22 декабря 2007 г. Министры иностранных дел – занятые люди, особенно такие энергичные и продуктивные дипломаты как российский Сергей Лавров и иранский Манучер Моттаки (Manouchehr Mottaki), представляющие столицы, которые традиционно считают весьма важной международную дипломатию.
Поэтому тот факт, что Лавров и Моттаки встречались не менее четырех раз за столько же месяцев, многое говорит о той важности, которую обе столицы придают взаимопониманию на двухстороннем и региональном уровне.
Москва и Тегеран проделали большую работу в последние месяцы, чтобы оставить позади пререкания по поводу графика строительства атомной электростанции «Бушер» в Иране. Первая партия ядерного топлива для Бушерской АЭС из России под гарантии Международного агентства по атомной энергии прибыла, наконец, в Тегеран в понедельник. «Мы договорились с нашими иранскими коллегами о сроках завершения строительства электростанции и мы объявим об этом в конце декабря,» - сказал Сергей Шматко, президент компании «Атомстройэкспорт», строящей АЭС «Бушер».
Это открывает для России возможность, по меньшей мере, более серьезного вовлечения в амбициозную гражданскую атомную программу Ирана. Однако атомная энергетика не имеет первостепенного значения для российско-иранского сотрудничества. Иран крайне важен для России в качестве партнера в энергетической сфере. Решение вопроса с «Бушером» является необходимым предварительным условием для того, чтобы взаимное доверие - основа для российско-иранского сотрудничества - могло стать реальностью. Москва явно спешно готовится к большому событию на энергетической сцене в 2008 году – вступлению Ирана в клуб стран-экспортеров газа.
Укрепление России в 2007 году
То, как Москва произведет реконфигурацию российско-иранских отношений, в действительности вполне может стать центральным элементом геополитики энергетической безопасности в Евразии в 2008 году. Развитие событий на этом фронте несомненно будет происходить на огромном театре действий, простирающемся далеко за пределы евразийского пространства, по направлению к Китаю и Японии на востоке, и в самом сердце Европы на западе, где течет Рейн.
Россия лидирует в предстоящей схватке благодаря своему фантастическому выигрышу в энергетическом тотализаторе в Евразии в 2007 году. Но 2007-й как таковой начался для Москвы на раздражительной ноте, когда за две минуты до полуночи 31 декабря Россия подписала газовое соглашение с Беларусью, по которому та должна платить за поставки российского газа полную рыночную цену, постепенно переходя на нее в течение следующих пяти лет. Критики президента Владимира Путина быстро воспользовались моментом, чтобы изобразить его капризным и страдающим манией величия руководителем.
Московский критик Павел Фельгенгауэр поспешил осудить «крайне агрессивный, беспринципный и мстительный» диктаторский склад ума Путина и предсказал, что «давление на Беларусь, вероятнее всего, даст осечку... Это может подорвать влияние Кремля... и спровоцировать внутренние распри на высоком уровне [в Кремле]». Другие западные критики предупреждали европейские страны, чтобы те не рассчитывали на Россию как на надежного поставщика энергоресурсов.
Оглядываясь назад, большая часть этой жесткой критики выглядит или предвзятой, или своекорыстной, или же попросту смехотворной, что однако не помешало взаимным обвинениям задавать тон в энергетической геополитике в течение всего 2007 года. Прежде всего, Россия перевела свой экспорт энергоресурсов на рыночные цены, что было правильным решением для страны, которая хочет интегрироваться в мировую экономику в соответствии с общим направлением ее либерального экономического курса.
Безусловно, у Кремля не было причин продолжать советские субсидии таким бывшим советским республикам как Украина или Беларусь. Экономическая эффективность требовала, чтобы Россия позволила возобладать рыночным ценам. Вообще говоря, такой же совет Кремлю давал и капиталистический мир.
Гнев западных критиков был вызван тем, что вкупе с государственным контролем над нефтью и газом (а также и трубопроводами) Кремль маневрирует, чтобы занять выгодное положение на энергетической карте Европы. С точки зрения самой России это всего лишь согласованная политика с целью интегрироваться с европейскими экономиками.
Но Соединенные Штаты считают, что последствия этой российской стратегии в общем и целом окажутся весьма тяжелыми для трансатлантических отношений, бросив тень на целый ряд задач и стратегических целей политики в сфере безопасности, которые Вашингтон продвигал в рамках евро-атлантического союза в период после холодной войны. Попросту говоря, Вашингтон опасается, что стратегический дрейф Европы может стать реальностью, если не остановить Россию.
