Я хотел бы начать с сообщения о том, что у меня с парламентарием Бобом Барром [1] часто бывали разногласия в последние годы. Но сегодня мы присоединились к тысячам наших сограждан, как демократов, так и республиканцев, чтобы выразить нашу общую тревогу по поводу серьезной опасности, которой подвергается конституция США.

Несмотря на наши идеологические и политические разногласия, мы абсолютно согласны в том, что американские ценности, которые нам наиболее дороги, подверглись серьезной угрозе со стороны администрации, притязающей на просто ошеломительную экспансию исполнительной власти.

В то время как мы начинаем этот новый год, исполнительная ветвь власти принялась шпионить за внушительным числом американских граждан и нагло заявила о своем одностороннем праве продолжать и дальше так действовать, не придав значения закону, разработанному и принятому Конгрессом специально для того, чтобы предупредить подобные злоупотребления. Категорически необходимо, чтобы в нашей стране было восстановлено правовое государство.

Именно для этого мы и собрались здесь, в Конституционном Холле, в таком многочисленном составе, чтобы объявить тревогу и призвать наших сограждан насколько это возможно отложить в сторону политические разногласия и присоединиться к нашему требованию того, чтобы конституция защищалась и сохранялась.

Мне кажется правильным обратиться с этим призывом в день, когда наша нация отдает честь жизни и наследию Доктора Мартина Лютера Кинга, бросившего вызов Соединенным Штатам и вдохнувшего новую жизнь в наши самые древние ценности.

Кроме того, особенно важно именно в этот день, посвященный Мартину Лютеру Кингу, вспомнить, что в последние годы жизни Доктор Кинг подвергался незаконному прослушиванию, как и тысячи других американцев, чьи частные разговоры перехватывались в этот период американским правительством.

ФБР в секретном докладе охарактеризовало Кинга как – я цитирую - «самого опасного и эффективного негритянского лидера страны» и поклялось – я вновь цитирую - « заставить его сойти с пьедестала ». Правительство даже попыталось сорвать его свадьбу и шантажировать, заставляя покончить жизнь самоубийством. Эта кампания продолжалась вплоть до убийства Доктора Кинга.

Известие о том, что ФБР вело эту долгую и интенсивную кампанию секретной электронной слежки с целью просочиться во внутренние механизмы Конференции христианских лидеров Юга и быть в курсе самых интимных деталей жизни Доктора Кинга, сыграло решающую роль, убедив Конгресс проголосовать за ограничение телефонного прослушивания.

Одним из результатов этого решения стал Foreign Intelligence and Surveillance Act, часто называемый FISA, который был принят специально для того, чтобы была полная уверенность, что внешняя разведка будет осуществлять наблюдение за гражданином только с согласия беспристрастного судьи, проверяющего, действительно ли есть на это причина.

Этот закон был очень гибок и представлял исполнительной власти достаточную возможность действовать так быстро, как она этого хочет.

Я голосовал за этот закон во время своего первого депутатского срока в Конгрессе. Так, прошло уже около тридцати лет, и эта система доказала, что была ценным и функциональным способом предоставления высокого уровня защиты американских граждан, одновременно позволяя внешней разведке продолжать свою деятельность в случаях, когда это необходимо.

Однако ровно месяц назад Америка проснулась и узнала шокирующую новость о том, что, несмотря на этот постоянно действующий закон, исполнительная власть в течение четырех лет тайно шпионила за множеством американцев и прослушивала – я цитирую статью - «большое количество телефонных разговоров, а также электронных писем и других видов общения в Интернете внутри США. »

Газета New York Times сообщила, что президент принял решение о начале этой программы массового прослушивания без ордера на обыск или другого законного документа, разрешающего сбор личных сведений.

В то время как эти прослушивания по-прежнему осуществлялись втайне, президент, казалось, отошел от своей линии, чтобы успокоить американский народ, неоднократно заявляя, что, разумеется, любому правительству требуется судебное разрешение, если оно хочет шпионить за американскими гражданами, и что, конечно, конституционные сдержки продолжают действовать.

