Сломанный механизм

Американский политический класс, как представляется, сделал все возможные неправильные выводы из окончания холодной войны и распада Советского Союза. Спокойная прогулка к постоянной глобальной гегемонии не получилась. Таким образом, разочарование и стремление к мести стали основными движущими силами политики США. События 11 сентября обнажили нефункциональность такого подхода, но не они явились причиной этого выбора.

Именно с этой точки зрения, которая вновь возвращает забытые и горькие ожидания, представляется, что США не желают ни стабильной России, ни равномерного роста Китая. Американская политика сейчас еще достаточно гибка, чтобы вести переговоры о краткосрочных приоритетах с теми, кто уже поставлен под давление требований об изменении режима, но система ужесточается, оставляя в стороне поблажки и компромиссы, в направлении увеличения конфронтации, ограничивая время дипломатии и рисуясь на показных принципах, которые поддерживают нарушенное доверие.

Несмотря на значительные усилия Исследовательской группы по Ираку или Принстонского проекта по национальной безопасности снова вернуть в политику США рациональность, политика неполноценна из-за нехватки дисциплины и благоразумия, связанной с усилением имперских устремлений официального Вашингтона через средства массовой информации и мозговые центры.

К сожалению, это умонастроение является не только определяющим атрибутом нынешней администрации, но обеих партий (и чрезмерно), которые будут серьезными конкурентами на следующих президентских выборах в США. Они уже соревнуются в сжигании мостов к более взвешенному подходу к имперской политике, когда обвиняют нынешнюю администрацию в слабости. Различные комбинации бомбардировки Ирана, уничтожения «Хезболлы», конфронтации с русскими, санкций китайцам, нажима на саудовцев и пакистанцев, дожим индусов до подчиненного положения, установление «ответственной» диктатуры в Ираке, все это входит в меню основных кандидатов, плюс разворачивание «мягкой власти» США и более эффективное привлечение союзников в свои мероприятия независимо от нагрузки.

Это все очень просто увидеть в нынешних потугах глобальной дипломатии адаптироваться к навязываемому Америкой выбору «либо США, либо хаос». Но уроками были уже не только Ирак и Афганистан, но и неудачные попытки в Сербии (1999), в Ираке (2003) и в Сирии (в настоящее время) заставить себя склониться перед американскими (тире западными) требованиями, сохраняя при этом определенную независимость и достоинство. В сущности, охватывая взглядом последние 16 лет, глядя на судьбу бывшего Советского Союза в 90-е годы, на бывшую Югославию, Ирак или Афганистан, они пришли к выводу, что им нечего терять даже при военной конфронтации.

И поскольку марш империи нацелен на расовое (эвфемизм: «цивилизационное») превосходство (к «англосфере»), незападная элита уже может интерпретировать этот выбор как «США и хаос». Если в амбиции этих элит входит только захват власти в своей стране и затем создание торговой площадки на одной из западных оффшорных площадок или превращение в продавца ресурсов собственной страны, то этот выбор хорош. Если же представители такой элиты сообразительны, в меру патриотичны и имеют достаточно гордости, то они не могут не сопротивляться подобному варианту.

В конечном итоге, это вопрос самоуважения и чувства исторической ответственности. Смогут ли эти элиты сносить сардонические насмешки подобные той, которая гуляет среди англо-саксонских чиновников по поводу саудовского сочетания огромной коррупции и выплаты огромных взяток: саудовцы «предпочитают подавиться на коленях, чем умереть стоя».

Но презрение и жажда хаоса («созидательного разрушения») стали краеугольными камнями реальности. Они подогреваются фантазиями о всемирном кастовом обществе, в котором «Щит Ахиллеса», «Имперская морская пехота», «Превосходство» и «Бриллиантовый век» заняты перекрестным опылением имперского воображения. Можно добавить, что исследование Управлением всесторонней оценки программ Пентагона последствий изменения климата проливает свет на сёрвайвалисткий закоулок этого менталитета и предполагает, кроме того, ответ на вопросы «кто есть Запад?» и «кто лишний?».

