Ротбард М. История денежного обращения и банковского дела в США: От колониального периода до Второй мировой войны. Челябинск: Социум, 2005. С. 247-266.

К лету 1907 г. журнал «Бэнкерз мэгэзин» сообщил о том, что крупные банкиры разочаровались в идее расширения круга активов, обеспечивающих банковскую эмиссию, и сплотились вокруг «проекта центрального банка»001 . В качестве основного мотива журнал выделил тот факт, что расширение эмиссионной базы повысит возможности выдавать кредиты «мелким производителям и торговцам».

В начале октября 1907 г. разразился жестокий банковский кризис. Дело не ограничилось сжатием кредита: как обычно правительство разрешило крупным нью-йоркским и чикагским банкам приостановить платежи звонкой монетой. Иными словами, банки продолжали действовать как всегда, но перестали оплачивать собственные кредитные обязательства и выдавать вкладчикам бумажные или металлические деньги. И министерство финансов, которое в 1905–1907 гг. подстегивало инфляцию, было не в силах ни предотвратить приостановку платежей, ни смягчить «всеобщее тезаврирование денег» после паники, когда все отказывались принимать банкноты и чеки и требовали только наличную звонкую монету.

Кризис ускорил консолидацию банковского и бизнес-сообщества вокруг идеи центрального банка, который мог бы регулировать экономику и служить для банков кредитором в последней инстанции. Реформаторам нужно было решить двоякую задачу: доработать детали концепции центрального банка и, что было еще более важным, мобилизовать общество на поддержку этого проекта. Первым делом предстояло заручиться поддержкой ученых и экспертов. Задачу облегчало растущее взаимопроникновение академического мира и властвующей элиты. Особенно эффективными в процессе мобилизации оказались две организации: Американская академия политических и социальных наук (ААПСН) в Филадельфии и Академия политических наук (АПН) при Колумбийском университете, среди членов которых были либерально настроенные руководители крупнейших корпораций, финансисты, юристы и ученые. Как объяснял Николас Мюррей Батлер, весьма влиятельный президент Колумбийского университета, Академия политических наук «является посредником между… учеными и деловыми людьми, в науке являющимися, можно сказать, любителями». Именно здесь они имеют возможность «собраться вместе»002 .

Так что нет ничего удивительного в том, что зимой 1907–1908 гг. Американская академия политических и социальных наук, Колумбийский университет и Американская ассоциация содействия науке (ААСН) провели конференции, которые закончились призывом к созданию центрального банка. Не удивительно и то, что организацию конференции в Колумбийском университете взял на себя Э. Р. А. Селигмен, выразивший свое удовлетворение тем, что его университет дает возможность высказаться за создание центрального банка ведущим банкирам и финансовым журналистам, тем более, добавил он, что «общеизвестно, как трудно склонить демократическое общество прислушаться к мнению экспертов». В 1908 г. Селигмен выпустил сборник докладов, сделанных на конференции, под названием «Денежная реформа».

Профессор Селигмен открыл конференцию, и его выступление задало тон всему последующему обсуждению. Банковский кризис 1907 г., заявил он, имел умеренный характер благодаря росту промышленных трестов, которые «с большей точностью соотносят сегодняшние инвестиции с будущими потребностями», чем «полчища мелких конкурентов». Таким образом, Селигмен ясно выразил свое отношение к конкурентным рынкам. Но оставалась нерешенной одна большая проблема. Полчища мелких конкурентов все еще доминировали в денежном обращении и банковском деле. Банковская система все еще оставалась децентрализованной. Как заявил Селигмен, «децентрализация эмиссии банкнот – это еще более насущная проблема, чем ее неэластичность. Битва [за создание трестов], которая привела к успеху во всех других отраслях, должна быть серьезно и энергично проведена и на этом поле»003 .

Следующим выступил Фрэнк Вандерлип. В отличие от Селигмена Вандерлип оценил панику 1907 г. как «одну из величайших исторических катастроф» – результат децентрализованности американской банковской системы, в которой 15 тыс. банков ожесточенно конкурируют за наличные резервы. Ужасно то, что «каждая организация предоставлена самой себе, заботится только о собственной безопасности и всеми средствами стягивает к себе резервы, не заботясь» о том, как это отзывается на положении других банковских организаций. Нужно изменить эту отсталую систему по примеру других великих народов, где центральный банк имеет возможность управлять резервами и обеспечивать эластичность денежного обращения. И тут Вандерлип заговорил прямо как марксист, потребовав заменить отстраненную внешнюю власть свободных конкурентных рынков системой централизованного контроля, которая будет следовать современным научным методам ведения банковского дела.