Однако, удивительно, успокаивающие речи президента оказались ложью. Более того, как только эта гигантская программа домашнего шпионажа была раскрыта прессой, президент подтвердил истинность этой истории, сразу же заявив, что не имеет никакого намерения воздерживаться или положить конец этому тотальному вторжению в частную жизнь.

Сегодня нам еще многое предстоит узнать о домашнем наблюдении, осуществлявшимся Управлением национальной безопасности (NSA) [2]. То, что мы уже знаем об этих внедрившихся в нашу жизнь перехватах, наводит на мысль о том, что президент США постоянно и настойчиво нарушал закон.

Президент, нарушающий закон, напрямую угрожает самой структуре нашего государства.

Наши Отцы-основатели были непреклонны в том, что установили правление законов, а не людей.

Они признавали, что структура государства, вписанная ими в конституцию, наша система взаимного контроля властей, была задуманной с главной целью: чтобы страна управлялась как правовое государство.

Как сказал Джон Адамс [3], «Исполнительная ветвь ни в коем случае не должна осуществлять функции законодательной и судебной власти, или одной из них, чтобы мы управлялись законами, а не людьми. »

Исполнительная власть, присваивающая себе право игнорировать законные и легитимные директивы Конгресса или действовать вне рамок контроля судебной власти, становится главной опасностью, которую хотели устранить Основатели в конституции. Эта опасность - всесильная исполнительная власть, слишком напоминающая короля, от которого они избавились.

Говоря словами Джеймса Мэдисона [4] соединение всех видов власти, законодательной, исполнительной и судебной, в одних руках, идет ли речь об одном человеке или группе людей, унаследовал ли он власть, захватил ее или был законно избран, может восприниматься как однозначная тирания.

Томас Пэйн [5], чей памфлет Здравый смысл [6] развязал Американскую революцию, лаконично описал альтернативу, предложенную США. Здесь, говорил он, мы должны удостовериться, что « правит закон ».

В действительности, неусыпное следование нормам Правового государства усиливает нашу демократию и, конечно, усиливает Соединенные Штаты. Оно подтверждает, что те, кто нами управляют, действуют в рамках нашей конституционной структуры, что подразумевает, что наши демократические институты играют свою обязательную роль в определении политики и направления движения нации. Это подразумевает, что в конечном итоге народ сам определяет путь своего следования, а не чиновники исполнительной власти, действующие втайне и освободившиеся от рамок правового государства.

Вы не должны дать себя обмануть: правовое государство делает нас более сильными, следя за тем, чтобы решения были опробованы, изучены, проанализированы и испытаны путем правительственных процессов, разработанных с целью улучшения политики и предотвращения ошибок.

Так, сознание того, что их решения будут изучены и проанализированы, мешает им вмешиваться и контролирует их влияние на власть.

Преданность принципам открытости, правды и ответственности помогает нашей стране избегать множества серьезных ошибок, которые мы бы неизбежно совершили в ином случае.

Например, недавно мы узнали из рассекреченных почти через 40 лет документов, что Тонкинская резолюция, развязавшая трагическую войну во Вьетнаме, была, в действительности, основана на ложной информации.

А сегодня мы знаем, что решение о начале войны в Ираке, принятое 38 лет спустя, также было основано на ложной информации.

Сейчас важно, чтобы Соединенные Штаты были больше расположены узнавать правду, чтобы избегать колоссальных ошибок, подобных этим двум, что произошли в нашей истории. Именно поэтому Правовое государство защищает нас, а не делает более уязвимыми.

Я согласен с президентом в одном: террористическая угроза слишком реальна.

Не может быть сомнения в том, что мы должны продолжать противостоять новым вызовам, последовавшим за терактами 11 сентября, и сохранять бдительность, чтобы уберечь США от угрозы.

Мы не согласны с предложением, согласно которому мы должны нарушать закон или жертвовать нашей системой управления для защиты США от терроризма, тогда как на самом деле это делает нас более слабыми и уязвимыми.

Кроме того, необходимо помнить, что как только принципы правового государства нарушены, оно само подвергается угрозе. Не будучи остановленным, беззаконие растет и еще более повышает силу исполнительной власти, тогда и другим ветвям власти становится все труднее играть конституционную роль.

