«Не  успела  Алиса  и глазом моргнуть, как она начала падать, словно в
глубокий  колодец.  То  ли  колодец был очень глубок, то ли падала она
очень  медленно,  только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в
себя   и  подумать,  что  же  будет  дальше.  Сначала  она  попыталась
разглядеть,  что  ждет  ее  внизу,  но там было темно, и она ничего не увидела.»
Льюис Кэрролл. «Приключения Алисы в стране чудес»

Убытки с пиететом

Взгляните на отчёт о коммерческой деятельности одной достопочтенной компании:

Глаза можно не протирать – всё сущая правда. Читатель, конечно, вправе усомниться: «Где это видано, чтобы компания 14 лет к ряду демонстрировала убытки и при этом не сыграла в ящик?! И потом - КАКИЕ убытки: 12 миллиардов, 16 миллиардов, 20 миллиардов… Уж больно смахивает на ненаучную фантастику!».

Понимаю - верится с трудом, хотя насчет «видано - невидано» с выводами лучше повременить: как-никак все мы довольно долго прожили в государстве, где тысячи предприятий десятилетиями производили продукцию не только никому не нужную, но и никем не востребованную. И ничего: перевыполнялись планы, раздавались премии, вручались знамена передовиков производства. Чего стоит история легендарной обувной фабрики, чьи «адидасы» в течение года копили  на складе (магазины отказывались их принимать!), а затем втихаря вывозили в поле и сжигали! А как же иначе? Закроешь фабрику – лишишь работы практически всё население городка! Абсурд? Ну что вы: иллюстрация социализма в чистейшем виде!

Между тем вопрос остается открытым: как британская компания Lloyd’s of London – а именно ее «подвиги» отражены в таблице – умудряется пребывать в перманентном финансовом штопоре, оставаясь при этом наплаву? Да что там - наплаву: в общественном сознании «Ллойд» по-прежнему ассоциируется с самой престижной, преуспевающей и – главное! – надежной страховой компанией мира! Пиетет пиететом, но истина дороже: раз Великобритания в строительстве развитого социализма  и укреплении советской власти (на собственной территории) замечена не была, непонятно, за счет каких ресурсов Lloyd’s of London покрывает свои убытки? Заодно хотелось бы узнать: откуда такие чудовищные убытки берутся?

Гусиное перо

Исторический фасад Lloyd’s of London впечатляет монументальностью  и убелённостью седин: первое упоминание об учредителе компании Эдварде Ллойде мы находим в «Лондонской газете» от 18 февраля 1688 года! Правда, в те годы речи о страховом бизнесе еще не шло: на улице Тауэр открылась всего лишь скромная кофейня. В анналах компании, выставленных на всеобщее обозрение (есть основания полагать, что за триста лет в «Ллойде» скопились и иные - более келейные - летописи),  с Эдвардом Ллойдом связано лишь два события: переезд в 1691 году на улицу Ломбард и  светлая кончина в 1713. Посему непонятно, каким образом личность учредителя связана с последующими событиями: в 1769 году группа профессиональных страховщиков учредила New Lloyd’s Coffee House по адресу Поупс Хед Элли.

Согласитесь: при буквальном восприятии описанные события смахивают на дурдом: какой-то неведомый мелкий торговец открывает кофейню, о которой почему-то сразу же сообщает центральная лондонская газета. Чем занимался торговец – неизвестно. Чего добивался в жизни – непонятно. Дальше – больше. Через 56 лет после смерти торговца-скромняги группа неведомых товарищей возрождает его кофейню для … нужд страхового бизнеса! Можно подумать, риски отправляющегося в кругосветное плавание судна можно обезопасить только за чашечкой кофе. Обратите внимание: не внуки и правнуки Ллойда воскрешают семейное торговое дело, а совершенно посторонние люди, действующие, к тому же, явно не по профилю. При этом страховщики зачем-то упорно подчеркивают «кофейный» фундамент своего мероприятия.

Эту «кофейную» одержимость учредителей New Lloyd’s Coffee House можно осмыслить исключительно по аналогии с зацикленностью на мастерках, циркулях и фартуках других знаменитых работников физического труда той милой эпохи – а именно, «вольных каменщиков» (франкмасонов), движение которых зародилось в Англии аккурат в те годы, когда Эдвард Ллойд жарил кофейные бобы. Интуиция мне подсказывает, что аромат колониального напитка в истории достопочтенной страховой компании - не более, чем ритуально-символический артефакт.