Томас Уилок, издатель газеты «Уолл-стрит джорнэл», поднял тему нестабильности нью-йоркского рынка ссуд до востребования. Этот рынок нестабилен, заявил Уилок, потому что на нем обращаются кредиты небольших провинциальных банков; их депозиты в нью-йоркских банках увеличиваются и уменьшаются совершенно неконтролируемым образом. Необходим, таким образом, централизованный контроль за притоком денег провинциальных банков на рынок ссуд до востребования.

Следующим выступил Бартон Хепберн, глава моргановского «Чейз нэшнл бэнк», высказавшийся в пользу создания центрального банка, который сможет контролировать эмиссию банкнот. Особенно важно, чтобы центральный банк имел возможность учитывать активы национальных банков и тем самым обеспечил бы эластичность денежной системы.

Последним выступил Пол Варбург, который прочитал лекцию о превосходстве европейской банковской системы над американской, особенно в следующих отношениях: во-первых, там существуют центральные банки, а в Америке его нет; во-вторых, там действует «современная» система акцептации векселей, тогда как в Америке в ходу простые неакцептованные векселя. Варбург подчеркнул, что две эти функции должны вводиться одновременно. В частности, на смену конкуренции и децентрализации должен прийти жесткий контроль со стороны государственного центрального банка: «Мелкие банки –это источник опасности».

На двух других конференциях происходило примерно то же самое. На конференции ААПСН в Филадельфии в декабре 1907 г. несколько видных инвестиционных банкиров и Контролер денежного обращения Уильям Риджли выступили в поддержку идеи центрального банка. Далеко не случайно в состав консультативного комитета по денежному обращению ААПСН входили следующие лица: Бартон Хепберн; Илайхью Рут, юрист Моргана и государственный деятель; Френсис Линде Стетсон, личный юрист Моргана; и сам Дж. П. Морган. А конференцию ААСН в январе 1908 г. организовал не кто иной, как Чарльз Конант, бывший в тот год председателем социальной и экономической секции Ассоциации содействия науке. Выступили: Дж. Б. Кларк, экономист из Колумбийского университета; Фрэнк Вандерлип, Конант и близкий друг Вандерлипа Джордж Робертс, глава ориентированного на Рокфеллера «Коммершиал нэшнл бэнк оф Чикаго», позднее перебравшийся в «Нэшнл сити бэнк».

В январе 1908 г. Дж. Р. Даффилд, референт «Бэнкинг паблишинг компани», очень удачно сформулировал задачу, стоящую перед реформаторами банковской системы: «Существует общее понимание, что прежде чем мы получим законы, нужно провести просветительскую кампанию среди банкиров, потом – среди людей бизнеса, а уж потом только – среди публики в целом». Эта стратегия и реализовывалась.

В том же месяце за продвижение законодательства взялся пробивной сенатор Нельсон Олдрич (республиканец от штата Род-Айленд), глава сенатского комитета по финансам и, будучи тестем Джона Рокфеллера, основной представитель клана в Сенате США. Он внес законопроект Олдрича, посвященный сравнительно второстепенному вопросу, могут ли национальные банки, а если да, то на базе чего эмитировать особые платежные инструменты в экстренных ситуациях. В результате удачного компромисса в 1908 г. был принят соответствующий закон Олдрича–Риланда004 . При этом публика почти не заметила самую важную часть данного закона, которая была с одобрением встречена банкирами – создание Национальной комиссии по денежному обращению, которой было поручено изучить вопрос и подготовить предложения для всесторонней реформы банковского дела. Два одобрительных отклика по поводу создания этой комиссии поражают своей пророческой проницательностью. Прежде всего, откликнулся Серено Пратт из «Уолл-стрит джорнэл». Пратт признал, что задача комиссии заключается в том, чтобы завалить публику мнениями экспертов и, «просветив» ее в результате этой обработки, добиться широкой поддержки банковской реформы:

Для успеха реформы необходимо просветить людей в этом вопросе, а на это нужно очень много времени. Самым надежным и быстрым методом просвещения является создание комиссии… которая проведет международный анализ вопроса и представит отчет, который и можно будет сделать платформой для разумной агитации.

Результаты «анализа» были, естественно, предрешены, как и состав якобы беспристрастной комиссии.