Поэтому возврат к возмездию «подхода тайных операций» в международной политике США должен гораздо больше иметь дело с этим пагубным самовоспеванием, чем с характером угроз или простым наличием инструментов. Во времена «холодной войны» страх перед разоблачением, ответным ударом и провоцированием войны с Советами как-то держали это все под контролем, но сейчас все сорвались с цепи. Каждый, кто может, должен пойти в дело. И не только Белый Дом является чрезвычайно либеральным в своем использовании каперов, часто отправляемых в отставку разведчиков и военнослужащих, которых надо избавить от неприятностей.

Идет эволюция огромной серой зоны частных «консалтинговых» предприятий бывших государственных чиновников, которые умело используют свои международные контакты в государственных и субрегиональных структурах с ищущими финансирование мятежниками и политическими лобби, а также свои международные деловые контакты, в частности, в области энергетики, финансов, оружия и безопасности в отраслях промышленности, внутри бизнеса и влиятельных групп. По возвращении на государственную службу их любимые проекты, политика и денежная паутина не только не впадают в спячку, они продолжаются уже в качестве государственная политика. Промотирование имперской политики и меркантильное отношение к военному насилию становятся отличительной чертой этого странного сочетания милитаризма и продажности. Один из новой волны этих временных чиновников-выскочек продемонстрировал свою природу лаконичным вопросом: «Какая польза от империи, если вы не можете делать на ней деньги?».

На политическом уровне страх перед ответным ударом и разоблачением есть у всех, но исчезает, за исключением оружия бюрократического хладнокровия, когда начинается охота на козла отпущения. Страх может функционировать как фактор сдерживания, только если есть чувство меры, и только в случае, если последствия решений будут иметь разрушительный эффект. Но ничего этого нет. Вместо этого политика США выносит в мире часто цитированный диалог Мелиан, в котором чувство безнаказанности и всесилия уничтожили любые соображения благоразумия. С курсантских времен отставного генерала-майора ВВС Ричарда Секорда, который плечом к плечу работал с кокаиновой мафией для финансирования никарагуанских контрас, эта государственная деятельность приобрела совершенно новое значение «использования тайных операций», «правдоподобных оправданий» и, конечно, знаменитого рейгановского менталитета «парни должны перебеситься».

Самая порочная сторона проблемы отражает исчезновение граней между ветвями власти, между исполнительной властью и Конгрессом, между общественным и частным, между деловыми кругами и правительством в этом дьявольском вареве проектов и заинтересованных групп. И ни одно правительственное агентство не имеет власти или воли заблокировать какой-либо из этих перекрестных полюбовных проектов политического лобби, разведки и мастеров тайных операций, которые приобрели «крышу» в правительстве, в парламенте или в каком-либо из мощных лобби.

Они могут быть, возможно, ниже уровня осведомленности высшего руководства, но продвигаться будут безжалостно, трансформируясь, мутируя и размножаясь в зловонном болоте субподрядчиков, полугосударственных-получастных разведывательных формирований, наемников, фундаменталистских миссионерских организаций, охранных фирм, чтобы возродиться в один прекрасный день как «рабочие» проекты, таким образом возобновляя цикл. Суданские проблемы являются отличным примером того, как эта мигрирующая экосистема производит и воспроизводит все большее смятение в слабых государствах, несущих на себе проклятье стратегического значения.

Но мы еще даже не начали разбирать разрушительные последствия частых включений этих структур в преступный мир незаконной торговли оружием, сырьем и т.д. или на мировом уровне в преступные синдикаты и экономическую инфраструктуру.

Вполне логично, что выбор их политики, кажется, теперь следует израильской, итальянский и японский моделям, переходя все глубже в мир клановой лояльности (неоконсерваторы – всего лишь наиболее застенчивый «фамильный» клан), когда различия между лояльностью к власти и лояльности к клану исчезают полностью уже на уровне заместителя помощника секретаря.

И этот вирус начинает инфицировать Германию. Не только потому, что многие закоулки немецкой внешней разведки, в правилах и в традиции, произведены по заказу спецслужб США и Израиля, а политические механизмы ее контроля являются неглубокими даже по западным стандартам. Это среда для взаимопроникновения плохих привычек с помощью требования западной солидарности.

