Каковы ключевые факторы, которые влияют сегодня на положение тех или иных стран в мире? Мы выделили пять таких факторов.

Прежде всего это само качество их государственности — то есть уровень реальной (а не формальной) суверенности, независимости и самостоятельности в определении своей политики, способности государства обеспечить эффективное функционирование и воспроизводство политических, экономических, социальных и иных институтов. Второй фактор — масштаб угроз и вызовов, исходящих из внешней и внутренней среды и способных осложнить или даже поставить под вопрос эффективность и само существование конкретной государственности. Третий — имеющиеся у государства ресурсы воздействия на международную среду для решения своих национальных задач. Четвертый — качество реализации государством своих социальных функций, прежде всего жизнеобеспечения собственного населения. Наконец, место государства в мире зависит и от такого фактора, как имеющийся у него институциональный потенциал для демократического развития (в первую очередь традиции политической конкуренции, представительства, участия, ограничения исполнительной власти, соблюдения конституционных правил). Этот потенциал отражает реальные возможности людей оказывать влияние на решение проблем, которые затрагивают их интересы.

В соответствии с этими теоретико-методологическими установками в рамках проекта была разработана взаимосвязанная система индексов, которые в совокупности характеризуют место того или иного государства в мире, его положение в структуре мировых взаимосвязей. Их мы назвали:

1. индекс государственности;
2. индекс внешних и внутренних угроз;
3. индекс потенциала международного влияния;
4. индекс качества жизни;
5. индекс институциональных основ демократии.

Каждый индекс состоит из многочисленных параметров — политических, военно-политических, экономических, социально-демографических и др. Важный момент: эти параметры имеют достаточно строгое статистическое выражение (по ситуации на 2003–2005 гг.) и опираются на признанные базы данных — ООН, ЮНЕСКО, МВФ, Всемирный банк, Межпарламентский союз, СИПРИ и проч. Кроме того, в рамках проекта была создана и своя уникальная база данных, отражающая ключевые характеристики политических систем и процессов во всех государствах мира.

Индекс государственности показывает, насколько то или иное государство действительно суверенно, способно к независимому существованию и самостоятельному развитию. Его полюса: успешные суверенные государства — несостоявшиеся несуверенные государства (failed states).

Индекс внешних и внутренних угроз используется для оценки масштабов и интенсивности вызовов, на которые вынуждено отвечать конкретное государство.

Индекс потенциала международного влияния характеризует совокупный потенциал государства по его воздействию на внешнюю среду (при том что реальное международное влияние не всегда совпадает с его наличным потенциалом).

Индекс качества жизни характеризует уровни потребления материальных и духовных благ населением тех или иных государств и отражает успешность (или неуспешность) реализации государством своих социальных функций по отношению к своим гражданам.

Наконец, индекс институциональных основ демократии фиксирует степень развитости условий для демократического вовлечения граждан в общественно-политические процессы.

На основе этих пяти индексов и с использованием созданной в рамках проекта уникальной базы данных были построены соответствующие рейтинги всех стран мира (см. таблицу рейтингов), которые потом были проанализированы во взаимосвязи с использованием факторного и кластерного анализов.

Для тех, кому интересно, мы приводим оценку вклада различных параметров в каждый из упомянутых индексов.

Подробная информация о структуре индексов, их параметрах и весах, рейтингах всех стран, результатах многомерного статистического анализа и др. содержится на сайте проекта http://www.worldpolities.org

В этом рейтинге прежде всего четко выделяются «лидеры государственности» (всего 46 стран) и «неудачники» в деле государственного строительства (55 стран). Последние — не обязательно «неудавшиеся государственности» (failed states), но такие, у которых серьезные проблемы и трудности с выбором и осуществлением самостоятельной стратегии национального развития. Это в значительной мере государства зависимые и управляемые извне. Показательно, что за редкими исключениями (например, Китай, Египет и Иран) «лидеры государственности» — это страны демократического выбора, относительно высокого качества жизни, низких угроз. То есть в современном мире «степень государственности» прямо пропорциональна качеству жизни и обратно пропорциональна уровню внешних и внутренних угроз.