Зависимость Европы от российских энергоресурсов
Страны члены Европейского Союза (ЕС), долгое время подталкиваемые США в сторону выработки согласованной европейской политики по вопросу энергобезопасности, приняли на своем весеннем саммите в Брюсселе план действий по вопросу энергобезопасности на 2007-2009 гг., в котором подчеркивается необходимость диверсификации источников энергоресурсов и маршрутов поставок для Европы. Однако реальность такова, что зависимость Европы от росийских поставок энергоресурсов продолжает расти. В 2006 году Европа импортировала из России 290,8 миллионов тонн нефти и 130 миллиардов кубометров газа.
Так как потребление энергоресурсов в Европе постоянно растет, ее зависимость от импорта из России также будет увеличиваться. Европе, импортировавшей в 2005 году 330 миллиардов кубометров газа, потребуется дополнительно 200 миллиардов кубометров в год к 2015 г. Россия же обладает крупнейшими в мире запасами природного газа, оцениваемыми в 1,688 триллионов кубических футов, не считая седьмых в мире доказанных запасов нефти, превышающих 70 миллиардов баррелей (при том, что огромные регионы восточной Сибири и Арктики остаются неисследованными).
С другой стороны, обеспеченность Европы собственными запасами энергоресурсов быстро идет на убыль. Ожидается, что к 2030 году добыча нефти и газа упадет на 73% и 59% соответственно. В результате к 2030 году две трети потребностей Европы в энергии должны будут покрываться за счет импорта. В структуре энергетики Европы зависимость от импортной нефти к 2030 году достигнет 94% от ее потребностей, а от импортного природного газа – 84%.
По мере того, как поставки концентрируются в российских руках, Кремль со временем сможет диктовать цены на нефть и газ. Существует также вероятность того, что сама ситуация со спросом и предложением окажется менее эластичной – собственные потребности России в газе, например, растут на 2% в год.
Совершенно ясно, что экономический вопрос поставок энергоресурсов в Европу приобретает крайне политизированный характер. Ариэль Коэн (Ariel Cohen), видный специалист по России из американского аналитического фонда «Наследие», тесно связанный с администрацией Джорджа Буша (George W Bush), написал недавно: «США стратегически заинтересованы в ослаблении энергетической зависимости Европы от России. Кремль скорее всего воспользуется зависимостью Европы для продвижения своей преимущественно антиамериканской внешней политики. Это лишит европейских союзников Америки пространства для маневра, вынуждая их выбирать между доступными и стабильными поставками энергоресурсов или занятием проамериканской позиции по некоторым ключевым вопросам.»
Коэн предупреждает, что «если верх возьмут нынешние тенденции, то Кремль благодаря своей монополии на энергоресурсы будет оказывать неприемлемое влияние на европейскую политику, что повлечет за собой ухудшение американо-европейских отношений. В частности, Россия стремится к тому, чтобы все признали, что она играет ведущую роль на постсоветском пространстве и в Восточной Европе ... Этот факт затрагивает геополитические вопросы, имеющие важность для США, такие как расширение НАТО [Организация Североатлантического договора] путем включения в свой состав Украины и Грузии, противоракетная оборона, Косово, а также влияние Америки и Европы на постсоветском пространстве.» (http://www.inosmi.ru/stories/06/10/20/3493/237783.html)
Обострение американо-российского соперничества
Администрация Буша добивалась в течение последних 12 месяцев разработки новых транзитных энергетических маршрутов из Каспийского региона и Центральной Азии, которые бы шли в обход России. Вашингтон активно лоббировал свои предложения по строительству нефте- и газопроводов, соединяющих Казахстан и Туркменистан с Европой через Каспийское море; новых трубопроводов, которые соединят нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан с газопроводом Баку-Эрзурум (сделав Турцию энергетическим распределительным центром для Европы); и так называемый трубопровод «Набукко», предлагающий соединить Азербайджан и центральноазиатские страны с рынками южной Европы.
Однако к концу года становится ясно, что Кремль либо пресек в корне, либо расстроил тем или иным образом различные попытки США обойти Россию как ключевого поставщика энергоресурсов в Европу. Стратегия Москвы по противодействию этому заключается в усилении позиций и возможностей России как надежного поставщика энергоресурсов для Европы, заставляя тем самым европейские страны-потребители заключать соглашения с Россией как с партнером с долевым или равным участием.
