Константин Крылов: О кибернетике как лженауке

chistyakov начал тему:

Кибернетика с точки зрения диалектического материализма есть неправомерное распространение механистического подхода на общественные явления. С точки зрения диамата переход от более простых объектов и явлений к более сложным (например, от управления объектами типа ракеты (самолёта) к управлению обществом) требует применения более сложного аппарата исследования и воздействия на объект и происходящие процессы. Конечно, могут и сохраняться и обязательно сохраняются отдельные методы более низкого уровня, но только как часть нового, более сложного метода, с какими-то ограничениями и особенностями. Тем более, существуют всякие аналогии и т.п. Кибернетика же неправомерно утверждала абсолютную общность и единство методов управления объектами, независимо от их сложности. Это, безусловно, лженаучный, механистический и метафизический подход, и он справедливо был осуждён советскими философами. И никогда это осуждение не пересматривалось и не "отменялось", потому что кибернетика и есть лженаука.

И НИКОГДА(!) объявление кибернетики "буржуазной лженаукой" никоим образом не повлияло на технические науки, в частности, на ЭВМстроение. Достаточно отметить, что именно в период "гонений" были созданы и внедрены первые советские ЭВМ, в частности, ЭВМ "Стрела" пензенского НИИ "Рубин" (название НИИ привожу по застойным годам), которая сразу же была смонтирована на крейсере "Киров", а НИИ немедленно награждён орденом лично товарищем Сталиным. Только НИИ, созданных и занимавшихся ЭВМ в те годы, я сразу же могу указать не менее 4 (2 из них в Москве). Именно в те годы были созданы сложнейшие ("кибернетические") системы управления, среди которых следует особо отметить комплекс ПВО "Беркут" (С-25), который курировал лично Лаврентий Павлович Берия. Если Вы представляете себе, что это такое, то сразу же скажете, что бедняга Н.Винер со своей лженаукой тут нервно курит в сторонке.

Так что, советую. Меньше обращайте внимания на болтовню интеллегентов. Читайте историю и сопоставляйте "воспоминания" и практические дела.

Дальше на эту тему стали писать многие. Вот, кстати, ссылка на вполне объективистски (не значит "объективно") написанную статью Поспелова "Становление информатики в России".  "Ну и я не промолчу".

Понятно, что кое-какие вещи я помню только из рассказов родителей, но помню их хорошо. В частности, то, что всё неидеологическое содержание "кибернетики" спокойно себе преподавали в советских вузах - да, при страшном Сталине. Называлось это ТАУ - "теория автоматического управления". Название это было абсолютно точное. В отличие от "кибернетики", которая претендовала на ТУ - то есть теорию управления вообще. Точно так же, советская электроника развивалась вполне себе органично - что-что, а о стратегических направлениях в те времена заботились. Дальше всё было обычно: архитектура ранних советских ЭВМ, в общем, была удачной, элементная база отставала. То же самое можно было сказать и о советской технике вообще. Настоящие вилы разработкам пришли позже, вместе с Глушковым и его программой тотального копирования всего что только можно. "Тут и .... с крыльца".Но чего уж теперь-то.

Вернёмся к "кибернетике" и её создателю - генезис тут важен и интересен.

1.

Норберт Винер (Norbert Wiener)- фигура в каком-то смысле типическая для второй половины XX века. Он - сын богатого белостокского еврея Лео Винера (видимо, семья приехала в Россию из Австро-Венгрии: Wiener - буквально "венец", "житель Вены"). Лео Винер принадлежал к знатному роду: он был прямым потомком Маймонида. Что, как мы понимаем, - - -. Забавно, что Лео был поклонником Толстого и даже перевёл на английский 24-томник великого русского писателя. Не знаю, насколько перевод Винера популярен сейчас: кажется, американцы прекратили читать неамериканскую литературу вообще (в чём они, с точки зрения кибернетики, безусловно правы).

В соответствии с профессией великого предка, он сначала отучился в Варшаве на медика. Но работа ему не понравилась, и он отправился в Берлин, где где стал инженером, после чего уехал в США (впрочем, сначала он пожил в Англии). После некоторых приключений Лео стал школьным учителем в Канзас-Сити, где женился на Берте Кан (Kahn), немецкой еврейке. Норберт - первый ребёнок, родившийся через год после заключения брака. Впоследствии Лео Винер имел весьма интересную карьеру - в частности, добился положения профессора славянских языков в Гарварде.

Маленький Норберт был типичным "еврейским ребёнком". Родители были убеждены в его гениальности и грузили науками как могли, настраивая на успех, одновременно и травмируя - например, отправив его "сразу в старший класс", то есть в среду заведомо старших детей[1] и при этом нагружая его домашним образованием. Винер вырос фрустрированным невротиком (у него были "проблемы с телом", заметные даже постороннему глазу - например, он был феноменально неуклюж, плюс благоприобретённая сильнейшая близорукость) и с кашей в голове. Впоследствии он обращался к услугам психоаналитиков, но большого эффекта это не дало. Зато он в четырнадцать лет поступил в Гарвард, где защищает докторскую диссертацию в 18 лет. "Круто, Бивис".

