Дэвид Роткопф

Март/Апрель 2012

Сначала немного статистики. Прибыль крупнейшей в мире корпорации Wal-Mart Stores Inc. превышает ВВП любой страны мира, за исключением 25. А количество работающих в ней сотрудников ( 2.1 млн человек) больше населения каждой из почти что 100 стран. Скромная нью-йоркская инвестиционная компания BlackRock, работающая с низкопрофильными активами, имеет в своем управлении активов на 3,5 трлн долларов — больше, чем национальные резервы какого бы то ни было государства на нашей планете. Только за 2010 год Gates Foundation, частная благотворительная организация, располагающая фондом в 33.5 млрд долларов, выделила денег на различные проекты по всему миру больше, чем было в годовом бюджете Всемирной организации здравоохранения.

Статистика поражает воображение, и это не шутки. За последние сто лет крупнейшие мировые частные корпорации по своим ресурсам, глобальному охвату и влиянию затмили почти все правительства, за исключением правительств самых больших стран. В то же самое время даже богатые страны заняты борьбой с разросшейся бюрократией, бюджетным кризисом и падением доверия к правительствам. И в эпоху когда проблемы, оказывающие влияние на жизнь людей, приобретают все в большей степени интернациональный характер, правительства во всем мире теряют авторитет из-за того что их собственные границы накладывают ограничения на их действия.

Вот почему достижение приемлемого баланса между властью бизнеса и властью государства является основной задачей нашего времени. Найдите золотую середину, а именно — разумное и грамотное регулирование, дающее гражданам возможность участвовать в конкуренции, содействующее экономическому динамизму и обеспечивающее справедливость для всех — и ваше общество будет процветать в 21 веке. Малейшее смещение баланса, и вы получите социальную нестабильность, уменьшение благосостояния и возможностей быть хозяином своей судьбы. Два "полюса", выбор между которыми носит, казалось бы, исключительно внутренний характер, будет иметь огромные геополитические последствия.

На данный момент это является основной политической проблемой в Соединенных Штатах. Не слишком ли велико правительство, не стало ли оно обузой для общества и угрозой для свободы личности? Быть может оно является слишком неэффективным защитником обычных людей, будучи сформированным крупным бизнесом и денежными интересами? Привносит ли правительство вклад во всеобщее благосостояние или оно институционально закрепляет неравенство, и служит меньшинству — всего 1% населения — а не большинству?

Подобные противоречия будоражат и Европу тоже, но этот процесс осложняется яростными спорами о размере полномочий, которые отдельные страны должны будут передать коллективному Евросоюзу, а так же чьим интересам будет служить такое совместное управление. Ведь подобное управление представляет собой отход от традиционных идей национального государства и роли, которую оно играет. Задайте этот вопрос немцу и греку, и вы получите совершенно разные ответ.

В Китае перетягивание каната "государство — частный бизнес" прослеживается на всех социальных уровнях общества, трансформирующего себя настолько быстрыми темпами, что стабильность и экономический рост часто кажутся вещами несовместимыми и одновременно так необходимыми друг другу. Вот проблема, с которой столкнулся весь развивающийся мир. Спектр ее проявления — от ожесточенных баталий между олигархами России и ее политическими лидерами до не затихающих социальных выступлений и протестов в арабском мире, где восстания прошлого года были направлены как против кумовства и тех правительств, которые обслуживали экономические интересы элит, так и за персональные свободы и равные возможности

Мы должны прийти к правильному балансу сил. Полтора десятилетия назад Соединенные Штаты праздновали триумф американского капитализма и капитуляцию государственной власти перед стихией рынка. Это было пляской победителей на руинах коммунизма и социализма. Но теперь уже очевидно, что праздновать победу было рано.

Компании — это не только количество сотрудников. Они фактически сопоставимы с целыми странами.
Соотношение численности сотрудников с численностью населения некоторых стра

С тех пор нами пройден долгий путь от простого противостояния между капитализмом и коммунизмом до нечто гораздо более сложного, а именно  — борьбы между различными формами капитализма, которые разнятся между собой соотношением роли и ответственности представителей власти и частного бизнеса. Поскольку, продвигаемая Вашингтоном модель свободного рынка еще не оправилась от нанесенной самой себе раны, то "набирают обороты" другие модели и подходы. Вновь возникающие модели капитализма борются друг с другом за сферы влияния: от "капитализма с китайскими лицом" до "капитализма демократического развития" Индии и Бразилии, от экономик в странах северной Европы с сильной бюджетно-финансовой дисциплиной и таким же сильным общественным договором между государством и бизнесом до небольших стран с "предпринимательским капитализмом" как в Израиле, Сингапуре и Объединенных Арабских эмиратах.

Активы компания BlackRock составляют 3,5 трлн долларов  — это больше, чем валютные резервы Китая.

В отношении Соединенных Штатов, а также других стран, принявших американскую модель, складывается ощущение, что тяжелая рука экономически мощных корпораций лежит на чаше весов, которая определяет правовые, законодательные и нормативные основы. Такое положение вызывает поток жалоб на то, что баланс сил слишком далеко сместился в сторону частного бизнеса. Экономическое неравенство увеличилось как с точки зрения экономических результатов, так и с точки зрения явных привилегий, которыми обладает очень мощная элита, как в рамках закона, так и за его пределами. Ничто не иллюстрирует недостатки американской системы лучше, чем недавний финансовый кризис, во время которого несколько крупных финансовых структур проигнорировали нормы и правила, злоупотребив своими свободами, и убедили правительство спасти их ( а не их жертвы), а затем сумели заблокировать реальные реформы и вернуть почти все методы ведения бизнеса, которые изначально и привели их к проблемам. Это породило ответную реакцию, проявления которой видны во всем: от движения Occupy Wall Street до протестов националистов против глобализации.

