часть 1 Готовность к бесконечной войне

часть 2 Все разрушается

Пол Вулфовиц (Paul Wolfowitz) с удовлетворением отметил в 1999 году (в The National Interest), что его позиция Одинокого Рейнджера 1992 года обернулась консенсусом обеих партий в большой стратегии США: никогда не позволить вновь какой-либо державе или союзу государств на евразийском континенте достичь способности действовать в качестве «равного вызова» интересам США. И под этим принципом европейские политические элиты тоже подписываются. Его апологетика рассматривается в рабочих и учебных группах: демократия и свободный рынок смогут укорениться только тогда, когда российское государство будет лишено экономических, социальных и демографических ресурсов для восстановления своей жизнеспособной («имперской») власти; и Китай, по тем же причинам, должен быть расчлененным на пять независимых государств. И все это путем правильной комбинации применяющихся жестких (подавляющее военное превосходство) и мягких (растворяющих элиты и единство режима) мер.

Это, конечно, только основные надежды или явные моменты. В действительности это рецепт десятилетий хаоса и насилия на фоне глубокого воздействия на Европу и Азию. Но даже эта (назовем ее план Б) перспектива хаоса может иметь самостоятельное значение с американской точки зрения, поскольку она предлагает к тому же абсолютно убедительное, хотя и трудное озвучивания стратегическое обоснование создания глобальной сети противоракетной обороны.

Именно с этой точки зрения можно получить единственным надежный ориентир в курсе политики США по отношению к России и Китаю и понимание характера «хеджирования» ухудшения отношений как с Россией, так и с Китаем или с обоими сразу. После ужесточения мер национальной безопасности следующий президент или его администрация станут разменной монетой в национальных стратегических дебатах между республиканцами и демократами и окончательным арбитром карьерных перспектив на выборные должности, «страховкой», которая больше ничем другим не занимается. Все уже готово для возможности начать конфронтацию.

О «хеджировании» в отношении Китая свидетельствует такой подход. Массовое военное строительство в западной части Тихого океана, давление на Тайвань, чтобы завершить программу оружейных закупок на12-18 млрд. долл., успех в интеграции тайваньцев, активизирующаяся наступательная японская позиция в американских операционных планах, уговоры Индии обострить свой стратегический профиль в отношении Китая продаются в качестве мер азиатских стабильности. Пока это все, что ястребы «антикитайского» лобби когда-либо требовали в ущерб китайско-американским экономическим отношениям.

Эти «хеджирования» предназначены отнюдь не для работы в качестве страхового механизма, а как дамоклов меч над головой Китая, постоянно сокращая ему пространство для маневра. Более прозаично, когда бы не проходили американские внутренние торги, туз для Китая - «полный спектр доминирования» - должен уже быть в колоде. Или, возможно, чтобы бы все думали, что он там есть. Проблема, однако, заключается в обязательных дестабилизирующих последствиях этих усилий в регионе. Китайцы не могут не реагировать на то, что они, несомненно, оценивают как выработку стратегической смирительной рубашки, чтобы блокировать страну для последующей вивисекции, то есть для «мягкой» смены режима.

Аналогичные соображения приходят в голову и в отношении России. Расширение НАТО за счет бывших членов Варшавского договора и стран Балтии, а также как ожидается, и за счет Украины и Грузии, одинаково продается как укрепление евразийской архитектуры безопасности. По иронии судьбы, те же обоснования подводятся под возглавляемые Германией усилия по привлечению среднеазиатских и закавказских республик и, в частности, каспийских ресурсов из российской сферы влияния в западную. При этом российские «подлинные, законные интересы» также обслуживаются, поскольку этот процесс поощряет демократии, подотчетности властей, уважение прав человека и ненасильственное урегулирование территориальных конфликтов.

Лицемерный характер риторики «стабильности» проявляется наиболее ярко в «разъяснениях» по поводу установки «ракетного щита» в Польше и Чехии, направленного якобы против возникающих угроз со стороны Северной Кореи (которая находится в процессе денуклеаризации) и Ирана (потенциальная угроза США со стороны которого является фантасмагорической, поскольку его предполагаемые намерения вымышлены). Эти разъяснения продаются потребителям в средствах массовой информации в качестве страховки от уже знакомых «сумасшедших» режимов и тиранов; для более взыскательных слушателей – как не направленные против России (а российские протесты подаются как российская же злонамеренность), а для все более обеспокоенных западноевропейских инсайдеров на засекреченных брифингах – как «хеджирование» с растущим потенциалом, чтобы убедить их в том, что эволюция российской или китайской угрозы происходит быстрее, чем предполагалось.

