("The Atlantic ", США)
Грэм Вуд (Graeme Wood)
"Исламское государство" это уже не сборище психопатов. Это религиозная организация с тщательно продуманными убеждениями, считающая себя ключевой движущей силой надвигающегося апокалипсиса. Что это значит для ее стратегии — и как остановить эту силу?

Что такое "Исламское государство"?

Откуда оно появилось, и каковы его намерения? Простота этих вопросов обманчива, и мало кто из западных лидеров знает ответ. В декабре New York Times опубликовала конфиденциальные комментарии генерал-майора Майкла Нагаты (Michael K. Nagata), командующего американскими силами специального назначения на Ближнем Востоке, в которых он признался, что не понимает причин притягательности ИГИЛ. "Мы не нанесли поражения идее (которая движет ИГИЛ). Мы даже не понимаем эту идею", — сказал он. В прошлом году президент Обама называл "Исламское государство" то "не-исламским", то "вторым составом "Аль-Каиды"", демонстрируя ту путаницу, которая существует в представлениях о данной организации. Возможно, это сыграло свою роль в том, что были допущены серьезные стратегические ошибки.

ИГИЛ в июне прошлого года захватил иракский город Мосул и уже контролирует территорию, которая по площади больше Британии. Лидером этой организации с мая 2010 года является Абу Бакр аль-Багдади (Abu Bakr al-Baghdadi), однако до прошлого лета единственным его изображением была нечеткая фотография, оставшаяся после пребывания этого человека в заключении у американцев в тюрьме Кэмп-Букка во время оккупации Ирака. И вот 5 июля прошлого года он взошел на минбар мечети Аль-Нури в Мосуле, чтобы прочитать проповедь в праздник Рамадан в качестве  первого халифа за долгие годы. В тот момент повысилось качество его изображения на пленке, а также его статус, поскольку из партизана, за которым ведется охота, он превратился в главнокомандующего всех мусульман. Вслед за этим усилился наплыв джихадистов со всего мира, который сегодня приобрел невиданные масштабы и темпы. И этот наплыв продолжается.

Наше неведение об "Исламском государстве" в некоторой степени вполне понятно. Это отшельническое царство, куда мало кто ездит, и откуда мало кто возвращается. Багдади говорил на камеру всего один раз. Но его выступление, а также бесчисленные пропагандистские видеоклипы и послания ИГИЛ присутствуют в интернете. А сторонники халифата упорно трудятся над тем, чтобы об их проекте стало известно как можно больше. Мы можем сделать вывод, что их государство отвергает мир в принципе, что оно жаждет геноцида, что его религиозные взгляды по своей природе не могут меняться, даже если перемены обеспечат ИГИЛ выживание, и что оно считает себя предвестником и главным участником грядущего конца света.

"Исламское государство", также известное под названием "Исламское государство Ирака и Леванта" (ИГИЛ), следует вполне определенной разновидности ислама, чьи представления о Судном дне имеют значение для его стратегии и способны помочь Западу лучше узнать своего врага и предугадать его поведение. Его приход к власти в меньшей степени похож на триумф "Братьев-мусульман" в Египте (ИГИЛ считает их вероотступниками), и в большей на реализацию безысходной альтернативной реальности, в которой выжили религиозный деятель и сектант Дэвид Кореш (David Koresh) и организатор массового самоубийства проповедник Джим Джонс (Jim Jones). Но он пришел,  чтобы обрести абсолютную власть не над несколькими сотнями людей, а над 8 миллионами.

У нас вдвойне неверное представление о природе "Исламского государства". Во-первых, мы считаем джихадизм монолитным движением и применяем логику "Аль-Каиды" к организации, которая намного превосходит ее. Те сторонники "Исламского государства", с которыми мне удалось побеседовать, до сих пор называют Усаму бен Ладена "шейхом Усамой", что является  почетным званием. Но джихадизм эволюционировал со времен расцвета "Аль-Каиды", который пришелся на 1998-2003 годы, и многие джихадисты сегодня с высокомерием смотрят на задачи этой группировки и на ее нынешнее руководство.

Бен Ладен считал терроризм прологом к халифату, возникновения которого при своей жизни он не ждал. Его организация была гибкой, имела широкий географический охват и состояла из множества автономных ячеек. В отличие от "Аль-Каиды", ИГИЛ для поддержания легитимности требуется территория, а также иерархическая структура, чтобы управлять этой территорией. (Его бюрократия поделена на гражданскую и военную части, а территория на провинции.)

Во-вторых, ложное представление о ИГИЛ у нас возникает из-за благонамеренной, но бесчестной кампании, в ходе которой делается попытка лишить эту организацию ее средневековой религиозной природы. Питер Берген (Peter Bergen) который в 1997 году стал первым продюсером интервью с бен Ладеном, озаглавил свою первую книгу "Корпорация Священная война", признавая то обстоятельство, что бен Ладен является  порождением современного светского мира. Бен Ладен придал террору корпоративную форму и начал выдавать территориальные лицензии на его применение. Он требовал конкретных политических уступок, скажем, вывода американских войск из Саудовской Аравии. Его рядовые с уверенностью колесили по миру. В последний день своей жизни Мохаммед Атта (Mohammad Atta) делал покупки в магазинах Walmart и обедал в пиццерии Pizza Hut.

Возникает искушение повторить это наблюдение — что джихадисты это современные и нерелигиозные люди, у которых отнюдь не отсталые политические взгляды, однако они скрывают свою сущность под средневековыми религиозными одеяниями — и повесить тот же самый ярлык на "Исламское государство". Но на самом деле, деятельность этой организации кажется бессмысленной, если не смотреть на нее как на искреннее, твердое и тщательно продуманное намерение вернуть цивилизацию в правовую среду седьмого века, а в конечном итоге вызвать апокалипсис.

Самыми активными проповедниками такой точки зрения являются руководители ИГ и его сторонники. Они с презрением говорят о "модернизме". В разговорах они утверждают, что не могут и не будут отклоняться от руководящих предписаний, которые закрепил в исламе пророк Мухаммед и его ранние последователи. Они часто употребляют иносказания и кодовые слова, которые немусульманам кажутся странными и старомодными, но в действительности являются ссылками на конкретные традиции и тексты раннего ислама.

Вот один пример. В сентябре главный официальный представитель ИГИЛ шейх Абу Мухаммад аль-Аднани (Abu Muhammad al-Adnani) призвал мусульман из западных стран, таких как Франция и Канада, искать неверных и "разбивать им головы камнями", травить их, давить автомобилями и "уничтожать их посевы". Для западного уха эти библейские кары (забивание камнями и уничтожение посевов) звучат весьма странно на фоне более современного призыва об убийстве посредством транспортных средств. (Как бы показывая, что он может терроризировать других даже посредством видео, Аднани назвал госсекретаря Джона Керри "необрезанным козлом".)

Но Аднани просто нес вздор. Его речь перемежалась богословскими и правовыми рассуждениями, а со своими разглагольствованиями об уничтожении посевов он просто вторил указаниям Мухаммеда не трогать колодцы с водой и посевы — но только не в том случае, когда армии ислама занимают оборонительные позиции. В этих обстоятельствах находящиеся в землях неверных, или кафиров, мусульмане должны быть беспощадными и травить всех подряд.

Действительность такова, что "Исламское государство" исламистское. Очень исламистское. Да, оно влечет к себе психопатов и авантюристов, в основном из числа недовольного населения Ближнего Востока и Европы. Но религия, которую проповедуют его самые пламенные приверженцы, происходит от весьма последовательных и даже ученых толкований ислама. 

Буквально все важные решения и законы, которые принимает ИГ, соответствуют тому, к чему оно призывает в прессе, в своих заявлениях, на своих плакатах, номерных знаках автомашин, на монетах и канцелярских принадлежностях. Это такая "пророческая методика", подразумевающая точное и неукоснительное следование пророчествам и примеру Мухаммеда. Мусульмане могут отвергать "Исламское государство", и так поступают почти все. Но делая вид, что это не религиозная организация, ожидающая очередного пришествия, а поэтому для борьбы с ней необязательно понимать ее богословские взгляды, Соединенные Штаты уже серьезно недооценили ИГИЛ и поддерживают глупые планы по противодействию ему. Нам придется познакомиться с интеллектуальной генеалогией "Исламского государства", если мы хотим действовать так, чтобы не укреплять его, а вынуждать заниматься саморазрушением по причине собственного чрезмерного усердия.

