Для наглядности сопоставим общую ситуацию с частным случаем. На вас, на человека, внезапно и коварно напал бандит, добился успеха и ограбил, как ограбили Россию японцы в 1904 - 1905 годах, захватив огромные ценности, в том числе прекрасное "Курильское ожерелье". Нагло используя свое силовое превосходство, бандит долгое время не оставляет вас в покое, оказывает давление, бесчинствует во всей округе. Это опять же самураи. Они оккупировали Корею и Маньчжурию, выйдя к сухопутным границам России. Они захватили и ограбили многие районы нашей страны в период гражданской войны, пока их не вытурили. Они учинили конфликты на КВЖД, на Хасане, на Халхин-Голе.

Ощутив за спиной горячее дыхание американцев, своих новых противников-конкурентов в борьбе за господство на востоке, самураи пошли на заключение с Советским Союзом пакта о нейтралитете, который если и выполнялся, то лишь формально, что заставляло СССР даже в самые трудные дни сражений с гитлеровцами держать против японцев значительные силы. А уж если говорить откровенно, то верные друзья немецких фашистов - японские милитаристы - коварно и постоянно вели необъявленную войну с Советским Союзом. С 1941 по 1945 год авиация самураев 430 раз вторгалась в воздушное пространство нашего государства. Подразделения и части Квантунской армии 780 раз(!) нарушали сухопутную границу СССР, военно-морской флот Страны восходящего солнца незаконно задержал 178 советских торговых судов, а 18 судов с важными грузами для нашей воюющей страны были потоплены. Причем последнее судно пущено на дно Японского моря в середине лета 1945 года, когда наше сражение на западе уже закончилось, а на востоке еще не начиналось.

Много и долго вынуждены мы были терпеть. Слишком много и долго - сорок лет. И вот появилась, наконец, возможность восстановить справедливость, наказать бандита, воздать ему полной мерой за душегубство, грабежи и шантаж. Имеем такое право и не используем его, ограничиваясь лишь тем, что вернем территории, отобранные у нас в начале века?! Без возмещения моральных и материальных утрат? Без возмездия за содеянное? Справедливо ли это? Совсем нет! Нельзя оставлять преступления без наказания, хотя бы минимального. Так считал не только я. А Иосиф Виссарионович вел свою линию: строго выполнять соглашения, достигнутые главами трех держав в Ялте и Потсдаме. Как повлиять на него?

В наших взаимоотношениях бытовала, в частности, такая практика. Когда возникала необходимость, Иосиф Виссарионович поручал мне составить лично для него памятную записку по той или иной проблеме. С историей вопроса, с анализом настоящего положения, с выводами и предложениями. Некоторые памятные записки я излагал в этой книге довольно подробно: о переселении из прифронтовой зоны на восток российских немцев, о мерах по обузданию чеченских националистов и т. д. Подобного материала о японцах Иосиф Виссарионович от меня не требовал, но почему бы мне самому не проявить инициативу, не изложить свое мнение с учетом мнения моих единомышленников? Коллективных посланий Сталин не любил, усматривая в них плоды групповщины, оппозиционности, уход от персональной ответственности. А от одного меня стерпит и, хотя бы из вежливости, обязательно прочитает.

Рассказал о своем замысле наркому ВМФ адмиралу Кузнецову, начальнику Генерального штаба Антонову. И тот, и другой идею одобрили, даже дополнили. Алексей Иннокентьевич Антонов сказал о контрибуции, которую должна бы выплатить нам Япония. Много лет грабила она земные и морские богатства на Курильских островах, на Южном Сахалине, на Ляодунском полуострове, в зоне российских интересов в Маньчжурии. Одни только потопленные японцами наши суда с грузом сколько стоят! Надо заставить агрессора расплатиться за все.

Николай Герасимович Кузнецов заботился о своих интересах. Вернем себе Южный Сахалин и Курильские острова - богатое рыбопродуктами Охотское море станет нашим внутренним морем. Не менее важно и то, что мы получим несколько проливов для выхода нашего флота в открытый океан. Это на севере. А выход из Японского моря на юг остается по-прежнему проблематичным. Мы должны взять в свои руки район острова Цусима, "сбить замок" с Корейского пролива, обрести свободный доступ в южные акватории. Но как подступиться? Остров Цусима никогда не принадлежал нам, чем обосновать наши требования?

Третьим, с кем я держал совет, был генерал-лейтенант граф Игнатьев Алексей Алексеевич, активный участник войны 1904 года, болезненно переживавший наше тогдашнее поражение, мечтавший о реванше, хорошо знавший восточную ситуацию. Он сказал, что открыть свободный доступ к южным морям нам сейчас очень трудно. Нет формальных, юридических оснований для притязаний на остров Цусима, тем более что весь тот район по соглашению между союзниками входит в зону действий американских войск. И, видя мое огорчение, Алексей Алексеевич добавил с улыбкой:

- Однако и на этот раз есть возможность сделать кое-что для бессмертия. Не о малом островке Цусима думать-то надобно, а размахнуться пошире. У нас есть основания претендовать на самый северный и один из четырех крупнейших японских островов - остров Хоккайдо. Пока еще японский, - подчеркнул Игнатьев. - Веские основания. Помните дискуссию о дальневосточных территориях среди наших военных еще в начале века?

