Порт в Чабахаре, самом южном городе Ирана, на днях был освобожден государственным секретарем США Майком Помпео от экономических санкций, которые чиновник назвал "самыми жесткими из всех, что когда-либо вводились". Этот шаг объясняется стремлением помочь Индии, союзнику Соединенных Штатов, в ее стратегическом стремлении проложить торговый маршрут через Иран и Афганистан а Центральную Азию, в обход своего соседа и противника Пакистана.

По словам Помпео, освобождение порта от санкций также направлено на то, чтобы помочь афганской экономике, в то время как эта страна остается ведущим мировым производителем опийного мака и по-прежнему остро нуждается в международной помощи. Порт мог бы помочь экономике этой растерзанной войной страны за счет сокращения производства мака в южных провинциях. А это в свою очередь значительно подорвало бы повстанческое движение талибов и тем самым ослабило зависимость Афганистана от иностранной помощи. В конечном итоге, все эти перемены к лучшему могли бы помочь Соединенным Штатам выпутаться, наконец, из афганской войны, которая продолжается уже 17-й год.

Американские экономические санкции были вновь введены в отношении Ирана после того, как президент Трамп в мае нынешнего года объявил о выходе США из международного соглашения о ядерной программе Тегерана. Этот шаг открыл путь для возобновления старых и введения новых санкций, которые явно направлены против банковского сектора и энергетики Ирана.

Неудивительно, что исключение для порта Чабахар показалось многим наблюдателям подозрительным "благодеянием" со стороны администрации США, которая не раз демонстрировала свою ограниченность и упрямство во всем, что касалось защиты интересов Америки, даже если такие действия приводили в замешательство ее давних союзников, таких как Канада и Европейский Союз.

Впрочем, если говорить о развитии порта  Чабахар, истинной причиной, заставившей Вашингтон пойти на это болезненное исключение, является осторожный интерес со стороны Китая к проникновению в этот проект.

Внедрение китайцев было бы крайне тревожным сигналом для региональных конкурентов Пекина, особенно учитывая тот факт, что китайские инвесторы уже закрепились в Чабахаре. Озабоченность Вашингтона и  его союзников  вызвана тем, что Индия может потерять контроль над проектом и уступить лидерство в развитии порта Китаю. В последний раз такое предложение прозвучало из уст иранского министра иностранных дел Ирана Джавада Зарифа во время визита в Исламабад в марте нынешнего года. Эта озабоченность Запада привела к тому, что даже Япония, которая является союзником Индии и противником Китая, выразила свою заинтересованность в участии в финансировании модернизации иранского порта.

Китай проявляет готовность расширить свое участие в строительстве портовых объектов в Иране с конца 2015 года. Причина, объясняющая это упорное желание Пекина, прежде всего, заключается в неуверенном и непоследовательном поведении Индии. За десять лет работ по реконструкции порта Чебахар был достигнут лишь незначительный прогресс, и успехи практически ограничились рекламными акциями, в том числе шумихой по поводу доставки нескольких тонн пшеницы из Индии в Афганистан через этот порт.

Частный сектор Индии, опасаясь повторного введения американских санкций (как оказалось, эти опасения были дальновидными), на протяжении всех последних лет демонстрировал нежелание брать на себя неоправданный риск, вкладывая серьезные деньги в иранский порт.

Что касается самого Ирана, развитие порта могло бы, помимо экономических дивидендов, увеличить его стратегическое значение за счет особой роли в соперничестве между Китаем и его конкурентами в Южной и Центральной Азии. Путь к стратегическим успехам как минимум одного крупного игрока, Индии, в этом случае лежал бы через Иран.

Кроме того, Чабахар обеспечивает Иран критически важной прибрежной инфраструктурой. Дело в том, что в  настоящее время страна вынуждена в основном зависеть от морских торговых центров в Персидском заливе, которые, как это уже случалось во время ирано-иракской войны, могут поставить его под угрозу лишения доступа к морю, в случае военного вторжения противника.

После введения в эксплуатацию, порт может также помочь экономике обедневшей провинции Систан и Белуджистан, которая в  настоящее время терпит бедствие в связи с все более частыми засухами и повстанческими операциями группировок суннитов-белуджи, которые ведут вооруженную борьбу против Ирана на границе с Пакистаном.

Иран должен остановить разрастание войны в этом регионе, прежде чем она станет неизлечимой социальной и экономической проблемой. Процветающий порт, который создает рабочие места для молодежи и отвлекает их недовольство, предотвращая радикализацию и уход в воинствующую оппозицию, мог бы в значительной степени ослабить проблемы Ирана в сфере безопасности.

Учитывая важность этого порта для Ирана, после пятнадцати лет напрасного ожидания прогресса, страна вполне может обратиться к Китаю с просьбой спасти проект от пассивности и самоуспокоенности Индии. Железная воля, которую китайцы проявили в ходе строительства Китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК), представляющего собой южную часть "Нового Шелкового пути", соединяющую юго-западный Китай с пакистанским портом Гвадар, явно отсутствует у Индии в Чабахаре. Китайцы выделили для реализации проекта КПЭК гигантскую сумму в 50 миллиардов долларов.

