УНЕСТИ, ЧТОБЫ УНЕСТИ

Зрелище толпы потребителей, рванувшихся на праздничную распродажу в американский универсам, сильно напоминает о чем-то из совсем недавней хроники. Конечно, в первую очередь – Новый Орлеан, где мировую прессу поразила не столько беспомощность местных властей, сколько поведение среднего американца, в буквальном смысле идущего по головам соседей, чтобы спастись от постигшего всех бедствия.

В данном случае никакого бедствия, впрочем, не было. Равно как и острой необходимости расталкивать соотечественников, чтобы вцепиться мертвой хваткой в подешевевшее на 70% пальто или даже компьютер: праздничные скидки, как правило, действуют не один день, и у заинтересованного в быстром обороте супермаркета хватает товара на обитателей городка, что называется, за глаза и по уши. Если, разумеется, каждый клиент не стремится унести с собой как можно больше товара, нужного и ненужного – только чтобы унести, набив до отказа свое авто, и только у дома сообразить, что этот приступ жадности не был подкреплен никаким здравым смыслом.

Кадры бесстрастной телехроники свидетельствуют, однако, что именно так все и происходило: граждане, через одного страдающие самой популярной американской болезнью – ожирением, заняли собой все пространство и целенаправленно нахватывали как можно быстрее и больше, точно на следующий день или даже через пару часов товар закончится навсегда, точно последний четверг ноября, День Благодарения, – это последний на планете четверг.

Как теперь утверждается, несчастный случай с затоптанным заживо охранником универсама в одном штате и перестрелка между двумя соперниками в схватке за один предмет потребления имели место потому, что владельцы торговых сетей, уже убедившиеся на своем опыте в снижении покупательской способности на фоне кризиса, рассчитывали, что наличности у сограждан не столь много, чтобы их растрачивать даже по поводу национального праздника. Один из владельцев сетей таращил глаза в телеэкран: откуда ж мне знать, что у них столько денег! Ведь эти люди хором твердят: мы бедные, мы несчастные, нам наобещали райских кущ и подло обманули. Теперь они в Белом доме всем нам должны, должны, должны!

КОЛЛИЗИЯ МИРОВОСПРИЯТИЙ

Похоже, владельцы сетей не проконсультировались с психологами. Впрочем, если психологи у них работают на аутсорсинге, как и изрядная доля прочего персонала, то они ничего и не смогли бы подсказать, ибо чтобы ощутить общественную атмосферу, увидеть, чем и как светятся человеческие глаза, надо находиться в месте действия.

Когда ежегодный, безотносительный к эпохе праздничный день приходится на время кризиса, накопившиеся эмоции сходят с тормозов и поведение становится второсигнальным, по существу первобытным, – и на ни в чем не повинный продмаг изливается все то, что адресовано государству, сиречь руке дающего. Тому государству, которое доселе кормило население не только физическим, но и идеологическим продуктом. Его потребительский элемент – сказка об изобилии, которого достойна исключительная, наделенная особой мировой миссией страна – на глазах увядал и скисал. А с телеэкрана непрестанно звучало: надежда, обновление, всеобщая справедливость... Тот, кто верил, жаждал немедленного физического подтверждения. Тот, кто не верил, воспринимал этот праздник как последний аккорд рухнувшей мечты. И в одной железобетонной коробке, забитой платьями и снедью, столкнулись две мотивации, объединенные одной целью – получить из рук субъекта мечты недоданное – раз уж государство назначило этот четверг Днем Благодарения, так теперь вынь да положь!

Если замедлить кадры телехроники штурма магазина – похожего, по выражению испуганной продавщицы, на погром, – явственно бросится в глаза своеобразное сочетание двух выражений лиц – опьяненного и бессмысленного восторга и напряженной растерянности, легко переходящей в остервенение. Оптимисты, только что проголосовавшие за Обаму, столкнулись с пессимистами, переставшими доверять власти как таковой. Вполне возможно, что эта разница в мировосприятии, а вовсе не последний образец товара, не делившийся на двоих, и послужил причиной стрельбы в Калифорнии.

ВОСПОМИНАНИЕ О НАВАЖДЕНИИ

В нашем отечестве были праздники столь же прочно укоренившиеся, как американский День Благодарения, и столь же оторванные от своего изначального смысла в ту пору, когда привычная реальность вдруг сдвинулась и поплыла на волнах общественного самоотрицания.

На последней общесоюзной первомайской демонстрации на Красной площади группа студентов – отменно эрудированных и социально благополучных мальчиков из столичных семей – поднимала высоко над толпой самодельный плакат «Догоним и перегоним Африку». Другие, в меньшинстве, с каменными лицами несли официальные транспаранты. Камера, запечатлевшая этот кадр, захватила и часть самой толпы, в которой бросались в глаза два преобладающих выражения лиц: торжествующее и растерянное. Первая категория, помнится, объединялась тогда в многолюдные народные фронты, а вторая – в один, но чахлый и беспомощный Объединенный фронт трудящихся.