- Разумеется. В академии Генштаба говорили об этом, ученые выступали.

- И в ту пору, и теперь я стоял и стою на том, что Хоккайдо должен принадлежать нам, у нас на него больше формальных и исторических прав, нежели у самураев. Из-за этого есть смысл ломать копья. Давайте припомним аргументацию. В старых документах не грех покопаться. Ведь японцы, волнообразно продвигаясь от острова к острову с юга на север, появились на Хоккайдо лишь в прошлом веке, постепенно оружием и обманом оттесняя коренных жителей - айнов, давно обосновавшихся на Хоккайдо, на Сахалине и на Курильской гряде. [Подтверждение словам генерала Игнатьева нашел в японской исторической энциклопедии выпуска 1964 года. Цитирую: "До конца 60-х годов XIX в. национальной территорией страны к северу от о-ва Хонсю являлась лишь узкая прибрежная полоса о-ва Хоккайдо, ограниченная с северо-запада, севера и северо-востока тремя оборонительными линиями айнских городищ - "тяси"... (Примеч. автора.)]

Разговор этот состоялся в середине июля, а к концу месяца моя памятная записка легла на стол в кремлевском кабинете Иосифа Виссарионовича. Кратко ее содержание. Айны, или "мохнатые курильцы", как называли их русские, - это наши родственники, у нас общие предки, общие корни. Каковы характерные черты всех народов Сибири, Дальнего Востока, Китая и вообще всего огромного Азиатско-Тихоокеанского региона от Чукотки до Австралии? Желтоватая, смуглая кожа, узкий разрез глаз, скуластость, чернота волос. А еще - скудная растительность на лице. Не растут у них почему-то бороды, и все тут! В лучшем случае - жидкие клинообразные бородки. А вот айны совершенно не походили на многочисленные народы и народности, населявшие упомянутый регион. Как белая ворона в стае. Своеобразный, не восточный язык, зачастую прямые "римские" носы, а в общем славянский тип лица, светлая кожа, большие, светлые, иногда голубые глаза и густая растительность: широкие, лопатой, бороды, словно у наших дореволюционных крестьян или купцов. Типичный скифский облик. Да и образ жизни, мироощущение айнов оказались очень близкими, привычными для русских землепроходцев, появившихся на Курилах более трехсот лет назад. А в 1712 году, при Петре Первом, Курильская гряда, земли айнов официально вошли в состав государства Российского.

Все исторические источники того времени свидетельствуют, что айны приняли русских не только дружелюбно, но и с большой радостью. Сразу возникло взаимное понимание, взаимное уважение. Айны, добрые по натуре, рассеянные мелкими группами на островах, очень страдали от набегов с моря. Вооруженные грабители-скупщики из разных стран, особенно с далеких тогда еще японских островов, различные авантюристы за бесценок или просто силой забирали меха, икру, увозили женщин. А русские сразу стали надежной защитой: умели наши предки пресекать любые попытки любых наглецов.

Ну и внешнее сходство русских и айнов, та же бородатость, на дружбе сказались. В середине восемнадцатого века, когда обучение народа и в Европе-то было редкостью, на Курилах открылась школа для айнских детей, где преподавание велось не только по-русски, но и по-айнски. Примерно тогда же, в 1779 году, появился императорский указ, в котором говорилось: "Приведенных в подданство на дальних островах мохнатых курильцев оставить свободными и никакого сбора с них не требовать, да и впредь обитающих тамо народов к тому не принуждать, но стараться дружелюбным обхождением и ласковостью для чаемой в промыслах и торговле [выгоды] продолжать заведенное уже с ними знакомство".

Мудрый указ, для государства пользительный.

Откуда же взялась, как появилась на тихоокеанских островах эта уникальная народность - айны? С какой стороны они пришли - с севера, с юга или с запада? Ученые давно спорят об этом, отстаивая различные точки зрения. На мой взгляд, как и на взгляд генерала Игнатьева, наиболее достоверной является такая версия. Известно, что в свое время Александр Македонский послал из района теперешней Персии на восток очень большой разведывательный отряд, насчитывавший около пятидесяти тысяч человек. В том числе женщины, дети, отправившиеся в далекий неизведанный путь вместе с мужьями и отцами. Основу этого отряда составляли скифы: были и греки, и римляне, выходцы с Кавказа и даже с Пиренеев, но подавляющее большинство - уроженцы причерноморских степей. Это не удивительно. Александр Македонский женат был на дочери скифского владыки, скифы охотно поддерживали дружественного удачливого завоевателя.

Ушел огромный отряд и сгинул безвестно. Куда он исчез? В разные времена историки пытались проследить его путь. Но лишь до Великой Китайской стены. Отряд прошел, прокочевал севернее ее. Сохранилось предание о том, что воины Александра Македонского где-то на краю земли загнали за высокую каменную стену два свирепых народа, угрожавших погубить все человечество: до сих пор Гогой и Магогой пугают детей. Но что стало с отрядом? Рассеялся? Был уничтожен врагами? Или добрался до Тихого океана на территории нынешнего Приморья, а дальше, по инерции, что ли, морем преодолел не столь уж большое расстояние до Хоккайдо, обосновался там задолго до японцев, заселил постепенно Курильские острова. С годами конгломерат представителей разных национальностей, в котором преобладали скифы, превратился в своеобразную народность - в айнов, в "мохнатых курильцев".

