Многие обрадовались, узнав о нападении революционеров в Египте и Тунисе на штаб-квартиры органов правопорядка и спецслужб, и восприняли эти действия как значительное достижение двух революций  - нильской и жасминовой.

Однако эти новости вызвали опасения аналитиков, не понаслышке знающих о  роли спецслужб в политической жизни арабских стран. Почему? С одной стороны, аналитики знают, что спецслужбы были реальной властью, действовавшей за кулисами (а в последние годы и вышедшей из-за них). С другой стороны, существует уверенность, что органы могут смириться со сменой главы режима, но будут рьяно сопротивляться смене самого режима, отвечая на это насилием.

Опасения экспертов подтвердились, когда в Египте вспыхнула революция  и количество жертв пошло на десятки. Именно поэтому мы должны прислушаться как следует к мнению специалистов относительно роли спецслужб, если мы не хотим снова быть застигнутыми врасплох новыми "кризисами спецслужб" в свете недавно произошедших революций.

Эксперты утверждают, что политическая власть в ряде арабских стран в последние 30 лет находится под влиянием органов госбезопасности или же под их непосредственным контролем. И все это время спецслужбы занимают позицию тоталитарной элиты в однопартийном режиме. Армия в этих странах лояльна тоталитарной элите (то есть, спецслужбам), так как они предоставляют военным значительные экономические ресурсы.

Существует и политический контроль со стороны тайной полиции, которая проникла в армию и  ведает процессом назначения офицеров, их повышения или увольнения.

Более того, органы правопорядка не ограничивают свою деятельность областью обеспечения безопасности, наоборот – они стали распространять свою гегемонию из общества политического в общество гражданское: в СМИ и культуре, в кино, театре, профсоюзах и экономике. Они создают то, что один из исследователей назвал "культурой спецслужб" в арабских обществах.

В связи с этим вспоминается высказывание Антонио Грамши, итальянского теоретика марксизма: "Каждая социальная группа, желающая достичь господства в современных условиях должна  абстрагироваться от своих узких экономических интересов ради контроля над мыслями и нравами; она должна заключать союзы и компромиссы с различными силами для создания исторического блока".

Сторонники проведения демократических реформ в арабских странах говорят, что главной ролью вездесущей тайной полиции, обладающей широчайшими возможностями, является установление больших преград на пути таких реформ. В течение десятилетий, прошедших с окончания Второй мировой войны, военачальники служили на своих постах и душили демократию в общественной жизни, а органы безопасности стали "законом сами по себе". Лабиб Камхауи, иорданский бизнесмен и деятель в области борьбы за права человека, сказал следующее: "Правда заключается в том, что спецслужбы не только обеспечивают безопасность, но и проникли во все сферы политической и экономической жизни".

Махмуд Харбаша, иорданский депутат, поступивший на службу в органы в 1974 году и проработавший их главой до 1991 года, добавляет: "Спецслужбы влияют на 90% решений, принятых в стране, кроме того, они распространили свою сферу влияния на экономику и вкладывают средства за рубежом в размерах сотен миллионов долларов, а армия их подчиненных насчитывает тысячи человек".

Палестинский аналитик Даур Куттаб разъясняет, что "органы госбезопасности являются основным источником власти в арабских странах, вне зависимости от того, монархический в стране строй или республиканский".

Значит ли это, что империя спецслужб, со всей ее политической властью, влиянием на экономику и гегемонией в культуре, стала одним из социальных слоев в арабских странах?