В момент неосторожной откровенности берлинский корреспондент консервативной ежедневной швейцарской газеты Neue Zürcher Zeitung сожалел о неограниченной вербовке журналистов и представителей НПО германской разведкой гораздо горше, чем о слежке за ними, чтобы пресекать утечки информации. Это замечание осветило на короткое время одну из комнат в подвалах внешней политики Германии.

Еще большую значимость для будущего в Германии имеет возникновение связи между разведкой и бизнесом и их обоих с тайными операциями. В международных средствах массовой информации курсирует история, что бывший глава германской разведки и нынешний депутат Бернд Шмидбауэр (Bernd Schmidbauer) якобы является посредником представляющегося предпринимателем агента израильской разведки, который принимает активное участие в израильских проектах в иракском Курдистане. Используя контакты Шмидбауэра с руководством иракских курдов, израильский агент, похоже, заключил на много миллионов долларов фальшивые земельные контракты, чтобы курды смогли разделить большую часть (исчезнувших) со счетов программы «Нефть в обмен на продовольствие» миллиардов.

Наверное, это просто интересная, хотя и довольно извилистая тайная история. Но каковы бы ни были детали, это факт, что Шмидбауэр использует свой бывший офис для такого рода целей, и в этом и заключается послание. И трудно судить, что хуже: Шмидбауэр, вовлеченный в связанные с тайными операциями во имя прибылей израильские шалости, или частное предприятие, делающее то же самое.

Недовольство участием немецких военных в боевых действиях

Однако, важнее этого озабоченность тем, что немецкие солдаты уже направлены в бессрочные миссии с потенциально богатым жертвами агрессивным окружением - места, где американские (британские и израильские) политики публично, презрительно и бесповоротно в течение 100 лет извращали международное право, которое сейчас пытаются отрегулировать с использованием военной силы. Эти германские союзники проводят своего рода эксперимент социал-дарвинистского отбора в своих вооруженных силах, чтобы избавиться от угрызений совести, чувствительности и кассандр с тем, чтобы взрастить заново мировоззрение колониальных войн против «враждебного населения» со всеми вытекающими последствиями для гражданского общества.

Результат наемнических обычаев и «военной этики» (ограничение моральных запретов в угоду расовому презрению как связующий элемент) не может не инфицировать, а затем разъесть средства сдерживания, превращая вооруженные силы из парламентской армии в «солдат территориальных войск». Чем выше приверженность «войне с терроризмом», тем больше армии придется сталкиваться с отчаянной ненавистью тех, кто уже сталкивался с американскими способами умиротворения, и тем выше опасность заражения.

Иными словами, есть опасения, что немецкие войска будут осваивать этот менталитет, участвуя в этих разрушающих общества операциях, результаты которых уже можно видеть в Ираке, Афганистане и Палестине, и в будущих кампаниях, которые могут привести к взаимной уничтожительной войне. Этот страх не является надуманным: можно взглянуть на эволюцию доктрины в связи с войной в «мировом гетто», или, например, внимательно изучить рассматриваемые стратегии и рвение на войну против Ирана.

Обладая юридическим образованием и определенной исторической осведомленностью, нельзя не видеть параллели между тем, что происходит сейчас, и судебной и пропагандистской подготовкой в период перед нападением Германии на Советскую Россию: запечатлеть в сознании солдат, что они собираются противостоять недочеловекам, порочным, жестоким и коварным врагам; затем следует отказ целой категории противников в каком-либо правовом статусе, лишение их защиты Гаагской конвенции и ограничение защиты гражданских лиц в соответствии с Кодексом военной юстиции, отказ от костяка организованной боевой дисциплины и удерживания армии от насилия, грабежа, превращения ее в толпу убийц (что она сделала бы в любом случае, чаще всего, особенно после того, когда ожидаемая короткая дорога к победе превращается в долгий поход к поражению).