А вот Фестус Вейд, банкир из Сент-Луиса и член комитета по денежному обращению Американской банковской ассоциации, отметил другую важную функцию этой комиссии: «держать финансовые вопросы вне политики», под надежным контролем тщательно отобранных экспертов005 . Таким образом, Национальная комиссия по денежному обращению была образцом разумного подхода к делу, успешно опробованного еще в Индианаполисе десятилетием ранее.

Олдрич не терял времени попусту, и уже в июне 1908 г. Национальная комиссия по денежному обращению приступила к работе. Комиссия была составлена из равного числа сенаторов и конгрессменов, но это была лишь маскировка. Основную работу должен был проделать многочисленный вспомогательный персонал, подобранный и управляемый Олдричем, который так сообщил об этом своему коллеге, республиканцу из Кливленда Теодору Бартону: «Моя идея, конечно, в том, чтобы все сделать самым спокойным образом, не привлекая внимания публики». Олдрич с самого начала решил, что делами Комиссии будут заправлять представители кланов Рокфеллера, Моргана и Куна–Леба. На посты двух главных экспертов комиссии были выдвинуты люди Моргана. По совету Дж. П. Моргана, поддержанному Джейкобом Шиффом, в качестве своего главного консультанта Олдрич выбрал могущественного Генри Дэвисона, компаньона Моргана, основателя «Бэнкерз траст компани» и вице-президента «Ферст нэшнл бэнк оф Нью-Йорк». Именно Дэвисон в самом начале Первой мировой войны бросился в Лондон, чтобы зафиксировать тесные связи Моргана с Банком Англии и заполучить монопольные права на размещение в Америке до окончания войны всех облигационных займов французского и британского правительств. На пост экономического эксперта взяли гарвардского экономиста Пьятта Эндрю, которого рекомендовал Чарльз Элиот, президент Гарвардского университета, близкий друг президента Рузвельта и приятель Моргана. Кроме того, Олдрич лично выбрал одного из официальных членов Комиссии – Джорджа Рейнолдса, президента ориентированного на Рокфеллера «Континентл нэшнл бэнк оф Чикаго».

Всю осень Комиссия объезжала Европу, собирая информацию и обсуждая стратегию с руководителями крупнейших частных и центральных банков. Пьятт Эндрю в качестве директора проекта загружал американских экспертов проведением исследований и подготовкой отчетов. Валютному отделу «Нэшнл сити бэнк» поручили написание статей об акцептовании векселей и обслуживании иностранного долга, а Варбург и Фред Кент (из «Бэнкерс траст») писали обзор европейского учетного рынка.

К концу 1908 г. Комиссия собрала информацию и была готова набирать обороты. В декабре для проведения исследований, установления отношений с публикой и организации агитпропа пригласили неизменного Чарльза Конанта. Сенатор Олдрич начал формировать и расширять свой внутренний круг, в который скоро вошли Варбург и Вандерлип. Варбург, со своей стороны, окружил его своими друзьями и знакомыми из комитета по денежному обращению нью-йоркской коммерческой ассоциации, возглавлявшегося Ирвингом Бушем, а также видными представителями Американской экономической ассоциации, перед которой он в декабре 1908 г. выступил с докладом о необходимости банковской реформы. Варбург поддерживал активные контакты с ведущими учеными-экономистами, сторонниками банковской реформы, такими, как: Э. Р. А. Селигмен; Томас Никсон Карвер из Гарварда; Генри Сигер из Колумбийского университета; Дэвис Дьюи, историк банковского дела из Массачусетского технологического института, в течение длительного времени секретарь-казначей Американской экономической ассоциации и брат прогрессивистского философа Джона Дьюи; Оливер Спрэги, профессор банковского дела из Гарварда, из связанной с Морганом семьи Спрэги; Фрэнк Тауссиг из Гарварда и Ирвинг Фишер из Йельского университета.

Однако в 1909 г. реформаторы столкнулись с серьезной трудностью: нужно было сделать надежным сторонником центрального банка таких влиятельных банкиров, как, скажем, Б. Форген, глава ориентированного на Рокфеллера «Ферст нэшнл бэнк оф Чикаго». Не то чтобы Форген возражал против централизации резервов или функции кредитора в последней инстанции, совсем наоборот. Просто Форген осознал, что в условиях национальной банковской системы такие крупные банки, как его собственный, и так уже являются чем-то вроде центрального банка для хранящих в них свои резервы провинциальных банков. И ему вовсе не хотелось, чтобы появление нового центрального банка лишило его выгодного положения.