Есть доводы против этой версии, но есть и за нее. Причем доводы не только умозрительные, но, так сказать, материальные. О внешнем облике айнов уже говорилось. Но вот еще несколько фактов из разных областей науки. Не очень давно, уже в нашем столетии, спелеологи обнаружили в одной из старых карстовых пещер на реке Сучан (ныне Партизанская. - В. У.), неподалеку от впадения этой реки в Японское море, необыкновенную статую, окрещенную "Спящей красавицей". Снимки обошли весь мир. Дело в том, что в таежной дальневосточной глуши оказалось произведение, которое мог создать только мастер, хорошо знакомый с традициями, с законами греческого и римского искусства. Школа явно античная, а материал местный.

У японцев "не в моде" одежда из стеблей крапивы, какая была у наших предков-скифов. А айны не только носили одежды из этого сырья, но даже боевые доспехи-щиты изготавливали из одеревеневших стеблей крапивы. А язык? Откуда пришло к японцам слово "икра" - в их произношении "икура"?

Или еще феномен, из области орнитологии. Есть такое понятие - разорванный ареал. Когда одинаковые особи живут не сплошным массивом, а изолированными группами. Это бывает нечасто. Тем паче - если разрыв большой, необъяснимый. Так вот: на Дальнем Востоке, в Приморье широко распространена голубая сорока. А еще встречается она на противоположной стороне земного тара, на Пиренейском полуострове, и больше нигде. Как попала к Тихому океану сия не мигрирующая по сезонам птица? Не знаю. Скажу лишь, что стайки голубых сорок сопровождали отряды с Пиренеев, влившиеся в многонациональную армию Александра Македонского. Более того, некоторые пиренейцы, в память о родине, приручив эту птицу, держали при себе, свободно или в клетках, как держат привязавшихся к хозяевам попугаев.

Воистину, необъяснимы совпадения, случайности, неисповедимы пути, предначертанные свыше. И, к сожалению, трагическим оказался для айнов конец их дальней дороги. Когда укоренились, обжились они на Хоккайдо, на Курилах, двинулись с юга полчища настойчивых, жестоких самураев. В короткий срок истребили они большинство айнов на Хоккайдо. За несколько десятилетий господства на Курильской гряде умудрились почти полностью ликвидировать проживавших там "мохнатых курильцев". Обдуманно, планомерно уничтожали самураи не только поселения русских и айнов, но даже их кладбища. Сравнивали с землей, чтобы никаких следов не осталось. Только, мол, красивая богатая природа и мы, японцы, вечные хозяева этих мест. Уцелевших айнов японцы постепенно ассимилировали, разрушив их культуру, лишив национального самосознания. Трудно сказать, сохранились ли хотя бы небольшие группы самобытного народа, еще недавно населявшего множество островов на протяжении полутора тысяч километров, от Шумшу на севере и включая Хоккайдо на юге. Если сохранились - кто защитит их?

Таковы основные доводы, которые привел я в памятной записке. Потрудился основательно, и даже обидно стало, когда увидел, что Иосифа Виссарионовича прежде всего заинтересовало приведенное мной наряду со словом "икра" слово "кацо", распространенное в Грузии. Сталин же несколько огорчился, узнав от меня, что в Японии "кацо" не есть дружественное обращение, это рыба - тунец.

- У нас на Кавказе хороших людей так называют, а они рыбу назвали.

- Полезную, хорошую рыбу, очень хорошую, - уточнил я, стремясь улучшить настроение Иосифа Виссарионовича. Подействовало.

- А как насчет "генацвале", Николай Алексеевич? И "генацвале" у них тоже есть?

- Почему бы и нет. Товарищ Микоян, например, убежден, что "Камикадзе" - это грузинская фамилия.

- Не Япония, а Батум какой-то или прямо Тбилиси. Поедем туда отдыхать - не нужно язык учить.

Все это - полушутя. На самом деле Сталин воспринял памятную записку вполне серьезно. В тот же день обсудил ее с членами Ставки генералом Антоновым и Булганиным. Затем связался по телефону с адмиралом Кузнецовым и главкомом советских войск на Дальнем Востоке маршалом Василевским, выяснил их мнение и сразу же дал соответствующие указания. Для Тихоокеанского флота остаются ранее поставленные задачи: охранять собственное побережье от возможных ударов противника с моря и с воздуха и, тесно взаимодействуя с сухопутными войсками, высаживать десанты в тылу неприятеля, в портах, в узлах коммуникации, нарушать линии снабжения, перехватывая пути отхода. Однако использовать для этих целей, наряду с подводными лодками и флотской авиацией, только лишь корабли небольших размеров: торпедные катера, морские охотники, тральщики, сторожевики, а также вспомогательные суда. Основные же силы флота - крейсер "Калинин", крейсер "Каганович" и десять эскадренных миноносцев - было приказано рассредоточить, укрыть в отдаленных от главной базы бухтах в готовности действовать в северовосточном направлении, на остров Хоккайдо.

