Цель человечества есть развитие в своей среде

наибольшего разнообразия. Для этого необходимы:

свобода и разнообразие положений.

В.фон Гумбольдт

Современный мир находится в состоянии перманентной войны. Иногда ее называют информационной войной. Но в действительности информационная война, это лишь отголоски, канонада гораздо более серьезного столкновения – войны смыслов. Война ведется на полное уничтожение. Смыслы одних народов, наций и цивилизаций пытаются подменить смыслами других народов, других наций, другой цивилизации.

I.

Смыслы – являются продуктом совместной социо-культурной (духовной) деятельности людей, социо-культурной (духовной) деятельности народа, нации, цивилизации как единого целого. Образование нового народа совпадает с образованием его системы смыслов, собственно образование системы смыслов и знаменует собой образование нового народа. Распад системы смыслов народа или кардинальное изменение знаменует собой или его смерть или возникновение нового народа. Смыслы преобразуются в течение всей жизни народа. Что создание, что усвоение, что сохранение смыслов народа – есть результат совместной социальной деятельности представителей народа.

Смыслы представляют самые глубинные слои "коллективного разума" данного народа, центром его общности. Но это не остатки животного прошлого, не "палеолитические кости" эволюции от живого к духовному. Это не осадочные породы истории народа, беспорядочные, случайно не вымытые потоками времени. Это результат коллективного творчества человека, человека как социального индивида, со стороны принадлежности его к определенному народу. Смыслы, это тот фундаментальный результат исторической1 духовной деятельности народа, что образуется как итог ежедневного совместного проживания и совместного решения, постоянно возникающих проблем различного масштаба. В этом процессе совместного проживания смыслы не только подтверждаются и закрепляются, но претерпевают изменения.

Собственно смыслы, это наиболее глубокие, для данного народа, признаки и основания для его общности и для его выделения как элементарной социальной единицы человечества. Смыслы – сердце народа.

Смыслы – суть коллективная мифологическая модель мира данного народа. При этом в понятие "мир" включено не только и не столько окружающая действительность, сколько единое пространство существования и отдельного человека и народа в целом, их духовная деятельность. Причём деятельность и внутренняя и внешняя по отношению, как к отдельному человеку, так и ко всему народу в целом, и по отношению к окружающей человека и народ среде. "Мир" включает и горнюю и дольную часть и сакральное и профанное. При этом горняя и сакральная части имеют безусловное первенство. Под "моделью" понимается именно один из возможных бесконечных вариантов отражения, представления и взаимоотношения с этим "миром". Вариант, при котором ряд свойств "мира" отбрасывается за ненадобностью, ряд учитывается как значимые, а некоторые ложатся в основу данной "модели" и не могут подвергаться пересмотру или изменению без разрушения целостности данной "модели". Важно отметить, что "модель" эта динамическая и постоянно происходит её адаптация к изменяющимся условиям жизни народа. И, наконец, под "мифологическим" понимается такая "модель мира", которая обладает основными чертами мифологичности: телеологичность, коллективность, символизм, синкретизм, особое течение времени, по сути, после рождения народа его время идёт вспять, происходит процесс разрушения его системы смыслов, прецедентность. Здесь мы опираемся на мнение К. Леви-Стросса, состоявшее в том, что цель мифа состоит в создании логической модели для преодоления какого-либо противоречия. В нашем случае, противоречия между окружающим миром (огромным и холодным) и миром семьи (тесным и тёплым). Под "коллективностью" понимается то, что как создание, так и существование этой "модели мира" возможны только и исключительно как результат коллективного творчества народа.

Народы приходят и уходят, вместе с народами по большей частью уходят и их смыслы. Однако большая часть народов не уходит в небытие, народы не появляются ниоткуда и не исчезают без следа. У любого из существующих или существовавших народов есть свои предки – один, чаще несколько народов или этносов, на базе которых сформировался новый народ. Но чем они отличаются, эти новые народы от народов-родителей своих и в чем схожи? Сами люди ни куда не деваются. Матери рожают тех же детей, но почему мы говорим о разных народах? Почему хорваты и сербы, немцы и австрийцы – суть разные народы? Куда исчезли или исчезают баварцы, пруссаки, саксонцы и откуда возникли немцы. Что объединяло, и что различает их? Являются ли чехи предшествующих гуситским войнам времён и сегодняшние одним народом, или это суть уже разные? Почему мы считаем евреев одним народом, хотя они живут в десятках разных стран и говорят на разных языках? Являются ли, в таком случае, одним народом цыгане? Кто такие американцы, и откуда они возникли, и вообще они существуют в реальности как народ? Почему о немцах уже можно говорить как о едином народе, а об испанцах видимо пока нет?