Большинство государств (91) попадают в «серую зону», то есть не являются ни «лидерами», ни «неудачниками». Их спектр чрезвычайно широк — от Монако на одном полюсе до Ирака на другом. Здесь представлены чрезвычайно разнородные (по другим рейтингам) страны — и четко выраженные автократии (КНДР, Бахрейн, Зимбабве, Оман, ОАЭ и др.), и своего рода зависимые или не полностью самостоятельные страны демократического выбора (Сент-Киттс и Невис, Панама, Фиджи, Словакия, Словения, Албания и др.), и просто слабые или несамостоятельные государства (Барбадос, Белиз, Сент-Люсия, Антигуа и Барбуда и др.).

Россия в рейтинге государственности занимает 27−е место и располагается в зоне высокой государственности. Это — свидетельство самостоятельности, независимости, суверенности. Основания — минимум внешней экономической помощи, относительная политическая стабильность, длительность государственности. Все другие постсоветские страны намного ниже России и либо попадают в «серую зону» (Туркменистан, Узбекистан, Белоруссия, Литва, Латвия, Казахстан, Украина, Эстония, Азербайджан), либо в зону «недостаточной государственности» (Молдавия, Таджикистан, Армения, Грузия, Киргизия).

Пример.

Здесь в первую очередь обращает на себя внимание группа стран (всего 56), испытывающих очень серьезные и комплексные вызовы и угрозы — Эфиопия, Мьянма, Гаити, Ирак, Эритрея, Афганистан и др. У «лидеров угроз» низкое качество жизни и, как правило, слабая государственность. За небольшими исключениями (например, Индия) это страны авторитарного правления.

На противоположном полюсе — обширная и очень пестрая группа стран (61) с минимальными угрозами. Здесь и вполне успешные государства, обеспечивающие свои гражданам высокое качество жизни и демократическое развитие (Канада, Франция, Нидерланды), и своего рода «безопасные автократии» (впрочем, их не так уж много) — Катар, Бахрейн, Кувейт. В «серой зоне» рейтинга угроз располагаются такие очень разные по уровню государственности и международному влиянию страны, как Китай, Россия, США с одной стороны и Тувалу, Монголия, Микронезия с другой.

Россия в этом рейтинге занимает 81−е место, то есть находится в «серой зоне», у Китая угрозы выше, у США — ниже. Россия сталкивается с разнообразными, но не чрезмерными угрозами (терроризм, территориальные споры, несбалансированный экспорт, уменьшение населения, эпидемия ВИЧ/СПИД и др.). При этом Россия окружена зоной стран с высоким уровнем внешних и внутренних угроз (Азербайджан, КНДР, Афганистан, Индия, Ирак, Иран).

«Постсоветский рейтинг угроз» ранжирует страны в следующем порядке: высокие угрозы — Таджикистан, Киргизия, Азербайджан, Грузия; «серая зона» (по мере снижения уровня угроз) — Россия, Узбекистан, Туркменистан, Армения; невысокие угрозы — Молдавия, Украина, Казахстан, Эстония, Белоруссия, Латвия, Литва.

Пример.

Лидеры рейтинга очевидны — это США с гигантским отрывом от всех других стран и большинство стран G8 (только место Канады и Италии занимают Китай и Индия). Далее следуют мировые лидеры регионального и, если угодно, «отраслевого» (например, финансового, политического и/или идеологического) влияния — Саудовская Аравия, КНДР, Турция, Республика Корея, Бразилия, Пакистан, Иран, Мексика, Египет, Индонезия и др. с одной стороны и Нидерланды, Бельгия, Швейцария и др. с другой.

Зона минимального международного влияния не менее очевидна, ее «лидеры» — Тувалу, Науру, Монако, Лихтенштейн, Андорра, Палау, Микронезия, Маршалловы острова, Кирибати, Тонга и т. д. «Лилипуты влияния» составляют явное большинство стран мира.

Анализ (в том числе корреляции между индексами) показывает, что международное влияние связано прежде всего с уровнем государственности. При этом принадлежность к группе «стран влияния» достаточно трудно соотнести с типом их политического устройства — среди них есть и демократии, и автократии. К ним относятся и страны с разным качеством жизни.

