Эта война была первой войной 20 века и интересна с самых разных точек зрения.
Например, на ней обеими конфликтующими сторонами были массово использованы бездымный порох, скорострельные пушки, шрапнель, пулемёты и магазинные винтовки, что навсегда изменило тактику пехоты, заставив её спрятаться в траншеи и окопы, атаковать в разреженных цепях вместо привычного строя и, сняв яркие мундиры, обрядиться в хаки…
Эта война также "обогатила" нас такими понятиями, как снайпер, коммандос, диверсионная война, тактика выжженной земли и концлагерь.
Это была не только первая "попытка принести Свободу и Демократию" в страны, богатые полезными ископаемыми. Но также, наверное, и первой войной, где боевые действия, помимо поля боя, были перенесены и в информационное пространство. Ведь к началу 20 века человечество уже вовсю пользовалось телеграфом, фотографией и кинематографом, а газета стала привычным атрибутом каждого дома.
Благодаря всему вышеперечисленному, обыватель по всему миру мог узнавать об изменениях военной обстановки буквально в течение нескольких часов. И не просто читать о событиях, но и видеть их на фотографиях и экранах синематографов.
Противостояние англичан и буров началось ещё почти за сто лет до описываемых событий, когда Великобритания положила глаз на принадлежащую Голландии Капскую колонию.
Сначала аннексировав эти земли, они потом ещё их же и купили, правда, так хитро, что в реальности не уплатили ни копейки. Однако это дало право одному из тяжеловесов информационной войны, Артуру Конан Дойлу, написать следующие строки в своей книге об англо-бурской войне: "В нашем обширном собрании стран, пожалуй, нет другой страны, права Британии на которую были бы так же неоспоримы, как на эту. Мы владеем ею на двух основаниях — по праву завоевания и по праву покупки".
Вскоре англичане создали бурам невыносимые условия существования, запретив обучение и делопроизводство на голландском языке и объявив английский язык государственным. Плюс к этому Англия в 1833 году официально запретила рабство, которое составляло основу экономики буров. Правда, "добрые" англичане назначили выкуп за каждого невольника. Но, во-первых, сам выкуп был вдвое меньше принятой цены, а во-вторых, получить его можно было только в Лондоне, и то не деньгами, а государственными облигациями, в которых слабо образованные буры просто не разбирались.
В общем, буры поняли, что жизни им тут не будет, собрали вещички и рванули на север, основав там две новые колонии: Трансвааль и Оранжевую республику.
Тут стоит сказать пару слов о самих бурах. Англо-бурская война сделала их в глазах всего мира героями и жертвами.
Но буры жили за счёт труда рабов на своих фермах. А землю под эти фермы они добывали, очищая её от местного чернокожего населения с помощью винтовок.
Вот как описывает буров Марк Твен, посетивший примерно в это время юг Африки: "Буры очень набожны, глубоко невежественны, тупы, упрямы, нетерпимы, нечистоплотны, гостеприимны, честны во взаимоотношениях с белыми, жестоки по отношению к своим чёрным слугам… им совершенно всё равно, что творится в мире".
Такая патриархальная жизнь могла бы продолжаться ещё очень долго, но тут в 1867 году на границе Оранжевой республики и Капской колонии нашли крупнейшее в мире месторождение алмазов. В страну хлынул поток проходимцев и авантюристов, одним из которых был Сесил Джон Родс, будущий основатель компании "Де Бирс", а также двух новых английских колоний, скромно названных в честь него Южной и Северной Родезией.
Англия вновь попыталась аннексировать бурские территории, что привело к 1 англо-бурской войне, которую англичане, по сути, продули.
Но беды буров на этом не закончились, в 1886 году в Трансваале нашли золото. В страну опять хлынул поток проходимцев, преимущественно англичан, мечтавших мгновенно обогатиться. Буры, по-прежнему продолжавшие сидеть на своих фермах, в принципе, не возражали, однако обложили приезжих ойтландеров (иностранцев) высоким налогом.
Вскоре количество "понаехавших" почти сравнялось с количество местных. Причём иностранцы всё громче стали требовать для себя гражданских прав. С этой целью даже была создана правозащитная НПО "Комитет Реформ", финансируемая Сесилом Родсом и другими горнорудными королями. Забавное дополнение – требуя для себя гражданских прав в Трансваале, ойтландеры, однако, не желали отказываться и от британского подданства.
В 1895 году Родс, ставший к тому времени премьер-министром Капской колонии, в содействии с министром по делам колоний Джозефом Чемберленом, спонсировали некоего доктора Джеймсона, который, собрав отряд, вторгся на территорию Трансвааля.