Пришлось реформаторам заняться вербовкой в свои ряды людей, подобных Форгену. В середине сентября 1909 г. в президентском послании к Американской банковской ассоциации Джордж Рейнолдс не только уговаривал аудиторию в необходимости создать в Америке центральный банк по образцу германского Рейхсбанка, но и заверил Форгена и таких, как он, в том, что центральный банк будет служить депозитарием резервов только для крупных национальных банков в финансовых центрах страны (резервных городах), а функции депозитариев для провинциальных банков будут выполнять национальные банки. Успокоенный Форген переговорил с людьми из ближнего круга Олдрича и преисполнился энтузиазма по поводу проекта центрального банка. Случай с Форгеном навел реформаторов на идею замаскировать свой центральный банк, представив его как «региональную» и «децентрализованную» структуру, действующую через региональные резервные центры, которые будут выглядеть как региональные центральные банки, скрывая монолитную структуру традиционного для Европы центрального банка. В результате в ноябре 1909 г. известный железнодорожный юрист Виктор Моравец произнес свою знаменитую речь с призывом создать региональные банковские округа, которые будут действовать под надзором центрального контрольного органа. Таким образом, функция хранения резервов и эмиссии банкнот будет децентрализована и окажется в руках региональных резервных банков, деятельностью которых будет жестко руководить центральный контрольный орган. Именно эта схема легла в основу Федеральной резервной системы006 .

14 сентября, как раз в то время, когда Рейнолдс выступал перед банкирами, произошло другое примечательное событие. Выступая в Бостоне, президент Уильям Тафт высказал пожелание обществу – серьезно обсудить необходимость создания центрального банка. Тафт с 1900 г. был близок с реформаторами, особенно со своими друзьями Олдричем и Бартоном из круга Рокфеллера. Но деловая пресса верно поняла значение этого заявления. По формулировке «Уолл-стрит джорнэл», в результате этого шага «вопрос из чисто теоретического перешел в практическое русло»007 .

Неделю спустя случилось роковое для истории Соединенных Штатов событие. К раскручиванию идеи центрального банка реформаторы подключили прессу. 22 сентября 1909 г. «Уолл-стрит джорнэл» начала знаменитую серию из 14 публикаций на первой полосе под общим названием «Эмиссионный центральный банк». Это были анонимные редакционные колонки, написанные вездесущим Чарльзом Конантом, состоящим в то время в должности штатного главного пропагандиста Национальной комиссии по денежному обращению. Здесь излагались основные идеи банковской реформы, а также успокаивали всех форгенов этого мира тем, что новый центральный банк «напрямую будет иметь дело только с крупнейшими национальными банками, а уж они будут осуществлять переучет [векселей] для всех остальных»008 . Присутствовали, разумеется, стандартные аргументы в пользу центрального банка: «эластичность» денежной массы, защита банковских резервов с помощью политики манипулирования учетной ставкой и международными потоками золота и предотвращение кризиса путем вызволения отдельных банков из кризисных ситуаций. К этому Конант добавил еще и собственный ход: важно иметь возможность с помощью избыточного капитала регулировать процентные ставки и потоки капитала. Государственный долг, по мысли Конанта, будет поглощать избыточный капитал. Иными словами, финансирование государственных расходов станет выгодным каналом размещения сбережений.

Прошедшая в «Уолл-стрит джорнэл» серия просветительских публикаций была началом хитроумной и успешной кампании по привлечению общественного мнения страны на сторону реформаторов. Используя опыт 1898 г., Конант вместе с секретарем Олдрича Артуром Шелтоном подготовил в феврале и марте 1910 г. резюме материалов комиссии для ежедневных газет. Вскоре после этого Шелтон привлек к делу Дж. П. Гэвитта, главу вашингтонского бюро «Ассошиэйтед Пресс», чтобы тот выискивал в обзорах комиссии, научных статьях и готовящихся к публикации книгах «новостные абзацы» и обращал на них внимание редакторов газет.

Особенно полезными для дела оказались академические организации, охотно продававшие свой авторитет беспристрастных экспертов. В феврале Роберт Эли, секретарь АПН, предложил Олдричу совместно подготовить особый том материалов о реформе банков и денежного обращения, посвященный исключительно «популяризации, в лучшем смысле этого слова, самых ценных достижений Комитета»009 .

