С распадом СССР Кавказ стал ареной противостояния самых различных региональных и глобальных политических сил. Для Турции и Ирана это стало не меньшей неожиданностью, чем для стран Запада. Ни у Анкары, ни у Тегерана не было подготовленных специальных стратегий для действия на появившемся постсоветском пространстве, поэтому, решено было задействовать уже имеющиеся. Правда, никто не знал, какова будет реакция России? Надолго ли уходит Кавказ из под контроля Москвы и будут ли русские пытаться восстановить положение? Казалось бы, события августа 2008 г. не оставили сомнений в российских намерениях. Однако, по-прежнему Кавказ задает вопросов больше, чем дает ответов. В том числе и в области региональных международных отношений.

В 1991 г. Турция с восторгом рукоплескала распаду СССР. Анкара первой признала независимость Азербайджана и тюркских республик Центральной Азии, рассчитывая в ближайшем будущем занять место России. Многочисленные пантюркистские организации, близкие в первую очередь к партии Националистического Движения, открывали свои отделения в Закавказье и за Каспием. Особо привлекательным для них был Азербайджан. Близость языка и культуры позволила президенту Азербайджана Абдульфазу Эльчибею сформулировать идею: "Одна нация – два государства", которую радостно поддержали в Турции. Азербайджан из Анкары уже виделся как богатая углеводородами турецкая провинция. Правда, разочарование наступило очень скоро. Из-за Нагорно-Карабахского конфликта и анархии в Грузии каспийскую нефть и газ в Турцию оказалось просто невозможно транспортировать. Уже через несколько лет стало ясно, что идея единения всех тюрок в едином геополитическом пространстве так и осталась мифом, вышедшим из под пера романтиков начала ХХ в. В чем же причина этого провала?

В начале 90-х годов Турция по-прежнему представляла собой отсталое государство с множеством экономических и политических проблем. Инфляция достигала 60% в год, внешняя задолженность росла, партийные баталии не ослабевали, а на юго-востоке страны бушевала настоящая война с курдскими сепаратистами. В этих условиях при всем желании не было никаких возможностей возглавить потенциальный союз тюркских народов. Не меньшим препятствием оказалось отсутствие границ с тюркским миром. Турция имеет только 7 км. общей границы с Нахичеванской областью Азербайджана, которая отделена от основной части территорией Армении. Именно это обстоятельство повлияло на крайне ограниченный состав помощи Азербайджану во время Карабахского конфликта: единственное, что смогли тогда сделать турки – закрыть границу с Арменией. Но самое, как оказалось, главное, такая агрессивная политика не могла понравиться России, которую было рано списывать со счетов.

Ситуация коренным образом изменилась уже в конце ХХ в. Турецкие политические проекты на Кавказе и в Центральной Азии терпели крах, а сотрудничество с Россией сулило большие выгоды. Сначала довольно стабильный доход в казну приносили российские челноки и туристы, оказавшие значительное влияние на развитие легкой промышленности и сферы услуг. Затем, на Россию как на надежного поставщика газа и нефти обратило внимание и турецкое правительство. В 1997 г. было подписано рамочное соглашение о транзите газа по дну Черного моря, известное как "Голубой поток". Строительство затянулось на долгих 6 лет, однако, первые поставки газа начали медленно но верно растапливать лед турецко-российских отношений.

Разумеется, кроме газа было и много других факторов. Некоторые политические силы, близкие к руководству Турции, довольно лояльно относились к кавказским сепаратистам. Во время Второй Чеченской кампании турки составляли большинство добровольцев в отрядах независимой Ичкерии. В первую очередь это было связано с наличием четвертьмиллионной кавказской диаспоры в Турции, однако, необходимо заметить, что турецкое правительство сквозь пальцы смотрело на существование многочисленных "фондов помощи сражающейся Чечне", втайне надеясь на превращение Кавказа в зону своего влияния. Поражение сепаратистов окончательно закрепило за Россией статус центра силы на Кавказе и дало понять Анкаре, что без взаимных консультаций с Москвой политику в регионе проводить не следует.