Когда исполнительная власть выходит за рамки, предписанные ей конституцией, она начинает контролировать доступ к информации о совершаемых ею ошибках, и другим ветвям власти становится все более сложно контролировать ее деятельность.

Как только эта возможность теряется, под угрозой оказывается сама демократия, и нами начинают управлять люди, а не законы.

Люди президента не много говорят о законах США.

Министр юстиции, например, открыто допустил, что тот тип наблюдения, который, как мы знаем, они применяли, требует судебного порядка, за исключением вынесенных разрешений.

В законе Foreign Intelligence Surveillance Act не дано разрешения на то, чем занимается NSA, и никто из администрации или вне ее не утверждает, что это так.

Администрация, наоборот, в крайне удивительной манере утверждает, что наблюдение было косвенно одобрено, когда Конгресс проголосовал за применение силы против тех, кто атаковал нас 11 сентября.

Но этот аргумент просто-напросто лишен смысла. Не вдаваясь в тонкости закона, можно сказать, что ему противоречит множество стесняющих фактов.

В первую очередь, еще одно признание министра юстиции: он допускает, что администрация знала, что проект NSA был запрещен действующим законом, и именно поэтому они проконсультировались с членами Конгресса о возможности изменения закона.

Министр юстиции Гонсалес утверждает, что члены Конгресса, с которыми была проведена консультация, сказали, что, скорее всего, это невозможно. Тогда они решили не спрашивать разрешения.

Таким образом, как они могут сейчас заявлять, что все это время их деятельность оправдывало разрешение на применение силы?

В действительности, когда обсуждался вопрос о разрешении, администрация как раз и пыталась включить в него положения, позволяющие использование военной силы в гражданских целях, но Конгресс отказался одобрить их.

Сенатор Тэд Стивенс [7] и народный представитель Джим Макговерн [8], среди прочих, делали однозначные заявления во время дебатов в Палате и Сенате соответственно, подчеркивая, что это разрешение не применялось в гражданских целях. Нет никакого подтверждения обратному.

Когда президенту Бушу не удалось убедить Конгресс наделить его той властью, которой он требовал, он, несмотря ни на что, секретно присвоил себе эту власть, как будто парламентское разрешение – всего лишь скучная и ненужная формальность.

Но, как писал верховный судья Франкфуртер [9] «Пользоваться властью, так явно присвоенной, - значит, не только настойчиво игнорировать четкую волю Конгресса, но и не уважать любой законодательный процесс и конституционное разделение власти между президентом и Конгрессом. »

Речь идет именно о таком неуважении закона, которое было исключено Верховным судом во время войны в Корее. Это именно то неуважение конституции, которое с тех пор привело нашу республику к краю опасной пропасти, чреватой разрушением структуры конституции.

Кроме того, неуважение, свойственное этим явным массовым нарушениям закона, вписывается в тенденцию явного безразличия к конституции, которое глубоко беспокоит миллионы американцев, принадлежащих к обеим политическим партиям.

Например, как вы знаете, президент заявил, что пользуется властью, до этих пор не признанной, которая позволяет ему задержать и арестовать любого американского гражданина, которого он один посчитает угрозой нашей нации. Он заявил, что, несмотря на американское гражданство, этот арестованный, не имеет право на адвоката, даже если хочет доказать тот факт, что президент и его ставленники совершили ошибку и арестовали не того, кого надо.

Президент заявляет, что может арестовать любого американского гражданина – любого выбранного им американского гражданина – на неопределенный срок, до конца его жизни, не прибегнув даже к ордеру на арест, не проинформировав его о выдвинутых против него обвинениях, не поставив в известность даже его семью.

Никакого подобного права не существует в Соединенных Штатах Америки, стране, которую любите вы и я. Это чуждо нашей конституции.

Это право должно быть отвергнуто.

В то же время, исполнительная власть заявила о непризнанных до сих пор полномочиях, согласно которым она имеет право на жестокое обращение с заключенными, такое обращение, которое несомненно квалифицируется как пытка и всегда так квалифицировалось. Эти полномочия полномасштабны, и их применение было задокументировано в американских учреждениях, расположенных во многих странах мира.