Кстати, о ритуалах. Сегодня, триста лет спустя, деловая активность в компании «Ллойда» ведется в обстановке, максимально выдержанной в традициях 18 века: у дверей – страж в красной пелерине, в гардеробной - слуги, в столовой - подавальщики, в «Комнате» самые ушлые страховые брокеры планеты пользуются хоть и пуританскими но антикварными столами и скамейками. Разумеется, во всю эту первозданность вплетены компьютеры,  корпоративные сети, текстовые процессоры и электронная почта, вот только записи в страховые книги по-прежнему вносятся гусиными перьями!

Даже если абстрагироваться от очевидной масонской природы «кофейни Ллойда», мы все равно споткнемся на двусмысленности профессионального аспекта инициативы 1769 года. Дело в том, что правом заниматься страховым бизнесом в ту эпоху обладали только два августейших учреждения - Royal Exchange Assurance and London Assurance. Лишь в 1824 году Парламент допустил к доходному ремеслу частных предпринимателей. Кем же, в таком случае,  были страховщики из New Lloyd’s Coffee House? На каком основании они выписывали страховые полисы с 1769 по 1824 годы? В официальной летописи учредители компании «Ллойда» именуются «a breakaway group of professional underwriters», отколовшейся группой профессиональных страховщиков. При этом «диссиденты» арендовали трейдинговую площадку на Royal Exchange. Выходит, что страховали «кофейники» на королевской территории, а прибыль делили на стороне. Завидная мера влияния и независимости, ничего не скажешь. К сожалению, нюансы той эпохи для нас безвозвратно утеряны: 10 января 1838 года грандиозный пожар благополучно уничтожил здание Royal Exchange и вместе с ним и ранние архивы «Ллойда».

Доподлинно известно лишь одно: деятельность компании «Ллойда» с самого основания находилась под высочайшим патронажем коронованных особ и Парламента. Перечислю лишь несколько знаковых событий:
- 1871 год: новая инкорпорация «Ллойда» утверждается частным законом Парламента;
- 1928 год: Его величество король Георг V и королева Мэри открывают новое здание «Ллойда» на Лиденхолл стрит;
- 1957 год: Ее величество королева-мать Элизабет благословляет очередной переезд «Ллойда» в помещение на Лайм стрит;
- 1982 год: Еще один частный закон Парламента наделяет «Ллойд» беспрецедентным иммунитетом от преследований в британском суде.

Ложа любителей кофе
«У джентльменов не бывает конфликтов интересов», - ответил Джон Грин,
бывший председатель Совета «Ллойда»,  на обвинения его в злоупотреблении
служебным положением и конфликте личных интересов

Уникальность  «Ллойда» лучше всего иллюстрируется структурой организации. Начнем с главного: Голиаф мирового страхования - Lloyd’s of London – страховой компанией в прямом смысле слова никогда не был и не является! Формально «Ллойд» - это торговая площадка (market), на которой третьи лица заключают страховые соглашения, по своей же сути – это сложнейшая паутина клановых отношений, большая часть которых никогда не фиксировалась на бумаге. Не удивительно, что в исторической перспективе «слово джентльмена» в деятельности «Ллойда» играло не меньшую роль, чем положения Устава и директивы Совета.

На заре истории механизм, приводящий в действие торговую площадку «Ллойда», выглядел таким образом: независимые инвесторы, известные как Names, Имена , объединялись в добровольные сообщества, называемые синдикатами, становясь при этому членами Общества «Ллойда» (Society of Lloyd's). Большинство Имен принимали непосредственное участие в проведении сделок на торговой площадке и носили гордое имя Working Members, работающих членов.

