В ноябре этого года бундестаг большинством голосов изменил закон о свободном передвижении в ЕС, реализующий соответствующий общеевропейский норматив на территории Германии. В этом же месяце муниципалитеты, префектуры и общины Германии с одобрением восприняли решение Европейского трибунала, подтвердившего мнение немецкого суда: граждане ЕС, переселившиеся из своей страны в ту, где они никогда не работали и шансов найти работу не имеют, не могут претендовать на социальное обеспечение по местным стандартам. Двум этим событиям предшествовала буря внутриевропейских страстей.

Началась она в 2007 году со вступлением в ЕС двух бедных стран — Болгарии и Румынии, жители которых не преминули воспользоваться "режимом свободного передвижения". Одни из них отправились в "богатые" страны ЕС за работой, другие — за социальным обеспечением. Особенно благополучных западноевропейцев потрясли цыганские таборы, жизнерадостно осваивавшие их страны: это был не привычный местному глазу и относительно благополучный народ синти, живущий по большей части оседло, а бедные румынские ромалы, во всей цыганской красе. Правопопулистские силы в Западной Европе, улавливая настроения граждан, заговорили о росте преступности, о "социальном туризме". Власти же Румынии решительно отмежевались от упреков в свой адрес: "Румыния вступила в ЕС вместе со своими цыганами, — заявил в начале 2014 года румынский президент немецким журналистам. — Все, кто приглашал нас вступить в ЕС, об этом знали, поэтому и отвечать за них надо всем".

На Германию, в которой с 2007 года число румын и так возросло более чем в три раза, в 2014 году обрушилась лавина "новых европейцев". Именно с этого года болгары и румыны получили неограниченный доступ к немецкому рынку труда. Немцы, в отличие от некоторых других стран ЕС, держались до последнего, в полной мере использовав формулу "2–3–2" (государства — члены ЕС имели право постепенно, с периодами по несколько лет, расширять приток иностранной рабочей силы) для защиты "своих" трудящихся. Эта формула позволяла странам "старой Европы" поэтапно открывать рынки труда для новой внутриевропейской миграции. В 2014-м пали последние ограничения.

Дранг нах вестен

Официальные политики старались выдерживать проевропейский тон. СМИ убеждали граждан, что к ним движется долгожданная высококвалифицированная рабочая сила. Действительно, из Болгарии и Румынии в Германию въехало немало молодых квалифицированных кадров, особенно врачей. На сегодня большинство врачей иностранного происхождения в Германии — румынские граждане. Вторая составляющая миграционного потока из этих стран — персонал средней квалификации, специалисты по уходу за престарелыми, строители. Однако особенно охотно, целыми деревнями, двинулось на поиски своего европейского счастья низкоквалифицированное, а иной раз и малограмотное население из сельских областей Румынии. В Германии оно селилось компактно, скупая вскладчину многоквартирные дома в бедных городских районах, заселяя там целые кварталы и преобразуя их под свои представления о правильной жизни.

Местное население, в отличие от официальных политиков, приняло "новых европейцев" весьма сдержанно. У немцев бытовало прочное, подогреваемое как бульварными СМИ, так и собственным практическим опытом убеждение, что мигранты из этих стран вредны как в высококвалифицированном, так и в нищем варианте. Высококвалифицированные силы ухудшат ситуацию для своих немецких коллег, сбивая уровень зарплат и социальной защиты; нищие же мигранты отяготят систему социального обеспечения. Так и получилось. И если процесс замещения немецких врачей иностранными заметен пока только пациентам больниц, то нашествие румынской деревни на немецкий город прошло под фанфары.

"Местные жители обращаются к нам, требуют отправить “приезжих” назад, — рассказывают в администрации берлинского района Нойкельн. — Они не понимают, что это граждане ЕС, которые имеют право здесь жить и уже никуда не уедут".

Тяжесть социального обеспечения и интеграции новых жильцов легла на не подготовленные к этому плечи местных властей. После печального опыта с турецкими гастарбайтерами, которые в 1960-е годы стихийно геттоизировали целые районы и положили основу нынешним турецким кварталам, немецкие власти бережно относятся к расселению иммигрантов. Принимая их сначала в общежития, впоследствии переселенцев целенаправленно рассредотачивают по городам и весям, чтобы избежать возникновения национальных гетто и в равной мере распределить нагрузку между субъектами германской федерации. Однако "граждане ЕС" не иммигранты. Поэтому концентрация цыган в полюбившихся им районах и кварталах произошла в рекордно короткий срок. Уже к середине 2014 года в ряде коммун отметили рост населения, достигающий 90% за счет румынских мигрантов.

В однокомнатные квартиры заселялись многодетные семьи. Школы оказались переполнены детьми и подростками, никогда не проходившими диспансеризации, не делавшими прививок, не знавшими немецкого языка и даже на родном языке не умевшими писать, читать и считать, поскольку не посещали школу у себя на родине. В службы социального обеспечения двинулись живописные матери-героини и потребовали "детских пособий" для многочисленного потомства. В службы по трудоустройству начали обращаться "ремесленники" и "владельцы фирм", желающие получать пособия, которые платит государство бизнесменам и людям свободных профессий с доходами ниже прожиточного минимума. Суды не успевали рассматривать иски семейств, требовавших предоставить им социальные пособия по бедности.

"Понаехали тут"

Немецкие города и коммуны возроптали. Тридцать из них, наиболее отягченных "новыми европейцами", коллективно обратились к правительству. С их, возможно, некорректной политически, зато реалистической точки зрения, проблемы, порожденные не на муниципальных и коммунальных, а на государственном и общеевропейском уровнях, не могут и не должны перекладываться на плечи местных властей. Решать их обязаны те, кто в общеевропейском идейно-политическом раже не просчитал, как скажутся на жителях "старой Европы" евроинтеграционные решения.