Дальше талантливого юношу родители и друзья стали выводить на орбиту. Когда у него прорезался интерес к философии математики, он поехал в Кембридж к великому Бертрану Расселу, а потом брал курсы математики у лучших немецких профессоров, включая Гильберта. К началу 20-х годов Винер, пока ещё абсолютно неизвестный широкой публике, уже своим человеком в главных научных центрах Европы. Вообще, он смолоду тусовался среди важняков, умел им льстить, оттирать конкурентов и "пробиваться к телу" - эти кукушачьи умения дали ему очень многое[2]. Всё, что его интересует, он делает - несколько месяцев служит в американской армии (там ему не понравилось), занимается журналистикой (тоже слегка - так, для разминки пера). Однако, с 1919 года он становился преподавателем кафедры математики Массачусетского технологического института (с этим помог папаша). Это становится его работой на всю жизнь. Впрочем, он не отказывал себе в заграничных поездках - он читал курс лекций даже в пекинском университете Цинхуа.

Как и в случае с Фройдом, желание "быть великим" предшествовало самому "величию". Норберт сильно разбрасывался, занимаясь самыми разными вещами, упорно выискивая золотую жилку.

Непосредственной причиной запуска проекта "кибернетика" послужила банальная задачка - имевшая, однако, важный военный смысл: создание системы ведения зенитного огня на основании информации, получаемой от радиолокационных станций. Поставленная цель была простой - заменить наводчика (что требовало предсказания поведения самолётов). Винер, имевший неплохое медицинское и физиологическое образование, заметил сходство между рефлексами живых организмов и движениями стволов батареи. Впрочем, на эту мысль навёл его друг, мексиканский физиолог Артур Розенблют. Впоследствии Винер посвятит ему "Кибернетику".

Сама по себе "Кибернетика" - очень плохо написанная книжка. Лучше всего по её поводу высказался Кендалл:

"Кибернетика" - отвратительно организованный текст. Это собрание опечаток, ошибочных математических формул, продкутивных, но бессвязных идей и логических нелепостей. Очень жаль, что именно эта работа сделала Винеру большую часть его общественной славы. [...] В то время читатели были в большей степени очарованы богатством идей этой книги, нежели её недостатками.На самом деле никакого особенного "богатства идей" в книге не наблюдается. Идея - та самая, которая захватила публику и сделала Винера великим - там была ровно одна: законы, повелевающие интеллектом, так же просты, как законы природы, и вскорости мы создадим автоматы, которые будут мыслить не хуже людей. Всё это якобы "доказывалось" неудобопонятными формулами ( к тому же относящимися на самом деле к совсем другим вещам). Публика, замороченная "эйнштейном" и прочими священными коровами того времени, это охотно съела - в те времена все ждали от науки чудес, в том числе и создания "искусственных мыслящих существ". Впоследствии престарелый Станислав Лем (мыслитель, превосходящий Винера на порядок) с сожалением признавался: "меня убедили, что в самом скором времени будет создан искусственный интеллект, и это исказило все мои прогнозы". Увы, увы.

Отдельная тема - Винер и компьютеры. Вопреки распространённому мнению, согласно которому Винер имеет какое-то отношение к этим вопросам, он не опубликовал ни одной значительной работы, связанной с вычислительной математикой и тем более вычислительной техникой. Профессор попросту паразитировал на трудах сотен и тысяч людей, создававших компьютерные технологии,но не являвшихся потомками Маймонида. Не написавший за всю свою жизнь ни единой программы, Норберт Винер обожал раздавать многозначительные интервью на тему перспектив развития вычислительной техники - разумеется, туманные и "с угрозцей". Журналисты млели.

Напоследок - о Винере как лекторе и преподавателе. Все замечали, что он был омерзительным лектором и никаким преподом. Лекцию он начинал обычно с прочистки носа - сморкался в огромный платок. Потом нёс чушь, периодически стираемую с доски. В частных беседах он любил задаваться и обижать собеседников - ну и вообще "позволять себе многое". Разумеется, все этому только умилялись: поведение Винера полностью соответствовало инсталлированному в сознание общества образу "гениального учёного" (а-ля "эйнштейн").

Винер был не чужд литературных интересов: он написал несколько фантастических рассказов. Один из них - он назывался "Голова" - был опубликован в одном из советских сборников научной фантастики. Там рассказывалось о том, как некий умный хирург, у которого мафия убила жену, оперировал раненого в голову главаря этой самой мафии и отрезал ему "соображалку" (покопавшись скальпелем в лобных долях) - в результате чего тот потерял способность создавать хитроумные преступные планы. "Очень характерная идея" - учитывая исторический опыт России, которой в 1917 году кое-кто буквально вырезал мозги.