Документально подтверждено, что более сотни этих заключенных умерли под пытками, осуществлявшимися представителями исполнительной власти. Многие другие получили телесные повреждения и подверглись унизительному обращению. Кроме того, судебные следователи, подтвердившие масштабные пытки в знаменитой тюрьме Абу Грейб, посчитали, что 90% жертв были невиновны при любом положении дела.

Речь идет о недопустимом исполнении власти, которое противоречит всем принципам, соблюдавшимся нацией со времен генерала Джорджа Вашингтона [10], который провозгласил их во время нашей революционной войны.

Эти принципы соблюдались всеми президентами, вплоть до назначения того, который управляет нами сейчас.

Нынешняя власть нарушает Женевские конвенции, международные конвенции о запрете пыток и наши собственные законы, запрещающие пытки.

Президент также заявил, что он правомочен похищать людей на улицах иностранных городов, сажать их в тюрьмы и допрашивать их от нашего имени, делая это в странах с автократическими режимами, известными жестокостью своих пыток.

Некоторые из наших традиционных союзников были глубоко шокированы непривычными тенденциями, развившимися в США.

Например, британский посол в Узбекистане [11] – стране, имеющей ужаснейшую репутацию из-за пыток, применяющихся в узбекских тюрьмах – подал жалобу в своё министерство внутренних дел по поводу жестокости и абсурдности новых американских методов, свидетелем которых он стал. « Данные, которые мы получили, бесполезны», - написал он, добавив: «Мы продаем наши души за земляные орехи. В конечном итоге, это однозначно наносит ущерб. »

Возможно ли, чтобы президент действительно пользовался такой властью в рамках нашей конституции?

Если ответ на этот вопрос – да, тогда, согласно теории, которой он руководствуется, существуют ли, в сравнении с его нынешними поступками, действия, которые она запрещает?

Если президент обладает властью прослушивать американских граждан, не получая разрешения на это, по собственной инициативе сажать в тюрьму американских граждан, похищать и пытать людей, тогда чего он делать не может?

Декан правового факультета Йельского университета Гарольд Кох [12], проанализировал экстравагантные требования исполнительной власти, до сих пор не признававшиеся, и сделал следующий вывод: « Если президент обладает властью главнокомандующего пытать людей, он вправе осуществить геноцид, одобрить рабство, поддержать апартеид и отдать приказ о расстрелах без суда и следствия. »

Тот факт, что обычные американские сдержки и противовесы пока потерпели поражение в сдерживании этой небывалой экспансии исполнительной власти, очень беспокоит сам по себе. Это поражение отчасти вызвано тем, что исполнительная власть применила решительную стратегию, стесняя доступ к информации, тормозя ее поступление. Она делала вид, что уступает, но, в конечном итоге, отказывалась делать это, скрыто противодействуя усилиям законодательной и судебной власти по восстановлению конституционного равновесия.

Например, после того, как президент якобы поддержал поправку, предложенную сенатором Джоном Маккейном [13] с целью положить конец пыткам, он заявил при подписании закона, что оставляет за собой право не подчиниться ему.

Точно так же, исполнительная власть заявила, что может в одностороннем порядке сажать в тюрьму американских граждан, закрывая им доступ к любому суду. А когда Верховный суд воспротивился этому, президент углубился в законные маневры, призванные помешать суду дать хоть какие-то права затронутым гражданам.

Консервативный юрист из четвертой апелляционной палаты написал, что трактовка одного из его досье исполнительной властью свидетельствует об отказе от принципов и «нанесла существенный удар по доверию к правительству в судах».

Вследствие этих неслыханных претензий на новую единоличную власть, исполнительная власть подвергает нашу конституционную структуру огромному риску. Ставки в вопросе американской демократии гораздо существеннее, чем это повсеместно признанно.

Эти претензии должны быть отвергнуты, и в нашей стране должно быть восстановлено изначальное равновесие властей. В противном случае, фундаментальные основы нашей демократии претерпят радикальные изменения.

Более двух веков свободы США сохранялись во многом благодаря решению наших Основателей разделить глобальную власть нашего правительства на три равные части, и каждая из трех ветвей, как вы знаете, контролировала и уравновешивала две остальные.

