И вот тут-то началась полоса везения. Температура тела Джейсона Смита упала ниже 68 градусов (20 по Цельсию), и он впал в кому. Персонал скорой помощи перевез Смита в ближайший госпиталь, где сотрудники провели CPR (сердечно-легочную реанимацию). Ещё через пару часов врачи вкачали ему новую, обогащенную кислородом кровь. Его сердце заработало. После двух недель комы Смит пришел в себя. Он потерял пальцы на ногах и мизинцы, они были обморожены, но мозг чудесным образом остался невредим.
А может, это и не было чудом. В конце концов, гипотермия часто теперь используется в госпиталях при лечении сердечных приступов. Доктора уже некоторое время знают, что понижение температуры тела может помочь восстановиться после травмы.
* * *
Многие страны сейчас находятся в положении Джейсона Смита, лицом в снегу. Сирия, Ирак, Ливия, Йемен и Сомали страдают от огромных травм, в данном случае в результате вооружённых конфликтов и внешней интервенции. Попав в категорию "несостоявшихся государств", все они практически мертвы, по крайней мере, как функционирующие организмы.
Всегда есть шанс, что чудесное средство — твёрдый мир, за которым последует некая форма построения нации — покончит с кровопролитием в этих странах и постепенно свяжет воедино их разрозненные части.
Но я бы на это не рассчитывал.
В некоторых случаях войны будут продолжаться, как в Афганистане и Ираке с момента, отмеченного применением США тактики "шока и трепета". Миссии можно объявить завершёнными, можно и войска вывести. Но ужасы Пандоры так просто не загнать в ящик. Мы привыкли к войнам с конечными сроками, вроде Гражданской войны в США или Первой Мировой. Но когда-то конфликты длились поколениями, как Столетняя война между Англией и Францией. Войны в Ираке и Афганистане могут, вероятно, оказаться столь же длительными.
Если им повезёт, то такие охваченные конфликтом государства могли бы пройти такой же период спячки, что и Джейсон Смит. Войны не кончатся. Они будут заморожены, температура конфликта будет снижена через соглашение о прекращении огня. В какой-то момент в будущем эти несостоявшиеся государства смогут вернуться к жизни, возможно, когда частично травма залечится или инфекция ненависти затихнет. В лучшем случае страны потеряют некоторых экстремистов — например, крымский "мизинец" — но окажутся счастливчиками, пройдя самое худшее. С другой стороны, эти страны могут расколоться вне зависимости от того, сколько продлиться заморозка, как все те бессмертные оптимисты, решившие похоронить свои мертвые тела в жидком азоте, что, вероятно, никогда не вернёт их к жизни.
И это ставит фундаментальный вопрос о нынешней ситуации в мире. Стало банальностью говорить о глобальной войне с террором, как "вечной войне". Но, возможно, проблема ещё глубже.
Возможно, мы больше не способны прекратить войны.
Иллюзорный мирКвинтэссенции замороженного конфликта уже более 60 лет.
Корейская война закончилась перемирием в 1953 году. Прекращение боевых действий не отмечено никаким мирным договором.
Иными словами, более 60 лет война между двумя Кореями находится в состоянии полного застоя. Север и Юг всё это время обменивались артиллерийскими обстрелами, сталкивались на море и вели практически нескончаемую словесную войну. В любой момент вплоть настоящего времени и включая нынешний период ухудшения отношений, война могла превратиться в горячую. Но по большей части корейцы на Севере и на Юге занимались своими делами, зачастую привыкнув к травме, которая разделила их полуостров на две части.
Замороженные войны — совсем не то же самое, что и холодные войны. В конце концов, США и Советский Союз никогда на деле друг с другом не воевали, по крайней мере, непосредственно. В то же время замороженный конфликт когда-то был горячим и с тех пор покрылся льдом.
Термин "замороженный конфликт" чаще всего используют применительно к войнам на периферии России — в Молдавии, Грузии и теперь на Украине. Во всех трёх случаях сепаратисты при поддержке Москвы добились создания собственных полуавтономных региональных образований — в Приднестровье, Южной Осетии, Абхазии и теперь на Донбассе. Бои по большей части существенно сократились. Сепаратистские регионы признаны лишь горсткой других стран. Это тупик, в котором не видно простого решения.
И это не только постсоветская проблема. Взгляните на карту мира с точки зрения "замороженных конфликтов" и увидите, что значительная часть мира попала в этот провал. Многие горячие точки на самом деле находятся в состоянии глубокой заморозки: Кашмир, Израиль-Палестина, Тайваньский пролив, Бирма, Нагорный Карабах, Южный Судан, Южный Таиланд, Северо-запад Пакистана, Восточное Конго, Восточная Саудовская Аравия.
На самом деле, крайне трудно найти такой мир, что был бы отчетлив и длителен, как тот, что превалировал между Францией и Германией после Второй Мировой или как сейчас между США и Вьетнамом. Война в Боснии закончилась в 1995-м Дейтонскими соглашениями. Ангола завершила длившийся 27 лет конфликт в 2002 году. Мятеж в Ачехе закончился в 2005-м. Правительство Шри-Ланки прекратило там гражданскую войну (во многом насилием, а не дипломатией).