1. Преданность

В ноябре "Исламское государство" выпустило нечто вроде информационно-рекламного ролика, в котором заявило, что ведет свое происхождение от бен Ладена. Оно признало в качестве своего непосредственного прародителя жестокого лидера "Аль-Каиды в Ираке" Абу Мусаба аз-Заркави (Musa’b al Zarqawi), который руководил этой организацией с 2003 по 2006 год вплоть до своей гибели. После него было еще два лидера из числа полевых командиров, а потом настала очередь Багдади, названного халифом. Что примечательно, в этом ряду не упоминается преемник бен Ладена Айман Аз-Завахири (Ayman al Zawahiri) — лупоглазый египетский офтальмолог, который в настоящее время возглавляет "Аль-Каиду". Завахири не стал присягать на верность Багдади, и его все больше ненавидят собратья джихадисты. Этот человек не обладает особой харизмой, что способствует еще большей его изоляции. На видеокадрах он кажется косоглазым и недовольным. Но раскол между "Аль-Каидой" и ИГИЛ назревал уже давно, и этим отчасти объясняется столь мощная кровожадность последнего.

Коллегой Завахири по изоляции является 55-летний мусульманский клирик из Иордании по имени Абу Мухаммад Аль-Макдиси (Abu Muhammad al Maqdisi), который с полным основанием может претендовать на звание интеллектуального архитектора "Аль-Каиды" и самого важного джихадиста из числа тех, кто неизвестен среднестатистическому читателю американских газет. По большинству доктринальных вопросов между Макдиси и ИГ существует полное согласие. И первый, и второе связывают себя с джихадистским крылом суннитского течения, называемого салафизм. Это название происходит от арабского "ас-саляф ас-салихун", что означает "праведные предки". Этими праведными предками являются сам пророк и его первые приверженцы, которых салафиты чтят и которым подражают, считая образцом во всем, включая войну, моду, семейную жизнь и даже лечение зубов.

Макдиси учил Заркави, который затем отправился на войну в Ирак, помня советы старшего. Но Заркави превзошел наставника в фанатизме, и со временем тот начал его упрекать. Речь шла о склонности Заркави устраивать кровавые спектакли, а также о его ненависти к другим мусульманам, доходившей до того, что он предавал их анафеме и убивал. В исламе такой обычай как такфир, или обвинение в неверии, с точки зрения богословия чрезвычайно пагубный и рискованный. "Если человек говорит брату: "Ты неверный", — поучал пророк, — значит, прав один из них". Если обвиняющий ошибается, значит, он сам совершил акт богоотступничества, сделав ложное обвинение. Наказанием за вероотступничество является смерть. Тем не менее, Заркави необдуманно расширил список поступков, из-за совершения которых мусульмане могут стать неверными.

Макдиси написал бывшему ученику, что тот должен проявлять осторожность и "не объявлять такфир всем подряд", "не называть людей вероотступниками за их грехи". Разница между вероотступником и грешником может показаться неразличимой, однако в этом главный пункт противоречий между "Аль-Каидой" и "Исламским государством".

Отрицание святости Корана и пророчеств Мухаммеда это откровенное вероотступничество. Но Заркави и порожденное им "Исламское государство" придерживаются мнения о том, что есть и много других поступков, из-за которых мусульманин может быть отлучен от ислама. В некоторых случаях среди них могут быть продажа алкоголя или наркотиков, ношение западной одежды, сбритая борода, участие в голосовании, причем даже за мусульманского кандидата, а также нежелание называть вероотступниками других людей. В этот список также входит принадлежность к шиизму (большинство иракцев шииты), потому что "Исламское государство" считает шиизм нововведением, а нововведение по Корану это отрицание изначального совершенства. ("Исламское государство" утверждает, что такие общепринятые шиитские обычаи как совершение намаза на могилах имамов и публичное самобичевание не имеют основы в Коране и в деяниях пророка.) А это значит, что примерно 200 миллионов шиитов должны умереть. Как и главы всех мусульманских стран, которые возвысили придуманный человеком закон над шариатом, когда баллотировались на свой пост или претворяли в жизнь законы не божественного происхождения.

Следуя обычаю такфир, "Исламское государство" намерено очистить мир, убив огромное количество людей. Из-за отсутствия объективной информации с занимаемой им территории точные масштабы расправ неизвестны, однако сообщения в социальных сетях из этого региона свидетельствуют о том, что казни отдельных людей происходят более или менее постоянно, а массовые убийства каждые несколько недель. Чаще всего жертвами становятся мусульманские "вероотступники". Похоже, что автоматическому уничтожению не подлежат христиане, которые не оказывают сопротивления своей новой власти. Багдади позволяет им жить, если они платят особую подать, известную как джизья, а также признают свое подчиненное положение. Власть Корана в этом вопросе неоспорима.

Прошли столетия с тех пор, как в Европе прекратились религиозные войны, и как прекратили погибать в огромных количествах люди из-за мудреных богословских разногласий. Наверное, именно поэтому население западных стран с таким недоверием и скептицизмом встретило новости о теологической теории и практике "Исламского государства". Многие просто отказываются верить, что эта организация так фанатична в своей вере, как о ней говорят. Им кажется, что она не такая косная, устремленная в прошлое и зацикленная на апокалипсисе, как об этом свидетельствуют ее поступки и заявления.

Их скептицизм вполне понятен. В прошлом те люди, которые обвиняли мусульман в слепом следовании древним писаниям, подвергались заслуженной критике со стороны  ученых, самым известным среди которых был ныне покойный Эдвард Саид (Edward Said), отмечавший, что называть мусульман "отсталыми" это просто такой способ их унижения. Эти ученые призывали смотреть на условия, в которых возникли такие идеологии – плохое государственное управление, изменения общественных устоев и норм, унижение людей в тех землях, которые ценят только за имеющуюся там нефть.

Без признания этих факторов любое объяснение причин усиления "Исламского государства" будет неполным. Но зацикливаться на них и тем самым исключать идеологию тоже неверно, ибо это является отражением западной предвзятости иного рода: что если религиозная идеология не имеет особого значения в Вашингтоне или Берлине, она должна быть в равной мере неактуальна и не нужна в Ракке или Мосуле. Когда палач в маске говорит "Аллах акбар", отрубая голову вероотступнику, иногда он все-таки делает это по религиозным соображениям.

Многие мусульманские организации основного толка дошли до заявлений о том, что "Исламское государство" на самом деле не исламское. Конечно, это очень успокаивает, когда подавляющее большинство мусульман абсолютно не желают вместо голливудских фильмов смотреть по вечерам публичные казни. Но как сказал мне ведущий специалист по теологии "Исламского государства" из Принстона Бернард Хейкел (Bernard Haykel), мусульмане, называющие "Исламское государство" не исламским, обычно "испытывают неловкость и пытаются проявлять политкорректность, приукрашивая свою религию" и "не обращая внимания на то, чего она требовала в историческом и правовом плане". Отрицания религиозного характера "Исламского государства", сказал он, коренятся в "бессмысленной межконфессиональной христианской традиции".

Все ученые, с которыми я разговаривал об идеологии ИГ, отсылали меня к Хейкелу. Этот человек, который наполовину ливанец, рос в Ливане и США, и когда он говорит сквозь свою мефистофелевскую бородку, у него можно заметить легкий иностранный акцент.

Как сказал Хейкел, ряды членов "Исламского государства" насыщены религиозной силой и энергией. Цитаты из Корана слышны там постоянно. "Даже рядовые бойцы, и те постоянно твердят эти вещи, — отметил Хейкел. — Они смотрят в свои камеры и шаблонно повторяют основополагающие догмы, делая это все время". Он считает смехотворным утверждение о том, будто ИГ исказило тексты ислама, и считает, что причиной таких заявлений может быть только предумышленное неведение. "Люди хотят освободить ислам от ответственности и снять с него все грехи, — говорит Хейкел. — Они повторяют это заклинание о том, что "ислам религия мира". Так поступают мусульмане, так они толкуют свои тексты". И эти тексты приемлют все сунниты, а не только ИГ. "У этих парней легитимности не больше, чем у всех прочих", — отмечает Хейкел.

Все мусульмане признают, что первые завоевания Мухаммеда были не очень-то приличными и опрятными, и что вошедшие в Коран и в повествования о правлении пророка законы войны были сформулированы так, чтобы соответствовать тем неспокойным и жестоким временам. По оценкам Хейкела, боевики "Исламского государства" это настоящий рецидив раннего ислама, и что они добросовестно воспроизводят его нормы войны. Они совершают такие поступки, которые современные мусульмане не считают неотъемлемой частью священных текстов. "Рабство, распятие, обезглавливание — извращенные джихадисты не переносили эти средневековые традиции в настоящее время выборочно, — говорит Хейкел. — Нет, боевики ИГИЛ просто с головой погрязли в этих средневековых традициях, и оптом переносят их в сегодняшний  день".

