Об авторе: Никита Андреевич Мендкович, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА).

В начале февраля одной из главных новостей, связанных с Афганистаном, стала публикация отрывков из секретного доклада НАТО на базе материалов 27 тысяч допросов 4 000 арестованных боевиков Талибана, который составители назвали "Государство Талибана". Кроме очередных подтверждений сотрудничества афганского бандподполья с пакистанскими спецслужбами, обсуждаемый документ содержит ряд сведений о функционировании отрядов вооруженной оппозиции, настроений среди боевиков и т.п. Некоторые журналисты восприняли эту информацию как некую окончательную истину о ситуации в Афганистане, хотя этот подход требует ряда оговорок.

Прежде всего, важно помнить, что подобные документы порой отражают субъективное видение ситуации. "В таких случаях я говорю: согласно докладу НАТО, что, однако, не подтверждено дополнительными источниками…" - так прокомментировал американский политолог Тодд Лефко выход "Государства Талибана" для портала "Афганистан.Ру".

Кроме того, процитированный СМИ документ, как подчеркивали сами его авторы, является не аналитическим докладом, а лишь сводным отчетом о содержании допросов арестованных в последнее время боевиков без критической оценки предоставленных ими сведений.

Мы постараемся исправить это упущение и попытаемся проанализировать данные, полученные силами НАТО в ходе допросов арестованных боевиков.

Пленные и примиренцы

"В отличие от предыдущих лет задержанные стали более уверены не только в возможности своей победы, но и в правоте своего дела… - сообщает отчет НАТО. - Задержанные со всего Афганистана сообщают о росте общественной поддержки мятежников, что выражается во вступлении в отряды и пожертвованиях, каковые увеличились за последний год".

Однако при анализе этих данных важно понять, что это не данные социологических опросов, где исследователи сами могут формировать исследуемую выборку, чтобы получить максимально репрезентативный результат. В случае с изучением талибов эксперты НАТО вынуждены пользоваться тем, что есть: случайным множеством талибов, захваченных живыми, которое меняется из года в год.

Напомним, за 2011 год были арестованы более 6 тысяч боевиков вооруженной оппозиции, что в 2 раза больше, чем в 2009-м.  Немаловажной причиной роста числа пленных стало изменение тактики МССБ и афганских органов правопорядка в 2010-2011 годах. Рост числа наземных операций и "ночных рейдов" должен был привести не только к росту доли арестованных в структуре потерь талибов, но и к качественным изменениям в составе пленных.

Военные успехи проправительственных сил, анализу которых мы посвятили серию прошлых статей, приводят к поражению все более "сложных целей", отрядов боевиков с лучшим оснащением, боевой и моральной подготовкой, что сильно меняет облик "среднего пленного". Кроме того, внезапные "ночные рейды" позволяют арестовать убежденных экстремистов, которые раньше сравнительно редко попадали в плен, предпочитая сопротивляться до последнего.

Важную роль в "селекции" арестованных боевиков играет и развитие Программы примирения во многих провинциях, участники которой, естественно, не подвергаются аресту. Она становится все более успешным каналом для вывода из рядов Талибана морально нестойких или разочаровавшихся элементов.

Например, под влиянием заявлений Кветтской шуры о начале переговоров с США участились случаи распада и капитуляции целых отрядов. В Каписе, по свидетельству местных боевиков, после появления сообщений о начале переговоров сдался один из крупных отрядов численностью более 60 человек: 40 боевиков-афганцев вступили в Программу, а прочие боевики-иностранцы вынуждены были покинуть провинцию.

Точной статистики "примирения" за последние месяцы пока нет, однако масштабы явления можно оценить на основе данных отдельных провинций. В Герате за год в Программу вступили 34 отряда общей численностью 420 человек, в Баглане только за последнюю неделю января – 130 боевиков разных группировок.  Разумеется, эти боевики несколько иначе оценили бы перспективы и моральную правоту вооруженной борьбы, однако их показания не могли войти в обсуждаемый доклад НАТО, так как они не были арестованы.

Таким образом, мы не можем однозначно заключить из показаний арестованных рост или падение морали в отрядах вооруженной оппозиции. Скорей, можно сделать другой важный вывод: рост числа пленных боевиков в 2011 году определяется не морально-идеологическими факторами, а объективной боевой обстановкой, совершенствованием тактики проправительственных сил.
Отдельно стоит вопрос об оценке боевиками симпатий населения к ним. Этот источник объективно ненадежен из-за вечного субъективизма любых политических активистов, которые склонны переоценивать общественные симпатии к себе и антипатии к власти. По последним опросам, подобное явление наблюдается, например, среди российских либеральных оппозиционеров.  В случаях же, когда активист вооружен и действует в составе отряда боевиков, подобные политические иллюзии только укрепляются из-за невозможности откровенного разговора с оппонентами.

По данным независимых исследований, доля афганцев, испытывающих ту или иную симпатию к талибам, сократилась в 2011 году с 40% до 29%.  Уровень подобных симпатий несколько ниже на севере страны и несколько выше среди южного пуштунского населения, однако его снижение повсеместно.