Но это в сторону. Займёмся, пожалуй, самой "кибернетикой". Из всего предыдущего можно сделать вывод, что Винер - обычный прохиндней, а его "Кибернетика" - малоинтересное шарлатанство. Отчасти так и есть; но, тем не менее, я будут настаивать на том, что книга эта значительная и важная. Более того, этапная.

2.

В отличие от многих, рассуждавших на эту тему со стороны, я всё-таки читал (точнее, пытался читать) унылую и занудную зелёную книжку, название которой у нас переводится как "Кибернетика". Английское название её - "Cybernetics: or, Control and Communication in the Animal and the Machine".

С переводом названия придётся чуть потрудиться - не без пользы для людей любознательных.

Для начала. Слово "кибернетика", согласно самому Винеру, означает "искусство управления". Образовано оно от греческого "кюбернетос" - кормчий. В греческом же слово "кибернетика" означало одновременно и искусство управления транспортным средством (кораблём или колесницей), и искусство управления людьми и обществом в целом (так у Платона, в частности). Здесь очень важно то, что, в отличие от многих других слов, означающих управление (например, "пастырство", "начальствование"), речь идёт о том стиле руководства, для которого разница между движущимся механизмом и человеческим обществом неважна: дело состоит в управлении движением тела. В латыни от "кюбернетос" было произведено слово "губернатор" (через guberno управлять, калька с греческого). В английском то же самое слово породило "гувернёра".

В дальнейшем слово "кибернетика" регулярно всплывало в трудах разного рода второстепенных мыслителей, склонных к классификации наук, пока его не использовал Винер.

В русском языке слово "кибернетика" существовало, как минимум, с XIV века. Я имею в виду слово ОКОРМЛЕНИЕ, обозначающее управление - калька с использованием славянского "кормчий". Интересно, что в силу случайной омонимии с "кормом" в смысле еды "кибернетическое" содержание дополнилось органикой: "начальствование" как "подача пищи" и "раздача благ". Например, слово "окърмлiaтися" означает одновременно "быть направляемым" и "кормиться, получать содержание"[3]. Весьма любопытно, что и в винеровской кибернетике это наведённое значение тоже почему-то присутствует - в важнейшем понятии обратной связи (feed-back).

Итак, на русский язык слово "кибернетика" может быть переведено как "окормление" или "губернаторство". Теперь остальные слова.

"Control and Communication " у нас обычно переводят как "управление и связь". В данном контексте это не совсем верно. Слово "Control", как и русский аналог "контроль", означает прежде всего систему дослеживания, надзора, в случае чего - наказания, но главное - "изоляция, разрыв контакта" (ибо "контроль" выражается в первую очередь в этом: например, "контролировать собаку" означает "иметь возможность вовремя её оттащить"). "Communication", в свою очередь - это "информация", "процесс передачи", "контакт", "связь". Очень важно, что "контроль" помещён перед "контактом".

Теперь переведём хвостик - "...in the in the Animal and the Machine". Оба существительных интересны. "Animal" - это "животное вообще", но у этого слова есть оттенок типа "неразумное, глупое существо"[4]. "Machine" же - не только "железный механизм", но и любая организация, например бюрократическая ("state machine" - госаппарат). Слово тоже имеет негативный оттенок: "машина" - это что-то плохое, косное, тяжёлое. "Махина". Кстати, слово "махина" - тоже производное от "машины".

Противоположностью "животного" и "машины" для западного человека является Spirit - "дух". Главное его свойство - свобода, причём она обеспечивается именно отсутствием "разрывов и связей": именно целокупность души, отсутствие в ней каких-либо частей (а,следовательно, и схем их взаимодействия) даёт ей свободу и бессмертие[5].

Теперь зададимся смешным вопросом: как бы назвал "Кибернетику" какой-нибудь масон XVIII века? Какой-нибудь "Угроз Световостоков"?

Мне приходит на ум такое: "Жезл Железный, или Окормление. Учение о разрывах и связях в естестве низших существ и их сообществ, не причастных истинному масонскому Духу".

1. Это очень характерный педагогический прием, направленный на "позитивное травмирование" детской психики: развитие комплекса избранности в сочетании с ненавистью к "окружающему быдлу". Я знаком с этим приёмом не понаслышке. В частности, это было проделано с моей первой женой - правда, с противоположными ожидаемому результатами.2. Опять же, речь идёт о сознательно проводимой коллективной стратегии. Если посмотреть на окружение любого "великого человека", мы обратим внимание на повышенную концентрацию "юношей бледных" совершенно определённой породы. В дальнейшем некоторые из них "просто по законам вероятности" сами становятся "великими". 

3. И.И. Срезневский. Словарь древнерусского языка. Т. 2 ч. 1 (Л-О), С. 658. (Цит. по репринту: М, "Книга", 1989). 