Главкому наших войск на востоке маршалу Василевскому, а через него командующему 2-м Дальневосточным фронтом генералу Пуркаеву было предложено сразу после освобождения Южного Сахалина перебросить один стрелковый корпус (три стрелковые дивизии и части усиления) через пролив Лаперуза на северный берег Хоккайдо и захватить там плацдарм для последующего Продвижения в глубь острова.

Слово - документам. Вот шифрованное донесение, отправленное маршалом Василевским 20 августа 1945 года:

"Москва. Тов. Сталину

Копия: Генштаб, тов. Антонову

...На острове Сахалин с утра 19.8.1945 г, японцы приступили к капитуляции своих войск, находящихся непосредственно перед нашим фронтом. За день 19.8.1945 г. здесь капитулировало свыше грех тысяч японских солдат и офицеров 88 пд, и наши войска к исходу дня продвинулись на юг до 25 км. По нашим расчетам, остров Сахалин должен быть полностью оккупирован не позднее вечера 21.8.1945 г.

На Курильских островах до 19.8.1945 г. продолжались упорные бои, и отбивались контратаки противника на острове Сюмусю (Шумшу)...

В настоящее время я и командование Второго Дальневосточного фронта серьезно заняты подготовкой десантной операции на остров Хоккайдо. С Вашего разрешения морскую операцию здесь начнем немедленно после занятия южной части Сахалина. Ориентировочно 22.8.1945 г.

Василевский"

В ночь на 21 августа все тот же Василевский направил в войска директиву с подробным планом предстоящей операции. В директиве, в частности, говорилось:

"Немедленно, и ни в коем случае не позднее утра 21 августа, приступить к погрузке 87 ск с техвойсками. В предельно минимальные сроки сосредоточить его в южной части о. Сахалин, в районе порта Отомари и города Тойохара". (Соответственно порт Корсаков и город Южно-Сахалинск. - В. У.)

Для прикрытия и поддержки 87-го стрелкового корпуса с воздуха были выделены истребительная и бомбардировочная авиадивизии из состава 9-й воздушной армии. Общая задача: к исходу 1 сентября 1945 года занять (оккупировать) половину острова Хоккайдо к северу от линии, идущей от города Кусиро до города Румои, то есть примерно до той линии, на которой еще в середине девятнадцатого века стояли укрепленные городища - "тяси" - наших давних сородичей айнов, из последних сил сдерживавших натиск захватчиков-самураев. Все было так, как предлагал граф Игнатьев, как было сказано в моей памятной записке Иосифу Виссарионовичу. 21 августа Верховный главнокомандующий подтвердил свои предшествовавшие распоряжения о десанте на Хоккайдо. Маршал Василевский в свою очередь довел порученные указания до сведения исполнителей - командующих Дальневосточными фронтами и Тихоокеанским флотом. 87-й стрелковый корпус приказано было полностью подготовить для операции к концу 23 августа. Корабли и части флота - тоже.

Все было готово для восстановления справедливости. И вдруг - совершенно неожиданный, никому непонятный, ничем не объяснимый срыв! 22 августа в середине дня Сталин связался с Василевским и, не вдаваясь в подробности, предложил подготовку к высадке на Хоккайдо немедленно приостановить. В 14 часов 55 минут Василевский отправил шифротелеграммы командующим обоими Дальневосточными фронтами, а также наркому ВМФ адмиралу Кузнецову и командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Юмашеву. Цитирую два пункта из шифротелеграммы № 677, поступившей в адрес названных адмиралов:

"2. От операции по десантированию наших войск с острова Сахалин на остров Хоккайдо необходимо воздержаться впредь до особых указаний Ставки. Переброску 87 ск на Сахалин продолжать.

3. В связи с заявлением японцев о готовности капитулировать на Курильских островах прошу продумать вопрос о возможности переброски головной дивизии 87 ск с острова Сахалин на Южные Курильские острова (Кунашир и Итуруп), минуя остров Хоккайдо. Соображения по этому вопросу прошу сообщить мне не позднее утра 23 августа".

Не внес ясности в ситуацию и последовавший затем приказ, исходивший от начальника штаба Главного командования советских войск на Дальнем Востоке генерала С. П. Иванова, содержавший требование:

"Во избежание создания конфликтов и недоразумений по отношению союзников категорически запретить посылать какие бы то ни было корабли и самолеты в сторону о. Хоккайдо".

По воспоминаниям Николая Герасимовича Кузнецова, находившегося тогда на Дальнем Востоке для координации действий морских и сухопутных сил, его вызвал к телефону Сталин. Поздоровавшись, спросил:

- Все еще воюете?

- Воюем, товарищ Сталин.

- Не надоело?

- Никак нет, наша работа.

- Вы, товарищ Кузнецов, завершайте там поскорее и выезжайте в Москву, вы нужны здесь. - И, помолчав, словно бы неохотно сказал главное: - На Хоккайдо не высаживаться. Не надо. Закругляйтесь с Курильскими островами и возвращайтесь. Вы меня поняли?

- Да, будем закругляться, - бодрым голосом Кузнецов постарался скрыть огорчение.