Повсюду мир иллюзорен. Эфиопия и Эритрея до сих пор пререкаются из-за спорных территорий. Турецкое правительство и курдские сепаратисты после того, как достигли мирного урегулирования, теперь возобновили вражду. Правительство Колумбии и ведущая мятежная группировка FARC должны были подписать мирное соглашение в этом месяце, но теперь, похоже, этого не произойдёт. Фактически повсюду, где конфликт продолжается, дипломаты не преуспели в уговорах воюющих сторон подписать мирные договора.
Стивет Пинкер вполне может оказаться прав относительно снижения уровня насилия в мире. Но это не привело к соответствующему росту длительного мира. Мы заморозили наших дьяволов в надежде, что однажды появятся хорошие ангелы и спасут нас от нас самих.
Сирия и вокруг неё
Было бы преждевременно записывать Сирию в число замороженных конфликтов.
Прекращение огня, о котором договорились США и Россия, существует всего около двух недель — с 27 февраля. Оно не относится к районам, которые находятся под контролем Исламского Государства* или Фронта аль-Нусра. А поскольку Турция считает курдских повстанцев в Сирии террористами, а Россия зачастую рассматривает любую группировку против правительства Башара аль-Асада такими же террористами, то сам термин "прекращение огня" не имеет реального смысла. По некоторым оценкам за этот период в результате враждебных действий погибло 135 человек — и это только в районах прекращения огня. По всей Сирии погибло ещё 552 человека. И количество гражданских жертв за последние пару дней выросло.
Несколько раз во время сирийского конфликта казалось, что Асад уже уходил, терпя поражение от анти-правительственных повстанцев и салафистов ИГ. Когда на стороне правительства вмешалась Россия, она сумела добиться такого же результата, как и на Украине, содействуя осаждённому меньшинству, которое уперлось руками и ногами. Тупик — вот ключевой ингредиент замороженного конфликта.
Конечно, нет никаких гарантий, что Сирия избежала бы в итоге заморозки, если бы Россия не стала вмешиваться в конфликт. Разделение в стране — этническое, конфессиональное, идеологическое — гарантирует, что будет крайне сложно создать какую-либо версию старой Сирии в будущем. Ненависть глубока, насилие стало эпидемией, а у внешних действующих лиц слишком много противоречащих целей, чтобы можно было найти удовлетворительное решение.
Ситуация в Сирии демонстрирует крайнюю сложность достижения мира в современном мире. Существует пять основных причин, почему мир так часто оказывается недостижим.
Мир завален оружием.
Объём основных поставок вооружений с 2010-го по 2014 год вырос на 16% по сравнению с предшествующим четырёхлетним периодом, и США лидируют с их $76 миллиардной индустрией. Поставки оружия одной фракции или группировке зачастую оказываются в руках их врагов, что делает эмбарго и целевые поставки оружия практически невозможными. И точно так же, как произошёл взрывной рост числа перестрелок в США из-за доступности личного огнестрельного оружия, так и войны скорее всего начинаются, продолжаются и сопротивляются резолюциям из-за того, что у молодёжи остается доступ к вагону и маленькой тележке новейших вооружений.
И международные, и региональные организации слабы.
США и региональные организации, вроде Африканского Союза, слишком маловлиятельны, чтобы вынудить воюющие стороны сложить оружие, слишком слабы, чтобы обеспечить достаточное количество миротворцев для введения прекращения огня, слишком слабы, чтобы обеспечить достаточное финансирование для восстановления зон конфликтов и гарантий, что раздоры прекратятся. Такие организации остаются слабыми частично потому, что:
Сверхдержавы, вроде США, и страны, претендующие на статус сверхдержавы, вроде России и Турции, решительно настроены достичь своих целей силовыми методами.
США продолжают практиковать "порционный" милитаризм, поддерживая только те международные усилия, которые совпадают с их собственными интересами. Пока Вашингтон продолжает править с помощью беспилотников, забудьте о крепком международном праве закона и организациях, регулирующих его сохранение. И не стоит ожидать, что другие страны не станут следовать примеру лидера.
Государства тоже слабы.
Благодаря превалированию традиционного неолиберализма — и его требований приватизировать, ограничивать государственное "вмешательство" в экономику и сокращение социального обеспечения — страны обладают меньшими рычагами построения государства и, следовательно, требуют меньше лояльности от граждан. Соответственно,
Расцветает специализация.
Этнический национализм и религиозный фундаментализм обладают огромным влиянием в отсутствие сильной объединяющей идеологии. Во многих странах идеологии, вроде арабского национализма, марксизма и либеральной демократии отнюдь не преуспели в обеспечении мира и процветания. И потому неудивительно, что люди обращаются к идеологиям, которые существенно уже по масштабу и аудитории.
Двадцать пять лет тому назад холодная война закончилась распадом Советского Союза. После этого считалось, что мы пошли по пути мира и благоденствия. Но каким-то образом мы сбились с пути. Мы споткнулись. Мы упали. А теперь мы оказались, как и Джейсон Смит, лежим лицом в снегу. Если нам повезёт, вы выберемся из провала времени, разнообразные травмы будут заморожены и мы окажемся в бесчувствии. Мы что-то потеряем в процессе, но выживем.
А может нам так не повезёт. Несмотря на красивые слова и усилия усердно работающих дипломатов, возможно, мы больше не в состоянии прекратить войны. Жить с мечом и умереть от меча — и никаких медицинских чудес, которые могли бы нас спасти от смертельного заболевания.
Примечание:* — группировка, запрещённая в России.