При этом Эли хватило нахальства добавить, что хотя Академия будет рекламировать аргументы и выводы Комитета, она для сохранения «объективности» воздержится от собственных политических рекомендаций. По словам самого Эли, «мы не будем оправдывать идею центрального банка, а просто изложим в сжатой форме и без технических деталей лучшие результаты вашей работы».

ААПСН также издала собственный том «Проблемы банковского дела» (Banking Problems, 1910), введение для которого написал Пьятт Эндрю из Гарварда, член Комитета по денежному обращению, а авторами статей были такие ветераны банковской реформы, как Джозеф Френч Джонсон, Хорас Уайт и Фрэд Кент из моргановского «Бэнкерс траст». Но больше всего статей принадлежало перу руководителей рокфеллеровского «Нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк», включая Джорджа Робертса, бывшего чикагского банкира и служащего Монетного двора США, который вскоре после этого перешел в «Нэшнл сити».

Тем временем Пол Варбург завершил свою длительную кампанию агитации за центральный банк знаменитой речью «Единый резервный банк Соединенных Штатов», произнесенной 23 марта в нью-йоркском Молодежном христианском союзе. В сущности, он изложил структуру и принципы деятельности милого его сердцу Рейхсбанка Германии, но начал с благоразумной оговорки, что, по данным опроса, проведенного недавно «Бэнкинг ло джорнэл», 60% банкиров страны приветствовали бы создание центрального банка, но при условии, что он «не будет контролироваться “Уолл-стрит” или другими монополистическими кругами». Чтобы развеять эти страхи, Варбург пояснил, что в чисто семантическом плане новый резервный банк не будет именоваться центральным банком и что управлять им будет совет, назначаемый государством, торговыми и финансовыми кругами, хотя, конечно, решающее слово будет принадлежать банкирам. Он также затронул свою любимую тему: резервный банк заменит ненавистные неиндоссируемые векселя с одной подписью, преобладающие в Соединенных Штатах, на европейскую систему, поскольку резервный банк создаст гарантированный и субсидируемый рынок для векселей с двумя именами, индоссируемых богатыми акцептными банками. Благодаря этому Единый резервный банк исправит ситуацию «полного отсутствия современных переводных векселей» в США. Варбург добавил, что сама идея свободного и саморегулируемого рынка совершенно устарела, особенно для денежного рынка. Решения рынка следует заменить «здравыми заключениями лучших экспертов». А теперь угадайте, кто оказался в списке на звание «лучшего эксперта»?

Лучшим, естественно, оказался человек, одобривший в 1911 г. книгу Варбурга о банковской реформе, а также его родственник и член банкирской семьи Селигменов экономист из Колумбийского университета Э. Р. А. Селигмен010 .

Торговая ассоциация Нью-Йорка была в таком восторге от речи Варбурга, что за весну 1910 г. распространила 30 тыс. ее экземпляров. Варбург, который с октября 1908 г. проводил регулярные встречи с Комитетом торговой ассоциации по денежному обращению, заложил хорошую основу для такой поддержки, и ему очень помог тот факт, что главным экспертом этого комитета был не кто иной, как Джозеф Френч Джонсон.

Той же весной 1910 г. на рынок хлынул поток публикаций Национальной комиссии по денежному обращению. Целью было ошеломить публику демонстрацией внушительных исторических и аналитических работ, исключительно «научных» и «беспристрастных», но при этом пропагандирующих идею центрального банка. Типичным было подготовленное Е. У. Кеммерером гигантское статистическое исследование сезонных колебаний спроса на деньги. Акцентировалась проблема «неэластичности» денежной массы, препятствующей ее росту в трудных ситуациях. Хотя в самой книге Кеммерер воздержался от политических выводов о необходимости создания центрального банка, выраженная в предисловии признательность Фреду Кенту и неизменному Чарльзу Конанту была достаточным знаком для посвященных, а сам Кеммерер поведал о своих политических пристрастиях в обращении к АПН в ноябре того же года.

Теперь, во второй половине 1910 г., когда была заложена достаточная научная и теоретическая база, пришло время сформулировать конкретный план действий и приступить к его реализации. Ситуацию с образцовой отчетливостью сформулировал Варбург в опубликованной АПН книге «Реформа денежного обращения» (Reform of the Currency): «Продвинуться вперед можно только при наличии реального плана», который задаст тон последующих дебатов011 .