Такова внешняя канва. А вот известная мне подоплека. Верный своим правилам строго соблюдать все договоренности с союзниками, сообщать им о своих планах, касающихся общих интересов, а также для избежания недоразумений между нашими и американскими войсками на японских островах, Иосиф Виссарионович отправил 16 августа телеграмму президенту Трумэну, в которой, в частности, заявил о желании: "Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам северную половину острова Хоккайдо... Это последнее предложение имеет особое значение для русского общественного мнения. Как известно, японцы в 1919 - 1921 годах держали под оккупацией своих войск весь Советский Дальний Восток. Русское общественное мнение было бы серьезно обижено, если бы русские войска не имели района оккупации в какой-либо части собственно японской территории.

Я бы очень хотел, чтобы изложенные выше мои скромные пожелания не встретили возражений".

Увы, времена уже переменились, Трумэн - это не Рузвельт с его дальновидностью, умом, политической интуицией. Трумэн всего лишь типичный американский торгаш, всегда и во всем ищущий прямой очевидной выгоды. Вот его реакция:

"18 августа 1945 года

СТРОГО СЕКРЕТНО

ДЛЯ ГЕНЕРАЛИССИМУСА СТАЛИНА

ОТ ПРЕЗИДЕНТА ТРУМЭНА

Отвечая на Ваше послание от 16 августа, я выражаю согласие с Вашей просьбой изменить "Общий приказ № 1" с тем, чтобы включить все Курильские острова в район, который должен капитулировать перед Главнокомандующим советскими вооруженными силами на Дальнем Востоке. Однако мне хотелось бы пояснить, что Правительство Соединенных Штатов желает располагать правами на авиационные базы для наземных и морских самолетов на одном из Курильских островов, предпочтительно в центральной группе, для военных и коммерческих целей. Я был бы рад, если бы Вы сообщили мне, что Вы согласны на такое мероприятие.

Что касается Вашего предложения в отношении капитуляции японских вооруженных сил на острове Хоккайдо перед советскими вооруженными силами, то я имею в виду - и в связи с этим были проведены мероприятия, - что генералу Макартуру сдаются японские вооруженные силы на всех островах собственно Японии: Хоккайдо, Хонсю, Сикоку и Кюсю.

Генерал Макартур будет использовать символические союзные вооруженные силы, которые, конечно, будут включать и советские вооруженные силы, для временной оккупации такой части собственно Японии, какую он сочтет необходимым оккупировать в целях осуществления наших союзных условий капитуляции".

Прежде всего - здесь явная передержка. Союзнических войск в то время на собственно японских островах еще не было, так что сдаваться Макартуру самураи там никак не могли. Просто некому было сдаваться аж до 28 августа 1945 года. Именно с этого дня на японской территории начали высаживаться американо-английские десанты, сразу в нескольких городах. Самый крупный десант в составе 24-й американской пехотной дивизии, только что прибывшей из Европы, высадился непосредственно в Токийском заливе. Одна подробность. На западе, как известно, советские и американские военные впервые встретились на Эльбе, и встреча эта была дружеской, радостной. А на востоке не совсем так. Когда американские воздушные и морские десантники высадились в главной военно-морской базе Йокосука, они обнаружили там трех россиян во главе с консулом советского представительства в Японии Михаилом Ивановичем Ивановым, которого я называл в этой книге "дублером Зорге" или "вторым Зорге". Имел ли он тогда звание генерала или еще нет - сказать не могу. Так вот, его вместе со спутниками американцы взяли под охрану и обвинили в том, что "в нарушение приказа генерала Макартура русские до высадки американского десанта проникли в базу и хозяйничают в ней". Такова была "встреча в Японии". Хорошо, что вскоре недоразумение выяснилось. Михаил Иванович представился командующему Тихоокеанским флотом США адмиралу Нимитцу, прибывшему в Йокосуку на крейсере "Нью-Джерси". Были дружеские рукопожатия. Увидев старую, потрепанную "эмку", на которой Михаил Иванович Иванов приехал из Токио, адмирал Нимитц приказал сбросить ее с пирса в море и подарил "товарищам по оружию" новенький "шевроле" вместе с негром-водителем. Потом, подумав, добавил: "Когда отпадет необходимость, негра верните". Так ведь это, повторяю, было 28 августа, а не на десять дней раньше, когда Трумэн прислал Сталину приведенную выше телеграмму и когда японцам на их островах попросту некому еще было сдаваться.

Иосиф Виссарионович был возмущен не только бесцеремонным отказом американского президента выполнить в общем-то не ахти какую по тем временам просьбу, но и самим тоном послания, а главное - требованием, вопреки прежним договоренностям, обзавестись военными базами на одном из центральных островов Курильской гряды.

- Выскочка и наглец, - сказал Сталин. - Он совсем ничего не понимает. Он не понимает, что на всем Дальнем Востоке у нас задействована только одна танковая армия - шестая гвардейская. Мы сейчас прикажем товарищу Рокоссовскому отправиться на восток, взять с собой с запада еще две гвардейские танковые армии. Даже три. И общевойсковых армий, сколько сочтет нужным. Через месяц не только Хоккайдо, но и все японские острова будут в наших руках. Через месяц потому, что дорога длинная... Нет, он просто не понимает, - сокрушенно качнул головой Иосиф Виссарионович. - На что он надеется? На третью имеющуюся у него атомную бомбу? На наше стремление к миру и согласию?