4. Концепт "животного" во всех европейских языках имеет два аспекта: "люциферический", связанный с образами дикости, неприрученности, спонтанной активности и опасности ("bestia", русск. "зверь") и "ариманический", связанный с образами тупой покорности, глупости, грубости, машинообразоности ("быдло", русск. "скот"). Animal несколько ближе к "быдлу", чем к "бестии" (как и русское "животное" чуть ближе к "скоту", чем к "зверю"). 

5. См. типичное "западное" рассуждение на эту тему у Ляйбница: "Свидетельство природы против атеистов", ч. 2. "Доказательство бессмертия человеческой души посредством непрерывного сорита". (В: Лейбниц, Сочинения, Т. 1. М., "Мысль", 1982) Там, в частности, говорится, что "действие души" не является движением. См. о "кибернетике" как об управлении движением тела. Там же о бессмертии души - "смерь есть разрушение живого существа, то есть распадение его механизма, посредством которого оно является двигающим само себя". На самом деле это не столько ляйбницианство как таковое, сколько общезападное понимание отношений тела и духа.

Одним из весьма распространенных в сегодняшней России пропагандистских мифов является миф о сталинских гонениях на кибернетику. Состоит он примерно в следующем. На Западе умные люди придумали новую науку кибернетику, а у нас же сталинские сатрапы и мракобесы объявили ее буржуазной лженаукой, подвергли гонениям, что имело катастофические последствия и привело к гигантскому отставанию СССР в области вычислительной техники и информационных технологий. Часто еще всплывает фраза "кибернетика - продажная девка империализма", приписываемая то Сталину, то Жданову, впрочем некоторые считают, что продажной девкой Лысенко называл генетику. Уже было опубликовано несколько неплохих статей, ничего не оставляющих от этого мифа; см., например, эту: http://www.specnaz.ru/istoriya/408/

Эти работы показывают, что никаких "антикибернетических" гонений не было, а была пара мало кем читанных статей, критикующих некоторые философские аспекты нового научного направления и не повлекших никаких оргвыводов или запретов. Разумеется, фраза про "продажную девку империализма" была придумана каким-то остроумцем из советских м.н.с.-ов уже в хрущевские оттепельные времена и никогда не произносилась ни Сталиным, ни Ждановым, ни Лысенко, ни про кибернетику, ни про генетику.

Более того, было уже много хороших материалов про историю развития вычислительной техники в СССР, ясно показывающих, что именно в сталинские годы у нас успешно создавались первые компьютеры, называемые тогда ЭВМ, а значительное отставание от американцев в этой области началось с конца 60-ых годов. Однако, мало кто описывал историю кибернетики в СССР в годы после предполагаемых гонений, в хрущевско-брежневское время. Ведь разумно было бы ожидать, что когда кибернетика была официально признана в СССР очень важной и нужной наукой, после направления туда гигантских средств и ресурсов, была получена какая-то большая отдача. Вот об этом-то мне и хочется здесь поговорить.

Начнем с самого простого вопроса: "Что такое кибернетика?" Ответ на этот вопрос оказывается, однако, не столь простым. Если вы зададите этот вопрос жителю России, далекому от точных наук, то он скорее ответит что-нибудь вроде: "Кибернетика - современная наука, объясняющая, как строить компьютеры, роботы и прочие умные машины." Наверное, он отнесет к кибернетике все, связанное с программированием. Человек же, получивший неплохое советское техническое или физико-математическое образование, скажет, что отцом кибернетики был знаменитый американский ученый Норберт Винер, который ввел этот термин в своей опубликованной в 1948-ом году книге "Кибернетика", заложившей основы новой науки. Кибернетика же определялась Винером, как наука об управлении и связи в системах самой разной природы, включая технические и биологические. То есть, налицо некоторый зазор между научным определением кибернетики и представлением о ней в массовом сознании. Как будет показано далее, это отнюдь не случайно.

В 1958-ом книга Винера была издана у нас и сразу стала необыкновенно популярна. В конце 50-ых-60-ых годах в СССР был настоящий кибернетический бум. Словно грибы после дождя, появлялись научно-исследовательские институты, факультеты ВУЗов, лаборатории, кафедры, отделы, научные журналы, ученые советы, в названиях которых стояло супермодное тогда слово "кибернетика" в самых разных сочетания: техническая кибернетика, математическая кибернетика, теоретическая кибернетика, технологическая кибернетика, экономическая кибернетика, химическая кибернетика, юридическая кибернетика, и т.д, и т.п. Сотни тысяч научных сотрудников и преподавателей было вовлечено в эту сферу. Чем же занималась эта гигантская армия?