По замыслу Джеймсона, его выступление должно было стать сигналом для восстания ойтландеров. Однако восстания не произошло, а отряд Джеймсона был окружён и взят в плен.
Неудачливый доктор попал в тюрьму (что характерно, английскую, поскольку был выдан властями Трансвааля англичанам), Родс лишился поста премьер-министра колонии, а Чемберлена спасло только своевременное уничтожение документов.
Этот рейд, однако, не только вдохновил Редьярда Киплинга написать своё знаменитое стихотворение "Если", но и ясно дал понять правительству Великобритании, что без хорошей войны аннексия золотодобывающих регионов Африки не получится. Однако тогдашнее правительство лорда Солсбери не было расположено к войне, справедливо полагаясь на "мирный захват" бурских республик возрастающей массой ойтландеров.
Но Родс, мечтавший построить железнодорожную линию через всю Африку, ждать не мог, поскольку набирающая силу Германия также активно занялась строительством африканских железных дорог (ох уж эти трубопрово… транспортные магистрали).
Надавить на правительство пришлось, используя общественное мнение.
И тут самое время для маленького отступления – когда я собирал материалы по англо-бурской войне, то с удивлением узнал, что сами англичане обвиняют в развязывании этой войны… угадайте кого? Еврейский банкирский капитал!!!
Компания "Де Бирс" смогла стать лидером и монополистом на рынке торговли алмазами лишь после того, как получила поддержку торгового дома Ротшильдов. Золото, добываемое в Трансваале, тоже шло прямиком в лондонские банки, среди владельцев которых традиционно было много евреев.
Кстати, английские политики совершенно справедливо замечали, что "казначейство не получает ни единого фартинга с трансваальских или каких-нибудь иных золотых приисков". Эти доходы получали частные владельцы банков.
Итак, новый губернатор Капской колонии Альфред Мильнер (которого будущие историки назовут "медиапродвинутым", поскольку он не только прекрасно умел использовать прессу, но и сам в своё время успел поработать в газете) шлёт в метрополию доклады, сильно преувеличивающие бедственное положение ойтландеров в Трансваале и посылает секретный доклад разведки, в котором буры выставляются в дурном свете.
Английские газеты, причём принадлежащие разным партиям и направлениям, пишут примерно одинаковые статьи, рисующие буров дикарями, злодеями, жестокими рабовладельцами и религиозными фанатиками. Статьи, для большей наглядности, иллюстрируются красиво нарисованными картинками.
Что забавно, спустя годы историки выяснили причину такого единогласия – практически всю информацию о "реальном" положении дел английская пресса брала из двух издававшийся в Кейптауне газет: "Йоханнесбург Стар" и "Кейп Таймс", по "удивительному" совпадению, принадлежащих Родсу. Также благодаря давлению Родса и Мильнера был уволен глава местного агентства "Рейтер", придерживавшийся антивоенной позиции. После чего и "Рейтер" присоединилось к хору воинственных демократов.
Однако вряд ли стоит обвинять в развязывании войны одних только евреев-банкиров. Истерия вокруг буров легла на благодатную почву. Англичане искренне верили, что они рождены править миром и любое препятствие в реализации этого плана воспринимали как оскорбление. Существовал даже специальный термин, "джингоизм", означающий крайнюю стадию имперского шовинизма британцев.
Вот что говорил небезызвестный нам Чемберлен: "Во-первых, я верую в Британскую Империю, во-вторых, я верю в британскую расу. Я верю, что британцы – величайшая из имперских рас, какие когда-нибудь знавал мир".
Ярким примером "джингоизма" был и Родс, мечтавший, чтобы Африка принадлежала Британии "от Каира до Кейптауна", и те простые рабочие и лавочники, устраивавшие бурные празднества после каждой победы англичан и закидывавшие камнями окна домов про-бурски настроенных квакеров.
Когда в Стратфорде-на-Эйвоне, родном городе Шеспира, пьяная толпа патриотов перебила стёкла в домах квакеров, выступавших против войны, писательница христианских романов и пояснений к Священному Писанию Мария Коррели обратилась к погромщикам с речью, в которой поздравила их с тем, как хорошо они отстояли честь Родины, и сказала: "Если бы Шекспир восстал из гроба, он бы присоединился к вам".