Россия занимает 7−е место в рейтинге потенциала международного влияния (после США с их гигантским отрывом, Китая, Японии, Германии, Франции и Великобритании). Таким образом, Россия находится в компактном и малочисленном ядре стран — лидеров мирового влияния. Основания: военный потенциал (размер ВС, ядерное оружие, высокотехнологичные вооружения), место в СБ ООН и других международных организациях, экономический потенциал. Что касается постсоветских стран, то в этом рейтинге за Россией следует Украина (29−е место), а затем, с огромным и вполне понятным отрывом, — Белоруссия, Казахстан, Узбекистан, Азербайджан, Армения, Грузия, Туркменистан, Литва, Молдавия, Латвия, Киргизия, Таджикистан и Эстония.

Обращает на себя внимание и следующее обстоятельство. Многие привыкли принимать как данность распространенный аргумент, что международная роль России не соответствует ее наличным внутренним ресурсам. Наши данные могут свидетельствовать об ином: похоже, у России имеется совокупный потенциал, который больше ее сегодняшнего международного влияния и, быть может, используется далеко не полностью.

Пример.

Вряд ли удивительно, что в рейтинге качества жизни первенство принадлежит успешным и демократичным странам, среди которых Люксембург (вполне «аномальный» лидер), Ирландия, Норвегия, Сан-Марино, США, Швейцария, Исландия, Великобритания, Австралия, Бельгия. На противоположном полюсе — ЦАР, Афганистан, Демократическая Республика Конго, Замбия, Бурунди, Чад, Эфиопия, Кения, Руанда, Гвинея-Биссау и др.

Показательно, что среди лидеров рейтинга нет автократий — даже в случае обеспечения относительно высокого качества жизни они тем не менее смещены к нижним позициям «зоны качества» (Катар, Бахрейн, Кувейт, ОАЭ и др.). Напротив, «неудачники качества» — все совершенно явно не демократии. Качество жизни в значительной степени связано также с эффективной и состоятельной государственностью.

Россия в этом рейтинге на 73−м месте, что достаточно низко (но, по-видимому, соответствует реальному положению дел). Основания: низкая продолжительность жизни, высокая смертность, низкие расходы на здравоохранение. Из постсоветских стран выше России — Эстония, Литва, Латвия, ниже — Белоруссия, Украина, Армения, Казахстан, Грузия, Киргизия, Азербайджан, Туркменистан, Узбекистан, Молдавия и Таджикистан.

Пример.

Лидеры рейтинга — устоявшиеся демократии с долгими традициями парламентаризма и представительного правления: Швейцария, Канада, Нидерланды, Дания, Норвегия, Финляндия, Новая Зеландия, Швеция, Австрия, Бельгия. Их вполне логичный «противополюс» — Мьянма, Мавритания, Сомали, Судан, Ангола, Туркмения, Эритрея, Джибути, Демократическая Республика Конго, Саудовская Аравия. Параметры данного индекса дают (в соответствии с современной политологической традицией) некоторые преимущества системам с высокой парламентской конкуренцией. Поэтому президентские демократии (США, Франция) в рейтинге располагаются несколько ниже, хотя их место сбалансировано другими параметрами индекса. Всего стран, однозначно отнесенных к группе с достаточными институциональными основами демократии, — 30, стран с явно недостаточными основами — 33.

Страны чрезвычайно обширной «серой зоны» (129) составляют большинство, причем они очень разнородны — от Румынии, Литвы и Люксембурга до Узбекистана, Конго и Сирии. Среди них, с одной стороны, четко склоняющиеся к авторитарному полюсу страны, которые в существующих режимных рамках все же начинают приобретать институциональный опыт хотя бы минимальной конкуренции и представительства групп и интересов, а с другой стороны, страны несомненно демократического выбора, но со своими специфическими в плане демократического развития проблемами.

Россия в этом рейтинге — на относительно низком 93−м месте (5,2 балла из 10). Основания: непродолжительная демократическая традиция, невысокая конкуренция на президентских выборах, периоды нестабильности, попытки неконституционной смены власти. По большинству параметров Россия уступает западным демократиям (от 10 до 6,85 балла), но в принципе несопоставима и с любыми из недемократических режимов — от Грузии (1,8) и Ирана (1,8) до Сомали (0,02) и Мьянмы (0,0). Из постсоветских стран выше России в рейтинге Литва, Украина, Латвия, Эстония, Армения, Молдавия, ниже — Азербайджан, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Грузия, Таджикистан и Туркменистан.