Мы утверждаем, что один народ отличает от другого смыслы, свойственные каждому из них и уникальные для каждого из народов. Смыслы народов есть то, что объединяет отдельных людей в единый народ. Смыслы, почерпнутые народом из своего прошлого, из прошлого народов-предшественников и приобретённые каждым народом на своём историческом пути. Ни язык, ни ценности, ни архетип, а именно смыслы есть основа различий всех народов.

Смыслы представляют собой непротиворечивую для данного народа систему, позволяющую:

1. Создать и поддерживать целостность народа во времени и пространстве, на фоне меняющейся, агрессивной среды и происходящих изменений внутри народа. Смыслы народа, таким образом, выступают как одна из основных причин, по которым возможно выживания народа в его противостоянии как целого внешней среде (природе и другим народам) и внутренним энтропийным процессам. Это главная функция системы смыслов. В этой связи, распространение своих смыслов на другие народы – суть расширение привычного ареала существования, расширение благоприятной среды жизнедеятельности и ареала кормления. Смыслы — это то, что связывает отдельных индивидуумов в единый народ. Смыслы являются центром кристаллизации народа в момент его возникновения, а в дальнейшем являются "осью мира" этого народа.

2. Определить безошибочно "свой-чужой". Таким образом, возможно, использовать один из стереотипов поведения выработанный для общения со своими или с чужаками. Причем этот критерий и более тонкий, чем язык и более общий и глубокий чем, например, религия (и то и другое мы покажем ниже).

3. Выработать и обосновать критерии моральных и этических императивов данного народа, правил поведения и общения внутри и вне его общности, определить, что хорошо, а что плохо, что есть зло и что добро, что приемлемо, а что нет… Смыслы - источник создания ценностей народа.

4. Обосновать естественность существования данной группы людей как народа в том виде, с теми ценностями, с той культурой, на той территории, и с тем образом жизни, с которыми он имеет место быть. Обосновать значимость и безусловность народа, как целого, в том числе и для каждого из его членов. Обосновать преемственность самого народа от его мифических предков.

5. Программировать будущее народа на основе его прошлого (ведь в смыслах запечатлены правила и императивы прошлого, порой очень далёкого).

6. Смыслы позволяют народу не умереть, не уйти в небытие, а жить, передав смыслы народам-потомкам.

II

Смыслы народа – являются источником психологической реальности, в которой живет конкретный человек. Эту психологическую реальность человек строит с помощью языка. Язык – наиболее универсальное средство для передачи смыслов от одного человека к другому. Именно язык позволяет строить общие для отдельных людей смыслы всего народа, смыслы нации, смыслы цивилизации. С его помощью создается та реальность, в которой живет человек, народ, нация, цивилизация. "Индивид впитывает в себя самую сущность культуры через язык и, пользуясь языком, он или она укрепляет концепции своей культуры" (Мацумото Д. "Психология и культура")

Но язык не является создателем смыслов. Он только передатчик их, он способ, он инструмент передачи информации от одного человека к другому, с одной стороны. С другой стороны, объединяющая роль языка состоит в том, что он позволяет создать пространство культуры, среду, посредством и в которой отдельные индивидуумы собираются в общности, в народ. Но в силу историчности формирования смыслов и в силу способности включать в них части смыслов иных народов, в силу глубинности смыслов и в силу их латентного характера, может казаться, что язык есть первооснова смысла. Но роль языка и смыслов принципиально различна. Язык – инструмент, а смыслы — содержание. Язык — это знаковая система необходимая для общения и взаимного согласования действий. В процессе введения знаковой системы происходило оформление системы смыслов и её стабилизация. "Культура – это групповой способ структурирования мира для того, чтобы избежать хаоса и обеспечить выживание группы; язык – это система символов, которая представляет и отмечает это структурирование" (Мацумото Д. "Психология и культура")