- С атомной бомбой американцы, конечно, совсем обнаглели, - ответил Молотов, находившийся тогда в кабинете Сталина. - Но не надо у-у-усложнять. Трумэн ищет выгоду и предлагает торг. Нам северную часть Хоккайдо в обмен на базы для американцев в центре Курильской гряды. Кому лучше?

- Кому же, Вече? - спросил Иосиф Виссарионович.

- Со своей базы они будут и с моря, и с воздуха контролировать все наше восточное побережье от Камчатки до Советской Гавани. Поставят под контроль все возвращенные от японцев наши проливы - выходы на океанский простор. А нам дополнительные заботы на чужой территории, отделенной водным пространством. Кстати, на Хоккайдо голод, придется кормить.

- Базар, - презрительно усмехнулся Иосиф Виссарионович. - Дураков ищут.

- На базаре всегда два дурака - кто кого.

- Мы не торгаши, Вече. Мы можем требовать, можем договариваться... Но не с такими спесивыми. Осадить требуется.

"ЛИЧНО И СЕКРЕТНО

ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА

ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Г. ТРУМЭНУ

Получил Ваше послание от 18 августа.

1. Я понимаю содержание Вашего послания в том смысле, что Вы отказываетесь удовлетворить просьбу Советского Союза о включении северной половины о. Хоккайдо в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам. Должен сказать, что я и мои коллеги не ожидали от Вас такого ответа.

2. Что касается Вашего требования иметь постоянную авиационную базу на одном из Курильских островов, которые, согласно Крымскому решению трех держав, должны перейти во владение Советского Союза, то я считаю своею обязанностью сказать по этому поводу следующее. Во-первых, должен напомнить, что такое мероприятие не было предусмотрено решением трех держав ни в Крыму, ни в Берлине и ни в какой мере не вытекает из принятых там решений. Во-вторых, требования такого рода обычно предъявляются либо побежденному государству, либо такому союзному государству, которое само не в состоянии защитить ту или иную часть своей территории и выражает готовность ввиду этого предоставить своему союзнику соответствующую базу. Я не думаю, чтобы Советский Союз можно было причислить к разряду таких государств. В-третьих, так как в Вашем послании не излагается никаких мотивов требования о предоставлении постоянной базы, должен Вам сказать чистосердечно, что ни я, ни мои коллеги не понимаем, ввиду каких обстоятельств могло возникнуть подобное требование к Советскому Союзу. 22 августа 1945 года".

На это достаточно резкое послание через несколько дней последовал ответ Трумэна с разъяснением его позиции. А потом... Потом война закончилась. 2 сентября 1945 года в Токийском заливе на борту американского линкора "Миссури" был подписан акт о безоговорочной капитуляции Японии, поставивший самую последнюю точку в истории Второй мировой войны. Соединенные Штаты, к их, конечно, глубокому сожалению, не обзавелись военной базой на наших Курильских островах. Не сбылись и наши чаяния заполучить половину большого острова Хоккайдо. Жаль. Но уж теперь, если распалившийся японский политикан начнет размахивать кулачишками и требовать себе Курильские острова, мы всегда можем показать ему большой кукиш со словами: "Не нарывайся, агрессор! Прежде чем толковать о Курилах, потолкуем про остров Хоккайдо. Отдай нам Хоккайдо! Весь. Или в крайнем случае половину", - таким должен быть разговор. И за это тоже большое спасибо товарищу Сталину!

Исторический нонсенс - не знаю, с чем и сравнить: акты о безоговорочной капитуляции японских войск мы подписывали дважды, чем, вероятно, и исчерпали отпущенный свыше миротворческий лимит, а вот мирного договора между нами и Страной восходящего солнца нет по его пору, и не предвидится, судя по всему, до конца текущего столетия. Состояние войны не прекращено. Хотя, конечно, живем, соседствуем, поторговываем более или менее сносно, даже и без основополагающего документа.

А вот что было. Летом 1945 года маршал Малиновский, назначенный командовать Забайкальским фронтом, несколько дней провел в Москве, согласовывая важные для него вопросы. Был принят генералиссимусом Сталиным, которого особенно интересовали в ту пору темпы переброски войск, выделенных для войны с Японией. Чтобы своевременно прибыли в указанные им районы, не "растряслись" по дороге. А вместе с Малиновским со 2-го Украинского фронта, которым он прежде командовал, отправлялись с запада на восток две армии: 53-я общевойсковая и 6-я гвардейская танковая, созданная сравнительно недавно, однако имевшая заметные заслуги - она участвовала в сражениях за Будапешт, за Вену, в броске на Прагу. Начальник Генерального штаба Антонов, присутствовавший на встрече, обратил внимание Верховного на весьма продуманный план перевозки войск и техники, с точным расчетом не только количества эшелонов, но и вагонов и платформ в каждом из них, с указанием мест и времени погрузок, сроков движения от станции к станции, с учетом наличия продпунктов для получения горячего питания... Иосиф Виссарионович, ценивший не только обоснованность замыслов и планов, но и тщательную отработку всех деталей, поинтересовался, кто готовил документ, похожий на строгий диспетчерский график.