Важно подчеркнуть, что Россия располагается в первой половине «серой зоны», причем с относительно высокой вероятностью отнесения к группе стран с «достаточными институциональными основами демократии». Это — широкий спектр очень разных государств, политических систем и режимов, которые, конечно, не принадлежат к демократическим образцам, но тем не менее обладают определенными институциональными основами демократии и ищут свои модели развития.

Пример.

Полученная в рамках проекта система пяти комплексных рейтингов всех стран мира дает материал, поддающийся нетривиальной интерпретации. Мы видим, что комплексные рейтинги позволяют сформулировать более многомерное и адекватное представление о реальном — противоречивом и неоднозначном, сочетающем сильные и слабые стороны — месте России в мире в сравнении с другими странами и преодолеть некоторые упрощенные оценки и стереотипы.

Вместе с тем, как уже говорилось выше, рейтинги сами по себе для нас не самоцель. В конечном счете, научная задача заключается не просто в рейтинговании стран по некоторым заданным индексам, но в выявлении внутренней структуры взаимосвязей между различными странами и группами стран с целью их последующей многомерной классификации. Осуществление такой классификации предполагает сокращение числа переменных, что достигается с помощью метода главных компонент. Этот метод позволяет установить такие комбинации показателей, выражающих сущностные стороны изучаемых объектов, по которым объекты в наибольшей степени сходны или отличаются друг от друга.

Нам удалось «свернуть» пять индексов в четыре главные компоненты, каждая из которых представляет одну из проекций мировой политической реальности. Эти главные компоненты устанавливают (в порядке убывания) наибольший процент сходств и различий между странами в рамках определенных сочетаний индексов.

Первая компонента хорошо описывает более половины всех отличий стран (55,4% дисперсии). Но в основном это касается стран далеко не первого эшелона. Эту проекцию мы назвали проекцией национального выживания и его качества. Ее полюса — с одной стороны, страны, живущие в условиях высоких внешних и внутренних угроз, с другой — страны с высоким качеством жизни, а заодно и с высоким уровнем демократии и государственности. Учитывая очень высокий объяснительный потенциал первой главной компоненты, можно сделать предварительный вывод, что (вполне в духе Realpolitik) место большинства стран в мире и структура их взаимосвязей напрямую зависят от степени угроз и вызовов, на которые они так или иначе вынуждены отвечать. При этом успешность таких ответов в значительной мере определяет как уровень достигаемого этими странами качества жизни, так и уровни их государственной состоятельности и основ демократического развития.

Вторая компонента, с помощью которой поддается описанию более четверти всех отличий современных стран (26,4% дисперсии значений индексов), дает другую проекцию нашего мира — в ней оказываются противопоставленными государственность и демократия. Это проекция имеет отношение к тем странам, которые в сегодняшних условиях должны и (что важно) могут выбирать между приоритетами строительства и поддержания независимой и состоятельной государственности с одной стороны и развития своего демократического потенциала с другой.

Повторим: речь идет не о противоречии между этими приоритетами, а об их соотношении в определенных исторических условиях. Есть страны, для которых состоятельность и успешность собственной государственности является определяющим национальным критерием, тогда как для других стран приоритетен демократический вектор — независимо от того, насколько данное государство, осуществляющее свой «демократический выбор», действительно самостоятельно (а не управляемо извне) в определении своей внутренней и внешней политики. В этой проекции прежде всего выявляются зависимые страны-«карлики», жертвующие своей самостоятельностью ради приверженности демократическим процедурам, и диктатуры, для которых демократия — пустой звук, а сильная государственная власть — главный приоритет.

Третья компонента объясняет отличия лишь одной из десяти стран (11,2% дисперсии значений индексов). Это отличия стран, которые решают, что для них важнее: крепкая государственность, независимость, суверенитет — или качество жизни собственного населения. В данной компоненте отражена другая (применимая к небольшому числу стран) проекция нашего мира — проекция «человеческой цены» государственности. Не многие страны внятно отвечают на такую дилемму, но как таковая проблема существует.