Границы новой науки были определены весьма нечетко. Если читать советскую литературу тех лет, то ставилась задача создания новой фундаментальной науки, столь же важной и универсальной, как физика. Предполагалось, что наука эта сформулирует универсальные законы анализа и синтеза сложных систем самой разной физической природы и будет играть самую важную, определяющую роль в научно-техническом прогрессе. Часто звучала идея, что в новой науке концепция информации будет столь же важна, как концепция энергии в физике. На деле же, в основном, изучались несколько специфических областей, стоящих на границе технических наук и математики: математические теории управления и обработки сигналов, теория информации. Часто туда включались элементы теории автоматов и алгоритмов (того, что на Западе обычно называется "theoretical computer science"), распознавания образов, иногда даже куски вычислительных методов или исследования операций. В целом, все эти институты, факультеты и кафедры кибернетики занимались тем, чем привыкли заниматься выбившие их под себя советские научные боссы. Вокруг всего этого возникло гигантское количество всякого прохиндейства. Например, среди дармоедов, кормившихся на кафедрах марксистско-ленинской философии технических ВУЗов было много, писавших всякую ахинею на тему "философских оснований кибернетики".

Очень интересен здесь следующий момент. Если мы посмотрим на родину кибернетики США, то увидим разительно отличающуюся картину. Никаких факультетов или гигантских институтов кибернетики там не возникло. Есть люди, занимающиеся перечисленными областями, но их совсем не так много и они тонким слоем распределены по инженерным, компьютерным или математическим факультетам. Если вы, например, захотите изучать теории управления или обработки сигналов в каком-нибудь приличном американском университете, то вам нужно будет взять на факультете Electrical Engineering курсы "control engineering" и "signal processing", при этом никаких работ Винера там в программе не будет. Слово "cybernetics"есть в названиях нескольких научных журналов, но журналов маргинальных и малопрестижных. Книга Винера и сам термин кибернетика куда менее популярен в США, чем был у нас. Есть сейчас слова киберпространство, кибертерроризм, киберкaфе, даже киберпанки, и если спросить среднего американца про кибернетику, то он ответит, что это что-то про Интернет и виртуальную реальность. Но ведь все это никакого отношения к идеям Винера не имеет.

Иными словами, кибернетика пышно расцвела именно в хрущевском СССР, а в Америке почему-то отношение к ней было куда более сдержанным.

Посмотрим, какие же плоды дала эта наука. Самые важные достижения научно-технического прогресса в последние несколько десятилетий 20-ого века случились в области компьютеризации, автоматизации, телекоммуникаций, информационных технологий и т.п. Именно здесь произошли самые важные прорывы. Дешевые персональные компьютеры, встроенные микропроцессоры на каждом шагу, Интернет, мобильные телефоны и т.п. - появление всего этого имело огромные экономические, социальные, военные, пропагандистские последствия. И именно в этой СССР проиграл Западу вчистую, что сыграло важную роль в крахе СССР. При этом, на предыдущем этапе, СССР вполне смог выдержать конкуренцию в области принципиально важных тогдашних технологий - ядерное оружие, атомная энергетика, космос, ракеты. Распространенная точка зрения состоит в том, что поражение в области новых высоких технологий в значительной степени было обусловлено сталинскими преследованиями кибернетики. На деле же, замечательные достижения в этих областях на 99% были обусловлены развитием электроники, совершенствованием элементной базы, вещами сугубо технологическими. Вклад же теоретических, математизированных областей, объединенных у нас под вывеской "Кибернетика" был довольно скромным. А идеи книжки Винера значительного влияния на научно-технический прогресс вообще не имели.

Одной же из причин этого поражения СССР была провальная научно-техническая политика, состоявшая, в частности, в гипертрофированном финасировании вот этой кибернетики.

Я бы привел тут такую аналогию. Предположим, строительная отрасль была бы организована следующим образом. Есть огромное число людей, занимающихся математическим моделированием строительных работ, пишущих на эту тему уйму диссертаций, статей, монографий. Огромные ресурсы пущены на такую третьесортную математику, часто довольно далекую от реальности. При этом готовится совершенно недостаточно каменщиков, плотников и штукатуров, производится катастрофически мало гвоздей, кирпича и цемента. Именно так выглядела область высоких технологий в СССР 60-80-ых годов.

Например, реально народному хозяйству требовалось громадное количество программистов. Бесчисленные же "кибернетические" факультеты очень мало учили студентов собственно программированию, а учили математике и всяческим малополезным теориям. После окончания эти бывшие студенты быстро забывали всю ту ерунду, которой забивали их головы, и учились программированию уже на рабочем месте. Вообще, советский кибернетический бум создал громадную армию прикладных математиков, полезность которых для реальных приложений была весьма сомнительной. Чистые же математики, по моим наблюдениям, обычно считали их не прикладными, а просто плохими. Не мне об этом судить, но наверное, рациональное зерно в такой точке зрения было.

Говоря коротко, проблема с кибернетикой в СССР была не в том, что она изучала какие-то лженаучные вещи. Нет, все это вполне разумные и легитимные области для научных исследований. Проблема в том, что они отнюдь не столь важны и перспективны, как это представляли лидеры этой области в СССР. Как фундаментальное, так и прикладное значение этих областей довольно скромно, во всяком случае, совершенно недостаточно для создания громадных институтов и факультетов. На мой взгляд, можно рассматривать кибернетику как гигантскую аферу советской научно-технической интеллигенции. Афера была в том, что вещам третьестепенным был придан статус первостепенных. И термин "кибернетика" оказался поразительно удачным для получения государственных средств. Действительно, если вы просите на какую-то достаточно теоретическую область, то много вам не дадут. Слово же "кибернетика" вызывает ассоциации с роботами, компьютерами и прочими умными машинами, а на это могут дать очень много.