Май месяц стал поворотным моментом, когда ситуация в энергетической геополитике в Евразии окончательно изменилась в пользу России. 12 мая на трехстороннем саммите в городе Туркменбаши (Туркменистан) Путин и его казахстанский и туркменский партнеры по переговорам подписали декларацию о намерениях по реконструкции и расширению газопровода из Казахстана и Туркменистана вдоль побережья Каспийского моря напрямую в Россию. Президент Узбекистана Ислам Каримов 9 мая также присоединился к проекту реконструкции трубопровода Туркменистан-Узбекистан-Казахстан-Россия. Оба трубопровода являются составными частями трубопроводной системы советских времен Средняя Азия-Центр, направляющейся в Россию. Четырехсторонний проект фактически предназначен для транспортировки туркменского газа, который почти полностью будет выкупаться Россией в течение 25 лет.
США и ЕС прилагали геркулесовы усилия, чтобы заставить Ашхабад отказаться от проекта с Россией, но потерпели неудачу. В течение года 16 делегаций высокого уровня из Вашингтона посетили Ашхабад по этому вопросу. Поэтому с подписанием 12 декабря соглашения по Прикаспийскому трубопроводу российским премьер-министром Виктором Зубковым и его казахстанским и туркменским коллегами над одной из самых беспощадных схваток в «большой игре» в пост-советский период был опущен занавес. Москва вышла несомненным победителем, подтвердив свою позицию превосходства в Каспийском регионе.
Обязательства по транспортировке туркменского газа в сторону России имеют и более широкие последствия. Во-первых, судьба поддерживаемых США предложений по строительству Транскаспийского трубопровода и газопровода «Набукко» сильно зависела от наличия туркменского и казахстанского газа. Будущее этих предложений теперь является неопределенным. Это, в свою очередь, означает, что у Европы осталась одна серьезная альтернатива в вопросе диверсификации своего газового импорта – Иран.
В мае Путин нанес второй удар, когда он посетил Вену и, совершив серьезный прорыв, заключил с Австрией важное энергетическое партнерство, сделав эту страну плацдармом для будущей экспансии «Газпрома» на территорию ЕС. Подписанные в Вене 23 мая соглашения обозначают планы «Газпрома» по созданию крупнейших в континентальной Европе центрально-европейского газораспределительного узла и центра управления транзитом газа в Баумгартене недалеко от Вены; расширению доли рынка «Газпрома» в Австрии; поставкам «Газпромом» газа напрямую австрийским потребителям – впервые в Европе; а также планы по использованию Австрии как транзитного коридора для экспорта российского газа в стремлении занять новые рынки в ЕС.
«Дезертирство» Австрии на российскую сторону в сущности нанесло coup de grace (завершающий удар – фр.) по вашингтонской стратегии урезать долю России в растущих потребностях Европы в газе. Но Москва на этом не остановилась. 25 июня «Газпром» подписал меморандум о взаимопонимании с итальянской компанией «Eni», (который был окончательно оформлен в соглашение 22 ноября) о проекте строительства 900-километрового газопровода стоимостью 5,5 миллиардов долларов («Южный поток») с совокупной пропускной способностью в 30 миллиардов кубометров в год. Газопровод пройдет от российской компрессорной станции «Береговая» на Черном море до Болгарии, где он будет разделен на два ответвления в направлении южной Италии, Греции, Австрии, Словении, Болгарии, Румынии и Венгрии.
В хорошо продуманном заявлении «Газпрома» подчеркивалось важное значение проекта «Южный поток»: «Это очередной реальный шаг в реализации стратегии «Газпрома» по диверсификации маршрутов поставок российского природного газа в европейские страны и весомый вклад в обеспечение энергобезопасности Европы.»
Происходившее было одним из серии впечатляющих успехов России, которая лидирует, с одной стороны, в состязании за транзит, переработку и сбыт в «большой игре» за каспийские энергоресурсы, а с другой стороны, вышла вперед в состязании за разведку и добычу центральноазиатского газа для питания этих проектов.