Многое изменилось с приходом к власти в 2002 г. правительства партии Справедливости и Развития. Новая стратегия внешней политики Турции, получившая окончательную формулировку только в 2009 г., строилась под лозунгом "ноль проблем с соседями". За восемь лет пребывания у власти туркам удалось наладить хорошие отношения с традиционными соперниками Сирией, Ираном, Грецией а также Россией, которой суждено было стать основным экономическим партнером. Вслед за беспрецедентным ростом экономических связей укреплялось и политическое сотрудничество, в том числе и на Кавказе.

С 2003 года турецкое правительство прекращает деятельность ряда фондов, тесно связанных с поддержкой террористов на Кавказе. В 2004 году в преддверии визита Путина в Анкару несколько наиболее одиозных деятелей было арестовано. В 2003-2007 годах проводились постоянные консультации, касающиеся в первую очередь проблем трансграничного партнерства и разрешения региональных проблем. Россия и Турция активно сотрудничали в создании Блэксифор – сил быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации на Черном море, в рамках Организации Черноморского экономического сотрудничества и по другим каналам. Правда, это совсем не значит, что Турция отказалась от распространения своего влияния на Кавказе или не предпринимает антироссийских шагов. Просто, от власти были отстранены силы, которые пытались это сделать при помощи грубой силы и опираясь на популистские идеологические конструкции.

Например, параллельно с развитием российско-турецких энергетических отношений, увеличения российского экспорта газа и нефти в Турцию, Анкара активно поддержала строительство нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан, в задачу которого входит создание альтернативного российскому пути поставок Каспийской нефти на мировой рынок. Этот проект так и не вышел на полную мощность, а близкие к правящей партии СМИ критикуют его за низкую рентабельность, тем не менее, он существует, и роль Турции в его функционировании ключевая.

В настоящее время Анкара сосредоточила свои внешнеполитические усилия на Кавказе в трех направлениях. Первое – это разрешение противоречий с Ереваном. В рамках программы "Ноль проблем с соседями" Турция с 2007 года предпринимает шаги по урегулированию отношений с Арменией, которые завершились в 2009 подписанием Цюрихских протоколов об урегулировании прерванных в 1994 году отношений между двумя государствами. Пока проблема далека от разрешения, однако, весь мир видит, что инициатива в основном исходит от турецкой стороны, а противодействие, наоборот, от армянской, что дает Анкаре значительные политические дивиденды.

Второе направление – это поддержание стабильных отношений с Азербайджаном на фоне меняющейся стратегии внешней политики. Даже попытки налаживания турецко-армянских отношений в Баку воспринимаются как предательство общих национальных интересов. Однако, турецкие политики отмежевались от своих братьев по крови в этом вопросе. В последнее время в центральных газетах появляются статьи статусных экспертов, критикующих знаменитый лозунг "Одна нация, два государства" за национализм и историческую необоснованность. В этих непростых условиях необходима новая стратегия отношений с Баку, которая отвечала бы интересам Турции, но не повлияла бы отрицательно на динамику турецко-азербайджанских отношений.

Третье направление условно можно назвать российским, хотя в него входят и отношения с Грузией, Абхазией, Южной Осетией и республиками Северного Кавказа, входящими в состав РФ. В 2008 году Анкара сделала важный и ответственный выбор, фактически поддержав в августовском конфликте Москву. Премьер-министра Р.Т. Эрдоган предложил российскому руководству проект "Платформы сотрудничества и стабильности на Кавказе", важной особенностью которого было предложение решать проблемы Кавказа силами региональных участников без привлечения США, ЕС, НАТО или других. Фактически, это призыв к двустороннему партнерству в регионе в вопросах разрешения конфликтов.