Со временем к доходному делу подтянулись родные и близкие работающих членов, а затем и остальная элита британского общества, задействованная на не менее важных поприщах: депутаты Парламента, члены Палаты Лордов, отпрыски августейшей фамилии. Интересы этих «внешних», неработающих (external, non-working) Имен на торговой площадке «Ллойда» трепетно представляли управляющие агенты (managing agents), назначенные высшим исполнительным органом Общества «Ллойда» - Комитетом (Committee). Трепетность эта усугублялась не только высоким общественным положением привлеченных со стороны инвесторов, но и серьезным риском, сопряженным со страховой деятельностью: ведь непременным условием вступления в Общество «Ллойда» было обеспечение Именами своих контрактных обязательств всем личным имуществом. Парочка  свирепых ураганов или абордажей Карибских пиратов и мажорные Имена с легкостью превращались в безденежных санкюлотов. По крайней мере – теоретически. Стоит ли удивляться, что высшей добродетелью управляющих агентов «Ллойда» всегда было беззаветное служение интересам страховщиков?

Вот, однако, поразительный факт: ни в Конституции Общества (Trust Deed  1811 года), ни  в его Уставе нет ни слова о защите Имен от деяний бесчестных агентов. Между тем положения этого неписанного закона всегда выполнялись беспрекословно - яркая иллюстрация  Великой Устной Традиции загадочного Клуба любителей кофе!

Поначалу синдикаты «Ллойда» ограничивались страхованием морских рисков, что определяло довольно оригинальный временный цикл бизнеса. Страховые контракты заключались на протяжении одного «отчетного» года (year of account), после чего еще два года отводились на рассмотрение рекламаций. В конце третьего года синдикат ликвидировался, Имена получали свою долю прибыли, либо выплачивали убытки, и на этом все их обязательства считались исчерпанными. Такой график легко вписывался в реалии морских экспедиций, которые редко продолжались более одного года.

Однако по мере расширения торговой географии, а также диверсификации бизнеса «Ллойда» формула «1+2» стала давать сбои. Очень часто не удавалось рассмотреть все страховые претензии к концу третьего года деятельности синдикатов, поэтому приходилось оставлять их «открытыми» до полного удовлетворения сторон. В результате получение прибыли Именами откладывалось на неопределенные сроки, что существенно снижало привлекательность страховых инвестиций.

Решение, найденное «Ллойдом», было не менее оригинально, чем сама структура Общества. В конце третьего года синдикат получил право передавать весь портфель своих страховых полисов (т.н. «book of business») вместе с денежными резервами, необходимыми для покрытия будущих претензий по этим полисам, следующему синдикату, который находился на втором году своей жизни. Такая процедура передачи обязательств в «Ллойде» была признана перестрахованием (reinsurance) и получила название «Reinsurance to Close» или сокращенно «RITC». Соответственно, денежные резервы, выплачиваемые выходящим из бизнеса синдикатом, считались «премией».

Поскольку новый синдикат брал на себя все обязательства старого, последний мог с чистой совестью закрыться в традиционный срок (через три года), а Имена – поделить прибыль и продолжить страховое инвестирование, обычно,  в рамках синдиката-преемника. Прибыль (или убыток) синдиката рассчитывалась по такой формуле: из суммы всех полученных страховых премий и процентов от краткосрочных инвестиций этих премиальных денег вычитались все выплаты по страховым претензиям, расходы на ведение бизнеса синдиката, а также премию RITC, выплачиваемую синдикату-преемнику.

Очевидно, что размер прибыли (или убытка) синдиката в большой мере зависел от размера премии RITC, которая в свою очередь определялась не столько известными страховыми случаями, по которым планировалась выплата, сколько так называемыми IBNR (Incurred but not yet reported), случаями произошедшими, но еще не заявленными. Поскольку обязательства по  IBNR не поддавались точной оценке, премия RITC носила субъективный и приблизительный характер.

Последний штрих: поскольку синдикаты передавали свои обязательства в виде RITC десятилетиями, происходило скрытое накопление IBNR, что приводило к чудовищной ситуации: новые синдикаты несли обязательства не только по собственным страховым контрактам и контрактам своего предшественника, но и обязательства всей предшествующей цепочки синдикатов! Теоретически система RITC превращала синдикаты «Ллойда» в полноценных заложников. Если добавить сюда положение об обязательном обеспечении Именами своих долговых обязательств всем личным имуществом, мы получим картину феноменальной бомбы с часовым механизмом. В том, что эта бомба взорвется, сомнений не возникало, интересовал лишь вопрос: «Когда?».