Но и это было еще не все. Совершенно очевидно, что в своей стратегии Кремль не ограничивается одними энергоресурсами, но имеет ввиду общий план интеграции российского бизнеса и промышленности с важными западно-европейскими партнерами. Комментируя проект «Южный поток», The Wall Street Journal заметил:
«Итальянское правительство выступило против сомнений Европы в отношении «Газпрома», довольно агрессивно утвердив Россию в роли своего стратегического партнера в энергетике и других областях, таких как авиация. На прошлой неделе министр иностранных дел Италии Массимо Д'Алема (Massimo D'Alema) провел в Риме встречу с первым вице-премьером России Дмитрием Медведевым, который также является председателем совета директоров «Газпрома». На встрече обсуждались вопросы сотрудничества двух стран по целому ряду направлений. Так, одна итальянская авиакомпания недавно заявила о намерении приобрести российские гражданские самолеты, а итальянский военный подрядчик Finmeccanica SpA совместно с российской компанией ведет разработку самолета-истребителя.» (http://www.inosmi.ru/translation/235141.html)
Ничто не могло продемонстрировать сдвиг геополитических матриц более наглядно, чем первый энергетический саммит стран Балканского региона в Загребе 24 июня, региона, из которого США последовательно стремились изгнать историческое российское влияние. Путин был приглашен в качестве специального гостя. Обращаясь к участникам саммита, Путин изложил российские цели в энергетическом сотрудничестве с Европой. Он сказал, что сотрудничество должно быть основано на «балансе интересов»; «равной ответственности поставщиков, транзитных стран и потребителей энергоресурсов»; «прозрачных и справедливых условиях деловых отношений»; и «долгосрочности». Фактически он дал понять, что взаимность интересов подразумевает ликвидацию Европой ее дискриминационной политики, направленной против российских компаний в торговле и инвестициях.
Российская газета «Известия» сообщила, что в 2006 году европейские правительства заблокировали сделки с участием российских компаний на сумму в 80 миллиардов долларов. В своем комментарии в июле газета отметила, что «Отношения Евросоюза с российскими инвесторами все больше напоминают боевые действия ... Европарламент считает, что иностранные фирмы не имеют права покупать в Европе распределительные сети - газовые, электрические и прочие. Депутаты Европарламента боятся, что разбогатевшие корпорации просто скупят старушку Европу. В результате британцам будут приходить квитанции за газ с логотипом "Газпрома", заправки в Швейцарии будут раскрашены в красно-черные цвета "ЛУКОЙЛа", а на металлической посуде в Греции будет написано "Сделано "Русалом".»
Российская стратегия, соответственно, также стала жестче. Россия представила еще один проект, предложив построить нефтепровод Бургас-Александруполис. Трубопровод будет проложен от порта в Новороссийске на Черном море до болгарского Бургаса, и затем будет продолжен до греческого порта Александруполис. В сущности этот проект составляет конкуренцию Транскаспийскому трубопроводу (ТКТ), реализации которого Вашингтон добивался почти десять лет. Пропускная способность российского трубопровода составит 15 миллионов тонн в год на первом этапе и 35 миллионов тонн нефти на втором. Большая ирония заключается в том, что он является копией ТКТ в том смысле, что российский трубопровод также базируется на растущих объемах казахстанской нефти, которая добывается западными компаниями.
Другими словами, Москва планирует, что объемы нефти, вводимые в эксплуатацию (благодаря крупным инвестициям американских нефтяных корпораций Chevron, ConocoPhillips и Exxon Mobil) на некоторых из самых богатых месторождений Казахстана (Тенгизское месторождение, Карачаганакское нефтяное и газоконденсатное месторождение, Кашаганское месторождение и т.д.), будут направляться по контролируемому Россией транзитному маршруту для сбыта в Европе. Один американский эксперт написал с горечью: «Это может стать обманом [американских] компаний и их акционеров, и привести к усилению квази-монополии России на транзит нефти из Казахстана, разрушить лоббировавшийся США энергетический каспийский коридор восток-запад и создать вместо него контролируемую Россией ось нефтяного экспорта из Казахстана в Грецию и дальше за ее пределы.»
Между тем разворачивается борьба за контроль над Кашаганским месторождением, которое было объявлено крупнейшим открытием в мире за последние 30 лет. Казахстан хочет увеличить свою долю в Кашагане за счет западных компаний. Новые переговоры по соглашению о разделе продукции на Кашаганской концессии вполне могут закончиться тем, что Россия займет место кого-то из западных партнеров Казахстана, хотя согласно сообщениям американская ExxonMobil яростно лоббирует сохранение своей доли в 18,5% в качестве оператора месторождения. Очевидно, что ставки высоки. Доказанные запасы Кашаганского месторождения составляют 35 миллиардов баррелей нефти, а потенциальные запасы оцениваются в 70 миллиардов баррелей. Когда проект начнет давать нефть, ежедневная добыча составит как минимум пол-миллиона баррелей.