Наконец, четвертая компонента имеет отношение к совсем ограниченному числу стран (по всем странам в целом она описывает 7% дисперсии, но для описания некоторых — и чрезвычайно важных для понимания современного мира — стран она очень важна). Это страны, составляющие своего рода ядро современной мировой системы. Это проекция максимизации международного влияния в современном мире. Существует очень мало стран, действительно способных оказывать реальное воздействие на судьбы нашего мира. Этот уникальный ресурс объединяет их в особый привилегированный международный «клуб».

Показательно, что эта компонента имеет лишь один полюс — мировое влияние. «Противополюса» у него нет, потому что все другие страны, не принадлежащие к этому «клубу», объясняются в совсем других измерениях.

«Клуб международного влияния» внутренне неоднороден. Одни его члены (например, Индия) вынуждены отвечать на достаточно широкий спектр внешних и внутренних угроз. Другим (Великобритания, Франция, Германия) удается достичь баланса международного влияния и качества жизни, демократии и государственности. Некоторые (Россия, Китай, Индия) тяготеют к полюсу государственности в ущерб качеству жизни. Но не это разделение «клуба» кажется самым интересным. Крайне интересно то, что внутри него есть свое ядро. Это США, Россия и Китай. Эти страны совсем «другие», то есть они необъяснимы в логике других стран мира.

Каждая страна объясняется каждой главной компонентой в разных соотношениях. Например, первая компонента (национальное выживание и его качество) почти исчерпывающе объясняет страны-«неудачницы» (Руанда — 99,1%, Ирак — 97,5%, Конго — 94,7%) и «сытые», успокоившиеся страны (Австралия — 98,4%, Бельгия — 96,5%, Лихтенштейн — 91,0%). Вторая компонента (государственный базис демократии) хорошо объясняет многие авторитарные режимы (Ливия — 94,7%, Вьетнам — 90,7%, Куба — 90,1%) и совсем небольшое число полностью зависимых «демократических клонов» (Тувалу — 90,5%, Сан-Томе и Принсипи — 80,1%, Фиджи — 63,0%), а также Молдавию (81,0%) и Монголию (78,4%). Третья компонента (человеческая цена государственности») объясняет ряд «закрытых» режимов, которые почти совсем «забыли» о своем собственном населении (Гватемала — 84,8%, Колумбия — 81,8%, Тонга — 69,4%). Наконец, четвертая компонента (мировое влияние) четко выявляет группу лидеров (США — 78,5%, Россия — 75,6%, Индия — 73,5%, Китай — 41,2%, Германия — 41,1%, Япония — 40,5%) и отделяет их от всех других стран мира.

Анализ расположения стран в условном четырехмерном пространстве главных компонент дает важный материал для их классификации. Первая и вторая компоненты наиболее информативны для объяснения сходств и различий стран (в совокупности почти 82%). Проекция этих двух компонент на плоскость дает нам структуру мира в форме четкого эллипса (см. график 1).

По оси первой компоненты справа — «дуга угроз» (Эфиопия, Мозамбик, Таджикистан, Афганистан, Руанда, Чад, Нигерия, Камерун и др.). Это страны, живущие в постоянном состоянии стресса, для них главное — просто выживание, и за это они расплачиваются низким качеством жизни, слабой государственностью, отсутствием каких бы то ни было основ демократии.

Слева — «полюс качества жизни» (Австрия, Швеция, Бельгия, Нидерланды, Чехия, Люксембург, Сан-Марино и др.). Это страны, для которых наиболее приоритетно высокое качество жизни, в основном это страны демократического выбора и умеренной государственности.

Особого внимания заслуживают страны, которые по оси второй компоненты замыкают эллипс снизу и сверху. Это страны, как бы уходящие от «полюса угроз» и движущиеся в сторону более высокого качества жизни, но делающие это по двум разнонаправленным траекториям национального развития. В одном случае они стремятся преодолеть состояние угроз, акцентируя основы демократического развития — это так называемая «демократия без государственности» (сюда входят Тувалу, Доминика, Кабо-Верде, Фиджи, Самоа и др.). В другом случае выбор модели падает на «государственность без демократии» (Саудовская Аравия, Ливия, Тунис, Иран, Туркменистан, Кувейт, Египет и др.).