Кошмар APH

В 30-ые годы прошлого века синдикаты «Ллойда» предприняли беспрецедентную экспансию на страховом рынке Соединенных Штатов Америки. К тому времени у лондонских Любителей Кофе уже сложилась репутация самого надежного и престижного страхового агентства мира. К сожалению в провинциальной Америке успехом пользовались иные ценности, усиленные генетическими воспоминаниями о бесчинствах бывшей метрополии: англичан обитатели Потомака не любили и повсеместно пропагандировали лозунг «Buy American!» .

Чтобы хоть как-то закрепиться на враждебной территории, «Ллойд» установил бросовые цены на страховые полисы и сосредоточился на перестраховке рисков американских конкурентов. В конце концов тридцатилетний британский демпинг возымел действие: к началу 60-ых годов в Америке, похоже, не оставалось ни одного крупного промышленного предприятия, чью страховую цепочку не замыкали синдикаты «Ллойда». Казалось, бурлящему потоку премий  перестрахования завидовала сама полноводная Темза…  

Первая  американская тучка достигла безмятежного «ллойдовского» горизонта в 1969 году, когда неизлечимо больной работяга Кларенс Борел обвинил в федеральном суде Техаса 11 производителей асбестовой изоляции в том, что они с самого начала знали о вредности этого материала , однако утаили информацию от строителей-кровельщиков. Через четыре года федеральный апелляционный суд признал асбестовые компании виновными по всем пунктам обвинения и обязал выплатить Борелу огромную денежную компенсацию.

Астбестовые компании пожали плечами и перевели стрелки на своих американских страховщиков. Те, в свою очередь, выставили счёт синдикатам «Ллойда», которые обеспечивали перестраховку… 

Вслед за Борелом «асбестовые» иски подали еще десять заболевших рабочих. Потом  – сто. Потом – тысяча. Потом – десять тысяч. Оказалось, что риски, связанные со здоровьем – так называемые APH, Asbestosis, Pollution and other  Health hazards - для синдикатов «Ллойда» являются идеальной бомбой с часовым механизмом, поскольку, с одной стороны, слабо поддаются прогнозированию, с другой -  способны проявиться двадцать, тридцать и сорок лет спустя после возникновения страхового случая. А этого достаточно, чтобы задействовать всю цепочку обязательств RITC, уходящую далеко в прошлое…  

Спираль LMX
«Все животные равны, но некоторые равнее, чем другие»
Джордж Оруэлл «Ферма животных».

На протяжении 70-ых годов руководство «Ллойда» держало в строжайшей тайне тревожную информацию, поступающую из-за океана: выплаты по рискам APH осуществлялись в рабочем порядке и никак не влияли на размер премий RITC, которые выплачивали уходящие из бизнеса синдикаты своим преемникам. Параллельно старая гвардия «работающих» членов Общества «Ллойда» разрабатывала схему для самоустранения из грядущей катастрофы.

Решение было найдено простое, эффективное и гениальное: вывести белокостных членов Клуба Любителей Кофе из синдикатов, обремененных тяжелой наследственностью предшественников, связанных с американскими рисками APH!

Многие исследователи упрекают высшее руководство «Ллойда» и управляющих агентов Общества в том, что они якобы изменили своим обязательствам защищать интересы Имён до последнего вздоха. Симпотная наивность, навеянная демократическими иллюзиями! Да управляющие агенты только тем и занимались, что пеклись о благе Имён - только не всех подряд и каких попало, а - «настоящих», прямых наследников элиты, входившей в Клуб Любителей Кофе с  момента учреждения этой страховой ложи.  Именно эти Имена были ловко выведены из «асбестовых» синдикатов, чьи отравленные RITC ложились на плечи новых Имён, в массовом порядке завлекаемым в «Ллойд».

С начала 70-ых годов «Ллойд» развернул феноменальную по масштабу компанию по привлечению новых инвесторов в свои синдикаты. Сначала снизили имущественный ценз, необходимый для вступления в Общество «Ллойда» (с 75 до 50 тысяч фунтов стерлингов). Затем устранили классовые барьеры, открыв синдикаты не только дворянам, но и представителям среднего класса. За ними последовали иностранные граждане. Наконец – женщины.