Без языка невозможно было возникновения смыслов, как впрочем, и вообще человеческого общества, но смыслы более консервативны и глубинны, чем язык. Даже смена языка народом не всегда приводила к потере смыслов такого народа. Ярким примером являются евреи, которые возродили в 20 веке иврит, язык, по сути, многие века являвшийся мертвым языком. В настоящее время иврит, ставший государственным языком Израиля, постепенно и повсеместно вытесняет идиш ашкенази, долгое время бывший преобладающим языком евреев в Европе2. Шотландцы и ирландцы почти поголовно говорят на английском языке, забыв свой исконный язык. Тем не менее, это отдельные от англичан народы со своей системой смыслов, которая имеет очень древнюю историю, и не является производной от смыслов англичан. Эти народы не являются и частями, отделившихся от англичан новообразованных народов. Ещё одним примером служит народ мяо. Он ощущает себя единым и отделяет себя и от соседних народов и от доминирующих ханьцев, имеет общее самоназвание, но у разных племенных групп этого народа языки столь отличны, что они не понимают друг друга совершенно.

Однако без языка не возможна передача смыслов, их усвоение в процессе социализации индивида и даже образование смыслов как таковых. Язык здесь имеет решающее значение. Особенно его суггестивные свойства. Именно эта характерная особенность языка позволяет усвоить детям систему смыслов народа, в котором они воспитываются. При этом нет необходимости вдумываться в содержания смыслов, да и нет такой возможности в процессе социализации. Всё происходит без внутренней критики, естественным путём. Это же свойство, суггестия, позволяет языку поддерживать непрерывную связь между отдельным представителем народа и системой смыслов этого народа. Суггестивные свойства языка позволяют создавать единое культурное поле народа. Позволяют народу поддерживать единство и целостность. В каждом акте общения представителей одного народа происходит постоянная проверка и воспроизводство усвоенных ими системы смыслов. Общая система смыслов позволяет им общаться по существу, не отвлекаясь на мелочи и на не относящиеся к предмету общения вопросы.

Другим важным свойством языка в плане передаче и формирования смыслов народа и тесно связанная с языковой суггестией, является его очевидная способность существенно влиять на картину мира человека. Если не абсолютизировать гипотезу Сепира-Уорфа о лингвистической относительности (принять "слабую" версию гипотезы), то она подтвердит наши предположения о значимости смыслов в формировании народа и о несводимости смыслов и всех производных от них (языка, ценностей, культурных доминант, понятий о хорошем и плохом, добре и зле, достойном и недостойном, правильном и не правильном, приемлемом и не приемлемом) одного народа к набору таких же характеристик другого народа. Более того, из неё можно сделать вывод и о том что язык не постулирует как таковую картину мира, поскольку она заключена в смыслах народа, а лишь осуществят связь между отдельным индивидом и системой смыслов всего народа.

Но поскольку смыслы не возможны без языка, то и атака на смыслы наиболее эффективна через язык.

Язык лишь набор знаков. Эти знаки можно поставить и над другими смыслами. Оставив людям тот же язык, но, подменив смыслы, повесив бирки, а порой и целые тексты над другими смыслами, мы получим народ, говорящий на том же языке, но имеющий совсем другие смыслы, а значит и другие ценности3.

В идеале – любые ценности.

III

На основе общих смыслов вырабатываются общие ценности для людей, составляющих одни народ, создаётся культура характерная для данного народа. Поэтому не могут существовать абстрактные, т.н. общечеловеческие ценности, ценности в отрыве от конкретного народа, конкретной нации, конкретной цивилизации. Все ценности есть результат исторического (т.е. длительного по времени и относящегося к конкретному народу), культурного (т.е. совместного духовного) процесса, психологической (т.е. оставившую следы в первую очередь в области нематериального) деятельности народа, нации, цивилизации. Ценности выработаны конкретным народом, в длительном деятельном процессе проживания собственной истории, с особым, только ему свойственным менталитетом, на основе собственных смыслов. Соответственно:

1. Ценности изменяются и поэтому, о них, и в первую очередь об их конкретном, сегодняшним содержании, можно говорить как о приходящих ценностях. Причем они меняются как с течением времени, так и со сменой обстоятельств (например, от народа к народу; или от периода мира к периоду войны и обратно к периоду мира у одного и того же народа).