Коран называет распятие одним из немногих разрешенных наказаний для врагов ислама. Подать на христиан находит явное подтверждение в девятой главе Корана (сура "Ат-Тауба", или "Покаяние"). Она предписывает, что мусульмане должны бороться с христианами и иудеями до тех пор, пока они "не заплатят покорно джизью и не почувствуют себя сломленными". Пророк, которого все мусульмане считают идеалом, навязывал эти правила и владел рабами.

Лидеры ИГ считают подражание Мухаммеду своим непременным долгом и возрождают традиции, которые на протяжении сотен лет были в забытьи. "Что в них поражает, так это не только буквализм, но и та серьезность, с которой они читают эти тексты, — говорит Хейкел. — Это навязчивая и даже маниакальная серьезность, какой у мусульман обычно не бывает".

До возникновения "Исламского государства" самую радикальную преданность нормам пророка в прошлые века проявляли лишь ваххабиты в Аравии 18-го века. Они захватили большую часть того, что сейчас называется Саудовской Аравией, и их жесткие правила сохранились в виде разбавленной версии шариата, существующего в этой стране. Но Хейкел видит важное различие между этими группами: "Ваххабиты не были разнузданны в своем насилии". Их окружали мусульмане, они покорили земли, которые уже были исламскими. Поэтому ваххабиты сдерживались. "ИГИЛ, в отличие от  них, действительно по-новому переживает ранний период". Ранние мусульмане жили в окружении немусульман, а ИГИЛ из-за своей склонности к такфиру считает, что находится в такой же ситуации.

Если "Аль-Каида" и хотела возродить рабство, то она никогда об этом не говорила. Зачем? Скорее всего, такое молчание по поводу рабства было составной частью стратегического замысла, и эта группировка думала об общественном мнении. Когда ИГИЛ начал порабощать людей, против этого стали возражать даже некоторые его сторонники. Тем не менее,  халифат беззастенчиво продолжает поддерживать рабство и распятие на кресте. "Мы покорим ваш Рим, сломаем ваши кресты и поработим ваших женщин, — пообещал представитель ИГИЛ Аднани в одном из своих периодических посланий Западу. — Если мы не доживем до этого времени, до него доживут наши дети и внуки, и они отправят ваших сыновей как рабов на невольничий рынок".

В октябре журнал ИГИЛ "Дабик" опубликовал статью под названием "Возрождение рабства", в которой поднимается вопрос о том, не являются ли езиды (древняя курдская секта, позаимствовавшая элементы ислама и подвергшаяся нападениям боевиков ИГ на севере Ирака) впавшими в ересь мусульманами, которые по этой причине заслужили смерть, или они просто язычники, а поэтому их на полном основании можно сделать рабами. Собралась группа богословов ИГИЛ, и по приказанию властей стала решать этот вопрос. Как пишет анонимный автор статьи, если они язычники, то

женщин и детей езидов следует разделить в соответствии с законом шариата между бойцами "Исламского государства", которые участвовали в боевых действиях в Синджаре [на севере Ирака] … Порабощение семей кафиров [неверных] и превращение их жен в наложницы это твердо установленная норма шариата. И если кто-то будет отрицать ее или насмехаться над ней, значит, он отрицает и насмехается над строками Корана и над повествованиями о пророке … а следовательно, отступает от исламской веры.

2. Территория

Есть предположение, что в ряды ИГ вступили десятки тысяч мусульман из-за рубежа. Рекруты приезжают из Франции, Британии, Бельгии, Германии, Голландии, Австралии, Индонезии, США и многих других стран. Многие приезжают туда воевать, и многие намереваются там погибнуть.

Профессор Королевского колледжа в Лондоне Петер Нойман (Peter Neumann) рассказал мне, что голоса в онлайне играют важную роль в распространении пропаганды, делая так, чтобы новички знали, во что надо верить. Вербовка через интернет расширила демографию джихадистского сообщества, позволив консервативным мусульманским женщинам, практически запертым в своих домах, общаться с вербовщиками, в результате чего они подвергаются радикализации и направляются в Сирию. Распространяя свой призыв на оба пола, "Исламское государство" надеется построить полноценное общество.

В ноябре я отправился в Австралию, чтобы встретиться с 30-летним Мусой Серантонио (Musa Cerantonio), которого Нойман и другие ученые называют одним из двух самых важных "новых духовных авторитетов", призывающих иностранцев вступать в  ИГИЛ. На протяжении трех лет он работал телепроповедником на канале Iqraa TV в Каире, однако ушел оттуда, когда руководство канала стало возражать против его частых призывов к созданию халифата. Сейчас он проповедует на страницах Facebook и Twitter.

Серантонио крупный и дружелюбный мужчина с манерами книжного червя. Он сказал мне, что его ужасают видеозаписи казней. Он ненавидит насилие, хотя сторонники ИГ должны им заниматься. (Среди джихадистов он выступает против взрывов с участием смертников на том основании, что Всевышний запрещает самоубийство, вызывая тем самым противоречия. В его взглядах есть и другие отличия от позиций ИГ.) У него такая же запущенная растительность на лице, какую можно увидеть у некоторых великовозрастных фанатов "Властелина колец". А его одержимость апокалиптическими исламистскими идеями кажется знакомой. Похоже, он оживотворяет ту драму, которая человеку со стороны  кажется средневековой фантазией, но только с настоящей кровью.

В июне прошлого года Серантонио с женой попытался эмигрировать (он не говорит куда, однако с хитрецой замечает, что "ездить в Сирию противозаконно"), однако их перехватили в пути на Филиппинах и депортировали обратно в Австралию на том основании, что у них была просрочена виза. Австралия объявила противозаконными попытки вступить в "Исламское государство" или уехать на его территорию, а поэтому конфисковала паспорт Серантонио. Он застрял в Мельбурне, где его хорошо знает местная полиция. Если Серантонио поймают, когда он будет помогать людям с переездом на территорию ИГИЛ, он сядет в тюрьму. Однако пока он на свободе – этот формально независимый идеолог, ставший весомым авторитетом для других джихадистов в вопросах доктрины "Исламского государства".

Мы встретились в обеденное время в густонаселенном и мультикультурном районе Мельбурна Фуктскрей, где находится штаб-квартира издательства путеводителей Lonely Planet. Серантонио вырос здесь. Один из его родителей родом из Ирландии, а второй из итальянской Калабрии. На типичной для этого района улице можно найти африканские рестораны, вьетнамские магазины и увидеть молодых арабов, разгуливающих в салафитской униформе, состоящей из всклокоченной бороды, длинной рубахи и коротких штанов.

Серантонио описал ту радость, которую он испытал, когда Багдади 29 июня был провозглашен халифом. Месопотамия внезапно стала оказывать прямо-таки магнетическое воздействие на него и его друзей. "Я был в гостинице [на Филиппинах] и вдруг увидел заявление на телевидении, — сказал он мне. — Я был изумлен, и сразу подумал — почему я застрял здесь, в этой чертовой комнате?"

Последним халифатом была Османская империя, которая достигла пика своего развития в 16-м веке, а затем пережила длительный упадок, пока основатель Турецкой Республики Мустафа Кемаль Ататюрк не подверг ее в 1924 году эвтаназии. Однако Серантонио, как и многие другие сторонники ИГИЛ, не считает тот халифат законным, потому что там не исполнялись в полной мере исламские законы, требующие забивания камнями, рабства и отрубания конечностей, и потому что халифы там не были выходцами из племени пророка курайш.

Багдади во время своей проповеди в Мосуле пространно говорил о важности халифата. Он заявил, что возрождение халифата, который не функционировал  около 1 000 лет (разве что номинально), является общей обязанностью мусульман. Он со своими преданными сподвижниками "поспешил провозгласить халифат и назначить имама" во главе нового образования. Багдади заявил: "Это долг мусульман, долг, который был утрачен на многие столетия … Мусульмане грешат, не исполняя его, но они должны постоянно стремиться к установлению халифата". Как и бен Ладен до него, Багдади выражался витиевато, часто ссылаясь на священные тексты и переходя на классическую риторику. Но он, в отличие от  бен Ладена и фальшивых халифов Османской империи, курайшит.

Халифат, сказал мне Серантонио, это не только политическое образование, но и путь к спасению. Пропаганда ИГИЛ часто сообщает о том, как джихадистские группировки со всего мусульманского мира приносят ему клятву верности. Серантонио процитировал высказывание пророка о том, что умереть без клятвы верности значит умереть как джахиль (невежда) "смертью безверия". А теперь подумайте, что мусульмане (да и христиане, раз уж на то пошло) думают о том, как бог поступает с душами людей, которые умирают, не познав единственную истинную веру. Они не найдут спасения, но и прокляты тоже не будут. Точно так же, сказал Серантонио, признающий единого всемогущего Бога и совершающий намаз мусульманин не считается прожившим истинно мусульманскую жизнь, если он не даст клятву верности полноправному халифу и не исполнит обязательства этой клятвы. Я заметил, что в таком случае подавляющее большинство мусульман в истории и все, кто ушел из жизни в период с 1924 по 2014 год, умерли смертью безверия. Серантонио мрачно кивнул: "Я бы даже осмелился сказать, что халифат восстановил ислам".