Компания International Paper владеет 77000 кв. км земли — это больше, чем территория Панамы (74000 кв. км)

Миру необходима новая матрица, которая отражала бы новую реальность. Большинство стран лишились столь многих своих суверенных прав, (или они были урезаны), что их реальная власть совсем не похожа на ту, что была раньше. Взять, к примеру, основные полномочия государственной власти такие, как контроль над государственной границей, печатание денег, надзор за соблюдением законов или применение силы за пределами страны. Все это безвозвратно изменилось. Благодаря Интернету, современной транспортной системе и всеобщей глобализации государства больше не в состоянии ни контролировать, ни управлять большей частью того, что пересекает их границы. Всего несколько стран имеют валюту, участвующую в международных торговых операциях, в то время как количество выпущенных частных финансовых инструментов, таких как деривативы, значительно превосходит объем наличных денег, которые печатают правительства стран всего мира. Глобальные корпорации теперь имеют возможность "выбрать и купить" место, а когда дело доходит до соблюдения налогового законодательства, просто меняют место, если правительство вводит законы, которое их не устраивают. И менее чем у 20 стран есть реальная возможность применять военную силу за пределами своих границ на любой длительный промежуток времени.

Активы банка Goldman Sach’s составляли 937 млрд долларов в 2011 году. Для сравнения: резервы European Central Bank составляли 667 млрд евро (878 млрд долларов)

А между тем, крупная корпорация, как например ExxonMobil с объемом продаж в 350 млрд. долларов в 2011 году работает в странах, количество которых в два раза больше числа стран, в которых такая известная и обеспеченная страна как Швеция имеет посольства. В 2010 году расходы Швеции на оборону составили одну шестую часть бюджетных расходов компании Exxon. Энергетический гигант имеет гораздо больше свободных средств для инвестиций по всему миру и играет гораздо большую роль в экономической жизни многих стран, а также мобилизует дополнительные ресурсы для влияния на политические результаты, чем это могут себе позволить шведы. Задайте себе вопрос, кто в большей степени влияет на результаты переговоров по изменению мирового климата, шведы или Exxon? А на осуществление экологической политики во всем мире?

Сопоставление размеров компаний с размерами стран — это трюк с использованием несовершенной методики расчетов, но судите сами: 1000-ю позицию в списке крупнейших корпораций мира занимает компания, чей годовой объем продаж превосходит ВВП 57 стран. Эта компания — Owens-Illinois выпускает стеклотару и ее доход превысил 7 млрд. в 2010 году, обогнав ВВП таких стран как Бенин, Бермуды, Гаити, Косово, Лихтенштейн, Молдова, Монако, Никарагуа, Нигер, Руанда, Таджикистан и десятка других стран. По данным журнала Форчун, из 500 крупнейших корпораций мира все 500 расположились бы среди 100 крупнейших экономик планеты. И хотя ВВП — это комплексная характеристика, высчитываемая с учетом добавленной стоимости и ее нельзя напрямую сравнивать с объемом продаж компании, однако такое сопоставление дает представление о масштабах.

Феномен власти корпораций, конечно же, не является чем-то новым. Британская Ост-Индская компания управляла Индийским субконтинентом и одними из крупнейших в мире вооруженных сил. Эндрю Карнеги и Генри Форд построили целые города для тысяч своих рабочих, обеспечивая своих сотрудников жильем и школами. Однако, за прошедшее столетие управляющая роль компаний, и так сопоставимая государственной, еще больше выросла и видоизменилась, становясь все более обширной, а сами транснациональные корпорации выросли еще больше. И сегодня уже корпорации часто проводят что-то очень похожее на собственную внешнюю политику. Они запускают активные политические пропагандистские кампании такие, как, например, лоббирование компанией ExxonMobil решения, направленного на то, чтобы США не приняли Киотский протокол. Они выполняют серьезные задачи в области безопасности, как например кампания ранее известная как Blackwater, во время войны в Ираке. Они также предоставляют услуги по медицинскому обслуживанию, обучению, обеспечению жильем и другие функции, которые государство должно выполнять, но не может или не хочет этого делать.

И как результат — возникают общества, которые постоянно находятся в "неисправном состоянии" и со слишком большой властью, сосредоточенной в руках крупных, часто находящихся за пределами страны, корпораций, которые по большому счету подотчетны только своим акционерам. И одновременно, общество осознает, что становящиеся все более слабыми учреждения, предназначенные для того, чтобы обеспечить им право голоса, не в состоянии выполнить даже наиболее значимые условия общественного договора, так как вопросы, которые требуют эффективных решений, находятся за пределами их юрисдикции.

Эта статья не призывает к революции. Если кровопролития, социальные эксперименты и идеологическая поляризация на протяжении всего 20 века и преподнесли нам урок, то он заключается в том, что крайние меры не работают, когда мы пытаемся создать равновесие между властью государства и властью бизнеса. Ни одно общество не сможет процветать без установления баланса между ними. Некоторым гражданам Америки будет неприятно осознать, что мы потеряли часть нашей способности влиять на восстановление этого баланса. Но для большинства, потерявших свое право голоса, которые и составляют на сегодня 99% населения, такой гибрид капитализма, который, вполне вероятно, родится из конкуренции на мировом рынке идей, вполне может стать более справедливой и более устойчивой альтернативой.

Дэвид Роткопф — генеральный директор и главный редактор журнала Foreign Policy, автор книги "Корпорация Власти: героическое противостояние между крупным бизнесом и правительством — и перспективы на будущее" (Power Inc.: The Epic Rivalry Between Big Business and Government — and the Reckoning That Lies Ahead), по материалам которой и написана эта статья.