою знаменитую аферу – да не одну, на самом деле, а сразу две.
Ло покоряет Париж
В начале XVIII века Франция была не в лучшем положении. Почти все XVII столетие она провела в войнах – мучительная Тридцатилетняя война с Англией, разорительные морские сражения с Голландией, не говоря уже о мелких стычках и надоедливых берберских пиратах – так что к началу XVIII века Франция подошла с колоссальным государственным долгом. Основным видом госзайма в то время во Франции была рента, отсюда и знаменитое слово «рантье», то есть владелец ренты. В начале XVIII века процент дохода по ренте несколько раз снижали, рантье выли, но госдолг и не думал сокращаться. Тут в захлебывающейся в долгах Франции появился Джон Ло.
Красавец, игрок и авантюрист, он быстро подружился с герцогом Филиппом Орлеанским и поделился с ним своими идеями о том, как вытащить Францию из долговой ямы. Мысль Ло была прежней – есть внутренний долг, и он всё растет. Так давайте просто сделаем банкноты, которые все в стране станут принимать за деньги, и потом напечатаем таких банкнот очень, ну просто неприлично много. И покроем долг. Филиппу эта мысль понравилась и, став регентом короля в 1715 году после смерти Людовика XIV, он тут же передал Ло бразды финансового правления. Ло без дела не сидел и в 1716 году основал первый частный банк во Франции, назвав его скромно – «Всеобщий банк». С этого всё и началось.
С самого начала банк отражал авантюрные идеалы Ло – уставной капитал только на четверть состоял из реальных металлических денег, остальные 75 процентов обеспечили государственными ценными бумагами (которые из-за долга были не очень-то ценными, скажем честно). Банк не платил налогов с прибыли – иначе в чем смысл быть другом регента короля? Кроме очевидного хранения вкладов, банк мог совершать операции с векселями, то есть чужими долговыми обязательствами, и выпускать собственные векселя - банкноты, которые обменивались на реальные металлические деньги экю по номиналу, написанному на этих банкнотах. Забавный факт – во Франции оборот и использование векселей в те годы были платными – нужно было заплатить определённый процент с дохода или фиксированную сумму за проведение операции. А вот банкноты Всеобщего банка можно было использовать без всяких дополнительных платежей – они были беспроцентными. Кроме того, они были еще и анонимными, то есть действовали «на предъявителя». Наконец, государство даже разрешило платить налоги банкнотами этого нового частного банка. Абсолютная власть французского монарха оказалась последним, необходимым элементом системы Ло.
Поначалу всем парижанам (а затем и французам вообще) новый банк очень понравился – бесплатные и понятные векселя, банкноты с фиксированной суммой обналичивания (сколько на бумажке написано, столько золота вам и дадут, удобно), анонимность и, наконец, широта использования – банк был при короле, ему доверяли, значит, банкнотами можно было платить везде. В 1718 году банк перестал скрывать очевидное и официально стал Королевским. До этого знаменательного преобразования банк успел напечатать банкнот на почти 150 млн ливров, из которых больше 100 миллионов уходило на покрытие государственного долга. Дуэт Ло и Филиппа Орлеанского, казалось, ведет Францию к светлому будущему. Ло, тем временем, придумал кое-что покруче банка – он объединил колониальные компании Франции в «Вечную Компанию Всех Индий», в историю вошедшую как Миссисипская, по имени главного региона, где должны были появиться процветающие колонии.
В то время в Европе колониальные компании уже не были чем-то новым. Обычно государство даровало им право на монопольную торговлю с колониями взамен на обещание основывать и развивать эти самые колонии. Самыми известными были тогда Британская и Голландская Ост-Индские компании, торговавшие с восточными странами, однако постепенно разгонялась и колонизация запада, который, вслед за ошибкой Колумба, по привычке величали «Западной Индией» (потому и компания Ло занималась «Всеми Индиями» - то есть и восточными азиатскими, и западными американскими колониями). И в колониальной компании Ло предложил новую идею – в отличие от консервативных англичан и голландцев, чьи компании были, по сути, объединениями купцов, каждый из которых вкладывал существенную долю капитала, Ло сделал акции Миссисипской компании доступными широкому кругу лиц и всячески поощрял их активную торговлю на бирже.