Распад СССР – "малого сатаны" по терминологии основателя Исламской Республики Иран Аятоллы Хомейни открыл для идеологов исламской революции новые перспективы расширения политического и экономического влияния. В Азербайджане большинство населения формально являются адептами шиитской версии ислама, а территории всех трех республик Южного Кавказа в большинстве своем ранее входили в состав Персии, что давало определенные перспективы в этом направлении. На Северном Кавказе большинство населения исповедует ислам, что также давало Тегерану возможность принимать участие в регулировании политических процессов.

С образованием независимого Азербайджана на его территорию были направлены эмиссары различных шиитских фондов, занимавшихся распространением религиозной и политической литературы на азербайджанском языке, а также бизнесмены, изучавшие перспективы экономического сотрудничества. Однако, политическая элита Азербайджана в 90-е годы ХХ века была настроена скорее националистически, что представляло определенную угрозу для Ирана, треть населения которого составляют этнические азербайджанцы. Иранские религиозные проекты встретили в Баку неприятие, тем более, они никак не способствовали разрешению главной проблемы Азербайджана – возвращению под юрисдикцию Баку Нагорного Карабаха. Не радовало Тегеран и братание азербайджанцев с турками.

Экономические отношения Азербайджана и Ирана также не сложились. В первую очередь, это связано с тем, что основными экспортными культурами стран являются углеводороды, что превратило Баку и Тегеран в конкурентов. Иран в настоящее время скорее является транзитной страной для перевозки турецких товаров, чем поставщиком, а значит, и его роль в экономике Азербайджана оказалась не столь велика. По-прежнему неразрешимой проблемой является спор о статусе Каспийского моря, в котором Иран и Азербайджан выступают с разных позиций и претендуют на одни и те же месторождения нефти, причем, никаких ближайших перспектив по разрешению этого вопроса не видно.

В результате, руководство ИРИ сделало ставку на сотрудничество с Арменией, тем более, оно сулило значительные перспективы.

В начале 90-х гг. ХХ в. Армения оказалась фактически отрезанной от внешнего мира. Границы с Турцией и Азербайджаном были перекрыты, в Грузии продолжалась гражданская война. Единственным стабильным соседом Армении был Иран, традиционный экспортер углеводородов, которых так не хватало Еревану. Однако, и здесь перспективное сотрудничество оказалось крайне ограниченным. В первую очередь, сказалось крайне низкое развитие инфраструктуры в Северном Иране, который по-прежнему является одним из самых отсталых регионов страны. Здесь до сих пор нет не только современных сетей по транспортировке нефти и газа, но даже нормальных дорог. Единственный мост, связывавший территорию Армении с южным соседом, все 90-е годы находился в плачевном состоянии и не мог обеспечить стабильный грузопоток. После замораживания Карабахского конфликта и с ростом влияния России в регионе доля Иранского экспорта в экономике Армении начала падать и достигла в 2004 году 5%[1]. Фактически, обе стороны так и не смогли модернизировать инфраструктуру, необходимую для полноценного развития торговли и отказались от планов стратегического сотрудничества.

Немаловажную роль в этом сыграла политическая обстановка в регионе. Параллельно с Россией Армения постоянно стремилась налаживать отношения с США и Евросоюзом, что не могло удовлетворять Иран, особенно с причислением этой страны к "оси зла" в 2002 году. Иранские с тревогой смотрели за потоками финансовой помощи Армении со стороны Вашингтона, за преобразованиями армянской армии под стандарт НАТО. Чего там говорить, даже сайт национального собрания Республики создавался на деньги американского правительственного Агентства международного развития (USAID)! В настоящее время иранские политики высказывают открытые опасения относительно использования армянской территории для экспансии США, о каком стратегическом партнерстве может идти речь?