2. Ценности локализованы во времени и конкретны в нём. И поэтому, можно говорить о них как о действительно значимых ценностях, на которых строиться повседневная жизнь людей их разделяющих. Следовательно, эти ценности и стоящие за ними смыслы конкретны для каждого народа, в каждую историческую эпоху. Даже, несмотря на то, что они могут быть явно не формализованы и даже могут быть не выражены, и более того не осознаны, тем не менее, они конкретны и характерны для одних народов и чужды другим. Это явно распознается представителями соответствующей культурной традиции, соответствующей цивилизации. Распознаётся, не зависимо от образования и четко, и безошибочно определяться.

3. Ценности имеет непрерывную историческую наследственность. Ценности не берутся ниоткуда и не даются с верху. Сегодняшние ценности есть результат длительного эволюционного процесса, часто проходящего под мощным внешним влиянием, которое у каждого народа было своё. Т.е. они выработаны народом на основе существовавших ценностей (ценностей народов-прародителей) на момент образования данного конкретного народа и изменённых в течение всей его исторической жизни. В дальнейшем они лягут в основу тех ценностей, коими будет руководствоваться данный народ через 50, 100, 500 лет…

Порой ценности у разных народов, либо у одного, но в разные исторические эпохи, имеют одинаковое название, но построенные на разных смыслах имеют различную суть.

Например, такая ценность как "демократия". Что является демократией? Древнегреческая полисная демократия? Не забудем то, что в выборах принимали участие только граждане полисов с определенным цензом, и уж ни как не рабы проживавшие и работавшие на территории полиса. Являются ли демократиями Прибалтийские страны, где есть десятки и сотни тысяч постоянных жителей, родившихся и живших на земле этих государств еще до их образования и не имеющих гражданских прав? Не правда ли очень схоже с положением рабов в греческих полисах! Является ли демократией Евросоюз, образовавшийся не волеизъявлением народа, а прихотью правительств и парламентов? В тех же странах, где проводился плебисцит по объединению в ЕС, он обычно проваливался. Является ли демократией Япония, где большую часть послевоенного времени правила одна партия? Является ли демократией Индия, где все высшие государственные и выборные должности занимают представители высших каст? Сравним её с СССР, где все высшие должности, да и не высшие тоже, занимали выходцы из самых низов и из самой глубинки империи! Так может СССР и есть идеальная демократия? Является ли демократией США имеющие, по сути, только две партии и выборы в которых являются, выбором между двумя нюансами в социальной политике? Является ли демократией Италия, в которой за послевоенные годы сменилось более 60 правительств? Являются ли демократией страны Латинской Америки десятки раз сменившие, за свою недолгую историю, конституции? Является ли демократией Сингапур, в котором не одно десятилетие правят демократически выбираемые ставленники Ли Куан Ю? Так какова она эта ценность – демократия? И является ли она ценностью, т.е. критерием приемлемости и легитимности власти, ещё, где-либо, кроме как на Западе?

В действительности смыслы каждого народа формируют свои собственные ценности, не сводимые к ценностям других народов, даже если они называются похоже.

Но существуют ценности просто не переводимые на смыслы других народов.

Например, правовая система инков не знала столь основополагающего положения для римского права, а в последствии и европейского, как соотнесение тяжести наказания с тяжестью проступка (хотя надо отметить, что китайские легисты шли тем же путём). У инков практически любое преступление каралось смертной казнью, т.е. ценность жизни отдельного инка была, с точки зрения инкского права, гораздо меньше ценности порядка в обществе. В результате такого подхода инками были полностью искоренены: мелкие кражи, казнокрадство, воровство и т.п. преступления.

В римском праве, а в последствии и в европейском, которое пытаются сделать де-факто общепринятым мировым, необходимо не только установить вину подозреваемого, но и строго соотнести преступление с обстоятельствами его осуществления и с соответствующим законом, статьёй и параграфом. Без всего этого невозможно определить наказание. Отсюда чрезвычайная важность процедуры получение доказательств и самого процесса установления вины и её степени, и вида и размера наказания. Как следствие чудовищно раздутая система законов и подзаконных регламентирующих актов, уже давно не являющаяся чем-то цельным и связным. Процедура при этом важнее, чем сам закон. Наказание, а в след за этим и преступление – вторичны, по сравнению с законом и законностью. Причём последнее понимается исключительно формально. Формально до такой степени, что из области западной правовой рефлексии полностью вымывается понятие "справедливости". Оно заменяется понятием "законности". Можно утверждать что, в Риме, и далее в Новой Европе, рефлексия в области права занимала очень значительное мест, тогда как у инков её не было вовсе. В современном Западно-христианском обществе правовая рефлексия занимает, чуть ли не доминирующее место в общественном сознании.