Акционерные компании, если очень просто, возникают, когда группа лиц договаривается сделать что-то вскладчину. Например, вы решаете выкопать в вашем садоводстве скважину. Скважина стоит дорого, скажем, 200 тысяч, но позволит потом продавать окружающим воду. Поэтому вы еще с 3 соседскими участками скидываетесь по 50 тысяч. Теперь вы держатель 25 процентов акций компании Скважина и будете получать 25 процентов от доходов вашего небольшого водного предприятия. Акционерные компании – штука исключительно древняя, археологи находили клинописные таблички из Древнего Вавилона, на которых было зафиксировано право на доход акционеров. Особенно акционерные компании начинают расцветать в Европе в период колонизации, поскольку собирать флот и зачищать чужие берега от слоновой кости – удовольствие дорогое. Обычно акционерные компании включали узкий кружок по интересам – вы и ваши соседи, вы и еще парочка богатейших купцов и т.д. Но Ло решил сделать акции своей гигантской торговой компании общедоступными.
Главной функцией Компании Миссисипи была консолидация, то есть объединение разрозненных французских торговых колониальных компаний и, что куда важнее, всё того же государственного долга Франции. Многие французские колонизационные компании на тот момент успели стать убыточными, а шаг Ло позволил перевести их финансирование из казны в одно частное акционерное общество. Объединив торговые компании, Ло стал активно рекламировать свое новое замечательное предприятие. Он рассказывал всем о том, насколько прекрасна и богата Северная Америка, запустил в печать газеты и брошюры, в которых Миссисипи и рай оказывались удивительно похожи, а также всячески призывал рантье отказаться от своих пыльных рент и приобрести акции своей компании. На деле компания владела несколькими дюжинами дышащих на ладан судов, а Ло отчаянно слал в Америку иезуитов, чтобы хоть как-то приблизить реальных индейцев к рекламным проспектам, рисовавшим картины местного населения, на носилках тащивших к кораблям золото, драгоценные камни и женщин.
Для того, чтобы подогреть интерес, Ло демонстративно купил две сотни акций собственной компании. Каждая акций была 500-ливровой, однако пока на рынке стоила лишь 250. Ло публично пообещал через полгода купить каждую из них за 500 ливров, то есть по номиналу, вне зависимости от того, какой будет рыночная цена. Сейчас мы бы назвали такую сделку фьючерсной. Во времена Ло ее бы могли назвать гениальной. Реклама, ажиотаж, меры государственной поддержки, наконец, близость самого Ло к регенту короля сделали свое дело и акции стали стремительно набирать популярность. Когда через полгода Ло, как и обещал, уплатил по 500 ливров за акцию, рыночная цена превышала номинал и Ло неплохо на этом заработал.
В Париже началось оживление, поршни экономики застучали быстрее. Цена на акции компании Ло росла, все хотели их купить, чтобы потом продать подороже. Акции выпускались ограниченными батчами, спрос превышал предложение. У порога компании стали собираться люди, ждущие очередного выпуска акций, очереди росли, стали составлять списки, перечни и подписки. Прошло всего два года с основания компании, а в 1719 году ее акции – те самые, что демонстративно купил Ло, с номиналом 500 – продают уже за 5 тысяч ливров. Истерия начинает охватывать весь Париж, от лавочников и кучеров до самых высших слоев. В Париже нет человека важнее, любимее и желаннее, чем Ло, все хотят попасть к нему на прием, лично отблагодарить человека, сделавшего их в одну ночь богачами. Как писала матушка Филиппа Орлеанского: «Одна герцогиня публично целовала ему руки».
Акции, как и банкноты Королевского банка, анонимные, «на предъявителя». В Париже появляются банды, охотившиеся на держателей акций. На улице Кенкампуа, что недалеко от Лувра, возникает стихийная биржа, где желанные акции Ло продают по 20 тысяч ливров за 500-ливровую акцию. Это огромные деньги! И, конечно, никто в здравом уме не стал бы вести такие расчёты в золоте, верно? Это же килограммы и центнеры! Поэтому акции покупают за банкноты – банкноты Королевского банка того же Ло, которые он стремительно печатает параллельно с акциями. Начиная с 1719 года печатный станок работает без передышки, к весне 1720 года Ло успевает напечатать банкнот в два раза больше, чем было во всей Франции денег до открытия его банка. Но новых банкнот едва хватает для покупки новых акций – только за два последних месяца 1719 года Ло выпускает 640 тысяч акции тысячного номинала. Все хотят акции Ло, и всем для этого нужны банкноты Ло. Люди взлетают на вершины финансовой лестницы, впервые начинает использоваться слово «миллионер». В 1720 году Королевский банк и Компания всех Индий официально объединяются, Ло назначают генеральным контроллером финансов, вся экономика Франции теперь в его руках. И тут система начинает потихоньку сыпаться.