Я спросил Серантонио о его собственной клятве, и он быстро поправил меня: "Я не говорил, что дал клятву верности". Он напомнил мне, что в соответствии с австралийским законодательством давать клятву верности ИГ противозаконно. "Но я согласен с тем, что Багдади отвечает требованиям, — продолжил он. — Я просто подмигну вам, а вы уже сами понимайте это, как хотите".

Чтобы стать халифом, надо соответствовать условиям, изложенным в суннитском законе: быть взрослым мусульманином мужского пола родом из племени курайш, показывать образец нравственной добродетели и честности, обладать физической и умственной полноценностью, а также авторитетом и властью ("амр"). Соответствовать последнему критерию, заявил Серантонио, труднее всего. Для этого халиф должен обладать территорией, на которой он может вводить исламский закон. "Исламское государство" Багдади добилось этого задолго до 29 июня, заявил Серантонио. И как только оно сделало это, один новообращенный мусульманин с Запада (Серантонио назвал его "одним из лидеров ИГ") начал разговоры о моральном обязательстве провозгласить халифат. Он и другие люди тихо разговаривали с членами руководства и убеждали их, что дальнейшие проволочки это грех.

По словам Серантонио, возникла целая фракция, готовая объявить войну группировке Багдади, если та и дальше будет тянуть время. Она подготовила письма на имя влиятельных членов ИГИЛ, выражая свое недовольство отказом назначить халифа. Но их примирил отвечающий за внешние связи Аднани, который по секрету рассказал этим людям, что халифат уже был провозглашен задолго до публичного заявления об этом. У них был полноправный халиф, и в тот момент имелся только один вариант. "Если он законный халиф, — сказал Серантонио, — люди должны принести ему клятву верности".

После июльской проповеди Багдади джихадисты, у которых появилась новая мотивация, начали ежедневно прибывать в Сирию в массовом порядке. Немецкий публицист и бывший политик Юрген Тоденхефер (Jürgen Todenhöfer), побывавший в декабре в "Исламском государстве", сообщал о том, что всего за два дня на один из вербовочных пунктов на турецкой границе прибыло 100 боевиков. Его репортаж, как и материалы других авторов, свидетельствуют об устойчивом наплыве иностранцев, готовых отказаться от всего, что у них есть дома, ради рая в худшем месте на земле.

За неделю до обеда с Серантонио я встретился в Лондоне с тремя бывшими членами запрещенной исламистской группировки "Аль-Мухаджирун" ("Эмигранты"): Анджемом Чаудари (Anjem Choudary), Абу Бараа (Abu Baraa) и Абдулом Мухидом (Abdul Muhid). Все они выразили желание эмигрировать в "Исламское государство", что уже сделали многие их коллеги, однако власти конфисковали их паспорта. Подобно Серантонио, они считают халифат единственным праведным государством на земле, хотя ни один из них не признался, что принес ему клятву верности. Главная цель встречи для них состояла в разъяснении того, за что выступает ИГ, и как его политика отражает закон Всевышнего.

48-летний Чаудари бывший лидер "Аль-Мухаджирун". Он часто появляется в новостях на кабельном телевидении, ибо продюсеры могут рассчитывать на то, что этот человек будет яростно отстаивать "Исламское государство", пока ему не отключат микрофон. В Британии у него репутация отвратительного балабола, но он со своими последователями искренне верит в "Исламское государство", и по вопросам доктрины говорит голосом этой организации. Чаудари и его товарищи весьма заметны в твиттеровских фидах членов и жителей "Исламского государства", а Абу Бараа ведет в YouTube целый канал, на котором отвечает на вопросы о шариате.

С сентября эта тройка находится под следствием, поскольку власти подозревают их в поддержке терроризма. Из-за этого расследования мне пришлось встречаться с ними по отдельности, так как общение между собой считается для них нарушением условий выхода под залог. Но когда я поговорил с ними, у меня возникло ощущение, что я беседовал с одним и тем же человеком, надевавшим разные маски. С Чаудари я встретился в кондитерской в лондонском пригороде Илфорд. Он был одет в опрятную накрахмаленную тунику синего цвета, доходившую ему до щиколоток, и во время беседы потягивал Red Bull.

До возникновения халифата "в нашей жизни отсутствовало, наверное, 85 процентов шариата", сказал мне Чаудари. "Эти законы не действовали, пока у нас не появился халифат, а теперь он у нас есть". Например, без халифата отдельные блюстители исламского порядка не имеют права отрубать руки ворам, если застанут их на месте преступления. Но стоит создать халифат, и его закон сразу оживет вместе с другой правовой практикой. В теории все мусульмане обязаны иммигрировать на ту территорию, где халиф применяет эти законы. Один из лучших учеников Чаудари по имени Абу Румайса (Abu Rumaysah), перешедший в ислам из индуизма, в ноябре обманул полицию и перевез всю свою семью из пяти человек из Лондона в Сирию. В тот день, когда я встречался с Чаудари, Абу Румайса разместил в Твиттере свою фотографию, где он позирует с автоматом Калашникова и новорожденным сыном на руках.

Халиф обязан претворять в жизнь законы шариата. Любое уклонение от этих обязанностей требует, чтобы принесшие ему клятву верности люди в частном порядке проинформировали его о допущенных ошибках. В крайнем случае, если халиф будет упорствовать, они должны предать его анафеме и сместить. ("Меня мучает и беспокоит этот важный вопрос, эта огромная ответственность", — сказал Багдади в своей проповеди.) Соответственно, халиф требует подчинения, а тех, кто упорно поддерживает немусульманские государства, должным образом информируют о совершенных ими  грехах и требуют исправления. Если эти люди не исправятся, их объявляют вероотступниками.

По словам Чаудари, существует неверное представление о шариате, потому что в таких странах как Саудовская Аравия его законы применяются не в полном объеме. Там не отрубают головы убийцам и не отрезают руки ворам. "Проблема заключается в том, — объяснил он, — что когда такие страны как Саудовская Аравия просто исполняют уголовный кодекс, не обеспечивая социальную и экономическую справедливость по шариату в полном объеме, они просто усиливают ненависть в отношении мусульманского закона". По его словам, полный объем означает бесплатное жилье, еду и одежду для всех, хотя конечно, любой желающий обогатиться собственным трудом может это делать.

32-летний Абдул Мухид повел разговор примерно в том же духе. Когда я встретился с ним в местном ресторане, он был в шикарном образе моджахеда: нечесаная борода, афганская шапка и бумажник поверх одежды в какой-то сумке, напоминавшей наплечную кобуру. Когда мы сели за стол, он начал с энтузиазмом рассуждать о социальном обеспечении. "Исламское государство" хоть и применяет средневековые наказания за преступления против нравственности (порка за пьянство и блуд, забивание камнями за супружескую измену), но его программа социального обеспечения в некоторых аспектах настолько прогрессивна, что не может не понравиться умным головам с телеканала MSNBC. Здравоохранение, заявил Мухид, бесплатное. ("А в Британии разве нет?" — спросил я. "Не совсем, — ответил он. — Некоторые вещи не застрахованы, скажем, зрение".) По его словам, социальное обеспечение это не политический выбор ИГИЛ, а политическое обязательство, изначально присутствующее в шариате.

часть 2

3. Апокалипсис

Все мусульмане признают, что Аллах единственный, кто знает будущее. Но они также согласны с тем, что он дает нам возможность мельком взглянуть на будущее в Коране  и в повествованиях пророка. "Исламское государство" отличается от многих джихадистских движений своей верой в то, что это центральное положение божьего умысла. В этом ИГ очень сильно отличается от своих предшественников, и оно откровеннее всех заявляет о религиозном характере своей миссии.

Если нарисовать картину широкими мазками, "Аль-Каида" действует как подпольное политическое движение, постоянно имея в виду мирские цели – изгнание немусульман с Аравийского полуострова, уничтожение израильского государства, прекращение поддержки диктатур в мусульманских землях. У ИГ тоже есть некоторые задачи мирского характера (включая уборку мусора и снабжение водой на подконтрольных ему территориях), но лейтмотив его пропаганды это конец света. Бен Ладен редко говорил об апокалипсисе, а когда делал это, как будто хотел показать, что умрет задолго до этого славного момента заслуженной кары Всевышнего. "Бен Ладен и Завахири из семей суннитской элиты, свысока смотрящих на такого рода предположения и считающих, что это занятие для масс", — говорит Уилл Маккантс (Will McCants) из Института Брукингса, пишущий книгу об апокалиптических идеях "Исламского государства".