Противостояние между бурами и англичанами в британских газетах было представлено как противостояние между англо-саксонской и голландской расами и замешивалось вокруг чести и достоинства нации. (По сути ведь, до этого буры дважды надрали англичанам задницу). Объявлялось, что если Англия ещё раз уступит бурам, это приведёт к развалу всей Британской империи, ибо люди в Австралии и Канаде перестанут её уважать. Была вытащена старая байка про претензии России на Индию и "найдены" следы русского влияния на буров. (Россия вообще была очень выгодной картой, ведь сам термин "джингоизм" возник во время русско-турецкой войны 1877-78 годов, после того как Англия послала эскадру в турецкие воды, с целью противодействия продвижению русских войск).
Но больше всех Англию беспокоила всё более усиливающая свои позиции в Африке Германская Империя. В 90-х годах Германия всё-таки построила железную дорогу, связывающую Трансвааль и германские колонии на побережье Атлантики. А чуть позже протянула ветку и к Индийскому океану. Эти дороги не только нарушили английскую монополию на ввоз и вывоз товаров из бурских республик, но и позволили привезти проданные бурам Германией новейшие винтовки Маузера (во многом превосходившие английские винтовки Ли-Метфорда), пулемёты и артиллерию.
Германский Кайзер Вильгельм II после рейда Джеймсона даже хотел взять бурские колонии под свой протекторат и направить туда войска. Он публично заявил, что "не позволит Англии сломить Трансвааль".
Впрочем, перед самой войной с Вильгельмом удалось договориться, "поделив" с ним на бумаге бельгийские колонии в Африке и уступив несколько островов в архипелаге Самоа.
Итак, общественное мнение было подготовлено, народ требовал бурской крови, правительство не возражало.
Началось беспрецедентное давление на бурские республики на дипломатическом фронте, одновременно с наращиванием британских вооружённых сил на юге Африки.
После долгих переговоров президент Трансвааля Поль Крюгер фактически согласился на все требования в отношении гражданства и прав ойтландеров и даже в чём-то превзошёл их. Это поставило Англию в несколько неловкое положение, поскольку повод начинать войну фактически пропал. Тогда Британия просто отвергла эти предложения, как и предложение прибегнуть к третейскому суду, сказав что "они запоздали".
Российский посол в Великобритании Стааль в своём очередном донесении, отправленном в сентябре 1899 года в Петербург министру иностранных дел России Ламздорфу, сообщал: "Чемберлен не изменяет своего образа действий: на уступки буров он отвечает новыми требованиями. В сделанном через газету "World" обращении к американцам Крюгер говорит: "Всякая страна имеет право защищать своих подданных, но Англия не защищает англичан, а стремится угрозами и насилием обратить их в подданных Трансвааля. Это указывает на заднюю мысль: не натурализации хотят ойтландеры, а нашей земли, богатой золотом". Крюгер прав. Но заблуждается он, утверждая, что не сила есть право, а право есть сила. Правота дела не спасёт независимости Трансвааля, и вопрос лишь в том, будет ли она утрачена добровольным подчинением или же после борьбы. Приготовления к войне идут с обеих сторон, и вопрос решится на днях".
Так что уже Полю Крюгеру, президенту Трансвааля, пришлось предъявить ультиматум Британии, с требованием вывести свои войска из Наталя и Капской колонии.
Английские газеты встретили ультиматум дружным смехом, называя его "экстравагантным фарсом" и "мишурой немого государства".
И потому 12 октября 1899 года, не дожидаясь усиления англичан, бурские войска перешли границу. Война началась.
Война эта делится на три этапа. Бурское наступление. Ответное наступление Британских войск и Партизанская война. Описывать ход военных действия я не стану, а подробней остановлюсь на войне информационной.
Хотя сами буры в информационной войне особо не отличились, но к тому времени Британия сумела обзавестись немалым количеством недоброжелателей по всему миру. В первую очередь это были Россия, Франция, Германия и, конечно, Голландия. Их совместной заслугой было то, что будущую войну объявили "войной между белыми", что, по сути, было не так уж мало, ибо на войну против "дикарей" не распространялись правила, принятые на прошедшей за полгода до этих событий Гаагской конференции, созванной, кстати, по инициативе России.
И, конечно, симпатии большей части "цивилизованного" мира были на стороне буров.
В российской прессе, на протяжении всей войны о бурах писали с неизменным восторгом и даже старательно подчёркивали их сходство с русскими, примером чему служила высокая религиозность буров, их склонность к сельскому хозяйству, а также привычка носить окладистые бороды. Умение ездить верхом и метко стрелять позволяло сравнивать буров с казаками.
