Недавние события стремительного обретения независимости странами Восточной Европы и бывшего СССР в неузнаваемой степени изменили современную политическую карту Европы и Азии. Одновременно с этим, с легкой руки некоторых политиков, пребывавших в состоянии эйфории от получения долгожданной свободы и власти, многие привычные географические названия во вновь образованных государствах были подвергнуты такой трансформации, что до сих пор заставляют многих читателей находиться в некотором недоумении. Наведение искусственной словотворческой тени на терминологический плетень порой создает нешуточные проблемы во взаимоотношениях между людьми, а, зачастую, становится поводом для появления совершенно необоснованных недопонимания, взаимных предрассудков и обид.

Киргизия в мановение ока стала Кыргызстаном, Белоруссия Беларусью, Ашхабад Ажгабатом, в названии столицы Эстонии Таллине вдруг появилась вторая буква "н". Как всегда в подобных случаях, не обошлось и без курьеза: на апрельском саммите НАТО в Бухаресте Греция выступила категорически против включения в состав альянса Македонии на том основании, что такое же название носит одна из греческих провинций. Иными словами, или меняйте название независимого государства, или вступление в НАТО надолго откладывается.

Ничего, кроме улыбки, подобные словотворчества вызвать не могут. В лучшем случае – стать предлогом для серьезных лингвистических изысканий или экспертиз.

Однако в общем ряду аналогичных словообразовательных конструкций особняком стоит терминологическая пара Молдавия – Молдова. Казалось бы, на месте бывшей советской Молдавии образовалось новое самостоятельное государство Республика Молдова – всего лишь видоизменившаяся грамматическая форма одного и того же названия и одной и той же территории. Даже звуковая тональность приблизительно одна и та же. Вместе с тем, в контексте настойчивых и непрекращающихся попыток "румынизации" Молдовы, подобные этимологические вольности заставляют по-иному взглянуть на ситуацию.

Чтобы попытаться разобраться в ней, а также во взаимоотношениях нынешних Молдовы и Румынии, потребуется небольшой экскурс в историю. Как известно, княжество Валахия – прародитель современной Румынии – представляет собой историческую область между Карпатами и Дунаем, делившуюся по реке Олт на Мунтению и Олтению. Завоеванная римлянами еще во 2 веке, территория в дальнейшем подверглась нашествию гуннов и аваров, а в 9-10 веках даже находилась в составе Первого Болгарского царства. К середине 13 века Валахия оказалась под властью монголо-татар, а с 16 века – под турецким господством.

Необходимо отметить, что княжество Молдавское, образовавшееся в 14 веке приблизительно в одно время с княжеством Валахией, на протяжении трех веков также входило в состав Османской империи. Разобщенность соседних княжеств зачастую приводила к взаимным конфликтам, а порою – к ожесточенным баталиям. В целом же анализ исторических событий свидетельствует, что в 15-17 веках, или на протяжении менее двухсот лет, имели место около сорока молдавско-валашских вооруженных столкновений. Мунтяне (валахи) неоднократно разоряли Молдавию, особенно ее южную часть, сжигали города Текуч, Бырлад, Васлуй, Килию, Белгород и другие, пленили или жестоко убивали тысячи молдаван. Стефан III, на чье правление пришлась 21 война с мунтянами, считал их такими же недругами Молдавии, как и турок-мусульман, именуя тех и других "клетии турции ши хиклении мунтяни" ("проклятые турки и вероломные мунтяне").

Отношения молдаван с православными восточными славянами строились на совершенно другой основе. Известный историк П.М. Шорников в своей книге "Молдавская самобытность", в частности, подчеркивает, что терминами "рус", а во множественном числе "русь" молдавские летописцы именовали предков украинцев, а Галицкую Русь, Подолье, Волынь называли "Русия". Общность веры, наличие совместных врагов в лице монголо-татар и турок, а также католиков-поляков, и, не в последнюю очередь, отсутствие языковых барьеров, благодаря знанию славянского языка молдаванами, обусловили взаимные симпатии молдаван и православного русского населения Польско-Литовского государства. Воинов, по приказу польского короля собранных в 1487 году в Галицкой Руси для войны против турок, Григоре Уреке именует не просто русскими, но дельными и порядочными людьми. А казаков, под предводительством Ивана Сверчевского, в 1574 году пришедших на помощь молдаванам в войне против турок и мунтян, представляли как людей, всегда готовых вмешаться не спросясь, но отдавая им должное как храбрым и верным воинам.