Схватка за Кашаган показывает, что огромное преимущество России, полученное ею за последние 12 месяцев в вопросе контроля над каспийскими и центральноазиатскими энергоресурсами, стало возможным только потому, что российские компании делали такие серьезные инвестиции, с которыми конкурирующие американские крупные нефтяные компании редко сталкивались в заграничных операциях.
Последней большой надеждой США в 2007 году был Туркменистан. Но соглашение от 12 декабря говорит о том, что Ашхабад выбрал Москву в качестве привилегированного партнера для экспорта газа в обозримом будущем. Углубление российско-туркменских связей является большим ударом по американским нефтяным «мэйджорам».
В итоге 2007 год заканчивается для Вашингтона на фальшивой ноте. США войдут в новый год, по всей вероятности, с чувством горечи. Очевидно также, что Европа не готова координировать свою энергетическую политику с США. Бывший германский канцлер Герхард Шредер (Gerhard Schroeder) раскритиковал недавно утверждения Вашингтона о том, что Россия является ненадежным партнером в энергетических вопросах. Он сказал: «Опыт показывает, что у Германии никогда не было проблем с поставками энергоресурсов из России и ее надежностью, ни во время всего неустойчивого периода холодной войны, ни теперь, и я лично не предвижу их в будущем.»
Шредер обратил внимание на то, что энергетическое соперничество заложено в основе американской политики по окружению России, и связано с постоянными попытками Вашингтона очернить и изолировать Москву. Он предупредил о пагубных последствиях, если Вашингтон будет упорствовать в проведении такого курса, так как Москва «конечно, недовольна всем этим».
Иранский фактор приобретает важность
В этом общем контексте можно ожидать, что Москва предпримет в следующие месяцы активные шаги для координации с Ираном политики нефте- и газодобычи и экспорта. Смысл такой политики с участием Ирана совершенно очевиден. Во-первых, Москва отлично понимает, что Запад считает огромные неосвоенные углеводородные запасы Ирана альтернативой российским поставкам. Россия будет стремиться играть на опережение в вопросе европейских и со временем американских инициатив сближения с Ираном.
Во-вторых, углеводородный сектор в Иране находится под твердым государственным контролем, и взгляды Москвы и Тегерана в этом отношении совпадают. В-третьих, обе страны будут координировать свою энергетическую политику в более широких геополитических целях и в общем русле своего стратегического сотрудничества. Более того, рыночные силы обуславливают неизбежность российско-иранского сотрудничества. Москва просто хотела бы избежать конкуренции с Ираном и наоборот. Вместе Россия и Иран контролируют примерно 20% мировых запасов нефти и почти половину мировых запасов газа, поэтому имеет смысл пойти навстречу друг другу.
Иран является важным энергетическим партнером для России по многим причинам. Российские нефтяные компании, имеющие много финансовых средств, стремятся инвестировать за границей. Иранский нефте- и газодобывающий сектор и такие иранские энергетические предприятия как проекты строительства трубопроводов являются привлекательными для российских инвесторов. Опять же, географическое положение Ирана является идеальным для растущего российского энергетического экспорта, особенно для развивающейся амбициозной индустрии сжиженного природного газа (СПГ). Кроме того, Иран является влиятельным членом Организации стран экспортеров нефти (Organization of Petroleum Exporting Countries), и его решения имеют влияние на стабильность цен и российские экспортные объемы.
Но наиболее важным для России является недопущение того, чтобы иранская энергетическая политика вступила в конфликт с российскими интересами. Как только начнется сближение США с Ираном, у Тегерана появится большой выбор в плане доступа к иностранному капиталу и передовым технологиям разведки и нефте- и газодобычи. Иран обязательно будет прощупывать такие газовые рынки как Турция, Балканы и центральная и восточная Европа. Также Иран хочет развивать новую индустрию СПГ. Вдобавок Иран может, в конце концов, начать конкурировать с Россией в качестве важного нефтяного и газового маршрута, соединяющего прикаспийские и центральноазиатские страны-поставщики энергоресурсов.