Начало выполнению реального плана создания центрального банка положила всегда готовая к услугам Академия политических наук, которая в ноябре 1910 г. провела при участии Торговой палаты и Торговой ассоциации Нью-Йорка конференцию по денежному обращению. Почетными гостями конференции были члены Национальной комиссии по денежному обращению, а делегатов назначали губернаторы 22 штатов и президенты 24 торговых палат. Присутствовало также большое число экономистов, аналитиков денежного рынка и представителей большинства ведущих банков страны. На конференции присутствовали Фрэнк Вандерлип, Илайхью Рут, Томас Ламонт, Джейкоб Шифф и Дж. П. Морган. Заседания конференции строились на обсуждении работ Кеммерера, Лафлина, Джонсона, Буша, Варбурга и Конанта, а общий стиль был такой – банкиры и бизнесмены получают наставление ученых мужей. Как сказал Джеймс Форген, чикагский банкир, превратившийся в твердого приверженца идеи центрального банка: «Пусть теоретики, которые могут… по материалам истории и с учетом современных условий оценить результаты того, что мы делаем, сформулируют для нас принципы, а мы поможем им с деталями». Стюарт Паттерсон припомнил опыт работы Комиссии по денежному обращению Индианаполиса и то, как ее решения претворились в жизнь, потому что «мы разъехались по домам и развернули наступательное и активное движение». Затем Паттерсон изложил маршевые предписания для наступающих войск: «Вот что вы должны делать в этом случае – поддерживать сенатора Олдрича. Вы должны обеспечить, чтобы внесенный им законопроект… получил поддержку во всех уголках нашей страны»012 .

По окончании нью-йоркской конференции по вопросам денежного обращения пришло время Олдричу с группой высших лидеров финансовой элиты уединиться для выработки плана действий участников движения за центральный банк. Кто-то из ближнего круга Олдрича, возможно компаньон Моргана Генри Дэвисон, предложил составить сверхсекретный конклав для разработки законопроекта о центральном банке. 22 ноября 1910 г. сенатор Олдрич с группой соратников в отдельном вагоне выехали из города Хобокен, шт. Нью-Джерси, на побережье штата Джорджия, а оттуда на яхте в фешенебельное уединение клуба Джекил-Айленд. Условия для работы обеспечил совладелец и член этого клуба Дж. П. Морган. В прессу запустили слух, что эта компания отправилась просто поохотиться на уток, а участники экспедиции делали все возможное для сохранения секретности. Так, друг к другу они обращались только по имени, окна в железнодорожном вагоне были тщательно зашторены и все они были совершенно недоступны для пассажиров из других вагонов и репортеров. Один репортер сумел докопаться до цели этой экспедиции, но Генри Дэвисон каким-то образом убедил его хранить молчание.

Работа на острове Джекил продолжалась без перерывов целую неделю, и результатом стал текст законопроекта о Федеральном резерве. Помимо Олдрича, в этой работе участвовали Генри Дэвисон, компаньон Моргана; Пол Варбург, весеннее выступление которого произвело сильное впечатление на Олдрича; Фрэнк Вандерлип, вице-президент «Нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк»; и, наконец, Пьятт Эндрю, руководитель аппарата Национальной комиссии по денежному обращению, незадолго до этого назначенный президентом Тафтом на пост помощника министра финансов. За неделю работы эта шестерка проработала все детали будущего центрального банка и подготовила текст, получивший впоследствии известность как законопроект Олдрича. Роль секретаря конференции исполнял Вандерлип, который и составил окончательный текст законопроекта.

Разногласия возникли по чисто тактическому вопросу. В то время как Олдрич настаивал на создании центрального банка европейского образца, Варбург и остальные банкиры выступали за то, чтобы прикрыть конструкцию завесой «децентрализации». Поразительно, что именно банкиры проявили политический такт и проницательность, а политик Олдрич был готов пренебречь политическими тонкостями. Возобладала точка зрения Варбурга и других банкиров, и основу законопроекта составили предложения Варбурга, прикрытые заимствованной у Моравица патиной децентрализации.

Теперь у финансовой элиты был собственный законопроект. Нужно подчеркнуть символичность состава участников этой маленькой конференции: два человека от Рокфеллера (Олдрич и Вандерлип), два – от Моргана (Дэвисон и Нортон), один – от Куна–Леба (Варбург) и экономист, равно свой в обоих лагерях (Эндрю)013 .