В последние годы американской оккупации Ирака непосредственные отцы-основатели ИГИЛ, напротив, во всем видели знаки конца времен. Они ждали, что уже через год явится Махди — мессианская фигура, призванная повести за собой мусульман к победе перед концом света. По словам Маккантса, один видный исламист в Ираке в 2008 году предупредил бен Ладена, что эту группу возглавляют хилиасты, "постоянно твердящие о Махди и принимающие стратегические решения", исходя из времени явления Махди, которое они определяют на основании собственных оценок. ""Аль-Каиде" пришлось написать этим лидерам и сказать, чтобы те прекратили эти разговоры", — говорит Маккантс.

Для некоторых истинно верующих людей (тех, кто жаждет эпических битв между добром и злом) мысленные образы кровавой бойни являются глубокой физиологической потребностью. Из числа сторонников ИГ, с которыми я встречался, австралиец Муса Серантонио проявлял самый глубокий интерес к апокалипсису и к тому, как будут выглядеть последние дни "Исламского государства" и всего мира. Отчасти эти предсказания являются его творением, и у них пока нет статуса доктрины. А отчасти они основаны на суннитских источниках основного направления и появляются повсюду в пропаганде ИГ. Среди них вера в то, что будет только 12 законных халифов, и Багдади среди них восьмой; что армии Рима встретятся с армиями ислама в северной Сирии; и что последняя битва ислама с Даджалем (антихрист в исламской традиции) произойдет в Иерусалиме после очередного периода исламских завоеваний.

"Исламское государство" придает огромное значение сирийскому городу Дабик, что недалеко от Алеппо. Название этого города получил его пропагандистский журнал. ИГИЛ дико радовался, когда его боевикам удалось (большой ценой) захватить равнины Дабика, не имеющие никакого стратегического значения. Именно здесь, как говорил пророк, армии Рима разобьют свой лагерь. Их встретят армии ислама, и Дабик станет римским Ватерлоо или Энтитемом.

"Дабик это по сути целиком поля и пастбища, — сообщил в Твиттере один сторонник ИГИЛ. — Можно себе представить, какие крупные сражения здесь пройдут". Пропагандисты "Исламского государства" пускают слюни в предвкушении этого события и постоянно намекают, что наступит оно скоро. Журнал ИГ цитирует Заркави, который сказал: "Искра вспыхнула здесь, в Ираке, и пламя от нее будет усиливаться … пока не сожжет армии крестоносцев в Дабике". В вышедшем недавно пропагандистском видео показаны кадры из голливудских фильмов о средневековых войнах — наверное, в связи с тем, что во многих пророчествах говорится о конных армиях с древним оружием.

Сейчас, когда ИГ взяло Дабик, оно ждет пришествия вражеской армии, разгромив которую, "Исламское государство" положит начало отсчету времени до апокалипсиса. Западные СМИ редко замечают упоминания о Дабике в видеозаписях ИГ, и вместо этого зацикливаются на жутких сценах с обезглавливанием. "Мы здесь, мы хороним первого американского крестоносца в Дабике, и с нетерпением ждем прибытия сюда всех ваших армий", — заявляет в ноябрьском видео палач в маске, показывая отрезанную голову сотрудника организации помощи Питера (Абдул Рахмана) Кэссига (Peter (Abdul Rahman) Kassig), которого удерживали в плену более года. Во время декабрьских боевых действий в Ираке, когда моджахеды сообщили о том, что видели в бою американских солдат (возможно, ошибочно), твиттеровские аккаунты ИГ просто взорвались спазмами удовольствия подобно тому, как счастливые хозяева радуются прибытию первых гостей.

В повествованиях пророка, предрекающих битву при Дабике, врагов называют римлянами. Спорным является вопрос о том, что такое "Рим", поскольку сейчас у папы нет армии. Но Серантонио считает, что Рим означает Восточную Римскую империю, или Византию, столицей которой был сегодняшний  Стамбул. Мы должны считать Римом Турецкую Республику — ту самую, которая 90 лет назад положила конец последнему самозваному халифату. Другие источники ИГ говорят о том, что Рим может означать армию кафиров. Под это название прекрасно подойдут американцы.

По словам Серантонио, после битвы при  Дабике халифат расширится и захватит Стамбул. Кто-то считает, что затем он распространится на всю планету, однако Серантонио полагает, что он может никогда не перейти на другой берег Босфора. Антимессия Даджаль придет из Хорасана, что на востоке Ирана, и убьет огромное количество воинов халифата. Их останется всего 5 тысяч, окруженных в Иерусалиме. И вот когда Даджаль уже будет готов покончить с ними, на землю вернется Иисус, второй самый почитаемый пророк в исламе. Он пронзит Даджаля копьем и поведет мусульман к победе.

"Один Всевышний знает", являются ли армии "Исламского государства" теми, о которых гласят пророчества, заявляет Серантонио. Но у него есть надежда. "Пророк говорил: одним из знаков приближения конца времен станет то, что люди надолго прекратят разговоры о конце света, — сказал он. — Если вы сейчас пойдете по мечетям, то обнаружите, что проповедники хранят молчание на эту тему". Согласно этой теории, даже те неудачи, которые потерпело "Исламское государство", ничего не значат, поскольку Всевышний все равно предначертал своему народу почти полное уничтожение. Так что "Исламское государство" впереди ожидают его лучшие и худшие дни.

4. Борьба

В идеологической чистоте ИГ есть одно компенсирующее достоинство: она позволяет нам предсказывать некоторые действия этой организации. Усама бен Ладен почти всегда был непредсказуем. Когда корреспондент CNN Питер Арнетт (Peter Arnett) спросил его о планах на будущее, бен Ладен ответил: "Вы увидите и услышите о них в средствах массовой информации, коль будет на то воля Аллаха". А вот ИГ открыто хвастается своими планами — не всеми, но достаточно для того, чтобы внимательно к ним прислушиваясь, мы могли делать выводы о его намерениях.

В Лондоне Чаудари со своими учениками подробно рассказывал о том, как "Исламское государство", став халифатом, должно проводить свою внешнюю политику. Оно уже начало то, что в исламском законе называется "наступательным джихадом" — насильственное расширение своего влияния на страны, которыми правят немусульмане. "До настоящего времени мы просто защищались", — заявил Чаудари. Без халифата наступательный джихад был неосуществимой идеей. Но ведение войны за расширение халифата является важнейшей обязанностью халифа.

Чаудари приложил максимум усилий, чтобы представить законы войны, по которым действует "Исламское государство", в качестве политики милосердия, а не жестокости и зверства. Он сказал мне, что ИГ обязано терроризировать своих врагов. Это такая священная заповедь: до чертиков запугать их казнями, расстрелами, порабощением женщин и детей. Ведь это ускорит победу и поможет избежать продолжительного конфликта.

Коллега Чаудари Абу Бараа объяснил, что исламский закон разрешает только временные мирные договоры, которые могут действовать не более 10 лет. Точно так же, признание любых границ является табу, о чем говорил пророк, а сегодня твердят пропагандистские видео ИГ. Если халиф соглашается на более долгосрочный мир или на постоянную границу, он ошибается. Временные мирные договоры можно продлевать, но нельзя применять в отношении всех врагов одновременно. Халиф должен проводить джихад как минимум один раз в год. Он не может бездействовать, так как это для него грех.

Сравнить с ИГ можно "красных кхмеров", которые уничтожили около трети населения Камбоджи. Но они заняли место Камбоджи в Организации Объединенных Наций. "Это не разрешается, — сказал Абу Бараа. — Отправить посла в ООН — значит признать иную власть, кроме власти Всевышнего". Такая форма дипломатии является  увиливанием, или многобожием, заявил он. Это непосредственная причина ереси, и такие действия сразу приведут к смещению Багдади. Увиливанием является даже ускорение процесса наступления халифата демократическими средствами, например, путем выбора политических кандидатов, выступающих за халифат.

Трудно переоценить, насколько сильно "Исламское государство" будет страдать от собственного радикализма. Современная международная система, родившаяся из Вестфальского мира 1648 года, зиждется на готовности каждого государства признавать границы, пусть даже с большой неохотой. Для ИГ такое признание будет политическим самоубийством. Другие исламистские группировки, такие как "Братья-мусульмане" и ХАМАС, поддались на льстивые речи в пользу демократии и на обещания пригласить их в сообщество наций и дать место в ООН. Иногда готовность к переговорам и к компромиссам проявляет и Талибан. (При талибах Афганистан обменялся послами с Саудовской Аравией, Пакистаном и Объединенными Арабскими Эмиратами, и это уронило авторитет Талибана в глазах ИГ.) Для "Исламского государства" это невозможно, ибо это акт вероотступничества.