Если пытаться продолжать изображать политическое пространство мира в многомерном пространстве и пренебречь некоторыми деталями, то существует еще одна важная проекция — проекция мирового влияния, которую наполняют страны, для которых потенциал международного влияния перевешивает все иные факторы — США, Россия, Китай и проч.

Применяя метод кластерного анализа, мы стремились уточнить и дополнить выводы, полученные при построении комплексных рейтингов стран и использовании метода главных компонент. Главная задача заключалась в определении места отдельных стран и их групп в структуре современного мира, для чего мы последовательно увеличивали масштаб кластеризации. При этом кластеры объединяют страны, в наибольшей степени и в отличие от всех других объясняемые какой-либо одной компонентой или их сочетанием.

Разбиение всех стран на два кластера дает их очень упрощенное деление на «удачниц» и «неудачниц». Последовательное увеличение числа кластеров до трех, четырех, пяти ведет к отпочкованию сравнительно небольших групп стран. Но уже при десятикластерном масштабе мы получаем важные содержательные результаты.

И согласно этому методу четко выделяется группа мировых лидеров — США, Великобритания, Германия, Италия, Китай, Россия, Франция, Япония. От нынешней «восьмерки» (G8) эта группа отличается одним членом — Канаду заменяет Китай.

Далее выделяется обширная группа более или менее «сытых и спокойных» преимущественно демократий, при этом лишенных сколько-нибудь глобальных международных амбиций — всего 53 страны. В этой группе стран разных типов и традиций — европейские «старожилы» (Швеция, Швейцария, Финляндия, Австрия, Дания, Люксембург, Исландия и др.); несамостоятельные заморские «демократические клоны» (Сент-Китс и Невис, Тринидад и Тобаго, Багамы, Коста-Рика и др.); латиноамериканские развивающиеся демократии (Аргентина, Мексика, Чили, Уругвай, Панама и др.); ряд посткоммунистических стран, успешно завершивших демократический транзит (Албания, Болгария, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Румыния, Словакия, Словения, Хорватия, Чехия, Эстония); Израиль, Тайвань и другие на первый взгляд «одиночки».

Следующая, самая большая группа — страны явного авторитарного уклона, лишенные даже эмбриональных демократических основ и традиций, с проблемной государственностью. Это Ангола, Афганистан, Бангладеш, Бурунди, Замбия, Ирак, Мали, Непал, Руанда, Сомали, Таджикистан, ЦАР, Чад и многие другие (всего 58 стран). Все они тоже объясняются первой компонентой — но только тем, что вынуждены реагировать на высокие внешние и внутренние угрозы. Еще две группы недемократических режимов с относительной крепкой государственностью: Алжир, Венесуэла, Вьетнам, Габон, Египет, Иран, КНДР, Пакистан, Сирия, Туркменистан, Узбекистан и др. с одной стороны и Бахрейн, Белоруссия, Казахстан, Катар, Куба, Кувейт, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия и др. с другой. В специфике этих режимных групп еще предстоит разобраться.

Далее следует группа несамостоятельных «демократических клонов» со слабой государственностью и практически без влияния (Армения, Босния и Герцеговина, Вануату, Гренада, Доминика, Палау, Молдавия, Самоа, Тувалу, Украина и др.). Отдельную группу составляют Бразилия, Гватемала, Гондурас, Доминиканская Республика, Парагвай, Суринам, Фиджи, Южная Африка, Ботсвана, Ямайка и Монголия.

Наконец, обращают на себя внимание еще три самостоятельных кластера: в один входят Гана, Индия и Папуа-Новая Гвинея, в другой — Иордания и Тонга, в третий — Колумбия, Перу, Сальвадор.

При 30−кластерном сравнении некоторые тренды получают уточнение. Так, Великобритания, Германия, Италия, Франция и Япония сохраняются в кластере стран высокого (но не «сверхвысокого») потенциала влияния. Причем здесь от них отпочковываются страны «суперклуба» — США, Россия, Китай.

На уровне 40 кластеров США и Россия и вовсе становятся самостоятельной группой. Нет-нет, мы вовсе не пытаемся возродить безвозвратно умершую биполярную картину мира — просто наши данные говорят, что именно США и Россию в структуре современного мира можно лучше понять через призму их исключительных амбиций и потенциальных ресурсов международного влияния.