Следует подчеркнуть, что уровень популярности иностранных вооруженных сил также крайне низок, однако национальным органам власти удалось добиться от населения гораздо большего уважения. Например, опрос ООН 2011 года об отношении афганцев к национальной полиции показал, что 81% опрошенных уважает полицейские силы, 74% связывают свою личную безопасность с работой МВД. Уровень позитивных оценок работы афганской полиции и доверия к ней растет в течение последних двух лет.

Взаимосвязь жизненных условий и уровня доверия к полиции можно проследить на примере западных и юго-западных провинций, где проправительственным силам удалось добиться больших успехов в прошлом году. Это позитивно сказывается и на росте региональной экономики. Например, валовой доход провинции Герат вырос за последний год на 20%.  В административном центре открываются новые предприятия, в том числе недавно начала свою работу одна из немногих фармацевтических фабрик.

Таким образом, можно заключить, что между реальной популярностью вооруженной оппозиции и ее оценкой боевиками существует большой разрыв. Здесь сказываются недостатки государственной антиталибской пропаганды, текущий уровень которой не позволяет деморализовать отряды экстремистов. Рост числа случаев вступления в Программу примирения и волнения среди боевиков в связи с началом переговоров Талибана с представителями США – симптомы некоторых улучшений на идеологическом фронте, однако афганским властям предстоит еще очень многое сделать в этой области.

Оргструктура Талибана

Материалы допросов боевиков дают ряд любопытных сведений о функционировании и организационной структуре Талибана. Если верить этим показаниям, движение продолжает функционировать как иерархическая структура, жестко подчиненная либо Шуре Кветты, либо, по крайней мере, фронтовым шурам в Мирамшахе, Пешаваре и Герди. Контроль над отдельными полевыми командирами осуществляется через систему независимых наблюдателей и судей, благодаря информации которых высшее руководство может быстро замещать и даже арестовывать низший "офицерский состав".

Зоны контроля жестко распределены между полевыми командирами. Другие боевики, а также отряды ИДУ и Аль-Каиды не могут проводить самостоятельные операции на их территории без специального разрешении. Исключением является город Кабул, объявленный Кветтой "открытой зоной".

Трудно сказать, в какой мере следует доверять этим свидетельствам. Совершенно неясен уровень мотивации арестованных боевиков для сотрудничества с допрашивающими, так что мы можем сталкиваться и с сознательным повторением штампов пропаганды, и с идеализацией, обусловленной желанием показать себя и свое окружение с лучшей стороны.

Существует ряд свидетельств как за, так и против гипотезы "централизованной" модели Талибана. За нее говорит отсутствие информации о конфликтах между отдельными полевыми командирами-талибами за контроль над тем или иным объектом или населенным пунктом. (Известны аналогичные столкновения между Талибаном и ИПА, но это тема отдельного разговора). Однако это может объясняться тем, что при распределении зон контроля каждый отряд получает территорию не менее уезда, которую элементарно трудно контролировать, особенно в условиях противостояния с правительственными войсками. Это может сокращать желание наиболее амбициозных командиров захватывать территории соседей. Кроме того, известно, что ряд кулуарных встреч боевиков сопровождаются острыми конфликтами и даже вооруженными стычками,  хотя случаи боев отряда против отряда, действительно, неизвестны.

Против высокого уровня централизации и функционирования вертикали власти в Талибане говорят следующие факты. Во-первых, речь идет о проблеме применения террористами кустарных противопехотных мин. Номинально эта практика была запрещена Талибаном еще в 1998 году, однако в реальности они до сих пор применяются достаточно широко и являются причиной 32% потерь среди мирных жителей. От имени муллы Омара неоднократно выпускались приказы с требованием сократить потери мирного населения.  Аналогичная ситуация складывается вокруг широкого применения террористов-смертников, что также осуждалось на уровне Кветты и также широко практикуется до сих пор.
Во-вторых, анализ пресс-релизов Талибана указывает на достаточно слабый уровень взаимодействия пресс-бюро в Пешаваре и низовых полевых командиров. Очень многие публикуемые сообщения не поддаются проверке, причем часть из них является либо преувеличением, либо вымыслом. Кроме того, множество реальных акций террористов, подтвержденных независимыми источниками, не находят освещения в официальных заявлениях Талибана. Наконец, широко распространена практика прямых контактов местных полевых командиров с журналистами в обход Пешавара и Кветты. Причем в своих интервью они выражают готовность не подчиняться приказам лидеров движения, если, например, они будут предусматривать прекращение боевых действий.

Замечу, что информационное обеспечение террористической деятельности было реализовано значительно лучше, например, у кавказских сепаратистов начала 2000-ых гг. Так что мы не можем расценить текущую ситуацию как следствие чисто технических проблем. Речь о проблемах тактического и стратегического управления боевыми действиями в Афганистане.