Соединенные Штаты и их союзники отреагировали на "Исламское государство" с запозданием и с очевидным изумлением. Устремления ИГ и его приблизительные стратегические замыслы были понятны еще в 2011 году из заявлений и болтовни в соцсетях, когда оно являлось одной из многих террористических организаций в Сирии и Ираке, и еще не совершало массовых расправ. Аднани тогда говорил последователям ИГ, что его цель состоит в "возрождении исламского халифата". Он также упоминал апокалипсис, заявляя: "Осталось совсем немного дней". Багдади в 2011 году уже изображал из себя "командующего правоверными", присвоив титул, который обычно закрепляется за халифами. В апреле 2013 года Аднани объявил, что его движение "готово перекроить мир в соответствии с пророческой методологией халифата". В августе 2013 года он сказал: "Наша цель состоит в создании исламского государства, которое не признает границ, действуя в соответствии с учением пророка". К тому времени эта группировка уже захватила сирийский город Ракку, население которого составляет примерно 500 тысяч человек, и начало в больших количествах набирать в свои ряды иностранных боевиков, внявших ее призывам.

Если бы мы выявили намерения ИГ заблаговременно и поняли, что вакуум власти в Сирии и Ираке дает ему достаточно пространства для их реализации, мы бы смогли как минимум заставить Ирак укрепить его границу с Сирией и в упреждающем порядке заключить договоренность с сирийскими суннитами. В таком случае нам удалось бы как минимум предотвратить зажигательный пропагандистский эффект от заявления о создании халифата, прозвучавшего сразу после захвата третьего по величине города Ирака. Однако год с небольшим тому назад Обама рассказывал The New Yorker о том, что он считает ИГИЛ младшим партнером "Аль-Каиды". "Если команда второго состава наденет майки "Лейкерс", это не сделает их Коби Брайантом", — заявил президент.

Наше непонимание разногласий между ИГИЛ и "Аль-Каидой", а также важные различия между этими организациями привели нас к опасным решениям. Например, прошлой осенью американское правительство  дало согласие на отчаянный план по спасению Питера Кэссига. Этот план предусматривал — и даже требовал — совместных действий от некоторых создателей "Исламского государства" и "Аль-Каиды". Был он поспешным и плохо подготовленным.

Он предусматривал привлечение Абу Мухаммада Аль-Макдиси — наставника Заркави и видного деятеля "Аль-Каиды", который должен был связаться с главным идеологом ИГ и бывшим учеником Макдиси Турки аль-Бинали (Turki al-Binali), хотя эти люди давно уже поссорились из-за критики Макдиси в адрес "Исламского государства". Макдиси уже призывал ИГ проявить снисхождение к британскому таксисту Алану Хеннингу (Alan Henning), который приехал в Сирию, чтобы доставлять гуманитарную помощь детям. В декабре Guardian сообщила о том, что американское правительство  через посредника обратилось к Макдиси с просьбой о содействии в спасении Кэссига.

Макдиси свободно жил в Иордании, но ему было запрещено общаться с террористами за рубежом, и за ним пристально следили. Когда Иордания дала США разрешение на общение Макдиси с Бинали, тот купил на американские деньги телефон и получил возможность в течение нескольких дней радостно общаться с бывшим учеником. Но затем иорданское правительство  пресекло эти разговоры и воспользовалось ими как предлогом для того, чтобы бросить Макдиси за решетку. Спустя несколько дней на сайте журнала "Дабик" появилось видео обезглавленного Кэссига.

Фанаты "Исламского государства" откровенно издеваются над Макдиси в Твиттере и глубоко презирают "Аль-Каиду" за ее отказ признать халифат. Ученый и исследователь идеологии ИГ Коул Банзел (Cole Bunzel) прочел мнение Макдиси о положении Хенинга и пришел к выводу, что оно ускорит гибель Хеннинга и других пленников. "Если бы ИГ держал меня в плену, а Макдиси заявил, что меня не следует убивать, я мог бы смело прощаться с жизнью", — сказал он.

Смерть Кэссига стала трагедией, но если бы план сработал, это бы стало еще большей трагедией. Примирение между Макдиси и Бинали положило бы начало устранению главных противоречий между двумя самыми мощными в мире джихадистскими организациями. Нельзя исключать, что США просто хотели выйти на Бинали в разведывательных целях или ликвидировать его. (Многочисленные попытки получить комментарии на сей счет у ФБР не увенчались успехом.) Так или иначе, решение США сыграть роль свахи между двумя антагонистами и главными террористическими врагами Америки указывает на сногсшибательное неумение Вашингтона разобраться в сути происходящего.

Пострадав от собственного безразличия, мы теперь сражаемся с "Исламским государством" на поле боя руками курдов и иракцев, а также регулярно наносим по нему удары с воздуха. Но такие действия никак не помогли нам лишить ИГ его крупных территориальных завоеваний, хотя мы удержали его отряды от прямого нападения на Багдад и Эрбиль, а также от массовой расправы над тамошними шиитами и курдами.

Некоторые наблюдатели призывают к наращиванию боевой активности, в том числе, интервенционисты с правого фланга (Макс Бут (Max Boot), Фредерик Каган (Frederick Kagan)), что вполне предсказуемо. Эти люди требуют направить на войну с ИГ десятки тысяч американских солдат. К таким призывам нельзя относиться с излишней легкостью и пренебрежением: ведь помешанная на геноциде организация находится на территории своих потенциальных жертв и ежедневно творит там злодеяния.

Один из способов развеять чары ИГ, которыми оно околдовало своих приверженцев, заключается в том, чтобы одержать над исламистами военную победу и оккупировать те районы Сирии и Ирака, которые в настоящее время находятся под властью халифата. "Аль-Каида" неискоренима, потому что она живучая как таракан и действует в подполье. "Исламское государство" так действовать не может. Если ИГ утратит контроль над своими территориями в Сирии и Ираке, оно не сможет существовать как халифат. Халифаты не могут существовать как подпольные движения, потому что им необходима территория и власть над ней. Если отнять у халифата завоеванные им территории, все клятвы верности ему окажутся необязательными. Конечно, бывшие адепты будут и дальше осуществлять нападения на Запад и рубить головы своим врагам, превратившись в вольнонаемных террористов, однако пропагандистская ценность халифата исчезнет, а вместе с ней исчезнет предполагаемая религиозная обязанность иммигрировать на его территорию и служить ему. Учитывая маниакальную одержимость ИГИЛ сражением при Дабике, можно предположить, что в случае американского вторжения оно направит туда значительные силы и средства, как на традиционное крупномасштабное сражение. Если ИГ сосредоточит там все свои силы, которые будут наголову разбиты, оно уже никогда не восстановится.

Тем не менее, риски от эскалации огромны. Главным сторонником американского вторжения является сам ИГИЛ. Провокационные видео, на которых палач в черном колпаке обращается к президенту Обаме по имени, явно предназначены для того, чтобы вовлечь Америку в войну. Вторжение станет колоссальной пропагандистской победой для джихадистов во всем мире. Вне зависимости от того, давали они или нет клятву верности халифу, все они поверят в то, что Соединенные Штаты намерены выступить в современный крестовый поход и уничтожить мусульман. Очередное вторжение и оккупация подтвердят эти подозрения, и вербовка пойдет намного успешнее. Добавьте к этому нашу собственную некомпетентность как оккупантов, которую мы демонстрировали не раз, и нежелание воевать станет вполне понятно. В конце концов, ИГИЛ возник лишь потому, что наши прежние оккупации дали возможность действовать Заркави и его последователям. Кто знает, каковы будут последствия очередной неумело проведенной операции?

С учетом всего того, что мы знаем об "Исламском государстве", оптимальным из числа плохих военных вариантов кажется медленное его обескровливание путем нанесения авиаударов и ведения опосредованной войны. Ни курдам, ни шиитам не удастся подчинить себе и взять под свой контроль все территории проживания суннитов в Сирии и Ираке. Их там ненавидят, да и в любом случае, они не испытывают никакого стремления к подобным действиям. Однако они могут помешать ИГИЛ исполнять свой долг и осуществлять территориальные захваты. В таком случае ИГИЛ с каждым месяцем будет все меньше похож на захватническое государство пророка Мухаммеда, и все больше — на обычное ближневосточное государство, которое не в состоянии обеспечить благополучие собственному народу.