Ло разоряет Париж
Первыми это замечают братья Пирс – заклятые враги Ло с тех самых пор, как тот оттеснил их с теплого места откупщиков податей. Они видят главный, очевидный изъян в плане Ло – банк выпускает банкнот больше, чем может обналичить. Пирс начинают массово скупать банкноты Королевского банка и требуют обменять их на золото. Простые люди тоже замечают, что что-то не так – безумный печатный станок Королевского банка напечатал слишком много банкнот, инфляция залила Париж. Цены выросли почти на 90%, люди ломанулись в банк в попытке обменять стремительно обесценивающиеся бумажки на реальное золото. Но финансы Франции теперь – это Ло, и в феврале 1720 года он запрещает хранить дома больше 500 ливров. Значит, всё остальное придется держать в банкнотах, а если у вас на руках остались только банкноты, то больше, чем на 500 ливров золота вам их не обменять. Золото запрещают вывозить из страны, в домах начинаются обыски – если вы храните больше 500 ливров, излишек конфискуют. В марте Ло запрещает использовать золото, в сентябре – серебро, хождение монеты во Франции остановлено. Остались только банкноты. На бирже начинается паника.
Париж теперь не просто оживлен, его лихорадит. В марте запрещают уличную торговлю акциями, но кризис уже не остановить – Ло полностью потерял доверие населения, все мечтают избавиться от акций его компании, цены на них обваливаются. Следом и банкноты королевского банка стремительно теряют свою ценность, к осени их соглашаются принимать только за четвертую часть номинала. В Париже начинается голод, под окнами компании Ло собираются толпы недовольных – сохранились записи о том, что в один день собралось 15 тысяч разъярённых владельцев акций. Ло приходится прятаться во дворце Филиппа Орлеанского. Вскоре Филипп признает, что Королевский банк обанкротился, его банкноты теряют всякую юридическую силу – банк не в силах выплатить свои долги. Имущество Ло конфискуют, сам он бежит за границу, а через три года приходит печальная весть – герцог Филипп Орлеанский умер. Больше надежд на возвращение во Францию нет. Ло, впрочем, не унывает – он немного путешествует по Европе, успевает поработать чем-то вроде шпиона Англии в Германии, и в итоге оседает в Венеции, где продолжает играть, пишет монументальную «Историю финансов времен регентства» и делится со всеми желающими своими идеями о силе кредитной экспансии и торжестве банкнот над варварскими металлическими деньгами, которым остался верен до самой смерти.
Франция долго приходила в себя. Понадобилось почти полвека, чтобы французы снова оказались готовы основать один большой банк, да и то назвали его «Учетная касса» - от греха и дурных ассоциаций подальше. Лихорадка Ло стало разорением для множества людей – от обычных горожан до великосветских особ. Но те, кто вовремя почувствовал приближающийся обвал и смог продать акции на пике, а потом вовремя обменять банкноты на реальные ценности, нажили огромные состояния, появились новые олигархи. Луи-Анри, герцог Бурбон, после смерти Филиппа Орлеанского ставший первым министром Франции, например, не только успешно спекулировал акциями на их пике, но и смог вывести свои доходы и перевести их в материальные ценности, заработав на афере Ло около 25 миллионов ливров. Полный обвал доверия к госбанку позволил возвыситься и частным банкирам, которые отныне вели дела правительства и короля.