Таким образом, классификация кого-либо как террориста, который ведет боевые действия, или как сторонника терроризма, который может скрывать враждебные намерения, или объявление пособниками терроризма целые организации, которые сопротивляются западному вмешательству и его интересам, лишь расширяет немецкий опыт, как распространить искаженную ius in bello (право ведения войны – прим.перев.) от Советской России на весь мир. Цель, конечно, - поставить вне закона любое вооруженное (и тем более, безоружное) сопротивление западным военным экспедициям и оккупации, даже попытку добиться запрещения этого с помощью международного права, поскольку на пути погони за террористами существует и гражданское население («живой щит»). Наименее озабоченной поисками выхода из Женевских конвенций или юрисдикции Нюрнбергского трибунала является новая израильская концепция «террористического населения». Она всего лишь дает новое название более старой директиве: «Уничтожать с крайней предвзятостью».

В то же время стремление обойти Женевские конвенции чрезвычайно занимают и законников администрации Буша. Поскольку Афганистан стал «государством-изгоем», они решили, что талибы были «незаконными боевиками», хотя они были солдатами страны, которую администрация Клинтона призывала признать, оказывая сильное давление на Германию. Даже если Афганистан под властью талибов и оправдывал термин «государства-изгоя», то полезно было бы помнить, что Запад несет основную ответственность за то, что он стал таковым. Стоит лишь взглянуть на учебники и методические пособия для муджахеддинов, привозимые американцами и их сотрудники в 80-е годы.

Особенно тревожит намеренно прозрачное лицемерие, которое не только не скрывает, но и кичится такого рода насилием, элементарный общий смысл которого (не говоря уже о чувстве стыда) должен был бы держаться спорадическим и изолированным. Но уже сейчас существуют десятки тысяч жертв организованного всемирного архипелага тайных тюрем и лагерей. Они были подвергнуты системе, которая была отобрана и выпестована в результате десятилетий научных исследований методов пыток и сексуального унижения, которые приводили к «глубоким поражениям в их сознании». Эти люди распространяют послание, которое невозможно скомпенсировать, исправить или защититься от него. Любое сопротивление будет только ускорять переход к насильственному распаду общества, основ его функционального состояния.

Кроме того, право своевольного убийства вне этой системы тайных свободных зон и сохранение в боевой готовности к пыткам и убийствам, переданное субподрядчикам из аппарата внутренней безопасности зависимых государств, не может не означать, намеренную уступку любой значимой претензии правительств этих стран на законность или способности установить порядок. Можно было видеть, как Соединенные Штаты и их союзники создавали условия для такого рода массового насилия в «миротворческих» кампаниях в Африке и Азии. Однако, на этот раз очевидно для всякого, кто видит, что для довольно большого числа стратегов США насилие, кажется, должно быть частью цели.

Немецкий политический класс и СМИ прикладывают все усилия, чтобы держать масштабы и последствия этой системы как можно дальше от публичных дебатов и от самих себя; но если рассматривать все в целом, то это выглядит как неизбежные, хотя и отвратительные боевые шрамы на лице западных ценностей. Выкручивания, призванные отрицать связь этих уродств с немецкими военными обязательствами, и даже более радикально – сеть мер безопасности является очень примечательными.

Существует, однако, черная нить, которая связывает Германию со взрывом фундаменталистского терроризма, захороненная в файлах и воспоминаниях, уходящих корнями в поздние70-е годы. В то время Германия в своих крупных мусульманских общинах стремилась обеспечить господство исламистских правых организаций для нейтрализации влияния левых. Последствия такого рода социальной инженерии до сих пор видны сегодня, и многие в политическом классе об этом сожалеют.

Германия также дала приют значительному эмигрантскому сообществу из светских арабских стран, в частности, из Сирии. Поскольку в Германии израильская разведка свободно себя чувствует, часть германской разведки (равно как и ее покровители из Баварии) была по мановению руки и слову Моссада набрана среди сирийских «Братьев-мусульман» в Германии для террористической кампании против правительства Сирии президента Хафеза Асада. Это уже можно было бы назвать совместной операцией. Финансируемые Саудовской Аравией, Израиль и его южно-ливанские наемники тренировали рекрутов в лагерях на юге Ливана, рекламируя это в то время как высшую школу, предлагающую обучение всем этим интересным техникам, которые делают западную жизнь настолько волнующей.

Разумеется, эта операция привела к серьезному кровопролитию в Сирии. Выжившие либо вернулись в Германию, возможно, в качестве вербовщиков для антисоветского джихада в Афганистане, либо применили свои таланты непосредственно на этом новом театре западной области деятельности.