В действительности даже самые убогие наблюдатели американской политики не могли не заметить, что это является провокационной целью поймать русских в ловушку легко произносимых, но беспомощных жестов протеста и возложить на них еще и ответственность за осложнение отношений ЕС и России. И Россия никоим образом не избежит ловушки.

Одновременно возрастает политический вес главных американских союзников в Восточной Европе. Средства для сближения Польше и Чешской Республики (плюс их балтийской свиты) с американской политикой дает их зависимость от США в рамках НАТО, которое в рамках ЕС. В краткосрочной перспективе этот вопрос еще больше ослабляет и без того уже раздробленную волю западноевропейской части ЕС (добросовестно) вести переговоры о новом соглашении о партнерстве и сотрудничестве между ЕС и Россией.

В более долгосрочной перспективе значительное американское военное присутствие на этих двух запрашиваемых военных инсталляциях затянет стратегических петлю на шее России. Кроме того, если США действительно поставит дополнительную установку в Грузии, этот шаг сознательно даст детонатор американо-российской конфронтации в руки бездумного и безответственного руководства Грузии. В этом контексте оговорка государственного секретаря США Кондолизы Райс, назвавшей Россию «Советским Союзом», приобретает не только фрейдисткую окраску, но становится декларацией о намерениях.

Близнецы Качиньские, президент Польши Лех и премьер-министр Ярослав также предлагают всем кота в мешке. С глубоким возмущением, которое их партнеры по НАТО и ЕС, а также русские желали бы иметь по поводу такого сиюминутного решения, они уверяют, что этот ракетный щит не должен беспокоить ни одну «нормальную страну».

Но Россия, безусловно, является «ненормальной» страной для правого большинства польского политического класса: они до сих пор негодуют, что Россия испортила им имперскую мечту (Польша от Балтики до Черного моря), которая привела генерала Йозефа Пилсудского к нападению Россию в 1920 году и полному разгрому красными; они еще обижены, что Вторая мировая война началась и закончилась не так, как им хотелось бы; негодуют, что до сих пор им не досталось места за западным высоким столом. И они надеются, что Соединенные Штаты пристроят их, по крайней мере, на особую роль в НАТО (Польша недавно пошла на шантаж, выторговывая для себя особое место в ЕС), и дальше по линии, на зону влияния Польши - от Балтики до Черного моря и право в первую очередь для территориальных бонусов, которые могут быть предложены после дальнейшего распада России (например, в районе Калининграда).

Просмотр этих усилий в полном объеме, учитывая непрекращающийся враждебный гул средств массовой информации по отношению к России (не забывая про провокационную смесь тонких и грубых разведывательных операций), все это будущее менее похоже на хедж, скорее уж на последние движения фигур в финальной игре. Один недавний доклад, связанный с американским агентством частной разведки Strategic Forecasting, Inc или «Стратфор» на тему «Новая логика балтийской ПРО» определяет без затей, «… что США пока не закончили с Москвой со стратегической точки зрения. Вашингтон хочет оказывать давление на Россию, пока это возможно, чтобы поставить ее под угрозу полной дезинтеграции». И русские вполне осведомлены об этом векторе политики США. В течение прошедшего года российский президент Владимир Путин в своей речи на конференция по безопасности в Мюнхене, даже Михаил Горбачев в своих последних выступлениях, а также Валентин Фалин широко обсуждают этот мрачный анализ в этом году, говоря об одном и том же.

Они уперлись в стену, и не имеют ни времени, ни хороших вариантов. Как обозначил германский Петер Штрук (Peter Struck), бывший министр обороны от социал-демократов и нынешний парламентарий: «Русские проиграют еще одну холодную войну». Это в ответ на «неотформатированный и непонятный текст» путинского списка претензий на Мюнхенской конференции в феврале. Блиц-опрос, кстати, показал, что большинство немцев, судя по всему, осознали их значимость, и большинство даже поддерживает чувства Путина, несмотря на чрезвычайно оскорбительный хор в германских средствах массовой информации.