Гуманитарные издержки от существования "Исламского государства" очень велики. Но его угроза для Соединенных Штатов гораздо меньше, чем от "Аль-Каиды", о слиянии которой с ИГИЛ так часто говорят. Доводы "Аль-Каиды" не очень-то близки джихадистским группировкам, потому что она ведет борьбу с "далеким врагом" (Западом), а большинство джихадистов озабочены в основном тем, что происходит ближе к дому. Особенно верно это в отношении ИГ — как раз из-за его идеологии. ИГ видит врагов повсюду вокруг себя, и хотя его руководство желает зла Соединенным Штатам, для него важнее всего применение норм шариата в халифате и захват прилегающих территорий. Багдади говорит об этом открыто: в ноябре он заявил своим саудовским агентам, что сначала надо разделаться с "рафида" (шииты), затем с "ас-сулюль" (суннитские сторонники саудовской монархии), а уже потом с крестоносцами и их базами.

Иностранные боевики, а также их жены и дети, направляющиеся в халифат, берут билет в один конец: они хотят жить по истинным законам шариата, а может, хотят принять мученическую смерть. Вспомним, что учение требует от верующих жить в халифате, если такое вообще возможно. В одном из наименее кровавых видео можно увидеть, как группа джихадистов сжигает свои французские, британские и австралийские паспорта. Это был бы весьма эксцентричный поступок, если бы они намеревались вернуться, чтобы взорвать себя в очереди в Лувр или захватить заложников в очередной кофейне Сиднея.

Немногочисленные "волки-одиночки" из состава ИГ наносят удары по целям на Западе, и надо ожидать, что таких терактов будет все больше. Но большинство из них это недовольные чем-то любители-самоучки, которые не могут уехать в халифат из-за того, что у них конфискованы паспорта или возникли какие-то другие проблемы. Даже если "Исламское государство" поддерживает и поощряет эти атаки (а оно делает это в своих видео) оно пока не занимается их планированием и  финансированием. (Теракт в редакции Charlie Hebdo в январе был в основном операцией "Аль-Каиды".) Во время своей декабрьской поездки в Мосул Юрген Тоденхефер взял интервью у дородного немецкого джихадиста и спросил его, вернулся ли кто-то из его товарищей в Европу для совершения терактов. Было похоже, что этот джихадист относится к вернувшимся не как к воинам, а как к отщепенцам. "Вернувшиеся из "Исламского государства" должны раскаяться в совершенном поступке, — заявил он. — Я надеюсь, что они пересмотрят свое отношение к религии".

Если ИГ должным образом сдерживать, эта организация сама себя изживет. Ни одна страна в мире не является ее союзницей, а идеология ИГ указывает на то, что таких союзников у него не будет никогда. Те земли, которые контролирует "Исламское государство", пусть и обширны, но в основном не заселены и бедны. Попав в полосу застоя и постепенного ослабления, ИГИЛ уже не сможет претендовать на то, что является  проводником воли Всевышнего и вестником апокалипсиса. Поэтому туда будет приезжать все меньше верующих. Появится все больше сообщений о невзгодах и страданиях в его рядах, а тогда и другие радикальные исламистские движения окажутся дискредитированными. ИГ упорнее всех навязывает строгие нормы шариата силой. Именно такое о нем складывается впечатление.

Тем не менее,  умрет "Исламское государство" нескоро, и ситуация там может пойти в самом ужасном направлении. Если ИГ добьется преданности от "Аль-Каиды", одним махом укрепив единство своей базы, появится такой страшный враг, какого мы не видели никогда. Раскол между ИГ и "Аль-Каидой" наступил лишь в последние несколько месяцев. В декабрьском номере журнала "Дабик" появилась пространная статья перебежчика из "Аль-Каиды", который называет эту группировку коррумпированной и неэффективной, а Завахири — очень отдаленным и несоответствующим своему месту лидером. Но мы будем очень внимательно следить за любыми попытками сближения.

Если не случится подобного рода катастрофы, или, например, если ИГ не пойдет на штурм Эрбиля, то масштабное наземное вторжение наверняка только ухудшит ситуацию.

5. Разубеждение

Было бы легко и просто назвать проблему "Исламского государства" "проблемой ислама". У религии всегда есть множество толкований, и сторонники ИГИЛ попадают на крючок той интерпретации, которой они отдают предпочтение. Но просто осуждать "Исламское государство", называя его неисламским, будет контрпродуктивно и приведет к обратному результату, особенно если те, кто услышит эти осуждения, читали священные тексты и видели, что там открыто одобряются и поддерживаются те порядки, которые устанавливает ИГИЛ.

Мусульмане могут говорить, что рабство сегодня противозаконно, и что распятие на кресте в данный исторический момент является злом. Многие именно так и говорят. Но если они будут открыто осуждать рабство и распятие, они войдут в противоречие с Кораном и с жизненным примером пророка. "Единственная принципиальная позиция, которую могут занять оппоненты ИГ, заключается в утверждении о том, что некоторые основные тексты и традиционные учения ислама больше не имеют силы", - говорит Бернард Хейкел. Но это уже будет актом вероотступничества.

Идеология ИГ оказывает мощное влияние на определенную часть населения. Лицемерие и жизненные противоречия перед ее лицом исчезают. Муса Серантонио и салафиты, с которыми я встречался в Лондоне, абсолютно невозмутимы. Ни один из заданных мною вопросов не поставил их в тупик. Они многословно читали мне нотации, делая это весьма убедительно (особенно если поверить в их исходные посылки). Мне кажется, если называть ИГ неисламским, эти люди в споре на данную тему одержат верх. Будь они брызжущими слюной маньяками, я бы мог предсказать, что их движение выдохнется, поскольку эти психопаты будут один за другим подрывать себя или превращаться в кровавые кляксы от ударов беспилотников. Но эти люди говорили с ученой точностью, и мне даже показалось, что я очутился на семинаре на каком-нибудь старшем курсе. Мне даже понравилось в их компании, и это напугало меня не меньше всего прочего.

Не мусульмане не могут указывать мусульманам, как правильно следовать своей религии. Но мусульмане давно уже начали эти дебаты в собственных рядах. "Нужны стандарты, — сказал мне Анджем Чаудари. — Человек может утверждать, что он мусульманин. Но если он верит в гомосексуализм и в употребление спиртных напитков, тогда он не мусульманин. Разве употребляющего в пищу мясо можно назвать вегетарианцем?"

Но есть и другая ветвь ислама, которая демонстрирует твердую альтернативу "Исламскому государству". Она такая же бескомпромиссная, но с противоположными выводами. Эта ветвь оказалась весьма привлекательной для многочисленных мусульман, испытывающих психологическое стремление добиться неукоснительного исполнения каждой строки, каждого положения священных текстов, как это было на заре ислама. Сторонники ИГ знают, что делать с мусульманами, игнорирующими отдельные положения Корана: их нужно обвинять в неверии и подвергать осмеянию. Но они также знают, что некоторые мусульмане читают Коран столь же прилежно, как и они сами, а поэтому представляют реальную идеологическую угрозу.

Багдади салафит. Слово "салафит" стало сродни словам "злодей" и "дикарь" — отчасти из-за того, что подлинные злодеи и дикари шли на битву под салафитскими знаменами. Но большинство салафитов не джихадисты, и они в основном принадлежат к сектам, отвергающим "Исламское государство". Как отмечает Хейкел, они стремятся к расширению границ ислама, его земель, и могут, пожалуй, прибегать в этих целях к чудовищным злодеяниям типа обращения людей в рабство и отрубания конечностей — но в каком-то отдаленном будущем. Их главный приоритет это личное очищение и соблюдение религиозных норм и правил. Они считают, что все мешающее этим целям и нарушающее ритм жизни, молитву и процесс познания, как то война или беспорядки, должно быть под запретом.

Такие люди живут среди нас. Прошлой осенью я побывал в Филадельфии в мечети 28-летнего имама-салафита Бретона Поциуса (Breton Pocius), носящего имя Абдулла. Его мечеть стоит на границе между опасным криминальным кварталом и облагороженным районом. Аккуратная борода дает ему возможность ходит по последнему, почти не выделяясь.

Поциус получил католическое воспитание в польской семье в Чикаго, но 15 лет назад перешел в ислам. Как и Серантонио, он демонстрирует глубокие знания древних текстов, а также приверженность им в силу собственной любознательности и учености. Поциус убежден, что только они дают возможность избежать геенны огненной. Когда я встретился с ним в местной кофейне, он принес с собой кораническую богословскую книгу на арабском языке  и самоучитель японского. Он готовился к проповеди о долге отцовства, которую ему предстояло прочесть 150 прихожанам своей мечети во время пятничной молитвы.