Набор рекрутов для диверсий и терроризма требует предварительных проверок, выяснения плохих парней и сомнительных случаев, и придерживание их для использования в будущем. Немцы помогали в предварительной проверке, но избегали других процедур (по крайней мере, можно на это надеяться). Для этих целей была использована тюрьма «Хиам» на юге Ливана - для пыток и раскалывания заключенных по правилам израильского кодекса (особо ценные похищенные, однако, до сих пор содержатся в «черные крыльях» израильских тюрем, выстроенных так, чтобы позволять уж совсем крайние нормы кодекса).

Через «Хиам» немецкие связи с израильскими операциями достигли сознания некоторых высокопоставленных немецких чиновников и открыли им значение «черной тюрьмы», которая могла быть принята в качестве одной из моделей нынешней американской системы. Ужас и отвращение испытали те, кто слышал, как бывший немецкий министр иностранных дел Йошка Фишер лицемерно утверждал, что «не было нарушения прав человека» среди 300 ливанских артистов, подвергнутых пыткам и изнасилованиям, которых Германия приняла из Израиля.

Стремление засунуть голову в песок, которое доминирует в немецких дебатах, делает слишком легким игнорирование озабоченности тем, что множество ответвлений этой системы начало свою жизнь в Германии: через свои специальные силы, прошедшие подготовку в США, Израиле и Великобритании; или при помощи программы офицерского обмена с генеральским колледжем армии США (где идеологические основы преподают по трудам израильского арабиста Рафаэля Патаи); через плотную сеть мобильных специалистов по пыткам, извращенных психологов и докторов медицины, инструкторов по допросам и антропологов. Политические руководители находятся в сговоре с этой системой за спиной менее управляемыми членов парламента и зачастую не выслушивают лучших суждений своих старших должностных лиц.

То, что началось в 2002 году с целью продемонстрировать солидарность с американцами, и пошло полным ходом в 2003 году, чтобы наладить мосты с США, превратило энтузиазм бывшего внутреннего секретаря социал-демократов Отто Шили («если они хотят смерти, они ее получат»), трусость бывшего министра иностранных дел Йошки Фишера и безупречные проамериканские верительные грамоты Меркель в идеологическую программу сделать Германию (и ЕС) пригодными для вечной войны против врагов Запада.

В течение десятилетий Германии удавалось подобно Нидерландам, Швеции и Норвегии выглядеть скорее всемирным социальным работником, чем одним из ближайших американских союзников. Эта роль хорошо поддерживалась отстранением от военных интервенций, строгим следованием собственным обязательствам, стремлением кооптировать модернизирующиеся элиты развивающихся стран в западную систему и расхождениями время от времени с политикой США. Доброе имя Германии было чистым источником легитимности для Запада.

Но в новых условиях, когда иллюзорный мир вытеснил реальный, шок и компенсирующая риторика о правах человека все более резко проявляют упражнения в лицемерии, а легитимность, похоже, происходит от безнаказанности. И американский политический класс больше не собирается терпеть отличные от своих интересы, претензии на независимость суждений или «достойное уважение к мнению человечества».

Недовольство немецко-израильскими связями

В прошлом году Германия добавила себе ближневосточных проблем в военном отношении, послав военно-морскую эскадру к ливанскому побережью с миссией не допустить пополнения запасов вооружений «Хезболлы» морским путем. Германия открыто объявила о своих предпочтениях, несмотря на свой многолетний скрытый союз с Израилем, и это стало, таким образом, частью проблемы без решения. Не только большинство населения отказывается поддержать эти германские обязательства, но даже многие профессионалы выражают свои опасения, и по очень весомым причинам.

Одна из них коренится в убеждении, что удары США и Израиля на Ближнем Востоке втягивают Запад в бесконечный цикл насилия, мотором которого является израильская неспособность предпочесть мирный процесс своей конкисте. Хотя это было бы подлинным карьерным самоубийством - признать страх, что Израиль может воспользоваться (или затеять сам) еще одной войной на Ближнем Востоке, чтобы урегулировать палестинскую проблему раз и навсегда, и тем самым уничтожить все препятствия для своей гегемонии, невозможно не осознавать такую перспективу. Это питает обеспокоенность по поводу последствий риторики в терминах «войны цивилизаций», которую немецкие (и европейские) идеологи распространяют в средствах массовой информации; риторики, которая может вылиться в любой момент в приглашение израильскому руководству серьезно взяться за то, к чему оно давно готовило своих союзников и большинство собственного населения.