Из новых Имён формировались новые синдикаты, которые на потоке выкупали RITS у «асбестовых» предшественников. Разумеется, счастливым американским домохозяйкам и канадским дантистам, приобщившимся к «элитному Клубу», ничего не сообщали о скрытых рисках IBNR, которые новые Имена по неведению гарантировали всем своим имуществом. Трёхсотлетнее реноме «Ллойда» вовлекало в сети рыбёшку и покрупнее: в конце 70-ых  членом «асбестовых» синдикатов стали Эдвард Хит, бывший премьер-министр Англии, Франсис Рут Шанд Кидд, матушка принцессы Дианы, Камилла Паркер Баулз, нынешняя супруга Принца Уэльского, Стивен Брейер, член Верховного суда США, уолл-стритовский делец Дан Лафкин, губернатор Род-Айленда Брюс Сандлун, крупнейший дисконтный брокер Америки Чарльз Шваб.

Число страховщиков «Ллойда» увеличивалось в геометрической прогрессии: если в 1970 году в Обществе числилось 6 тысяч Имён, то на пике пирамиды – в 1988 – их уже было 32 433. При этом две трети «старых» Имён (более 4 тысяч) без шума и – главное! – серьезных материальных потерь вышли из игры.

В начале 80-ых годов рост привлеченного капитал новых Имён стал опережать способность управляющих агентов генерировать страховые контракты, поэтому для поддержания видимости активных инвестиций мозговой центр «Ллойда» разработал гениальную афёру, получившую название «Спирали LMX» . Поскольку считалось, что RITC перестраховывает только риски прошлых периодов синдикатов-предшественников, игнорируя риски «отчетного» года действующего синдиката, то последнему предложили получить дополнительную страховку у соседних синдикатов-одногодок. Поэтому Синдикат А страховал текущий бизнес у Синдиката Б, а тот, в свою очередь, перестраховывал свои действия у Синдиката В - и так далее по кругу (т.н. ретроцессионная переуступка рисков). Самое замечательное, что при каждой новой выписанной «спиральной» страховке управляющие агенты получали 10 % от премии! Как тонко обрисовал судьбу новых Имён Роберт Хискокс, вице-председатель Совета «Ллойда»: «Если бы господь не предполагал стрижки, он бы не создал овец». Как бы там ни было, спираль LMX позволила «Ллойду» оттянуть неминуемую развязку еще на несколько лет.

Параллельно с деловыми инновациями шла юридическая подготовка к грядущим сражениям. В 1982 году, как уже известно читателю, Парламент принял частный закон, который, среди прочего, освобождал «Ллойд» от преследований в британском суде по финансовым обязательствам своих синдикатов. В 1986 году Совет «Ллойда» предложил новым Именам подписать слегка видоизмененный вариант членского Договора (General Undertaking). Пункты  «Choice of forum» и «Choice of law», как бы между делом, определяли юрисдикцию британского суда в качестве единственно возможной для разрешения возникающих разногласий между синдикатами и Обществом «Ллойда». О том, что четырьмя годами раньше Парламент освободил «Ллойд» от судебного преследования в родной юрисдикции, скромно умалчивалось.  

Понци отдыхает

Наконец, в 1991 году бабахнуло. Чинно и с чувством глубокого собственного достоинства «Ллойд» поведал общественности о результатах «отчетного» 1988 года (трехлетняя задержка определялась жизненным циклом синдикатов): суммарный убыток в размере полумиллиарда фунтов стерлингов (789 миллионов долларов)! Еще через год – четыре миллиарда долларов!!!
Причем, взорвалось всё сразу: и долгоиграющие иски APH, и пирамида спирали LMX, и как нельзя кстати подоспевший ураган Фредерик (1979 г.), сравнявший с землей всю береговую  инфраструктуру Техаса и Флориды.

Высшее руководство «Ллойда» гордо заявило о своей готовности отвечать по обязательствам и … разослало новым Именам уведомления о необходимости срочно покрыть убытки родных синдикатов за счёт собственного имущества!  Судьбе новоприобщенных к «трёхсотлетнему элитному Клубу» белодаг не позавидуешь: кто-то разорился до тла, кто-то повесился, кто-то и поныне продолжает безнадежное противостояние «Ллойду» в британских судах. Разумеется, с нулевым результатом.

* * *