Неоднократно в нашей истории динамичное взаимодействие трех ветвей власти провоцировало коллизии и временные тупики, становившиеся тем, что квалифицируется как конституционный кризис.

Эти кризисы часто провоцировали опасные и неопределенные периоды в жизни нашей республики. Но каждый раз, вплоть до нынешнего периода, мы находили выход из кризиса и вновь приходили к согласию, чтобы и дальше жить в мире под властью закона. В истории главной альтернативой демократии всегда была концентрация фактически всей государственной власти в руках одной сильной личности или небольшой группы, осуществлявшей власть без согласия управляемых.

В конце концов, именно вследствие бунта против такого режима, были основаны Соединенные Штаты Америки.

Когда Линкольн [14] заявил в период самого тяжелого кризиса в нашей стране, что главным вопросом, поднятым в гражданской войне, было « может ли эта нация, или вся нация, так устроенная и так признанная, столько всего сносить, или нет », он не просто спасал наше государство. Он признавал, что демократии редко встречаются в истории. И когда они рушатся, как это было в случае с Афинами и Римской республикой, чья концепция вдохновила наших Основателей, на их месте возникает новый режим с одной сильной личностью во главе.

Конечно, в истории США бывали и другие периоды, когда исполнительная ветвь присваивала себе власть, в дальнейшем воспринимавшуюся как чрезмерную и злосчастную.

Наш второй президент Джон Адамс вынудил проголосовать за печально известные Alien and Sedition Acts и стремился заставить замолчать и засадить в тюрьму своих критиков и политических противников.

После, когда его преемник президент Томас Джефферсон устранил злоупотребления, он заявил во время своей первой вступительной речи: « Фундаментальные принципы нашего правительства составляют озаряющее созвездие, которое распростерлось перед нами и направляло наши шаги через годы революции и реформ. Хотя нам и случалось отдаляться от него в моменты ошибок и паники, давайте стараться вновь находить свой путь и возвращаться на эту дорогу, которая единственная ведет к миру, свободе и безопасности. »

Конечно, президент Линкольн приостановил действие права неприкосновенности личности во время гражданской войны, а некоторые худшие злоупотребления вплоть до тех, что совершает нынешняя администрация, были совершены президентом Вильсоном во время и после Первой мировой войны, в период знаменитой «красной угрозы» и «рейдов Палмера» [15].

Интернирование американцев японского происхождения во время Второй мировой войны [16]]] стало постыдным рекордом в неуважении индивидуальных прав со стороны исполнительной власти. Как и применявшаяся во время войны во Вьетнаме не менее известная программа COINTEL, представлявшая собой лишь часть злоупотреблений, которым был подвергнут Доктор Кинг и тысячи других американцев [17] .

Но за всю американскую историю в каждом из этих случаев, когда конфронтация и волнения подходили к концу, наша нация возвращалась к равновесию и извлекала уроки из этого периодически повторяющегося цикла.

Но в этот раз есть существенные причины для беспокойства, так как условия меняются, а этот цикл не обновляется. С одной стороны, мы видим, как в течение десятилетий медленно, но верно возрастает президентская власть. В период ядерного оружия и напряжения Холодной войны Конгресс и американский народ согласились с ростом сфер президентской инициативы для реализации деятельности разведки и контрразведки и развертывания наших военных сил во всем мире.

Когда военная сила использовалась как инструмент внешней политики или в ответ на гуманитарные нужды, это почти всегда было инициативой президентского лидерства. Но, как писал верховный судья Франкфуртер, «Опасная аккумуляция происходит не за один день. Она происходит медленно, и движущей силой становится неконтролируемая небрежность по отношению к ограничениям, которые контролируют даже самые беспристрастные утверждения власти. »

Вторая причина, которая заставляет думать, что мы можем оказаться в необычной ситуации, вне рамок исторического цикла, состоит в том, что наша администрация говорит нам, что военный путь, на который она попыталась поставить нашу страну, продлится, по ее собственным словам, « до конца наших дней ».