Благодаря многочисленным статьям средний российский гимназист знал географию Южной Африки, наверное, лучше, чем родной губернии.
Было написано несколько песен, одна из которых – "Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне" – стала поистине народной и, по свидетельствам фольклористов, вовсю распевалась вплоть до 2-й Мировой Войны.
На каждом углу продавались тонкие брошюрки печатного сериала "Роза Бургер", в котором на фоне англо-бурской войны развивались поистине африканские страсти.
75 выпусков этого сериала разошлись стотысячными тиражами.
Лишь некоторые либеральные газеты выступили на стороне Англии. Объясняя её жадность – заботой о народе. А воинствующий на тот момент имперский шовинизм – единством интересов правительства и народа, присущих демократии.
В остальных же газетах и журналах Англия совершенно справедливо описывалась алчной и лживой злодейкой. А её армия, не столь справедливо, сборищем трусов, нападающих исключительно в пропорции 10 к 1.
Смело использовались двойные стандарты. Например, отравление колодцев бурами считалось военной хитростью. А подобное же действие со стороны англичан – варварством.
Всякие успехи бурской армии превозносились до небес, а любые успехи англичан подвергались сомнениям и осмеянию.
Поручик Едрихин, откомандированный на время войны в Южную Африку в качестве корреспондента газеты "Новое Время" (и, видимо, бывший сотрудником российской разведки), писавший под псевдонимом Вандам, уже во время англо-бурской войны предостерегал соотечественников: "Плохо иметь англосакса врагом, но не дай Бог иметь его другом... Главным противником англосаксов на пути к мировому господству является русский народ".
Роман Луи Буссенара "Капитан Сорви-голова", написанный в 1901 году, который, наверное, с тех пор читает каждое поколение мальчишек по всему миру (кроме Англии, там про него "не знают"), очень ясно отражает отношение континентальной Европы к той войне.
Такая мощная информационная поддержка привела к тому, что в армию буров хлынул поток добровольцев со всего света. Большинство составляли голландцы (около 650 человек), французы (400), немцы (550), американцы (300), итальянцы (200), шведы (150), ирландцы (200) и русские (около 225).
Однако сами буры не слишком приветствовали этот поток. Крюгер даже написал статью, общий смысл которой сводился к: "мы вас не звали, но раз уж приехали – добро пожаловать". Также буры почти не принимали иностранцев в свои отряды – "коммандо", сформированные из жителей одной местности. Так что иностранные добровольцы образовали 13 своих отрядов.
По ходу войны буры тоже практически не использовали возможности прессы. Хотя поводов англичане давали предостаточно. Они даже не сообщали официальные числа своих потерь и потерь противника, что вынуждало мир пользоваться британскими данными.
А вот англичане не упускали случая громко поскандалить. Например, обвиняя буров в жестоком обращении с пленными. Лишь после того, как американский посол, посетив пленных англичан, уверил весь мир, что те содержатся с максимальными, "насколько это возможно в данных условиях", удобствами, им пришлось оставить эту тему.
Но при этом они не прекращали обвинять буров в варварстве и жестокости, уверяя, что те добивают раненых, уничтожают гражданское население, дружески настроенное к Англии, и даже пристреливают собственных товарищей, пожелавших перейти на сторону англичан. Газеты были заполнены "подлинными" свидетельствами злодеяний буров. По утверждению английского историка Филиппа Найтли, "не было практически никаких ограничений на такие изобретения".
На эту информационную войну были брошены немалые силы. От одного только агентства "Рейтер" на фронт было послано больше сотни человек. Плюс каждая большая лондонская газета прислала туда в среднем по 20 сотрудников, да и британские газеты помельче предпочитали иметь в Южной Африке, как минимум, одного журналиста.
Среди этой армии корреспондентов было множество информационных тяжеловесов, чьи имена нам сейчас ничего уже не скажут.
Однако стоит назвать имена Артура Конан Дойла, поехавшего на эту войну в качестве военного доктора, и Редьярда Киплинга, который был лично знаком с Родсом. Был там и Уинстон Черчилль, представлявший газету "Морнинг Пост". Собственно говоря, именно эта война, бурский плен и побег из него, живо описанные в его репортажах, и положили начало его политической карьере.
Множество фотографий и бесконечные ленты кинохроники вызывали у зрителя "эффект присутствия" и производили неизгладимое впечатление. В том числе в синематографах крутили и постановочные фильмы типа "Буры нападают на палатку Красного Креста", снятые в английском городе Блекберн, и выданные за настоящую кинохронику. (Звучит знакомо, не правда ли?)