- Группа полковника Артеменко, ответил Малиновский.

- Вероятно, очень толковый полковник. Почему готовил именно он? Вы его хорошо знаете?

- Так точно. Иван Тимофеевич Артеменко в свое время окончил Институт железнодорожного транспорта. Начал службу в войсках с командира взвода. Учился заочно на оперативно-штабном факультете Академии имени Фрунзе. Войну прошел от границы до Сталинграда и обратно до Чехословакии.

- Какие кадры! Какие у нас люди! - прочувствованно произнес Иосиф Виссарионович. - С такими людьми мы все можем.

- Простите, товарищ Сталин, разрешите дополнить, - сказал генерал Антонов. - Отец товарища Артеменко был офицером старой армии, сражался с японцами в Порт-Артуре. Будучи контуженным, оказался в плену.

Какие люди, какие биографии! - повторил Иосиф Виссарионович. - Товарищ Малиновский, вы обязательно возьмите полковника Артеменко с собой. В Маньчжоу-Го, в Порт-Артур. Дети сделают то, чего не смогли сделать отцы. Как поется о русских героях, спящих на сопках Маньчжурии: ваши потомки за вас отомстят и справят победную тризну, - Сталин не совсем точно воспроизвел слова, но его никто не поправил - важен был смысл.

Родион Яковлевич Малиновский крепко запомнил тот разговор. И когда понадобилось отправить парламентеров в город Чанчунь, столицу Маньчжоу-Го, чтобы вручить ультиматум главнокомандующему Квантунской армией генералу Ямада Отодзо, выбор пал на Ивана Тимофеевича Артеменко. Далее привожу строки самого Артеменко, как свидетельство не только важнейшего события, но и необычайной скромности наших людей, вершивших историю:

"Утром 18 августа 1945 года мы вылетели с одного из монгольских аэродромов и взяли курс на восток. Самолет прошел Большой Хинган в грозовых тучах и опустился на маньчжурской земле, у города Тунляо, на окраине которого еще шли бои. Здесь предстояло решить ряд задач, связанных с подготовкой предполагавшегося десанта. Нужно было также договориться о передаче информации из Чанчуня. Все это заняло почти весь день. Утром 19 августа вылетели в Чанчунь. Впереди более трехсот километров над вражеской территорией. Поэтому нас сопровождали истребители. Тем временем главнокомандующему Квантунской армией генералу Ямада Отодзо была направлена за подписью командующего войсками Забайкальского фронта Маршала Советского Союза Р. Малиновского телеграмма следующего содержания:

"Сегодня, 19 августа, в 8.00 парламентерская группа в составе пяти офицеров и шести рядовых, возглавляемая уполномоченным командующего Забайкальским фронтом полковником Артеменко И. Т., самолетом Си-47 в сопровождении девяти истребителей отправлена в штаб Квантунской армии с ультиматумом о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления. В последний раз требую обеспечить и подтвердить гарантию на перелет. В случае нарушения международных правил вся ответственность ляжет на Вас лично".

Чанчунь еще был окутан утренним туманом, когда наши истребители подошли к японскому военному аэродрому. Шесть наших истребителей блокировали его с воздуха. Три истребителя приземлились на аэродроме. Вскоре вслед за истребителями приземлился и наш Си-47, который вел капитан Н. Барышев. У самолета нас встретили представители командования японских войск. Отдав необходимые указания капитану Барышеву и майору Моисеенко, оставшимся на аэродроме, я вместе с переводчиком капитаном Титаренко, капитаном Беззубым и старшиной Никоновым отправились в штаб Кванту некой армии. Через 30 минут произошла встреча с генералом Ямада.

Наши требования и особенно пункт ультиматума о безоговорочной капитуляции Ямада не хочет принимать. Он старался различными дипломатическими уловками свести результаты переговоров не к капитуляции, а к перемирию.

Развязка настала неожиданно. В кабинет вошел дежурный японский офицер и доложил, что к городу приближается армада русских самолетов-бомбардировщиков под сильным прикрытием истребителей.

- Наши истребители подняться не могут, - сказал он, - поскольку аэродром блокирован.

Ямада, казалось, потерял дар речи.

- Что это все значит? - спросил он наконец.

Я ответил, что если в указанный срок советское командование не получит сообщения о положительных результатах переговоров, Чанчунь будет подвергнут бомбардировке.

Несколько минут Ямада стоял словно в оцепенении. Затем резко вынул свой самурайский "меч духа", несколько раз поцеловал его и, подав мне через стол, склонил голову со словами: "Теперь я ваш пленник. Диктуйте свою волю". Его примеру последовали все присутствующие в кабинете японские генералы и офицеры, признавая себя пленными.

Тут же в 14.10 Ямада подписал акт о безоговорочной капитуляции. Началось разоружение войск Чанчуньского гарнизона и в прилегающих районах, а затем и на всей территории Маньчжурии".