Таким образом, нам говорят, что ситуация национальной угрозы, которая была использована другими президентами для оправдания захвата власти, будет продолжаться до бесконечности.

В-третьих, мы должны отдавать себе отчет во впечатляющих достижениях в области технологий прослушивания и наблюдения, с их возможностью охватывать и анализировать огромные объемы информации с последующей обработкой и получением данных. Это значительно повышает уязвимость частной жизни и свобод множества невинных людей, в то время как потенциальная власть этих технологий растет.

Эти технологии вполне способны разрушить равновесие власти между госаппаратом и свободой индивида.

Нужно, чтобы исчезло недопонимание. Угроза новых террористических ударов реальна, и усилия террористов в получении оружия массового уничтожения действительно порождают необходимость того, чтобы исполнительная власть исполняла свои полномочия с быстрым реагированием и проворством.

Кроме того, действительно существует неотъемлемая власть, которой конституция наделяет любого президента для принятия единоличных решений, когда это необходимо для защиты нации от непосредственной угрозы. Просто невозможно точно определить в законе, когда эту власть надлежит осуществлять, а когда нет.

Но существование этой неотъемлемой власти может быть использовано для оправдания явного и чрезмерного захвата власти на долгие годы, что приводит к серьезным диспропорциям между исполнительной и двумя другими ветвями власти.

И, наконец, есть еще одна причина беспокоиться о том, что мы переживаем нечто иное, чем новый цикл. Эта администрация пришла к власти на волне новой теории, призванной убедить нас, что чрезмерная концентрация власти в руках президента как раз и является тем, что предусматривает наша конституция.

Эта законная теория, которую защищающие ее адвокаты называют теорией единой исполнительной власти, но которую стоило бы называть теорией единоличной исполнительной власти, угрожает распространением президентских полномочий до такой степени, что контуры оставленной нам Основателями конституции будут размыты, и она станет неузнаваемой.

Согласно этой теории, власть президента в качестве главнокомандующего или в качестве определителя внешней политики не может быть подвергнута рассмотрению судебной власти или контролю Конгресса. Президент Буш максимально развил следствия этой концепции, постоянно подчеркивая свою роль главнокомандующего, упоминая о ней так часто, как это возможно, и примешивая ее к остальным своим внутри- и внешнеполитическим функциям.

Если добавить к этому стремления заставить нас постоянно пребывать в состоянии войны, то последствия этой теории распространяются на все наше вообразимое будущее.

Это стремление превратить тщательно уравновешенную конституционную структуру США в неустойчивую структуру с господствующей и всесильной исполнительной властью и подчиненной ей судебной и законодательной властью иронически сопровождается стремлением той же администрации реформировать американскую внешнюю политику, основанную на моральном авторитете страны, в политику, основанную на бессознательной и контрпродуктивной попытке установить мировое господство.

Общий знаменатель этих усилий основан на инстинкте запугивания и контроля.

Эта же тенденция охарактеризовала стремление заставить замолчать несогласных в рядах самой исполнительной власти, запретить информацию, отклоняющуюся от идеологических целей, и достичь соответствия всех служащих исполнительной власти.

Например, аналитики ЦРУ, твердо выступившие против утверждения Белого дома, согласно которому Усама бен Ладен был связан с Саддамом Хусейном, подверглись давлению на работе и стали бояться, что их обойдут при продвижении по службе или повышении зарплаты.

Именно это произошло в 60-х годах с руководителями ФБР, которые выступили против утверждения Эдгара Гувера [18], согласно которому доктор Мартин Лютер Кинг был тесно связан с коммунистами.

Руководитель подразделения ФБР, занимающегося внутренней разведкой, подтвердил тот факт, что его попытки рассказать правду о невиновности доктора Кинга привели к тому, что он был изолирован и подвергся давлению.

Я цитирую его слова: «Было очевидно, что мы должны были изменить свое отношение, иначе мы все окажемся на улице. Я и мои люди, договорились о том, как нам выпутаться из этого дела. ».