Впрочем, вероятно, что в течение последнего года действительно наметилась тенденция к укреплению властной вертикали Талибан под влиянием усиления давления со стороны афганских властей и МССБ. Судя по косвенным данным, эта тенденция затрагивает в первую очередь т.н. "сеть Хаккани" (Мирмашахская шура).

Однако на основе доступных данных мы не можем однозначно заключить, какой уровень взаимодействия между пакистанским руководством и афганскими полевыми командирами наиболее типичен сейчас. Скорее всего, он очень зависим от конкретной ситуации, родственных и религиозных связей между конкретным полевым командиром и руководством фронтовой шуры.

Личный состав и финансирование

Показания пленных в части описания личного состава отрядов также содержат предполагаемые элементы идеализации, однако мы постараемся выделить наиболее правдоподобную информацию.

Прежде всего, верно то, что, несмотря на значительные потери, Талибан еще не столкнулся с кадровым голодом. Во всяком случае, личный состав большинства отрядов достаточен для тех операций, которые им приходится вести в настоящий момент, с учетом перехода к диверсионной тактике войны. Потери арестованными и убитыми пополняются за счет сельских резервистов или вновь завербованных боевиков до тех пор, пока костяк отряда не разгромлен или не уничтожен.

Большинство допрошенных категорически отрицают материальные стимулы при вербовке, получение жалования или его эквивалентов, однако эти сообщения не вызывают доверия. Молодые афганцы, оторванные от постоянного места жительства и работы, должны как-то поддерживать семьи, поэтому тот или иной эквивалент жалования необходим для предотвращения случаев мародерства. В последние годы размер жалования рядовых боевиков был общеизвестен и достаточно широко обсуждался при назначении жалования составу национальной армии и компенсаций сдающимся боевикам.

Мы не исключаем, что в ряде западных и юго-западных провинций выплаты могли сократить или видоизменить из-за объективных проблем, с которыми движение столкнулось после успехов проправительственных сил 2010-2011 гг. Однако подобные трудности нехарактерны для восточных провинций, где в прошлом году удалось создать множество новых опийных плантаций, составляющих ключевой источник дохода талибов.

По утверждению большинства допрошенных, Талибан также не испытывает затруднений даже при замещении командных должностей в случае уничтожения полевых командиров силами МССБ. Это утверждение правдиво отчасти, так как в большинстве случаев подобное замещение происходит до тех пор, пока отряд сохраняется как единое целое.

Однако еще в прошлом году Талибан столкнулся с определенным дефицитом квалифицированных специалистов, командиров, подрывников, вербовщиков. Зачастую командные должности приходится занимать неграмотным боевикам, прошедшим только краткий курс подготовки у пакистанских инструкторов. Поступают сообщения о заметном снижении среднего возраста полевых командиров в ряде провинций, что в афганских условиях часто означает более низкий авторитет.

Кроме того, есть данные о многочисленных случаях уклонения талибов от принятия на себя "опасных" командных должностей во многих провинциях. По некоторым сообщениям, полевые командиры старших возрастов все чаще добиваются перевода на штабную работу в Пакистан, поскольку не справляются с нагрузками, характерными для современной войны.

Несмотря на то, что Талибан активно развивает систему медресе на пакистанской территории для подготовки "квалифицированных кадров", спрос на них не удовлетворяется в полной мере.

Отдельно стоит коснуться проблемы участия пакистанской разведки в деятельности афганского Талибана. Контроль со стороны ISI - единственный компрометирующий факт, которого не отрицают арестованные. Многие из них приписывают пакистанской разведке почти сверхъестественные возможности, высокую информированность обо всех событиях в Афганистане. К сожалению, в СМИ не были опубликованы фрагменты доклада, описывающие конкретные механизмы контроля ISI над талибами, поэтому данная информация не поддается критическому анализу и проверке. 

Некоторые выводы

Несмотря на всю критику и проблемы анализа, материалы допросов арестованных талибов – уникальный и ценный источник о состоянии современного Талибана, который еще не использован в полной мере.

В условиях захвата большого числа террористов живыми властям следует шире использовать их как источник оперативных и политических данных. Желателен как минимум сбор и комплексный анализ данных боевиков, возрастного и образовательного состава, происхождения, профессиональных навыков, мотивов участия в войне. Уже одно это могло бы дать богатый материал для оценки проблем современного Афганистана. Однако этому препятствует халатная работа с арестованными, которую мы уже обсуждали в прошлых очерках. Поточная работа, формализм, неадекватно широкое применение физических методов воздействия ведут к тому, что значительная часть полезной информации проходит мимо аналитиков афганских и западных спецслужб.

Впрочем, мы можем только приветствовать выход такого доклада как "Государство Талибана", который ставит вопрос об использовании данных, полученных от арестованных, для политического анализа и прогнозирования.  Мы надеемся, что со временем НАТО примет решение о его частичной или полной публикации, и текст этого интереснейшего источника станет доступен всему экспертному сообществу.