Интересен вопрос: "А был ли вообще Норберт Винер крупным ученым?" Да, был. Он был довольно известным математиком (название его автобиографической книги: "Я - математик"), решившим также ряд достаточно важных прикладных задач. То, что действительно осталось от него в науке, связано с терминами "винеровские случайные процессы", "винеровская теория фильтрации". И это отнюдь не было в сталинском СССР чем-то запретным или неслыханным - близкие результаты независимо получил в те же годы известный советский математик А.Н.Колмогоров. Но вот создателем новой важной науки Винер не стал. По моему глубокому убеждению, его "Кибернетика" - слабая и не слишком полезная книжка. Мне кажется, Винера поразила болезнь, которую я бы назвал синдромом Льва Толстого (амбициозный и честолюбивый классик русской литературы под старость захотел еще и славы великого философа, а то и основателя новой религии). Эта болезнь часто поражает стареющих маститых профессоров, когда они, не довольствуясь уже заработанными в своих областях почестями, начинают заниматься какими-то привлекающими куда большее общественное внимание областями. Обычно, ничего дельного из этого не получается.

Сегодня, более 50 лет спустя, можно уверенно сказать, что предложенная Винером и подхваченная в СССР программа построения новой фундаментальной науки полностью провалилась. В 2005-ом году ничего подобного нет и не предвидится. Кибернетика оказалась еще одной шестидесятнической иллюзией. Кибернетический миф очень здорово подошел атмосфере хрущевской оттепели ("Девять дней одного года", "И на Марсе будут яблони цвести"), нарождающейся субкультуре советского НИИ. По моим наблюдениям, даже легенда о том, что сталинские сатрапы называли кибернетику "продажной девкой империализма" привлекало к этой области дополнительное внимание советских интеллигентов. Этот факт почему-то возвышал их в их собственных глазах.

Кибернетика действительно оказалась лженаукой, но отнюдь не буржуазной, а сугубо советской, весьма характерной для хрущевско-брежневского СССР.

aabad

2005-02-16 02:43 am

Да, фраза "кибернетика - буржуазная лженаука" действительно употреблялась, в отличи от "продажной девки империализма". Но употреблялась она по поводу каких-то совершенно невнятных философских спекуляций, а не про исследования в области выч.техники, теории управления, и т.п. Я помню студентом видел учебник автоматического регулирования 1954 г., где в предисловии говорилось, что советское марксистское АУ не имеет никакого отношения к буржуазной кибернетике.

Кибернетика, наряду с генетикой, занимают в современной истории место наук обиженных, оклеветанных тоталитарным режимом, оболганных академическими мракобесами и реакционерами. Однако, если внимательно вглядеться в сиротское прошлое "продажных девок империализма", обнаружится странная картина: борьба с "передовыми веяниями западной научной мысли" не только не была сколько-нибудь драматичной, но и, в строгом смысле слова, не была борьбой. И все нынешние представления о преследованиях кибернетики оказываются очень сильно преувеличенными...

Компьютеры для Сталина 

Работы по созданию вычислительной машины с двоичной системой исчисления начинались в нашей стране еще в конце 1930-х годов – в Институте электротехники АН УССР под руководством С.А.Лебедева. Эти исследования были прерваны на время войны. Но к кибернетике имеют отношения и работы в области создания и проектирования релейных схем (В.Шестаков, 1935, и М.А.Гаврилов,1946) и триггерных элементов (В.Нетушил, 1945).

Проект первой в СССР цифровой ЭВМ был разработан в 1948 году Баширом Искандеровичем Рамеевым и Исааком Семеновичем Бруком. Напомним, что создание первой в мире работающей вычислительной машины датируется 1942 годом (Атанасов, Берри, США). В 1951 году в Киеве заработала первая в континентальной Европе вычислительная машина – МЭСМ, созданная коллективом, возглавляемым Сергеем Алексеевичем Лебедевым.

Проекты такого масштаба, как это было принято, поручались сразу нескольким организациям. Поэтому МЭСМ и вскоре последовавшая за ней БЭСМ не оказались единственными. В 1952 году стали действовать машины М-1 и М-2, созданные в коллективе И.С.Брука, в 1953 году появился первый экземпляр ЭВМ "Стрела", а с 1954 года началось производство семейства машин "Урал", главным конструктором которого был Б.И.Рамеев.

Таким образом, работы в этой области в СССР проводились, а результаты были затребованы промышленностью и наукой страны. При этом получение информации из-за рубежа было крайне затруднено, так как в США (как и в СССР) работы по созданию ЭВМ проводились в интересах ВПК и атомной энергетики, в обстановке строгой секретности. 