Сотрудничество с Ираном также не менее важно для России в вопросе статуса Каспийского моря. Правда, обе страны имеют противоположные взгляды на то, как следует делить Каспий. Россия предпочитает решение на основе средней разделительной линии, в то время как Иран настаивает на разделе на основе равных долей (20%) для каждого прикаспийского государства независимо от длины береговых линий. Тем не менее, между Россией и Ираном существует полное согласие в вопросе противодействия продвигаемым под руководством США проектам транскаспийских трубопроводов.
Главным приоритетом России в энергетическом сотрудничестве с Ираном будет являться участие российских компаний в геологоразведке и добыче. «Газпром» принимал участие на ранних стадиях в проекте разработки крупных газовых месторождений «Южный Парс», совокупная валовая добыча на которых оценивается в ошеломляющие 13 триллионов кубометров. Москва будет лоббировать более серьезное участие в них. «Газпром» проявляет интерес к проекту трубопровода Иран-Пакистан-Индия не только как подрядчик, но и как инвестор.
Однако крупномасштабным проектом является проект обустройства следующих очередей месторождения «Южный Парс», которые Тегеран зарезервировал в качестве исходного сырья для производства и экспорта СПГ на европейские и азиатские рынки. Москва, несомненно, будет стремиться играть роль в нарождающейся иранской индустрии СПГ с тем, чтобы она не конкурировала с российской СПГ-индустрией.
После переговоров с Лавровым в Москве на прошлой неделе Моттаки подчеркнул, что происходящее расширение отношений между Ираном и Россией связано со стратегическим решением, принятым руководством в Тегеране. В частности, Моттаки предложил создать совместное газовое предприятие с Россией. Москва, вероятно, благосклонно отнесется к иранскому предложению, так как оно в общем будет способствовать предотвращению конкуренции между двумя странами в таких сферах деятельности, связанных с газовым экспортом, как добыча, транспортировка, сбыт и ценообразование.
К тому же Москва должна быть довольна сегодняшней ориентацией иранского энергетического экспорта на азиатский рынок. С одной стороны, это ослабит конкуренцию со стороны Китая за получение доступа к центральноазиатским энергоресурсам, а с другой - снизит вероятность направления иранских энергопотоков в Европу, что в противном случае может уменьшить долю России на рынке.
Россия будет в равной степени активно продвигать иранский трубопровод в Китай через Пакистан и Индию. Однако этот проект заблокирован из-за давления США на Индию. Константин Симонов, глава российского Фонда национальной энергетической безопасности, заявил недавно, что возражая против газопровода Иран-Пакистан-Индия, США, главным образом, пытаются перекрыть Китаю легкий доступ к иранским энергоресурсам.
Несомненно, Москва еще несколько месяцев назад предвидела, что с неизбежным провалом американской политики сдерживания Ирана и последующим появлением Ирана на евразийской энергетической карте как газоэкспортирующей страны сложится совершенно новая ситуация. Москва также наверняка критически оценила идеологическую борьбу между «черным шиизмом» и «красным шиизмом», идущую со времен иранской революции, которая, что достаточно важно, недавно снова возобновилась. Запад всегда являлся заинтересованной стороной в исходе этой борьбы.
Два бывших прозападных иранских президента – Хашеми Рафсанджани (Hashemi Rafsanjani) и Мохаммед Хатами (Mohammed Khatami) – объединились в маловероятный альянс консерваторов с либералами. Смена режима в Тегеране может привести к тому, что две энергетические суперзвезды – Россия и Иран – окажутся стравленными друг с другом Западом или их интересы войдут в конфликт.
Таким образом, исторический визит Путина в Тегеран 16 октября, первый двусторонний визит российского лидера со времен царя или большевиков, объективно выглядит как знаковое событие для энергетической геополитики в ближайшем будущем. С кем бы Путин не вел переговоры об энергетической безопасности, везде заметен его уникальный личный почерк напряженного ожидания шахматиста в сочетании с быстрой реакцией черного пояса по дзюдо. Однако персидская шахматная доска – не простая территория. Поэтому ходы Путина на ней станут весьма увлекательным зрелищем для наблюдателей. Возможно, им суждено стать еще одним блестящим наследием Путина в исторической трансформации постсоветской России в великую державу 21-го века.
Г-н М.К. Бхадракумар более 29 лет служил дипломатом в Министерстве иностранных дел Индии, в том числе занимая посты послов Индии в Узбекистане (1995-98 гг.) и в Турции (1998-2001 гг.)
|