После доработки законопроекта с учетом замечаний Форгена и Джорджа Рейнолдса в январе 1911 г. Олдрич представил текст на рассмотрение Национальной комиссии по денежному обращению. Но здесь случилась неожиданность. Вместо того, чтобы немедленно внести законопроект на рассмотрение Конгресса, авторы отложили дело на целый год, до января 1912 г. Что стало причиной такой задержки?

Осложнение заключалось в том, что на выборах 1910 г. демократы получили полный контроль над Конгрессом, и раздосадованный Олдрич решил не выставлять свою кандидатуру на выборах в Сенат в следующем году. Изменение расстановки сил в Конгрессе заставило реформаторов отложить дело на год, чтобы за это время привлечь на свою сторону демократов, а также упрочить свои позиции в обществе, в банковских и деловых кругах. Короче говоря, реформаторам пришлось перегруппироваться и усилить агитацию.

Последний этап борьбы за создание центрального банка начался в январе 1911 г. На предыдущем январском собрании Национального совета по торговле Пол Варбург провел резолюцию, объявившую 18 января 1911 г. «днем денег», выделенным для «Конференции деловых людей по вопросам денежного обращения». На конференцию съехались представители торговых организаций крупных городов со всей страны, а председательствовал на ней Стюарт Паттерсон. Торговая палата Нью-Йорка, Нью-йоркская торговая ассоциация и Нью-йоркская продуктовая биржа, которые до этого в течение пяти лет хлопотали о проведении банковской реформы, предложили принять совместную резолюцию с выражением поддержки плана Олдрича и с предложением о создании новой лиги «бизнесмены за денежную реформу», которая могла бы включиться в публичную борьбу за центральный банк. После выступления Эндрю конференция единодушно проголосовала за эту резолюцию. Стюарт Паттерсон поручил возглавить комитет по созданию лиги реформ в составе семи человек не кому иному, как Полу Варбургу.

Комитет благоразумно решил использовать ход, опробованный некогда в Индианаполисе, и разместить штаб-квартиру Национальной лиги граждан за создание здоровой банковской системы не в Нью-Йорке, где находился главный нерв движения, а в Чикаго. Целью было убедить публику, что движение идет снизу и чудовищная Уолл-стрит его не контролирует. В итоге официальными руководителями Лиги стали чикагский бизнесмен Джон Фарвелл и Гарри Уиллер, президент Торговой палаты США. Директором стал специалист по денежному обращению из Чикагского университета Лоуренс Лафлин, а его помощником – профессор Паркер Уиллис, его бывший студент.

Для закрепления ауры Среднего Запада большинство директоров Лиги были набраны из чикагских промышленников: В. Санни из «Чикаго телефоун компани», Сайрус Маккормик из «Интернэшнл Харвестер» (обе компании тяготели к группе Моргана), Джон Шедд из «Маршалл Филд энд компани», Фредерик Делано из «Вобэш рейлвей компани» (группа Рокфеллера) и Джулиус Розенвальд из «Сирз энд Роубэк». Спустя десять лет Паркер Уиллис открыто признал, что Лига была пропагандистским органом банкиров014 .

Деятельность Лиги вышла на проектную мощность весной и летом 1911 г. Выпускался периодический бюллетень «Банковское дело и реформы» (Banking and Reform), рассчитанный преимущественно на редакторов газет. Публиковались памфлеты, принадлежавшие перу таких сторонников реформы, как Джон Перрин, глава «Америкэн нэшнл бэнк оф Индианаполис», и Джордж Робертс из «Нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк». Кампанию в газетах координировал Х. Х. Колсаат, бывший член исполнительного комитета Конвента по реформе денежного обращения Индианаполиса. Лафлин готовил книгу о плане Олдрича, которая по замыслу должна была стать аналогом его же доклада 1898 г. для Конвента в Индианаполисе.

Тем временем предпринимались параллельные усилия для привлечения в союзники руководителей национальных банков. Первым делом взялись за обращение банковской элиты. Для этого люди из ближнего круга Олдрича организовали в начале февраля закрытую конференцию с участием 23 ведущих банкиров из Атлантик-Сити, нескольких членов комитета по денежному обращению АБА, а также президентов банков из девяти самых крупных городов страны. Конференция предложила внести в план Олдрича несколько незначительных изменений, после чего он был единодушно одобрен.

После этой встречи самым эффективным пропагандистом идеи центрального банка стал Джеймс Форген, президент ориентированного на Рокфеллера «Ферст нэшнл бэнк оф Чикаго». И мало того, что его презентация плана Олдрича на заседании исполнительного комитета АБА была сочтена особенно внушительной; особенно ценно было то, что он имел репутацию главного критика плана (пусть и по второстепенным вопросам). В результате влиятельные банкиры добились того, чтобы АБА нарушила собственный регламент и сделала Форгена председателем исполнительного совета.