Созданная государством комиссия, отчет которой журналисты метко окрестили "отчетом о нищей миграции", лишь подтвердила то, о чем кричали муниципальные власти. Находчивые ромалы не пренебрегли ни пробелами в немецком социальном законодательстве, ни слабым контролем. Десятикратные матери получали пособия на детей, которые даже и не жили с ними, а находились в Румынии или вообще не принадлежали этим матерям. "Ремесленники" покупали за 30 евро сертификат мастера, чтобы тут же обратиться к государству за пособием для поддержки. Но злоупотребления открылись не только со стороны "новых европейцев" — на цыганской миграции хорошо погрели руки экономные немецкие работодатели, недобросовестные квартиросдатчики, продавцы низкокачественного жилья.

Минимальная граница заработной платы существует в Германии лишь для наемных работников — однако работодатели в отелях или на стройках не предлагают цыганам регулярных рабочих мест, а предпочитают иметь дело с их "фирмами". В итоге такая "фирма" (иногда в единственном лице) чистит сюиты в пятизвездочных отелях за пару евро в час, получая в силу своих низких доходов поддержку от государства. В одном только берлинском Нойкельне, где проживает около шести тысяч цыган из Болгарии и Румынии, зарегистрировано 3683 основанные ими "фирмы": строительные, уборочные, кулинарные.

По результатам работы комиссии правительство объявило, что для преодоления сложившейся ситуации в течение следующих семи лет субъектам федерации будет предоставлено 200 млн евро для распределения их между особо пострадавшими коммунами. Большинство средств (140 млн евро) выделит ЕС из своего Социального фонда (ESF). Дополнительно к этому правительство в 2014 году предоставило коммунам 25 млн евро для решения текущих задач, а государственное медицинское страхование взяло на себя стоимость прививок для детей, разгрузив тем самым коммуны еще на 10 млн евро.

Полученные коммунами средства будут выделяться на курсы немецкого языка, на зарплаты специальным сотрудникам, владеющим румынским и болгарским и способным помочь новым жителям Германии сориентироваться в их правах и обязанностях. Будет произведен ремонт домов, построены детские площадки, разбиты скверы, открыты учреждения культурного досуга. В школах и в детских садах увеличивается количество подготовительных классов.

В то же время ужесточается и контроль. Так, службы, выдающие сертификат ремесленника, будут обязаны проверять соискателей на предмет "ложной самостоятельности". Пособия на детей будут выплачиваться только родителям, обладающим идентификационным налоговым номером, причем для детей школьного возраста необходимо доказательство, что они посещают школу. Службы по делам молодежи получат больше прав для изъятия детей из неблагополучных (по немецким меркам) условий жизни. 

Своя рубашка

Внеся в ноябре изменения в закон о свободном передвижении в ЕС, власти Германии ужесточили наказание за злоупотребления и обман, введя временные ограничения на въезд и ограничив срок пребывания в стране с целью "поиска работы" шестью месяцами. Насколько действенны в "Европе без границ" ограничения на въезд, покажет время. По мнению немецких коммунальных властей, действенный контроль за их соблюдением возможен лишь на местах, но для этого необходимы дополнительные средства.

Для российских экспертов сложившаяся ситуация может быть интересна даже не столько опытом интеграции мигрантов, сколько примером очередной коллизии между геополитическими амбициями Брюсселя и их практическими внутриевропейскими последствиями. Великобритания, например, открыла свои рынки труда для мигрантов из новых стран ЕС не поэтапно, как Германия и ряд других государств "старой Европы", а сразу же, в 2004 году. Правительство лейбористов не просчитало, какие последствия для системы социального обеспечения страны повлечет за собой реализация внутриевропейского "режима свободного передвижения" после вступления в ЕС новых членов. В результате, как заявил нынешний британский премьер консерватор Дэвид Кэмерон, терпение его страны на пределе. Только за первое полугодие 2014 года в Великобританию въехало 228 тыс. граждан ЕС.

В своей речи 28 ноября Кэмерон потребовал сокращения внутриевропейской миграции, в первую очередь ограничения доступа таких мигрантов к системе социального обеспечения Великобритании. Согласно его представлениям, трудящиеся мигранты должны получить доступ к ней лишь после четырех лет работы в стране. Те же мигранты, которые, прибыв в поисках рабочего места, за полгода не смогли его найти, должны выдворяться из страны. Для реализации подобных мер необходимо изменение общеевропейских договоров, что, в свою очередь, требует согласия всех членов ЕС. Кэмерон полагает, что ему удастся найти сторонников, ведь затронутая им проблема актуальна для всех социальных государств Европы. Кроме того, в предстоящих переговорах он намерен в ультимативной форме увязать свои требования с вопросом о том, останется ли Великобритания в ЕС.

"Старая Европа" с трудом, а кое-где и с отвращением переваривает новую миграцию из Восточной Европы. Воодушевить граждан идеей дальнейшего расширения ЕС становится все сложнее. Между тем в самих Болгарии и Румынии отток квалифицированной молодежи привел к нехватке кадров на внутренних рынках труда. Из Румынии за прошедшие годы выехало трудиться в Европу более 30 тыс. врачей, а в Болгарии, как утверждают немецкие СМИ, система здравоохранения не разрушается лишь благодаря врачам пенсионного возраста. Единственный выход для этих небогатых и потому не привлекательных для внутриевропейской миграции стран — открыть свои рынки труда для квалифицированных кадров из еще более бедных государств, не являющихся членами ЕС.