В целом же, на протяжении многих веков молдаване тяготели к Российскому государству, а в трудные моменты обращались за помощью к русским людям. Ярким примером этому служит миссия митрополита Гедеона, возглавившего Великое посольство в Москву господаря Георге Стефана в 1656 году, когда он обратился к русскому царю Алексею Михайловичу с просьбой принять всю страну "под государеву высокую руку, так же как и гетмана Богдана Хмельницкого и всё войско Запорожское". Желая с помощью единоверной православной России освободиться от ненавистного османского ига, митрополит Гедеон тогда же принял присягу за себя, за господаря и за весь молдавский народ – пребывать в российском подданстве "навеки неотступно".

Верная договоренностям с Молдавским княжеством, Россия оказывала дипломатическую и, если требовалось, военную помощь в освобождении молдаван от турецкого ига. В войнах, наравне с русскими, участвовали и молдавские волонтеры. Последняя война 1806-1812 годов положила конец турецкому владычеству над Молдавским княжеством. Руководил военными действиями опытный военачальник и дипломат М.И.Кутузов. Подписанный по окончании войны в 1812 году мирный договор между Российской и Османской империями предусматривал, в частности, статью о вхождении пространства между реками Днестр и Прут, позже названного "Бессарабией", в состав России навечно. Некоторая часть Молдавского княжества продолжала находиться под турецким господством.

Остается добавить, что мирный договор был подписан в Бухаресте и потому именуется "Бухарестским". Но именно это обстоятельство не дает покоя современным "младорумынам" в Молдове, утверждающим историческую обусловленность своих претензий на "румынизацию" республики. Достаточно неубедительная позиция, если учесть, что Румыния как государство образовалось лишь в 1862 году, т.е. спустя полвека после вхождения Бессарабии в состав России.

Более столетия (до 1918 года) Бессарабская губерния являлась составной частью России, причем с довольно примечательно оговоркой в тексте Бухарестского договора: "…если когда-либо Бессарабия по какой-то причине выйдет из состава России, она обязана будет вернуться в состав Османской империи". С формальной и неполитизированной точки зрения это означает, что, отвергая свое вхождение в состав России, Бессарабия обязана вернуться в состав Турции, как правопреемницы Османской империи. Тогда какое отношение к этому имеет Румыния?

Лишь прояснив некоторые подзабытые факты хронологии исторических событий, происходивших в регионе, можно, наконец, понять принципиальные отличия понятий "Молдавия" и "Молдова". Молдавия – это бывшая Бессарабия и Молдавская ССР в составе Союза ССР. Молдова – одна из восточных областей современной Румынии (бывшей Валахии - Мунтении).

Как видно, ситуация прямо противоположна обстоятельствам спора между Грецией и Македонией по поводу названия последней. Только Афины настаивают на недопустимости однозвучия соседнего государства и своей провинции, а прорумынские силы в Молдавии уже на первой сессии вновь избранного Верховного Совета республики в 1990 году скоропостижно меняют официальное название государства названием части румынской территории. По всей видимости, исходя из логики укрепления "неразрывной связи" с Румынией-матушкой.

Идеологическая подоплека подобной терминологической трансформации вполне очевидна: способствование "румынизации" сознания молдаван, убеждение общественности в состоятельности тезиса о статусе бывшей Бессарабии в качестве "части тысячелетнего румынского государства", а также создание условий для постепенного разрыва исторических, культурных и ментальных связей и многовековой дружбы молдавского и российского народов.

Объективности ради следует признать, что массированная прорумынская пропагандистская кампания в Республике Молдова все же приносит свои плоды, однако уже сейчас становится понятным, что их скороспелый вкус ничего кроме оскомины вызвать не может. Историческая память народов – это не та материя, которую можно вот так запросто накрыть тенью от разного рода идеологических и терминологических "плетней".