Поциус сказал, что его главная цель — убеждать прихожан своей мечети вести праведную жизнь. Но усиление "Исламского государства" вынудило его обратиться и к политическим вопросам, от которых салафиты обычно очень далеки. "То, что они говорят о правилах молитвы и о манере одеваться, я тоже говорю в своей мечети, и никаких различий между нами нет. Но когда они доходят до таких вопросов как общественные волнения, они начинают говорить как Че Гевара", — заявил он.

Когда появился Багдади, Поциус начал действовать под лозунгом "Он не мой халиф". "Времена пророка были периодом страшного кровопролития, — сказал он мне. — И он знал, что хуже всего для людей это хаос, особенно внутри уммы (мусульманское сообщество)". Соответственно, отметил Поциус, правильное поведение для салафита это не сеять семена разногласий, не создавать фракции и раскол, и не объявлять братьев-мусульман вероотступниками".

На самом деле Поциус, как и большинство салафитов, считает, что мусульмане должны быть как можно дальше от политики. Эти тишайшие салафиты, как их порой называют, согласны с ИГ в том, что шариат это единственный закон. Они избегают таких вещей как выборы и создание политических партий. Но неприятие Кораном разногласий и хаоса они интерпретируют так, что им необходимо соглашаться практически с любым руководителем, пусть даже он явный грешник. "Пророк сказал: если правитель не впал в явное безверие (куфр), полностью подчиняйтесь ему", — заявил мне Поциус. Классические "книги веры" тоже говорят о недопустимости общественных потрясений. Тишайшим салафитам строго запрещено отделять одних мусульман от других, например, путем массового отлучения от веры. Живя без клятвы верности, сказал Поциус, человек действительно становится невежественным и темным. Но такая клятва вовсе необязательно должна означать верность и преданность халифу, а уж тем более Абу Бакру аль-Багдади. В общем она может означать преданность религиозному общественному договору и сообществу мусульман. А есть халиф или нет, это неважно.

Тишайшие салафиты считают, что мусульмане должны направлять свою энергию на совершенствование личной жизни, включая молитву, ритуалы и гигиену. Ультраортодоксальные евреи тоже спорят насчет того, кошерно или нет в шабат отрывать куски туалетной бумаги (не будет ли это считаться разрыванием одежды?), тратят массу времени, проверяя, не слишком ли длинные у них брюки, и тщательно следят за тем, чтобы в одних местах бороды у них были пострижены, а в других всклокочены. Салафиты считают, что за такое неукоснительное соблюдение правил Всевышний дарует им силу и приумножение рода, а может, благодаря этому даже появится халифат. И вот в этот-то момент мусульмане отомстят и одержат славную победу при Дабике. Но Поциус приводит слова многочисленных богословов-салафитов, которые утверждают, что праведным путем халифат может возникнуть только по явному повелению Всевышнего.

Конечно, ИГ с этим согласится и скажет, что Всевышний помазал на царство Багдади. Поциус в ответ как бы взывает к смирению. Он приводит слова одного из сподвижников пророка Абдуллы ибн Аббаса, который спрашивал несогласных, как им, находясь в меньшинстве, хватает наглости указывать большинству, что правильно, а что нет. Само по себе несогласие запрещено, поскольку может вызвать кровопролитие и расколоть умму. Даже то, как был создан халифат Багдади, противоречит ожиданиям, сказал Поциус. "Халиф это тот, кого собирается поставить Аллах, — рассказал он мне. — И для этого необходимо согласие богословов из Мекки и Медины. Но этого не было. ИГИЛ появился из ниоткуда".

"Исламскому государству" ненавистны такие разговоры, и его верные фанаты с презрением и издевкой пишут в Твиттере о тишайших салафитах. Они насмешливо называют их "менструальными салафитами" из-за не очень понятных суждений последних о том, когда женщина чиста, а когда нет, и о других маловажных аспектах жизни. "Нам нужна фетва с запретом на езду на велосипеде по Юпитеру, — издевательски написал один. — Вот о чем должны думать богословы. Это же важнее, чем состояние уммы". Анджем Чаудари, со своей стороны, говорит, что решительнее всего надо бороться с таким грехом как узурпация божьего закона, и что экстремизм в защите единобожия это не порок.

Поциус не ищет официальной поддержки от США для противодействия джихадизму. На самом деле, официальная поддержка может дискредитировать его, и в любом случае, он недоволен Америкой из-за того, что она обращается с ним "как с недогражданином". (Он утверждает, что власти подсылали к нему в мечеть платных шпионов, а также изводили его мать на работе вопросами о том, не террорист ли он.)

Тем не менее, его тишайший салафизм является исламским антидотом от джихадизма в стиле Багдади. Людей, приходящих к вере со стремлением повоевать, вряд ли что-то остановит, и они все равно станут джихадистами. Однако для тех, у кого главным мотивом является  поиск ультраконсервативной и бескомпромиссной версии ислама, тишайший салафизм может стать хорошей альтернативой. Это не умеренный ислам; большинство мусульман считают его крайним. Но это такая форма ислама, которую буквалисты вряд ли посчитают лицемерной или кощунственно очищенной от всяких неудобств и затруднений. Лицемерие это грех, к которому идеологизированная молодежь относится нетерпимо.

Западным руководителям лучше вообще не вмешиваться в исламские теологические дебаты. Барак Обама сам едва не заплыл в воды такфира, когда назвал "Исламское государство" "не исламским". Здесь ирония в том, что его, как немусульманина, но сына мусульманина, самого можно назвать вероотступником, а он объявляет такфир мусульманам. Такие заявления вызывают смех у джихадистов. ("Это как измазавшаяся в собственных фекалиях свинья, дающая советы другим о личной гигиене", — позлорадствовал один в Твиттере.)

Я подозреваю, что большинство мусульман по достоинству оценили чувства Обама: президент выступил на их стороне против Багдади и одновременно против немусульман-шовинистов, пытающихся обвинить их в преступлениях. Но люди подверженные идеологии ИГ, только утвердятся в своих подозрениях: да, США лгут о религии, действуя в своекорыстных интересах.

В узких рамках своей теологии "Исламское государство" наполнено энергией и даже творческим началом. Но за этими рамками оно неинтересно и скучно: этакое представление о жизни как о вечном послушании, порядке и предопределенности. Муса Серантонио и Анджем Чаудари могут в мыслях и рассуждениях отходить от идей массовой смерти и вечных мучений, обсуждая достоинства вьетнамского кофе и пирожных с патокой, и совершенно очевидно получая удовольствие от обоих. Но мне кажется, что принять их мировоззрение это все равно что лишиться обоняния и перестать ощущать любые запахи, прозябая в пресном ожидании загробной жизни.

Да, мне в определенной степени понравилось быть в компании этих людей. Это было некое состязание в интеллекте с ощущением собственной вины. Прочитав в марте 1940 года Mein Kampf, Джордж Оруэлл в своем отзыве на книгу признался, что так и не смог возненавидеть Гитлера. Было в этом человеке некое качество, делавшее его похожим на жертву несправедливости и мальчика для битья, пусть даже его цели были подлыми и омерзительными. "Если он убивал мышь, то знал, как создать впечатление, будто он убил дракона", — писал Оруэлл. У приверженцев ИГ есть аналогичная притягательность. Они верят, что лично вовлечены в борьбу, которая важнее и шире их собственных жизней, и что участие в этой драме на стороне праведности есть привилегия и удовольствие, особенно если это сопряжено с тяготами и лишениями.

Оруэлл писал, что фашизм

…психологически намного более здравая концепция, чем гедонистическое восприятие жизни … Если социализм, и даже капитализм (менее охотно) говорят людям: "Я предлагаю вам хорошо провести время", то Гитлер говорит им: "Я предлагаю вам борьбу, опасность и смерть". И в результате вся нация падает к его ногам … Мы не должны недооценивать эмоциональную привлекательность фашизма.

Религиозную и интеллектуальную привлекательность "Исламского государства" мы тоже не должны недооценивать. То, что ИГ выдвигает в качестве догмата веры грядущее исполнение пророчества, как минимум говорит о сметке нашего оппонента. Он готов приветствовать свое собственное едва ли не полное уничтожение, даже в окружении сохраняя уверенность в том, что получит помощь и утешение свыше, если сохранит верность учению пророка. Идеологические инструменты могут убедить некоторых людей в том, что посыл у этой группировки ложный, и что военными средствами можно предотвратить творимые ею ужасы. Но такая невосприимчивая к убеждению организация как "Исламское государство" вряд ли поддастся каким-то мерам, кроме военных. И война эта будет долгой, пусть она и не продлится до скончания веков.

Оригинал публикации: What ISIS Really Wants