Существует определенное беспокойство, что все это может толкнуть русских в объятия китайцев. Что радует, что для такого фундаментального пересмотра своей внешней политики Россия не является еще ни достаточно сильной, ни достаточно надежной, чтобы реализовать ее, равно как и российская элита еще к ней не готова. Работая в направлении сближения российско-китайских позиций и зная, что Китай превращается в сильнейшего из двух партнера (однако китайцы могут тщательно учитывать чувства русских), для оценки безопасности и независимости потребуется не только отчаяние, но море гибкости среди нахрапистого, загребущего, фантастического и циничного большинства новой российской элиты. Как говорит шутник в Influence 101: «Вы всегда сможете заполучить русскую элиту: половина из них ненавидит матушку Россию, поскольку Петербург и Москва не Париж или Лондон, а другая половина ненавидит ее за то, что она произвела на свет первую половину».

Помогает, конечно, что западные разведки и полугосударственные НПО поддерживают российское руководство в состоянии обеспокоенности внутренней стабильностью. Чтобы расширить свои возможности, Запад оказывает влияние также через правых ксенофобов, анти-китайских либералов, борцов за независимость Чечни и других лиц, заинтересованных в играх на этнической почве. Одновременно «новые русские» несмотря ни на что надеются, что Европа все еще может отойти от закрепления враждебной политики и вернуться в 2002/2003, тем самым, обезопасив их космополитическую мечту о ренте.

Все это достаточно близко к реальности, чтобы содействовать иллюзии, будто русскими можно управлять; нужно только чуть менее очевидных оскорблений и грубостей и немного больше риторики о кооперации, чтобы удовлетворить их страстное желание быть уважаемыми. Однако это более надежда, чем реальность. Несбыточная надежда, особенно потому что политика Запада и злобствующие русофобские СМИ не упускают случая дать русским понять, что на медведя всегда заготовлена рогатина.

Существует, конечно же, и китайская перспектива. Западные китаеведы и их немецкая секция, наблюдая за взаимоотношениями Китая и России, интересуются, находится ли российское руководство по-прежнему плену своих западных надежд, или уже больше не остается приверженным идее медленного суицида. Эти вопросы вполне обоснованы. Россия инвестирует повсюду, хотя еще не восстановила собственную экономику до уровня 1989 года. Ее промышленность, инфраструктура, научные исследования, образование и здравоохранение по-прежнему страдают от катастрофического недофинансирования.

Поскольку Запад организовал и контролировал вывоз советских активов из России на сумму около 800 млрд. долларов США наличными, товарами и патентами (в том числе Борис Ельцин подарил США жемчужины из короны советских военных и космических технологий), а также отъезд десятков тысяч лучших инженеров и ученых, можно считать, что оправиться от подобного стихийного бедствия будет по меньшей мере столь же сложно, как пришлось Германии после поражения от Советского Союза в годы Второй мировой войны в условиях мира худших, чем были подписаны Брест-Литовске в 1918 году.

Но даже здесь западные политики убеждаются, что русские и китайцы не могут не осознавать начинающуюся мобилизацию для экономической войны против них. Все внезапные инвестиционные барьеры против китайского и российского капитала появились и в США и в Западной Европе. Значительные усилия направляются на координацию отражения китайских посягательств на единоличное право Запада на африканские природные богатства, естественно, во имя прав человека и благого управления (подобно Синей Бороде, который, все еще обгладывая бедренную кость своей последней девственницы, жалуется на крестьянку, которая портит ему следующий ланч непристойными предложениями жениться). И есть возгласы тревоги по поводу того, что Россия и Китай делают то, что сами США делают сверх всякой меры: объявляют некоторые свои промышленные отрасли «стратегическими».

Китайские аналитики Запада – вполне проницательные наблюдатели и знают, откуда приходят их западные партнеры. Но взращенные в атмосфере всеохватывающей необходимости выиграть время и силы, чтобы иметь возможность пережить мрачную геополитическую непогоду, все китайские дискуссии о России и Западе просто являются эхом невысказанных вопросов: смогут ли они влиять на американские (западные) восприятие и реакцию на китайский подъем, какой ценой и как долго. Есть еще одно средство влияния на эти дискуссии, которое часто подчеркивается на западных рабочих встречах: цитирование российских мнений о невозможности российско-китайского стратегического сотрудничества, косвенные ссылки с надлежащей суммой ностальгии на золотой век китайско-американского стратегического сотрудничества в борьбе против Советского Союза, произнесение вслух вопроса, не сможет ли его воскресение пообещать новый рассвет в китайских отношений с Западом.