Прочитав историю авантюр Джона Ло, вы могли задаться вопросом – «Но ведь это всё было немного незаконно? И под «немного» я имею в виду абсолютно и совершенно точно незаконно. Ему удалось это провернуть только из-за того, что в абсолютной монархии король может делать всё, что хочет?» Не совсем. Несмотря на сотни разоренных дворян, потерявших свои имения, скандал на всю Европу и колоссальные долги среди всех сословий Франции, от простых прачек до министров, Ло не был аферистом в смысле законности, ибо он не делал ничего незаконного – просто потому что он был первым, и законы против подобных предприятий появились позже Ло (и во многом из-за Ло). Это как с пометкой в инструкции по микроволновкам – не класть внутрь кошек. Прежде чем она появилась, должно было что-то случиться. В мире акций и банков случился Джон Ло. Любопытно, кстати, что примерно в те же годы в отвергшей Ло Англии происходила похожая авантюра – но в куда меньших масштабах и с куда более скромными последствиями. На Туманном Альбионе ноздря в ноздрю с Ло шел еще один шотландец– Уильям Патерсон. В 1694 году в Лондоне по его проекту был основан английский банк, а затем Патерсон сделал что-то очень нам знакомое – он протолкнул через Парламент создание Шотландской компании. Это была – да-да, вы уже догадываетесь – торговая компания, занимающаяся колониями и выпускающая акции, покупать которые и агитировал Патерсон. Шотландцы накупили акций на 400 тысяч фунтов, а потом оказалось, что со своими колонизаторскими функциями компания не справляется, экспедиция практически полностью сгинула в Панаме, и все вложения сгорели. И всё же, в отличие от системы Ло, Шотландская компания не привела к краху всей экономики страны. Не оказала такого разрушительного эффекта и Компания Южных Морей в Англии, чьи акции за первую половину того же злополучного 1720 года подскочили почти в десять раз. Банковская лихорадка как лесной пожар пробежалась по всей Англии, однако к краху системы тоже не привела – поскольку Английский банк не был так тесно связан с акционерными обществами, как банк Ло. Зато, пока их рынок лихорадило, англичане заметили, что структура таких биржевых афер, когда новые акции выпускаются, чтобы частично погасить долги по предыдущему выпуску акций, напоминает то, как ребенок выдувает один мыльный пузырь за другим. Так в 1720 году появился Bubble Act, вводивший обязательную государственную проверку и регистрацию компаний перед тем, как они могли продавать свои акции. Во Франции схему Ло называли выпуском дочерних, внучатых и так далее акций. В России мы называем такие схемы финансовыми пирамидами.
Авантюра Джона Ло стала одной из самых значимых в экономической истории. Она наглядно показала всей Европе, что такое инфляция (и почему нельзя просто взять и напечатать побольше денег), к чему приводит паника на бирже и в чем опасность акционерных обществ. Показала, но не расхолодила. Мы живем в мире, о котором так мечтал Джон Ло, с кредитной экспансией, отвязавшись от варварского золотого стандарта, в мире, где каждый может торговать акциями, где один твит Илона Маска может сделать держателя dogecoin богачом, как раньше один рассказ Джона Ло о колониях мог принести герцогу Бурбону миллионы. Ключевым моментом системы Ло был не обман, а доверие. Банкнота – это просто долговая расписка, это обязательство выплатить тому, кто принесет ее в банк, указанную на ней сумму. В такой системе всё держится на уверенности, что банк сможет выполнить свои обязательства. Хотя современная финансовая система куда сложнее той, что была в XVIII веке, её суть остается прежней – всё дело в доверии. Мы покупаем не акции, облигации или валюту. Мы покупаем и продаем уверенность в будущем компаний или экономических возможностях стран.
На эту статью меня вдохновила история с GameSpot – стоило ей разразиться, как посыпались комментарии о том, что всё, наступил конец финансового рынка as we know it, или, как минимум, крупным биржам во главе с Wall Street предстоит пройти через суровые испытания и вернуться к нам обновленными, очищенными и честными. Эти комментарии наполнены праведным негодованием по поводу жадности и бесчестности современных финансовых воротил, они аплодируют ребятам с Reddit, как толпа могла аплодировать Давиду, свалившему Голиафа. Нам нравится победа маленького человека над бездушной финансовой машиной, и реддиторы в народной молве превращаются в современное переложение истории о Робин Гуде, боровшимся с шерифом из Ноттингема. Но Робин Гуд был не символом конца всей системы налогообложения, а всего лишь физическим воплощением идеи о прогрессивном налоге. Так и ситуация с GameSpot не противоречит современной финансовой системе, а, напротив, служит отличным примером ее работы. Козырем Reddit стало доверие сплотившихся частных инвесторов, но ведь доверие – и есть краеугольный камень современных финансов. Так что реддиторы не сломали систему – они просто вступили в игру, следуя ее правилам, как когда-то сделал и Джон Ло.
Автор: Татьяна Шишкина (Veeam), по совместительству преподает на факультете Свободных искусств и наук СПбГУ
|