ЭВМ и философы 

По мнению одного из ветеранов советской кибернетики Д.А.Поспелова (приведенному в книге "Очерки истории информатики в России"), "первой ласточкой" грядущего "погрома" стала статья, помещенная в марте 1950 года на страницах журнала "Вопросы философии".

В ней были подвергнуты критике некоторые теоретические положения математической логики, противоречащие, по мнению ее авторов, нормам материализма. Статья была откликом на публикацию переводов книг Д.Гильберта и В.Аккермана "Основы теоретической логики" (М.: Издательство иностранной литературы, 1947) и А.Тарского "Введение в логику и методологию дедуктивных наук" (М.: Издательство иностранной литературы, 1948).

Здесь важно подчеркнуть следующее: кибернетика в момент своего появления не была хоть сколько-нибудь сложившимся и оформленным направлением. Это был скорее комплекс идей и подходов, касающихся самых различных областей знания – от чисто технических (быстрое выполнение вычислений) до философских ("может ли машина мыслить"). Это очень важно иметь в виду применительно к данной теме.

Сам основоположник кибернетики Норберт Винер старательно избегал "философских" обобщений, и его высказывания отличаются большой осторожностью. Однако, как справедливо пишет Поспелов, "для Винера было абсолютно ясно, что многие концептуальные схемы, определяющие поведение живых организмов при решении конкретных задач, практически идентичны схемам, характеризующим процессы управления в сложных технических системах. И более того, он был убежден, что социальные модели управления и модели управления в экономике могут быть проанализированы на основе тех же общих положений, которые разработаны в области управления системами, созданными людьми". Именно по этой причине – и ни по какой другой – развернулась полемика (которая почему-то называется "разгромом") относительно кибернетики.

Особо следует подчеркнуть, что никаких призывов к искоренению кибернетики в статье в "Вопросах философии" не было. Для желающих привожу принципиальные цитаты: "…изъятие всякого содержания в пользу “чистой” и субъективной формы, творящей содержание, противоречит марксизму и науке"; "Речь идет не о том, чтобы “ликвидировать” математическую логику, а о том, чтобы отсечь реакционную тенденцию в ней, извращения ее, отражающие идеологию враждебных нам классов".

Читатель может возразить: хотя формально критика выглядит безобидно, в условиях идеологизированного советского общества любое неодобрение могло иметь трагические последствия. Однако в том же номере журнала опубликована еще одна статья – "О предмете формальной логики" – со следующими словами: "Сейчас отношение к формальной логике изменилось коренным образом: указаниями товарища И.В.Сталина формальная логика восстановлена в своих правах. На основании постановления ЦК ВКП(б) преподавание ее введено в средних школах, а также во многих высших учебных заведениях".

Таким образом очевидно, что идеологическая борьба с философскими аспектами формальной логики (а не собственно с формальной логикой) велась как раз раньше. Это не "первая ласточка", а завершение другой компании – компании борьбы с "идеализмом", а не кибернетикой. Которой, собственно, тогда еще и не существовало.

Победа над призраком 

Конечно, нападки на кибернетику продолжались и после марта 1950 года. В упомянутом выше сочинении Поспелова рассказывается и о другой статье, напечатанной в пятом номере журнала "Вопросы философии" за 1953 год: "она была помещена в разделе, носившем название “Критика буржуазной идеологии” и называлась “Кому служит кибернетика”. Написавший этот пасквиль, по-видимому, чувствуя некоторый страх, скрылся под псевдонимом Материалист".

Оставим в стороне естественный вопрос, кого боялся скрывшийся за псевдонимом автор статьи, если он отражал взгляды верхушки КПСС и лично Сталина. Для нас важно, что эта статья, а также неупомянутая Поспеловым публикация "Кибернетика – наука мракобесов" в "Литературной газете" за апрель 1952 года, традиционно считается главным фактом погромной антикибернетической кампании. Самое интересное, что никакой необходимости в данном случае разбираться с ее деталями у нас нет – и по очень простой причине, о которой честно говорит сам Поспелов:

"А.И.Китов и А.А.Ляпунов (в 1953–1954 гг.) организовали серию выступлений на научных семинарах в академических институтах, высших учебных заведениях и в организациях, в которых методы кибернетики могли бы принести практическую пользу. К этой деятельности подключились их коллеги по работе в Вычислительном центре Министерства обороны и других военных организациях: М. Г. Гаазе-Рапопорт, Н. А. Криницкий, И. А. Полетаев и другие. В Московском университете идеи кибернетики нашли отклик у признанного в СССР авторитета в области математической логики А.А.Маркова, а в Институте автоматики и телемеханики эти работы были поддержаны М.А.Айзерманом, М.А.Гавриловым и А.А.Фельдбаумом. Известный специалист в области поведения животных Л.В.Крушинский, ознакомившись с текстом будущей статьи, занял позицию безусловной поддержки нового научного направления."