Но нет необходимости тщательно изучать эти дискуссии. Без внимания специалистов не остались обеспокоенности, что русские и китайские ответственные лица, принимающие решения, по-видимому, пришли к выводу, что их ожидает одинаковое и взаимосвязанное геополитическое будущее. Они могут рассчитывать по возможности задержать или сгладить его, но не могут от него уклониться. Непрерывные усилия Запада для привлечения несогласных из элиты, а также усиленное выращивание и подготовка альтернативных элит (с их типичной смесью коррумпированности и слепого идеализма) во все более ухудшающейся в плане безопасности обстановке укрепили в них убежденность, что они не желают следовать в русле стратегии, которая позволит воспроизвести новый распад подобный распаду СССР. Индикаторы ожиданий российских и китайских руководителей просвечивают через их внешнюю политику и военную бюрократию и очевидны: ликвидация, поражение, или временная нейтрализация одного будет началом той же судьбы для другого. И они, похоже, осознают, что связаны и не имеют большого выбора в своей политике. Начало совместного развития стратегических доктрин, следовательно, должно восприниматься серьезно. Они не заботятся об угрозе полного спектра американской военной мощи, но думают о том, как подорвать и прервать ее развертывание в самой начальной стадии операции.

Кажется, особое внимание обращается на то, как разработать позицию, способную нанести массивный урон военно-воздушным силам США и транспортным группам без системы молниеносного применения ЯО. Там, по-видимому, даже идет речь о превентивном ударе. Что касается ядерного сдерживания, то, по-видимому, идет движение к сочетанию массового возмездия и различных вариантов «технологического обезглавливания» (т.е. избирательного уничтожения сети военного командования и контроля, а также запасных операционных возможностей, плюс уничтожение непрерывности функций режима и элит).

Чтобы лучше понять нынешнюю стратегическую ситуацию, российские военные даже начали подходить, очень осторожно, к пониманию причин эрозии доктрины советского сдерживания в 1980-е годы, особенно в том, почему она не смогла среагировать, увеличив свою боевую готовность к тому, что она ощущала как признаки англо-американских маневров в направлении к войне.

Но независимо от сценариев будущего или опыта в прошлом Россия, а также Китай в обозримом будущем слишком слабы, чтобы конкурировать на военном уровне с Западом. Обе страны борются только за то, чтобы их вооруженные силы уверенно смогли защитить целостность государства. И почти не имеют никаких военных резервов для политической задачи предотвращения дальнейшего ухудшения их стратегического окружения. Они не могут ни полагаться на свою способность отвлечь США от усилий контролировать их, ни конкурировать за самостоятельный контроль, не заложив при этом само выживание государства.

После российских 1990-х годов и китайских 149 лет после 1840 года не существует никаких возможных иллюзий о судьбе обоих, Запад вновь обретет контроль над ними. Их слабость, однако, должна содействовать не только доверию к оборонительной ядерной позиции, но и дать европейцам или японцам основания подумать о последствиях стратегического отчаяния. Ниже этого порога, однако, лежат все эти принудительные переговоры, будь то под прикрытием общих интересов или в открытую; «ну прыгай, а то!". Не существует общих интересов, есть только торг за выгодную позицию и отложенная враждебность.

Когда Генри Киссинджер и Евгений Примаков создали совместную рабочую группу американских и российских пенсионеров-государственников, чтобы заниматься «угрозой ядерного терроризма и его распространения» (как Киссинджер это назвал), в этом существовал, таким образом, подтекст: «Работа с нами подразумевает Иран (или возможное «обеспечение безопасности» пакистанских ядерных боеголовок), поскольку первый случай ядерного терроризма может случиться в России». Нет необходимости быть большим параноиком без мозгов, чтобы видеть такие возможности, например, в связи с очень тесными отношениями, которые Великобритания поддерживает с чеченским сопротивлением, а также в связи с тем, что десятки тонн материала советских боеголовок еще не переделана в ядерные топливные стержни.

Речь идет о том, что нет необходимости даже в косвенном специальном послании. Понимания того, что так много пальцев располагаются на таком количестве оперативных кнопок, вполне достаточно для умеренного исходного предположения: «Все, что можно вообразить, возможно; то, что возможно, произойдет рано или поздно, здесь или там». В то же время, нужно действовать так, как если бы хоть какая-то разумность и предсказуемость может еще вернуться в действия американских властей.

Аксель Брот - псевдоним германского военного аналитика, бывшего офицера спецслужб Германии. Его статья была опубликована на английском языке на "Asia Times-Online"

Окончание: Приветствуйте вождя – или пеняйте на себя

© Перевод:Наталья Лаваль, специально для сайта "Война и Мир". При полном или частичном использовании материалов ссылка на warandpeace.ru обязательна.