У потомственного офицера Артеменко достало такта не оскорбить побежденного неприятеля, сохранить его честь. Подержав меч несколько секунд, полковник с достоинством вернул его старому, худенькому, низкорослому генералу, известному своим твердым характером и лисьей хитростью. И увидел благодарность в глазах японского командующего. На мгновение задумавшись, Ямада взял с этажерки фигурку бегущего слона и с легким поклоном подал ее Артеменко. "На память", - сказал переводчик.

Все вроде бы просто. Слетал в осиное гнездо, в самый центр вражеских сил, и принудил противника подписать акт о капитуляции. И ни слова не написал Артеменко, какой опасности подвергался сам и сопровождавшие его люди, оказавшись среди фанатиков-самураев, предпочитавших покончить с собой, нежели сложить оружие. А убить русских им вообще ничего не стоило, только бы пальцем шевельнул генерал.

О подвиге полковника Артеменко, о его миссии писали в 1945 году газеты во всем мире, печатались его фотографии, особенно часто та, на которой он запечатлен вместе с генералом Ямада. Однако пошумело благодарное человечество, да вскоре и напрочь позабыло о мужественном полковнике, как и о других скромных героях. После войны полковник отправлен был в отставку с семнадцатью (!) осколками в теле - это, конечно, сказывалось. Поработал начальником цеха, главным энергетиком завода. Вышел на пенсию, осел на Харьковщине - больше о нем ничего не знаю. А в официальной истории осталось другое событие: подписание акта о безоговорочной капитуляции Японии, состоявшееся 2 сентября 1945 года на борту американского линкора "Миссури" в Токийском заливе. Этот день официально считается датой окончания Второй мировой войны. [Иван Тимофеевич Артеменко дожил до 50-летия Победы и встретил этот великий праздник в полном одиночестве и полунищете. Жена умерла, погиб сын-летчик. Украинская пенсия настолько мала, что не сведешь концы с концами. Бедствует человек, давно уже разменявший девятый десяток. Хорошо хоть, что по мере возможности морально и материально поддерживают его давние фронтовые друзья, сами уже старики. (Примеч. автора.)]

К подписанию токийского акта о капитуляции наша сторона, прежде всего сам Сталин, отнеслась без энтузиазма, как к простой формальности. Действительно, исход битвы был решен ликвидацией Квантунской армии, о чем существовал соответствующий документ. Но имелись и другие причины. Сталин был недоволен Трумэном, с которым так и не договорился о высадке наших войск на Хоккайдо, и намеревался подчеркнуть свое недовольство невысоким уровнем нашей правительственной делегации при подписании акта. Сперва намечалось, что делегацию возглавит кто-либо из военных, маршал Василевский или адмирал Кузнецов. Но и этого показалось слишком много после того, как стало известно: среди союзников, которые прибудут на "Миссури", будет находиться некий генерал Свердлов, он же Пешков, родной брат Якова Мовшевича Свердлова, которого Иосиф Виссарионович ненавидел чем дальше, тем сильнее. Ставил ему в вину провокационный расстрел царской семьи, разжигание междоусобного кровопролития, невиданного на Руси, в том числе жестокое "расказачивание" восемнадцатого года, беспардонное использование троцкистско-свердловскими националистами в своих корыстных целях христианско-коммунистических идей равенства и справедливости, которыми руководствовался сам Иосиф Виссарионович. А тут - как нарочно, как назло - свердловский братец, международный авантюрист, дезертир из России, каким-то образом "усыновившийся" нашим великим писателем, о чем отрицательно высказывался сам Пешков-Горький. Жулье!

- Неавторитетиая компания, - презрительно высказался по этому поводу Сталин. - Пошлите туда зауряд-генерала. Грамотного, чтобы расписался красиво. И чтобы полученные от нас инструкции соблюдал. Большего не требуется, хватит с них.

В Японию срочно отправился генерал-лейтенант Деревянко К. Н., о котором я не могу сказать ничего хорошего или плохого, так как совершенно не знал его, даже из какого ведомства он взялся. Но с делом он справился, возглавив советскую делегацию: вместе с Деревянко на борт линкора "Миссури" поднялись генерал-майор авиации Н. Воронов, контр-адмирал А. Стеценко, представитель СССР в Японии Я. Малик, консул нашего представительства М. Иванов и два журналиста. Первым акт о капитуляции подписал от имени императора Страны восходящего солнца и от имени своего правительства министр иностранных дел М. Сигимицу. По поручению союзных наций, участвовавших в войне с Японией, расписался командующий союзными войсками генерал Д. Эйзенхауэр, за ним сражавшийся непосредственно на Тихом океане адмирал Ч. Нимитц. Спокойно, с достоинством скрепил документ своей подписью генерал Деревянко. Затем все другие: представители Великобритании, Франции, Китая, Австралии, Канады, даже таких стран, как Нидерланды и Новая Зеландия. Вот, оказывается, сколько государств участвовало в войне с самураями. Где уж было японцам устоять перед таким скопищем!

В тот же день, сразу после подписания исторического акта, наш "второй Зорге" Михаил Иванович Иванов вернул американскому адмиралу Нимитцу шофера-негра, данного напрокат. Отправил с благодарностью назад, в сослав Тихоокеанского флота Соединенных Штатов Америки - по принадлежности.

прислал monstr17