Фактически, любые знаки, что израильтяне смогут ограничить свои амбиции, чтобы создать бантустаноподобную систему под управлением вооруженных отрядов ФАТХ’а «Дахлан-Балуша», по-видимому, будут приняты официальной Германией как свидетельство восхитительной и перспективной сдержанности Израиля, которую надо поощрять, узаконить и регулярно оплачивать, удерживая израильтян от «актов отчаяния».

Использование термина «Бантустан» в этом контексте не имеет ничего общего с антисемитским выпадом: когда в 1976 году бывший премьер Южной Африки и симпатизировавший нацистстам Джон Форстер посетили Израиль, Шимон Перес, Менахем Бегин, Ицхак Рабин, Ицхак Шамир, и все-все-все, восхваляли южноафриканскую систему расового разделения как образцовое решения проблемы со «своими kushims» («нигерами»). И консервативная часть политического класса Германии (особенно в Баварии, где кровосмесительные отношения между германской разведкой и ХДС породили их собственные приоритеты внешней политики) активно участвовали в этом стратегическом сотрудничестве между Израилем и Южной Африкой. Примеры включают и поддержку Мозамбикского национального сопротивления (Renamo) (также прозванных «черными кхмерами» (Khmer Noir) за начало африканской чумы вербовки маленьких детей методом травматизации) в исследованиях ОМУ, незаконной передаче чертежей подводных лодок нового класса, способных нести крылатые ракеты. В 90-е годы, кстати, Германия подарила несколько таких подводных лодок Израилю.

В 70-е и 80-е годы Израиль и Южная Африка были объединены как сиамские близнецы в своей общей борьбе против kushims (и против еще до сих пор многочисленных еврейских коммунистов, которых израильский политический класс ненавидит даже больше, чем немецких нацистов). И из некоторых консервативных уголков и закоулков Германии всегда шла помощь, научная поддержка или возможность совместного финансирования.

Но и явная немецкая поддержка Израиля также имеет традицию безусловности, особенно с 70-х годов, в соучастии финансирования израильской оккупации, но ни в коем случае не настаивании на выполнении Израилем своих обязательств по Женевским конвенциям. Во времена правительств Шмидта и Коля это было доведено до нужного состояния обязательств «содействовать диалогу». Значительная часть докладов посольства Германии служила для определения, где и когда дискретная помощь Германии может сыграть существенную роль в содействии официальным контактам между Израилем и их заранее отобранными палестинскими собеседниками.

Под руководством «зеленого» неоконсервативного министра иностранных дел Фишера условия не только изменились. Он отбросил принцип дифференциации. Он выбрал сам себя в качестве главного пропагандиста израильских утверждений, что насилие со стороны палестинцев не имеет ничего общего с оккупацией, но вызвано ошибками палестинского руководства, иностранным подстрекательством (со стороны Ирана и Сирии), что Израиль находится под «угрозой существованию» со стороны волны антисемитизма, уходящего корнями в культурную и политическую отсталость. По слухам, он даже запрещал любую служебную дискуссию, если она шла вразрез с его взглядами на мир, ценности израильских (или американских) инструкций были для него гораздо выше, чем совещания с собственными сотрудниками.

В любом случае, «безоговорочная поддержка» пришла к тому, что стала означать отсутствие в офисе отличий в анализе или суждении от «единственного» толкования израильской политики, ее мотивов и последствий. Правительство Меркель затем намертво закрепило жесткий активный подход Фишера к этой безусловности не только поддержкой известных и энергичных прошлогодних усилий по уничтожению «Хезболлы», но работой на военное вмешательство со стороны Израиля; точное значение такого подхода станет намного яснее на следующем раунде войны.