У возбужденных народнофронтовцев тема потребления была в лексиконе едва ли не главной: партия и правительство были перед ними виновны в том, что недодали им положенного. На учредительном съезде Независимого профсоюза горняков презентовался типовой коллективный договор, состоявший из длинного перечня полагавшихся каждому шахтеру продуктов питания, включая обязательную твердокопченую колбасу и шоколад. Список был настолько объемен, что был рассчитан, казалось, не на шахтера, а на маленького верблюда из стихов Барто.

В пропахшем плесенью продмаге возбужденные граждане дежурно кляли власть, однако едва на полках материализовался некий не особо нужный, но дефицитный товар, не могли пройти мимо без его немедленного приобретения. Невроз недоданности настолько опережал все прочие человеческие мотивы, что престарелая и дошкольная родня часами дожидались дома пустившихся в странствие за дефицитом глав семейств.

ЭФФЕКТ ВТОРОГО ДЫХАНИЯ

Сегодня от народных фронтов, равно как и от профсоюзов, в России осталось не больше следов, чем от Первомая и журнала «Новый мир». Серия коллективных разочарований, пришедших вслед за коллективным искушением, послужили тяжким и во многом страшным, но продуктивным уроком. Крепко побитые жизнью взрослые люди, в большинстве забыв о некогда разделявших их споре, не ждут, независимо от своего восприятия государства, того, что эта отдельная от нас субстанция вернет недоданное. Эта ожидание долго еще в нас подспудно жило, свербело изнутри, возвращало в сознание и дополняло перечень обид, но по мере приспособления к новой реальности перегорело и угасло. Во всяком случае, после кризиса 1998 года, когда оказалось, что дефолт – не катастрофа, что укрепление валюты – не самоцель, что удорожание импорта очень даже помогает поднимать на ноги собственные отрасли.

После того как жизненная необходимость открыла в нас второе и третье дыхание, откуда-то высвободив энергию для второй и третьей работы, мы поняли, что можем полагаться на себя, открыли в себе дремлющие призвания, вызубрили недоученные когда-то уроки и в экспресс-режиме освоили новые навыки. И оказалось, что это не только мобилизует, но и лечит от хандры. Поэтому очереди к психотерапевтам в начале 90-х растаяли вместе со спросом на толстые журналы.

После того как этот переход в другой режим – а вовсе не только нефтяные цены – поднял на ноги после национального унижения, наше мировосприятие стало другим. Его не колеблет ни реально коснувшаяся всех инфляция, ни постигшая многих необходимость еще раз подтянуть пояса. Все это воспринимается как очередное наступление трудного сезона, как выход из тепла на мороз, но отнюдь не как крушение мироздания. И невротическое поведение упитанных американцев, давящих друг друга за шмотье, вызывает у нас легкую гадливость, разбавленную снисходительным сочувствием.

И нам сейчас трудно себе представить, что каких-то восемнадцать лет назад мы вели себя ровно так же, отталкивая локтем слабого и беспомощного, чтобы просунуть продавщице собственный талон на алкоголь или дефицитный роман Мориса Дрюона. При том, что семейные накопления и даром полученная недвижимость позволяли нам купить по рыночной цене – в чем уже не было ничего невозможного – тот же дефицитный предмет, если он был в самом деле непременно нужен.

ПРАВО НА СМЕХ

Западная пресса удивляется, что русские рассказывают анекдоты про кризис – несмотря на то, что его дыхание коснулось отнюдь не одних только олигархов. На самом деле это поведение русских естественно и здорово. То, что западная цивилизация не готова, говоря словами классика, со смехом расставаться со своим прошлым, говорит о том, что свербящая болезнь разочарования в основах собственной формации ей еще долго предстоит преодолевать вместе со всеми сопутствующими неврозами.

Они нервничают, суетятся, судятся, требуют сатисфакции за некупленные дома, которые рассчитывали получить, не заработав на них, с куста якобы продвинутой постиндустриальной экономики. Они пытаются нахватать эквивалент недоданного, каждый для себя, отпихивая друг друга от руки дающего. Забыв о собственном недавнем падении, мы теперь смотрим на них с отвращением, как на нелюдь.

Нам вчера было стократ тяжелее, а сегодня нам проще. Мы уже давно расстались с иллюзиями, и возмездие, которым обернулись излишние претензии общества к государству, надолго отучило нас от потребительских упований. Рассчитывавших на его величество частного благодетеля как замену государства, в свою очередь, научила уму-разуму история с «МММ» и прочими нефть-алмаз-инвестами. После этого остаточного искушения нас отвернуло от покупки ценных бумаг – и этот скепсис оправдал себя. Даже к обычным банковским кредитам мы относились с недоверием. Тех, кто на них все же погорел, новая реальность потреплет, но не убьет. Благо самое тяжелое испытание, связанное с утратой высшего осмысления труда и жертвы, мы уже пережили и вынесли на себе – и теперь имеем суверенное право на смех.

И сколь бы серьезно ни затронул кризис нашу реальную экономику, мы в силах ее поднять, и даже взять на себя – в наших же интересах – проблемы ближних соседей. Стратегическое преимущество, как мы хорошо знаем из недавнего прошлого, складывается не только из материальных составляющих. Уже тот факт, что мы не рассчитываем на компенсацию недоданного рукой дающего, дает нам сто очков вперед, чтобы догонять и перегонять.