Вступить в конфликт с Гувером было очень серьезным делом. « Эти люди, » продолжает он, «пытались купить дома, брали для этого ссуды. Их дети ходили в школу. Они жили в страхе перевода на другое место, потери денег на дом, как это обычно и происходило. Тогда они потребовали, чтобы была написана другая записка, чтобы вытащить нас из неприятностей. »

Авторы конституции, вблизи изучившие человеческую натуру, относительно хорошо поняли эту дилемму. Говоря словами Александра Гамильтона, « Власть над опорой человека – это власть над его желанием. »

Как бы там ни было, очень быстро все разногласия в ФБР по делу доктора Кинга исчезли, и противозаконное обвинение стало единогласным.

Именно так ЦРУ и Джордж Тенет в конце концов присоединились к хору голосов, продвигавших явно ложную идею о связи Аль-Каиды с иракским правительством.

Как писал Джордж Оруэлл [19], «Мы все способны поверить в вещи, которые, как мы знаем, лживы, и впоследствии, когда мы наконец должны признать ошибку, цинично исказить факты, чтобы доказать, что мы были правы. »

Гипотетически можно продолжать так действовать до бесконечности. Единственное препятствие на пути к этому состоит в том, что, рано или поздно, ложная вера сталкивается с жестокой реальностью, как правило, на поле боя.

Когда эта ложная вера столкнулась с жестокой реальностью, с жизнью рассталось две тысячи двести американских солдат. В действительности, когда власть бесконтрольна и безответственна, это почти неминуемо ведет к ужасным ошибкам и злоупотреблениям.

Это часть человеческой природы. В отсутствие строгой ответственности расцветает некомпетентность, поощряется и вознаграждается недобросовестность.

Это человеческая природа, будь то республиканцы, демократы или представители любых других партий.

Например, на прошлой неделе вице-президент Чейни попытался защитить прослушивание администрацией американских граждан, заявив, что, если бы эта программа была применена до 11 сентября 2001 года, то они смогли бы узнать имена некоторых угонщиков самолетов.

Трагично, но он, очевидно, по-прежнему не знает, что в действительности администрация обладала именами по меньшей мере двух угонщиков задолго до 11 сентября, а также данными, которые могли привести к идентификации большинства остальных.

Имя одного из них фигурировало в телефонном ежегоднике. Однако, в результате некомпетентности, безответственной некомпетентности в обработке информации, эти данные так и не были использованы для защиты американского народа.

Часто случается, что, опять же, независимо от того, какая партия находится у власти, исполнительная власть, ослепленная преследованием неограниченной власти, отвечает на собственные ошибки, предлагая наделить себя еще большей властью.

Часто само это требование используется, чтобы скрыть ответственность за ошибки в применении власти, которой она уже обладала.

Помимо прочего, если практическая тенденция, начатая этой администрацией, не будет поставлена под сомнение, она сможет стать неотъемлемой частью американской системы. Именно по этой причине многие консерваторы предупредили, что наделение этого президента неконтролируемой властью означает, что следующий президент также будет ею обладать. Этим следующим президентом может стать кто-то, чьи ценности и убеждения не внушают вам доверия. Именно поэтому и республиканцы, и демократы должны беспокоиться о том, что сделал этот президент.

Если эта попытка драматически расширить полномочия исполнительной власти спокойно продолжится и дальше, то наша конституционная структура взаимных сдержек и противовесов будет потеряна. Более того, следующий президент или любой будущий президент сможет, во имя национальной безопасности, так ограничить наши свободы, как Основатели и представить себе не могли.

[1] Боб Барр, представлял речь Альберта Гора, с 1995 по 2003 год был конгрессменом-республиканцем от штата Джорджия. Ярый сторонник права на ношение оружия, один из инициаторов попытки сместить Клинтона. Однако, встав в оппозицию президенту Бушу относительно срока действия Патриотического акта, он покинул Республиканскую партию и стал кандидатом от либертарианцев на президентских выборах 2004 года. Сегодня он занимает должность адвоката главной американской правозащитной организации Американский союз защиты гражданских свобод (ACLU).

[2] Управление национальной безопасности – крупнейшая разведывательная служба США. Ее деятельность детально описана в книгах Джеймса Бэмфорда The Puzzle Palace (Houghton Mifflin Compagny, 1982) и Body of Secrets (Century 2001). Бэмфорд, и сам становившийся объектом слежки NSA, присоединился к жалобе коллектива защитников гражданских прав о злоупотреблении властью со стороны Джорджа Буша.