Сохранилась стенограмма одного из докладов. Он был прочитан А.А.Ляпуновым 24 июня 1954 года в Энергетическом институте АН СССР и назывался “Об использовании математических машин в логических целях”. Полемизируя с теми, кто буквально истолковывает способность машин к реализации творческих действий, Ляпунов показывает, что даже в тех случаях, когда внешне действия машины выглядят разумными и творческими (для иллюстрации он рассматривает задачу управления лифтами в высотном здании и гипотетическую в то время, но принципиально возможную задачу доказательства теорем в планиметрии), истинная творческая деятельность осуществляется не машиной, а человеком, составившим программу ее работы. Этот основной аргумент против необоснованной критики возможностей вычислительных машин Ляпунов обсуждает в своем докладе несколько раз.

Где-то в начале 1955 года текст статьи С.Л.Соболева, A.T.Китова и А.А.Ляпунова попал в редакцию журнала “Вопросы философии”. На заседании редколлегии журнала ее содержание обсуждалось вместе со статьей “Что такое кибернетика” чешского философа Э.Кольмана, жившего тогда в СССР. Обсуждение носило главным образом позитивный и доброжелательный характер. Обе статьи появились на страницах журнала в 5-ом номере за 1955 год.

В этих статьях нет прямой полемики с Материалистом. Необходимость в ней отпала из-за отсутствия официальной поддержки негативного отношения к кибернетике".

Для меня, когда я начал более глубоко интересоваться вопросом "борьбы с кибернетикой", стало большой неожиданностью узнать, что никаких официальных организационных мер никогда не было, а "погром" сводится к паре статей в "Вопросах философии", одной – в "Литературной газете" и к статье "Кибернетика" в четвертом издании "Краткого философского словаря", которая с 1954 по 1955 год определяла кибернетику как "реакционную лженауку, возникшую в США после второй мировой войны и получившую широкое распространение и в других капиталистических странах; форма современного механицизма". Причем и эта статья уже в 1955 году при допечатке тиража 4-го издания была оттуда убрана.

Сам Поспелов, в очередной раз уподобившись унтер-офицерской вдове, был вынужден признать, что на развитие отрасли вся эта полемика не оказала ни малейшего воздействия: "Статья против кибернетики разделяла технологический и теоретический аспекты. Все, что касалось развития вычислительной техники как таковой, когда вычислительные машины уподоблялись очень быстро работающим арифмометрам, объявлялось полезным и нужным для социалистического отечества. В подобном качестве вычислительные машины ничем не отличались от устройств, создаваемых человеком для облегчения своего труда". После чего, видимо, забыв о собственных словах, утверждает, что к 1955 году "борьба против кибернетики была в основном закончена, люди, отстаивавшие новую науку, победили".

Борьба с фантомами?

Нелепость этого высказывания очевидна: совершенно непонятно, с кем боролись люди, отстаивавшие новую науку. Кибернетику поддерживала Академия наук СССР. Кибернетику поддерживали военные, а также партийные функционеры, занимавшиеся проблемами обороны. Вопросами кибернетики интересовался Сталин. Когда Михаил Алексеевич Лаврентьев, в то время вице-президент Академии Наук Украины и директор Института математики, написал Сталину о необходимости ускорения исследований в области вычислительной техники и перспективах использования ЭВМ, то он был вскоре назначен директором созданного летом 1948 года в Москве Института точной механики и вычислительной техники (ИТМиВТ) АН СССР. "Вопросы философии" публиковали статьи на эту тему с самых различных точек зрения – и критические, и одобрительные. Но нет ни одного реального противника, кроме разве что анонимного "Материалиста".

Совершенно неправильным было бы считать противниками кибернетики философов, которые вполне справедливо увидели в той, ранней кибернетике явные редукционистские и механистические "заскоки" и выступили против этого – но и только против этого. Как справедливо утверждали Соболев, Китов и Ляпунов, "следует подчеркнуть большое методологическое значение вопроса, поставленного кибернетикой, о необходимости обобщения, объединения в широком плане результатов и достижений различных областей науки, развивающихся в известном смысле изолированно друг от друга, например, таких областей, как физиология и автоматика, теория связи и статистическая механика… Принципы работы электронных счетных машин вполне позволяют реализовать на этих машинах логические процессы, подобные процессу выработки условных рефлексов у животных и человека… Следует ясно представлять коренное, качественное отличие процессов мышления человека от работы счетной машины… Следует вести борьбу также и против вульгаризации метода аналогий в изучении процессов высшей нервной деятельности, отвергая упрощенную, механистическую трактовку этих вопросов, тщательно исследуя границы применимости электронных и механических моделей и схем для представления процессов мышления". С этими словами и сейчас можно только согласиться.

Что же касается отставания СССР от США в развитии вычислительной техники, причиной которого часто объявляют пресловутый "погром кибернетики", то оно в основном начало складываться в более поздние годы и во многом было вызвано общим технологическим отставанием.