Что же касается плана Индии по реконструкции порта Чабахар, его смета составляет всего 500 миллионов долларов, что не может идти ни в какое сравнение с китайскими амбициями. В случае, если Китай сменит Индию в качестве главной заинтересованной стороны в развитии порта, и особенно если последний будет соответствовать  санкциям США или не даст ожидаемых результатов, вполне может случиться так, что два важнейших торговых объекта, расположенные в 80 километрах друг от друга в стратегически важном регионе, окажутся в руках Китая.

Если это произойдет, Китай неизмеримо усилит свои позиции в Индийском Океане и Аравийском море, что даст ему безраздельное господство всего в 640 километрах от Ормузского пролива, через который осуществляется большая часть мировых поставок нефти. Это не может не беспокоить американских стратегов, поскольку такое развитие событий представляется им поистине кошмарным сценарием.

Еще в конце семидесятых годов, один из факторов, обусловивших решительную реакцию американского президента Джимми Картера на советское вторжение в Афганистан, маргинальную страну, которую американские стратеги считали частью советской сферы влияния, (согласно книге Томаса Хаммонда "Красное знамя над Афганистаном") заключался в том, что Советская Армия могла оказаться слишком близко от Ормузского пролива.

Еще один шаг – оккупация Ирана в случае необходимости, поскольку Советы давно готовились к такому варианту, оказывая поддержку марксистско-ленинской Народной партии Ирана, привел бы к тому, что важнейшая торговая артерия оказалась под их контролем. Если принять во внимание тот факт, что Советский Союз обладал обширными собственными запасами углеводородов, это дало бы Москве гарантии безраздельного мирового господства в области поставок энергоносителей.

В результате у Америки практически  не оставалось иного выбора, кроме как остановить Советы в Афганистане с помощью Пакистана. В Иране к тому времени исламские революционеры (к большому разочарованию Советов) усилили свою власть над аятоллой Хомейни, которому так же нравились Советы, как им нравился западный соперник СССР, Соединенные Штаты. Так или иначе, они оказали помощь в кампании против Советов в Афганистане, поощряя воинственное движение джихада, путем финансирования и поддержки шиитских боевиков.

В тот раз усилия Соединенных Штатов по сдерживанию Советов принесли свои плоды и не позволили противнику создать угрозу для их энергетических интересов в Персидском заливе. Разумеется, сегодня Вашингтон не стал бы рассматривать возможности исключения для Китая, особенно учитывая тот факт, что сдерживание на этот раз связано с гораздо меньшими трудностями.

Более масштабное китайское присутствие в Чабахаре, возможно, не отвечает также долгосрочным интересам самого Ирана. С точки зрения иранских властей, вдобавок к зависимости от Китая как рынка сбыта третей части энергоносителей и главного торгового партнера, контроль над единственным иранским океаническим портом может привести к слишком большой зависимости их страны от восходящей мировой державы. Жесткая риторика Тегерана относительно своей самодостаточности и уверенности в собственных силах, превратится в пустой звук, если сам Иран превратится в китайский экономический, и, возможно, военный форпост в Западной Азии.

Тем не менее, религиозный истеблишмент в Иране, похоже, не имеет большого выбора, учитывая нарастающие экономические трудности и связанное с ними народное  недовольство. Если Китай предложит свою помощь Ирану в дни социальных и экономических бедствий, так тому и быть. В качестве бонуса, это также поможет выбить из колеи американских политиков, которые демонстрируют полную готовность удушить режим медленной смертью под импульсивным руководством Трампа.

Если Китай возглавит инициативу по реконструкции Чабахара, это может также убедить Пакистан отказаться от активной или пассивной поддержки повстанцев-белуджи в иранской провинции Систан и Белуджистан, которая поставила бы в этом случае под угрозу интересы Китая и вызвала бы гнев Пекина. А Исламабад хорошо знает, что ему следует оставаться в хороших отношениях с китайцами в силу множества экономических и военных причин.

Итак, для Соединенных Штатов было гораздо более целесообразно пойти на уступки значительно ослабленному Ирану, позволив Индии заниматься развитием порта Чабахар, несмотря на возможную выгоду для  ненавистного режима аятолл, чем допустить, чтобы  главный глобальный противник США, Китай, ускорил свой неумолимый марш на запад, захватив контроль над стратегически важным портом.

И наконец, освобождение порта от санкций также может порадовать индийского премьера Нарендру Моди как символическая награда за приверженность тесным отношениям с Соединенными Штатами. Хотя это и не дает гарантии успеха, а кроме того остается вероятность, что Индия все  равно окончательно упустит свою возможность, освобождение от санкций по крайней мере временно удержит китайцев от контроля над Чабахаром.