На конференции в Атлантик-Сити Джеймс Форген кратко изложил цель плана Олдрича и самой конференции. Вот как излагает этот эпизод Колко:

Действительной целью конференции было обсудить, как склонить банковское сообщество к идее государственного контроля, который бы осуществлялся самими банкирами во имя собственных целей… Было принято во внимание, что [план Олдрича] увеличит возможность больших национальных банков конкурировать с быстро растущими банками штатов, поможет установить над ними контроль и усилит позиции национальных банков в международных банковских операциях015 .

К ноябрю 1911 г. практически все члены АБА оказались сторонниками плана Олдрича. Банковское сообщество влилось в ряды сторонников реформы.

Однако 1912–1913 гг. были периодом замешательства и колебаний. Республиканская партия раскололась, а демократы еще больше упрочили свои позиции в Конгрессе, кульминацией чего стала победа Вудро Вильсона на президентских выборах в ноябре 1912 г. План Олдрича, внесенный в Сенат в январе 1912 г. Теодором Бартоном, быстро провалился, но реформаторы почувствовали, что нужно убрать из законопроекта раздражающее демократов имя республиканца Олдрича и, внеся ряд незначительных изменений, снова запустить его, но уже как инициативу демократов. К счастью для реформаторов, в начале 1912 г. Паркер Уиллис был назначен административным помощником Картера Гласса, демократа из Виргинии, возглавившего комитет Конгресса по банкам и денежному обращению. Игра случая: двое сыновей Картера Гласса изучали у Уиллиса экономику в Университете Вашингтона, и они рекомендовали его отцу, когда демократы завоевали большинство в Конгрессе.

Мелкие подробности расколов и маневров в лагере реформаторов в 1912–1913 гг., которые так увлекали историков, имеют небольшое отношение к сути дела. Все главным образом крутилось вокруг увенчавшихся успехом усилий Лафлина, Уиллиса и демократов отделаться от имени Олдрича. Кроме того, хотя банкиры предпочли бы, чтобы членов Совета управляющих Федерального резерва назначали сами банкиры, большинство реформаторов отдавали себе отчет, что это политически неприемлемо. Было понятно, что того же результата можно достичь, если членов Совета управляющих будут назначать президент и Конгресс, а банкиры возьмут на себя подбор большей части руководителей региональных резервных банков и членов консультативного совета при Совете управляющих. Впрочем, многое зависело от того, кого президент назначит в Совет управляющих. Долго ждать реформаторам не пришлось. Бразды правления вручили людям Моргана, которыми руководил Бенджамин Стронг из «Бэнкерс траст», ставший во главе Федерального резервного банка Нью-Йорка. К концу дебатов в Конгрессе по поводу законопроекта Гласса реформаторы уже добились своего, и когда в декабре 1913 г. закон о Федеральной резервной системе был принят, он имел поддержку всего банковского сообщества. В августе 1913 г. Бартон Хепберн убедительно обрисовал ситуацию в обращении к годовому собранию АБА: «Эта мера реализует принципы центрального банка. Фактически… все входящие в систему банки станут совместными владельцами доминирующей власти»016 . На деле разница между законопроектами Гласса и Олдрича была крайне незначительна. Реформаторы с блеском достигли своей цели017 , 018 .

Элита финансового сообщества США, в особенности группировки Моргана, Рокфеллера, Куна и Леба, добилась создания Федеральной резервной системы, представляющей собой созданный правительством картель, который дает национальным банкам возможность координированно инфлировать бумажную денежную массу, не рискуя вызвать немедленное возмездие в виде требования наличной звонкой монеты со стороны вкладчиков или держателей банкнот. Недавние исследования прояснили роль растущего числа технических экспертов и ученых, которые с радостью украсили своим научным авторитетом стремление элит к созданию центрального банка. Властные элиты не в состоянии закрепить за собой привилегии, обеспечиваемые большим правительством и интервенционистской политикой, без легитимизации, единственным источником которой в нашем мире являются якобы беспристрастные эксперты и профессора. Чтобы создать государство-Левиафан, должны работать бок о бок алчность, жаждущая особых привилегий, и интеллектуалы, способные обеспечить благородную патину учености и идеологической выдержанности.