Таким образом, Иран некоторое время назад столкнулся с невозможностью проведения политической и экономической экспансии в регионе. Мало того, Южный Кавказ стал представлять и определенную угрозу для этой страны. Азербайджанские националисты не стесняются открыто претендовать на значительные территории Ирана, причем, в этом их активно поддерживают США. Армения так и не стала полноценным экономическим и стратегическим партнером, а Грузия в настоящее время и вовсе является оплотом Вашингтона на Кавказе. Силы оказываются явно неравными, поэтому Ирану остается надеяться лишь на прочность собственных границ, а также прекратить всякие помыслы о распространении своего влияния в регионе.

В течении нескольких лет, последовавших вслед за распадом СССР Россия решала свои внутренние проблемы, а Кавказ оставался одной большой горячей точкой. В 1994 году президент России Борис Ельцин все же принял окончательное решение о сохранении Северного Кавказа в составе Российской Федерации, за чем последовал многолетний конфликт. Не закончился он и сейчас, причем, не только в формате боевых действий против сепаратистов, но и в умах граждан России, среди которых и сейчас весьма популярна идея отсоединения этнически чуждого дотационного региона. Пока мы воевали в Чечне, проблемы Южного Кавказа касались нас в известной степени опосредовано, и только коренной перелом в борьбе с сепаратизмом, наступивший в 2000 году позволил по-новому взглянуть как на кавказскую политику России в целом, так и на взаимоотношения с важнейшими региональными акторами - Турцией и Ираном.

Многие современные английские и американские консервативные авторы пишут о новой русской империи Путина, строительство которой началось с Кавказа. Однако, мы позволим себе с ними не согласиться. На самом деле, Москве так и не удалось сформулировать полноценную интеграционную доктрину, объясняющую всем народам России необходимость совместного проживания. Консолидация властной элиты в случае с Чечней или Южной Осетией была реакционной (в ответ на действия противника) и негативной (не допустить, остановить, прекратить). Для создания империи требуется в первую очередь позитивная консолидация общества вокруг неких новых идей, обуславливающих расширение подконтрольного пространства, интеграцию, экспансию. В настоящее время в России присутствует один главный вектор позитивной консолидации и политический императив – увеличение экономического потенциала, ставшего самоцелью, тот самый прагматизм, измеряемый в долларах в единицу времени. Активная же кавказская политика Кремля за восстановление влияния обусловлена в первую очередь беспокойством за непредсказуемость последствий альтернативного хода событий.

За последние 20 лет Россия значительно снизила уровень своего присутствия на Кавказе. Политический вакуум некоторое время пытались заполнить глобальные и региональные игроки, создавшие к настоящему времени три ярко выраженные тенденции развития региона.

Первая – интернационализация Кавказа под эгидой США, НАТО и глобальных международных организаций. Региональные акторы в этом случае окажутся не у дел, или вовсе под угрозой прямого вмешательства во внутренние дела. Именно поэтому такой вариант категорически не приемлют Турция и Иран. Вмешательство инорегиональных сил в урегулирование конфликтов вряд ли принесет мир и процветание, мы можем видеть примеры таких операций в Афганистане и Ираке.

Вторая – конкуренция за влияние на Кавказе между основными региональными державами, в первую очередь, Турцией, Россией и Ираном, с привлечением глобальных акторов. Многие российские эксперты воспринимают этот вариант как единственно существующий и возможный. Однако, для России и народов Кавказа такая ситуация не может быть приемлемой, так как влечет за собой перманентную нестабильность. Кроме того, вряд ли Россия выйдет победителем в этой борьбе, учитывая динамику политического, экономического и демографического развития стран региона.

Остается третья тенденция – региональное сотрудничество на основе добрососедства, взаимного доверия и интеграции. Высокий уровень современных отношений между Россией, Турцией и Ираном вполне может стать основой такого взаимодействия, однако, неформальным лидером региона станет государство, которое предложит рабочую схему новой региональной кооперации. Турция уже сделала шаг в этом направлении, предложив в 2008 году проект "Платформы сотрудничества и стабильности на Кавказе". Может быть, пришло время России предложить собственную программу?

[1] В настоящее время Иран является лишь седьмым экономическим партнером Армении