Российская провинция до сих пор живет архаическими способами заработка, которые существовали еще в "имперские времена": натуральным хозяйством, уходом на работу в крупные города, незарегистрированным бизнесом. Главными институтами гражданского общества в провинции остаются "баня, рыбалка, охота и ресторан", где власть, народ и предприниматели могут пообщаться накоротке. К такому выводу пришли ученые из НИУ-ВШЭ, исследовавшие социальную структуру российской глубинки. Жители провинциальных городов и сел с трудом определяют свой социальный статус. Они не принимают ни западную классовую схему, по которой деление проходит по уровню доходов, ни "сословную схему" с делением на "служилых" и "обслуживающих" людей, которую предлагает им государство. К такому выводу пришли социологи, участвовавшие в проекте фонда "Хамовники" "Социальная структура российского провинциального общества". Ученые разделили трудоспособное население страны на две группы — "рентную", в которую входит "служилое и обслуживающее население" (в общей сложности 71%), получающее доходы из бюджета, и "предприимчивую", которая занимает себя сама (15%). В последнюю группу могут входить и предприниматели, и "отходники" (люди, временно покидающие свои дома в поисках заработка). "У нас ресурсная экономика, рыночной экономики нет, а, значит, нет классового расслоения",— пояснил глава экспертного совета фонда, профессор НИУ-ВШЭ, социолог Симон Кордонский. "Сословий" выделено четыре — власть (5%), народ (66%), предприниматели (15%) и маргинальные группы (13%). Государство, по мнению экспертов, ориентировано на "рентную группу", а "активное население выпадает из его поля зрения". По словам господина Кордонского, каждое сословие нейтрализует определенную угрозу, больше всего ресурсов от государства получают те, кто борется с наиболее актуальной угрозой. "Сейчас, например, это военная угроза, значит, больше получает армия",— делает вывод социолог. Активное население не всегда находит себя в легальном предпринимательстве, поэтому активные жители провинции становятся "отходниками" — ищут работу в крупных городах. Также исследователи выявили своеобразные формы занятости — "распределенные мануфактуры", где этапы производства товаров распределены между семьями, и "гаражную экономику", когда услуги оказываются соседям по гаражу. Оба сектора являются теневыми (по данным Росстата, теневой сектор экономики может составлять 40% ВВП). Эксперты указали, что "гаражная экономика и мануфактуры не новы": "Это исторически известные и распространенные в имперские времена способы жизнеобеспечения провинциального населения". "С одной стороны, это архаика, с другой — какая это архаика, если мы в ней живем",— рассуждает Симон Кордонский. Архаично в провинции и восприятие статуса человека: оно, прежде всего, зависит от его влияния (общественного статуса, далеко не всегда соответствующего официальному), его принадлежности к определенному клану. Принадлежность к власти и реальные доходы находятся только на третьем и четвертом местах по статусности. Господин Кордонский назвал институты гражданского общества, которые позволяют власти, народу и предпринимателям встретиться и согласовать позиции: "Это баня, охота, рыбалка, ресторан". "Люди ждут будущего, как повторения хорошего прошлого", заявил Симон Кордонский. "Представление о хорошем прошлом у каждого свое",— уточнил руководитель исследования, профессор ВШЭ Юрий Плюснин. Андрей Перцев | 