Направление германской вовлеченности однозначно: Германия активно вступила в сговор для предотвращения скорейшего прекращения израильской кампании (в ходе Римской конференции) и не оставила никаких сомнений относительно своей гарантированной поддержки израильского права убивать и похищать людей в Ливане, когда ему это заблагорассудится. Кроме того, в бестактном усилии организовать общественную поддержку вторжения Израиля, Меркель назвала военно-морской отряд Германии в ливанских водах (а также сухопутные расширенные Временные силы ООН в Ливане) как «Силы защиты Израиля». Само собой разумеется, что немецкая помощь в операциях Израиля в Ливане, в иракском Курдистане и Иране (во всех трех странах Германия имеет существенное разведывательное присутствие) увеличивается в масштабах и по степени риска.

Теперь поддержка Израиля, по-видимому, уже не ограничивается только координацией политики и информации, или предоставлением немецких паспортов для израильских секретных операций в Иране (как сообщалось в «Шпигеле»), или предоставлением выходов на агентов в ливанской общественной безопасности (отслеживание лидеров «Хезболлы»), или, если уж на то пошло, ведущей ролью в расстраивании первоначального расследования убийства ливанского премьера Рафика Харири (второй скачок в серии убийств, первым из которых был в 2002 году взрыв бывшего лидера боевиков ливанского и сирийского политика Эли Хобейка, который якобы собирался дать показания в Брюсселе против Ариэля Шарона относительно 1982 года в Сабре и Шатиле). Германия, похоже, увязла уже обеими ногами в жестоких сектантских играх, хотя (пока?) и не погрузилась в них с головой, порабощенная на разных уровнях региональных мероприятий приказами из Израиля и, в меньшей степени, американскими операциями.

Если бы израильский посол в Берлине Шимон Штейн не учитывал бы внутренних ограничений на официальную огласку немецкой солидарности с Израилем, то он мог бы сказать о Германии то же, что в прошлом году мягко заявили в отношении США министр юстиции Хаим Рамон и израильский посол в Вашингтоне Даниэль Аялон: «даже если наша армия должна пойти на ‘массовое убийство’, Соединенные Штаты будут по-прежнему поддерживать нас» (процитировано Le Monde Diplomatique).

Действительно, с самого начала официальная Германия смотрела сквозь пальцы или оправдывала израильскую склонность к насилию (например, массовые убийства в Кфар Кане (Kfar Qana) на юге Ливана), впрочем, и Израиль никогда не предпринимал реальных усилий, чтобы скрыть это под специфическими доктринами сдерживания. Как когда-то давно в 1978 году сказал генерал Мотта Гур (Motta Gur): «... Израильская армия всегда намеренно и сознательно бьет по гражданскому населению … армия… никогда не отличает гражданские цели [от военных]» (цитируется по Haaretz). Теперь Израиль требует, что официальная Германия продемонстрировала свое правильное отношение к «террористическому населению», и это во имя «борьбы с терроризмом», а также во имя предотвращения (!) «войны цивилизаций».

По очевидным причинам немецкая первоначальная экономическая поддержка Израиля никогда не рассматривалась как рычаг управления. Но на протяжении десятилетий ее размеры и ее совокупное воздействие внесли свой решающий вклад в то, что Израиль никогда не был обязан делать трудный выбор, и субсидировали встроенный максимализм израильского подхода к соседним странам и его претензию, что все его войны являются войнами за выживание.

Помимо незначительных индивидуальных компенсаций, реституций и т.д., которые были организованы (и очень плохо для бедняков) Конференцией еврейских претензий или Израильским государством, немецкие переводы от федерального правительства до сих пор составляют не менее 140 млрд. евро (193,2 млрд. долл. США) наличными деньгами, товарами, оружием и патентами, еще 20 - 30 млрд. евро по соглашениям государственно-частного партнерства, плюс еще дополнительные миллиарды через механизмы ЕС.

Не удивительно поэтому, что существует непростое осознание, что Германия разделяет ответственность в способствовании этой комбинации экономической зависимости, финансируемого из-за рубежа милитаризма и характерной и исключительно коррумпированной природы израильского преторианского государства. Постоянное нахождение на осадном положении и постоянно растущие подводные течения расизма стали источником уже единства Израиля и определяют его отношение к окружающему миру. Как знают все, кто знаком с израильскими дискуссиями, старые мантры о том, что Израиль сделает «уступки, необходимые для мира», если сочтет это достаточно надежным и крепким, являются удобными для кормления общественности и, возможно, для самогипноза, но больше ничем иным.