[3] Джон Адамс - второй президент США (1797-1801)

[4] Джеймс Мэдисон – четвертый президент США (1809-1817). Считается главным автором конституции, с помощью которой он стремился помешать возникновению любой формы диктатуры. Выступая против принципа народного суверенитета, он задумал федеральную систему, в которой власть делится между Штатами, каждый из которых и сам находится под управлением именитых граждан.

[5] Британский журналист Томас Пэйн произвел революцию в США, после был избран депутатом в Конвент во время Французской революции. Он глубоко проанализировал непримиримые разногласия между англо-саксонским и французским видением Прав человека: первое основано на Вере и гарантирует подсудные права; второе основано на Разуме и ставит вопрос о легитимности власти.

[6] Главный аргумент памфлета состоит в том, что маленькая Англия не в состоянии на расстоянии издавать законы для большой Америки. Следовательно, Америка должна избавиться от господства британской короны.

[7] Тэд Стивенс – сенатор-республиканец от штата Аляска. Активный член энергетического лобби, выступает за эксплуатацию нефтяных ресурсов Аляски.

[8] Джим Макговерн – депутат-демократ от штата Массачусетс. Известен тем, что возглавлял комиссию по расследованию убийства иезуитов в Сальвадоре и выступал за отмену эмбарго против Кубы.

[9] Феликс Франкфуртер(1882-1965) – один из главных конституционалистов США начала ХХ века. Профессор в Гарварде, назначенный верховным судьей президентом Франклином Рузвельтом, он стремился ограничить возможности своего суда в интерпретации конституции таким образом, чтобы помешать правлению судей. Сыграл ключевую роль в запрете расовой сегрегации.

[10] Джордж Вашингтон – главный герой революционной войны и первый президент США(1789-1797). В этом двойном качестве он считается отцом американской нации. Девизом его деятельности была борьба с беззаконием и господством политических партий, а также поиск Общего блага.

[11] Речь идет о после Крэйге Мюррее, известном читателям «Сети Вольтер» в качестве участника конференции Ось мира 2005.

[12] Гарольд Кох был помощником госсекретаря Мадлен Олбрайт по вопросам демократии и прав человека, в то время как Альберт Гор был вице-президентом.

[13] Джон Маккейн – сенатор-республиканец от штата Аризона, несчастливый соперник Джорджа Буша по партии. Бывший пленник во время войны во Вьетнаме, выступил за закон, запрещающий пытки, не потому, что они неприемлемы сами по себе, а для того, чтобы защитить американских солдат от возможного применения симметричных методов.

[14] Авраам Линкольн – третий президент США(1861-1865). Противостоял отделению Юга и способствовал отмене рабства.

[15] По окончании Первой мировой войны по приказу президента-демократа Вудро Вилсона, министр юстиции США Александр Палмер, нарушив свободу мнений, инициировал ряд полицейских рейдов против коммунистических организаций.

[16] 19 февраля 1942 года президент Франклин Рузвельт подписал Executive Order 9066, приказав арестовать без суда и следствия 120 000 американских граждан под предлогом их японского происхождения. Они были интернированы в течение всей Второй мировой войны. ср. Years of Infamy, Michi Weglyn, William Morrow éd., 1976.

[17] С 1956 по 1971 год программа COINTEL использовалась для слежки и манипулирования оппозиционерами. Она получила множество документальных доказательств после процесса по делу Уотергейт. Ср. Cointelpro, Nelson Blackstock, Pathfinder press, 1975.

[18] Эдгар Гувер – основатель ФБР, возглавлявший его вплоть до своей смерти в 1972 году. Он превратил бюро в настоящую политическую полицию и систематически шантажировал политических руководителей своего времени. Его преемник Марк Фелт (он же Глубокая глотка) положил конец этой системе, вызвав Уотергейтский скандал.

[19] Джордж Оруэлл (1903-1950) – английский писатель и журналист, описавший функционирование тоталитарного режима в знаменитом романе 1984.