Но иногда и у англичан случались казусы, например, один английский генерал обвинил буров в том, что "они употребляют запрещённые пули "дум-дум", захваченные ими у англичан и дозволенные к употреблению только в английских войсках".
Но, наверное, вершиной цинизма было размещённое в газетах объявление о том, что в плену скончался сын бурского комманданта Д. Герцога, гласившее: "В Порт-Элизабет умер военнопленный Д. Герцог в возрасте восьми лет".
Англичане, кстати, в отличие от буров, относившихся к пленным прямо-таки по-рыцарски образцово, "образцовостью" похвастаться не могли. Пленных буров, во избежание побегов, загоняли на морские суда и вывозили на остров Святой Елены, Бермудские острова, на Цейлон и в Индию. Причём, опять же, возрастной диапазон "военнопленных" колебался от 6 (шести) до 80 лет.
Давка, отсутствие свежей пищи и нормальной медицинской помощи привели к высокой смертности среди военнопленных. По утверждению самих же англичан, 24 000 пленных буров было похоронено вдали от родины. (Цифры особо удивительны, если учесть, что армия буров, хоть и могла собрать тысяч 80, но в реальности редко превышала 30-40 тысяч человек. Впрочем, учитывая возрастной диапазон "военнопленных", можно понять, что таковыми назначали всё мужское население бурских республик.)
Но ещё хуже обошлись англичане с мирным населением бурских республик, после того, как, потерпев поражение в "правильной" войне, буры перешли к партизанским действиям.
Командующий английской армией лорд Китченер в ответ прибег к тактике "выжженной земли". Бурские фермы сжигались, их скот и посевы уничтожались, источники воды загрязнялись, а мирное население, в основном женщин и детей, сгоняли в концентрационные лагеря.
По мнению историков, в эти лагеря были согнаны от 100 до 200 тысяч человек, в основном женщин и детей. Условия содержания были поистине скотскими. Больше 26 тысяч – 4177 женщин и 22074 ребёнка – умерли от голода и болезней. (Умерло 50% всех заключённых детей в возрасте до 16 лет, и 70% – в возрасте до 8 лет).
Желая спасти пошатнувшуюся репутацию "джентльменов", англичане назвали эти концлагеря "Местами Спасения", заявив, что люди приходят туда добровольно, ища защиты от местных чернокожих. Что отчасти могло бы быть правдой, поскольку англичане раздали местным племенам огнестрельное оружие и дали своё "добро" на грабёж и отстрел буров.
И, тем не менее, бурские женщины упорно старались избегать "приглашения" в подобные "Места спасения", предпочитая скитаться и голодать на воле. Впрочем, "борьба с рабством" не помешала англичанам согнать бывших бурских рабов в отдельные лагеря и задействовать на подсобных работах для армии, или просто на алмазных шахтах. От 14 до 20 тысяч "освобождённых рабов" умерло в этих лагерях, не перенеся радостей подобной "свободы".
Наконец, обилие журналистов стало работать против самих британцев. Информация об ужасающих условиях лагерей, в которых держали представителей "белой расы", и фотографии умирающих от голода детей возмутили весь мир, и даже британскую общественность.
41-летняя англичанка Эмили Хобхаус посетила несколько таких лагерей, после чего начала бурную кампанию против существующих там порядков. После встречи с ней английский лидер либералов, сэр Генри Кэмпбелл-Баннерман, во всеуслышание заявил, что война выиграна "варварскими методами".
Авторитет Британии, и без того подорванный военными успехами буров в начале войны и тем фактом, что, даже добившись более чем десятикратного превосходства в живой силе, не говоря уж о технике, Англия в течение более чем двух лет так и не смогла добиться победы, сильно пошатнулся.
А уж после применения "тактики выжженной земли" и концлагерей моральный авторитет Британии упал ниже плинтуса. Говорят, что англо-бурская война покончила с чопорной викторианской эпохой.
Наконец, 31 мая 1902 года буры, опасаясь за жизни своих жён и детей, были вынуждены капитулировать. Республика Трансвааль и Оранжевая республика были аннексированы Британией. Однако благодаря своему мужеству, упорному сопротивлению и симпатиям мировой общественности буры смогли выторговать амнистию всем участникам войны, получить право на самоуправление и использование голландского языка в школах и судах. Англичанам даже пришлось выплатить компенсации за разрушенные фермы и дома.
Также буры получили право и впредь эксплуатировать и уничтожать чернокожее население Африки, что стало фундаментом будущей политики апартеида.