С тех пор как Израилю удалось убедить западные политические классы (самые хрупкие и коррумпированные арабские режимы убеждать не было необходимости), что палестинские устремления, а также их права в соответствии с Женевской конвенцией нереальны и, следовательно, в основном незаконны, то сами палестинцы ушли на второй план. Особенно Европа, кажется, решила стабилизировать все в подвешенном состоянии с помощью болтовни и спорадических проявлениях активности, но, конечно, на фоне решительной поддержки тех израильских мер, которые направлены на то, чтобы переломить юылую тенденцию палестинской политической и социальной сплоченности.

Как знает любой мало-мальски образованный в сфере принудительной социальной инженерии, разрушение социальной и экономической инфраструктуры общества до такой степени, что больше не существует независимых источников социальной власти, которые смогли бы возродить организованное сопротивление, оставляет на местах обломки из циников, взяточников, самоуправов, завистников, фантазеров и преступников, и вся эта шатия навязывается деморализованным массам.

И именно Йошка Фишер (с умелой поддержкой Франции и Великобритании) возглавил выработку европейской переговорной позиции между американо-израильским стремлением к войне и необходимостью избежать ее по той причине, что она вызовет внутренние последствия; между решимостью лишить Иран права на полный ядерный топливный цикл и необходимостью скрыть свою недобросовестность в подходе к переговорам. Йошка Фишер и сделал этот вопрос весьма ясным: иранская ядерная программа сигнализирует желание Ирана достичь «региональной гегемонии» в ущерб интересам Израиля, который для германского министра является единственным легитимным региональным гегемоном.

Когда в 2003 году правительство тогдашнего иранского президента Мохаммада Хатами, практически сняв шляпу, предложило США переговоры по всем нерешенным проблемам в двусторонних отношениях только для того, чтобы получить отказ, поскольку Иран был уже включен в «ось зла», этот факт исчез в европейском предложении, которое предложило туманные обещания и отсутствие гарантий безопасности в случае ликвидации всего ядерного комплекса Ирана (в том числе курсов и подготовки специалистов в передовых ядерных технологиях), а также ограничения на иранскую ракетную программу.

Благодаря уловкам и подтасовкам на этих переговорах, немецкая приверженность мирному урегулированию была всегда весьма условной, и Израиль приобрел что-то вроде закулисного права вето в рамках позиции Германии. Могло бы быть (и может) очень высоко оценено, если бы Германия, о которой с похвалой отозвался премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт как о наилучшем союзнике Израиля, вступила в войну против Ирана на фоне распада партии зеленых Фишера, а также и самого правительства (это до сих пор еще может случиться); неприсоединение же к операции создало бы еще один трансатлантический раскол, гораздо глубже, чем в результате войны в Ираке. Такие расколы имеют свою собственную логику и способны существенно раздробить немецкую (и европейскую) политическую арену.

Но немецкий политический класс парализован и должным образом поставлен на место отсутствием военного духа у собственного народа. Под лозунгом «ничего, кроме войны (прямо сейчас)», он маневрирует и ждет подходящего эмоционального настроя, которое развяжет ему руки; шум на Западе об инциденте в Персидском Заливе, подобном Тонкинскому, крупные террористические события в США или Германии, которые не будут иметь ничего общего с Ираном, однако помогут создать правильное настроение у населения. Это компенсирует пока неготовность Израиля подвергнуть немецкую внутреннюю политику явному испытанию на фоне немецкой открытой и тайной вовлеченности. Тем не менее, после стольких прерванных движений к войне партия «немедленной войны» в США любой момент может подтолкнуть администрацию Буша к последней черте и объявить немцам, что они теперь должны иметь с этим дело, или даже сделать такую ситуацию тестом для правительства Меркель на его проамериканскую позицию и заодно на выживание.

Продолжение: Взращивание будущих конфликтов: Россия и Китай

Приветствуйте вождя – или пеняйте на себя

Оригинал: Part 2: Everything is broken