Вокруг обгоревших досок ходят мародеры из числа таких же переселенцев: пытаются найти хоть что-то, чем можно поживиться. Добычи почти никакой, поскольку маленький домик из обломков строительных палат сгорел, как спичка, за считаные минуты.

Те, кто остался без крова, перебираются жить вглубь лагеря.

"Раньше мы жили по двое-трое, теперь в некоторых хижинах живёт и по пять человек, очень тесно. У них дети, здесь холодно и идет дождь, никуда не деться. Мы помогаем своим друзьям, стараемся держаться вместе", — рассказывает выходец из Афганистана.

По словам Майи — участницы волонтерского объединения Auberge des migrants, — местные власти и полиция своих обещаний о том, как будет проходить снос, не сдержали.

"Нам говорили, что все будет тихо-мирно, постепенно, в течение трёх недель с переговорами и совсем без насилия. Но уже в понедельник стало понятно, что тихо и мирно не получится. Рано с утра пришли представители префектуры, приехала полиция. Они определили территорию, которую надо зачистить, оцепили её, стали ходить по лачугам и говорить, что у жителей есть ровно час. Через час их дома сносила техника, а тех, кто не хотел выходить, выволакивали силой", — говорит волонтер.

В первый день расчистки территории трактора и бульдозеры сравняли с землей около 10% построек мигрантов. На следующий день гусеницы и ковши расчистили примерно столько же.

После первого вторжения спецтехники мигранты были растеряны, напуганы и обижены, на применение силы со стороны полиции они дали симметричный, по их мнению, ответ — обрушили на стражей порядка град камней. Полиция ответила слезоточивым газом и ударами дубинок.

"Я вот не понимаю, как так можно. Ладно бы, полиция пришла и вежливо попросила, мы бы ушли, никаких вопросов. Но так, с палками, слезоточивым газом на женщин, детей — куда это годится? Люди во Франции хорошие, а полицейские — нет. Злодеи. Но и их можно понять — они просто выполняют приказы", — негодует один из обитателей лагеря.

Пока мы говорим с мигрантами, в пятнадцати метрах от нас снова вспыхивает пожар — загорелась одна из хижин. Все, находившиеся неподалеку, бросаются тушить огонь: переворачивают хлипкую постройку и тащат грязную воду из зацветшего ручья. Огонь гаснет, но хибара для жилья больше непригодна.

"Сейчас пожары происходят в основном по двум причинам, основная из которых — сами мигранты. Это их решение: разрушить дом, пока это не сделает спецназ. Эдакое проявление последней воли по отношению к имуществу, которое считают своим", — размышляет Майя.

Второй причиной возгораний она называет действия полицейских. "Я сама видела в понедельник, как от брошенного полицией снаряда со слезоточивым газом загорелось покрытие одного из домов. Сгорел дотла за минуту, там же нечему гореть, а жара от шашки достаточно, чтоб пошел огонь", — продолжает моя собеседница.

Полицейские, как водится, разговаривать с журналистами отказываются. Однако их мнение таково: само существование лагеря — уже ненормально, поэтому нельзя называть нормальными и события, происходящие в нем.

Глава МВД Франции Бернар Казнев старается поддержать своих подчиненных. "Пока мы мобилизуем социальных работников, наши сотрудники правоохранительных органов подвергаются нападениям, их закидывают камнями, а стоит нам усилить их подразделения для защиты при выполнении их заданий — сразу кричат о полицейском насилии. Это шито белыми нитками", — передавало агентство Франс Пресс выступление министра на дебатах во французском сенате (верхней палате парламента).

По мнению Казнева, снос "джунглей" — такое неофициальное название получил лагерь уже несколько месяцев назад — это работа во имя "гуманитарного идеала".

"Мы не считаем, что держать людей в опасной ситуации соответствует нашим гуманитарным идеалам… Для нас гуманитарный идеал — это предложить людям, которые уже немало страдали, возможности для размещения в укрытии, предоставление им социальной поддержки и доступа к французскому языку", — заключает министр.

Затишье после бури

Если понедельник в лагере выдался неспокойным, то вторник был на редкость тихим. Кто-то растерянно ходил у разрушенных домов, кто-то проводил день по привычному распорядку, кто-то обживался на новом месте — во временном центре, разбитом на очищенном несколько месяцев назад участке лагеря.

За высоким забором — стоящие в два этажа контейнеры, на входе — кодовые замки и пост охраны, просто так на территорию не попасть.

"Это центр временного размещения мигрантов. Тут они могут пожить в комфортных условиях, в тепле, с душем и комнатами отдыха. Потом люди переезжают в другие центры по всей стране", — рассказывает Гийом. Сейчас здесь занято 1300 из полутора тысяч мест, каждый день прибывают новые постояльцы, а кто-то из "старожилов" отправляется дальше, в очередной раз начинать жизнь заново.

Контейнеры установлены на бетонных плитах, у каждого — свой номер. Где-то жилая зона, а где-то — пространство для совместного досуга. Есть залы для семей с детьми — маленькие жители лагеря могут поиграть и порисовать, для взрослых есть музыкальная комната и зал с настольными играми.

"Мы с двухлетним Адилем приехали из Афганистана. Тут гораздо лучше, мне нравится во Франции, но тут мы не останемся. У нас папа в Англии, родные. Мы тоже хотим туда перебраться", — рассказывает на английском посетительница детской комнаты. У её ног большеглазый кудрявый мальчик, Адиль, играет с маленькой синей машинкой. Совсем не возникает ощущение, что мама и сын чем-то обделены: у них есть одежда, игрушки, горячее питание и надежда. Впрочем, кроме папы, в Великобритании маленького мальчика не ждёт, кажется, никто.

Не секрет, что мигранты ищут любые возможности, чтобы преодолеть Ла-Манш и попасть из Кале в Дувр на британской стороне пролива, нередко с риском для жизни. Однако Великобритания жестко настаивает на том, что она готова принять лишь незначительное число беженцев. В январе в канцелярии премьер-министра Дэвида Кэмерона заявили, что если власти Королевства начнут пускать в страну всех желающих из Кале, то это лишь усугубит проблему: в город хлынут новые потоки мигрантов, и справиться с ними будет еще сложней.

Наступил вечер, опустились сумерки, перестал идти ледяной мелкий дождь, поднялся сильный ветер. Ночь — это время мигрантов, время, когда обитатели "джунглей" чувствуют себя в своей стихии.

Только если обычно в ночное время жители лагеря предпринимали попытки прорваться в порт Кале, чтобы попробовать перебраться в Великобританию, теперь вся активность была сконцентрирована лишь внутри "джунглей".

Атмосфера тревожности достигла высокого уровня ещё до полуночи: то и дело на территории лагеря занимался огонь — один за одним вспыхивали жилища мигрантов. Клубы густого черного дыма поднимались над лагерем, а его обитатели снова начинали бегать с ведрами.

Несколько раз ко входу в "джунгли" приезжали машины полицейского спецназа: сперва они выстраивали оцепление у горящих лачуг, чтобы обеспечить нормальные условия работы пожарным. Когда пожарные машины перестали приезжать к лагерю, спецназ продолжил проводить рейды по поселению, однако не предпринимал никаких мер.

Если не брать в расчет инциденты с пожарами, в целом ночь в лагере прошла достаточно тихо. Впрочем, тихие ночи для "джунглей" теперь, похоже, будут исключением — едва ли обитатели лагеря так легко опустят руки, хотя держаться в Кале им уже не за что.