Другой цивилизацией без правовой рефлексии является исламская. Однако причины этого отличные от тех, что были в Инкской. Коран, и ряд других священных текстов, подробно описывают поведение правоверного мусульманина в повседневной жизни, а также наказания и поощрения за соответствие поведения мусульманина предписываемому. Соответственно и сомнения в истинности этих текстов, какая-либо интерпретация и изменения самого текста, самих правил недопустимы. Всё что можно сделать, это подгонять конкретные жизненные ситуации, под правила описанные в священных текстах4. Ценность сохранения священных текстов в нетронутом виде здесь превалирует над всеми другими возможными ценностями, посему необходимости в рефлексии в области права просто нет.

Ещё одной цивилизацией, где право не являлось по настоящему легитимной областью рефлексии, является Китайская. Этого не было в Китае и до Конфуция, где правовую рефлексию заменял культ предков, как легитимирующая традиция, и ритуал, как предписывающий определённое поведение. Конфуций вообще считал, что концепция всеобщего равенства перед законом глубоко ошибочна (сравните насколько это отличается от европейского и от инкского подходов). "Если исчезнет различие между верхами и низами, то, как можно будет управлять государством?" - говорил он. Подход Конфуция базировался на необходимости создании Правил, что будут выполняться людьми осознано, а не под страхом или из-за необходимости. Вспомним знаменитое Римское "Dura lex, sed lex" - "Закон суров, но это закон" и сравним с приведённым выше высказыванием Конфуция. И хотя в дальнейшем конфуцианство подверглось значительной трансформации под воздействием легистов, но, тем не менее, право так до конца и не стало полноправной ценностью Китая. Надо отметить, что и у самих легистов не было полноценной правовой рефлексии. "Когда законы подробны, число наказаний увеличивается, когда законы кратки, число наказаний сокращается", писал Шан Ян. Формально легисты выступали за закон, но источником закона у них являлся только верховный правитель. Именно он устанавливал законы, изменял их и трактовал их. Все остальные члены общества – только исполнители. Равенство перед законом легисты понимали именно как абсолютное подчинение воли правителя всех остальных. Такой взгляд привёл легистов к мысли о возможном полном исключении поощрения как метода управления государством и людьми и оставлении для этого только наказания. Из наказаний превалирует – смертная казнь. Шан Ян, писал: "…умный творит законы, а глупый подчиняется им, достойный изменяет правила благопристойности, а никчёмный обуздывается ими" и далее "…когда народ глуп, им легко управлять. И всё это благодаря закону". Где здесь место правовой рефлексии?

Если рассматривать Индийскую цивилизацию, то и здесь правовая рефлексия находилась в самом зачаточном состоянии. Поведение людей определялось в первую очередь отнесением их с рождения к конкретной варне и касте. Большое количество каст, каждая из которых достаточно строго предписывает определённое поведение человека, его род занятий, отношение к нему окружающих, позволяет обходиться без развитой системы права. Более того, принадлежность каждого к касте выражено явно!

Таким образом, мы видим, что ценность права, являет скорее исключение в истории человеческой цивилизации, чем правилом и характерна только для Римской и Западно-христианской цивилизаций (для последней только с позднего средневековья).

Из вышеприведенных примеров следует вывод сделанный ранее французскими структуралистами на другом материале, а именно: В поле зрения народов попадает только то, о чём они могут, осознано рефлексировать. Если какое-либо явление или ценность или императив не является предметом рефлексии народа, то он не является для него ни ценностью, ни моральной установкой. Оно не замечается и соответственно, не применяется. Но поскольку, и ценности и мораль народа, строятся на основе его системы смыслов, то и причина взаимной слепоты или непонимания народов кроется именно в несводимости системы смыслов одного народа к системе смыслов другого народа. Соответственно многое, при общении двух народов с достаточно удалёнными системами смыслов останется незамеченным или они будут сосредотачивать своё внимание на несущественных мелочах. Можно кратко сказать, что у разных народов разные предметы размышлений.

В этой связи показательным примером является сравнение Древнеримской Имперской и, связанной с ним, Византийской традиции верховного правителя и Средневековой Европейской. В Императорском Риме так и не сложилось легитимизация верховной власти через кровнородственные отношения (монархические). Каждый Римский император был верховным правителем не по происхождению, а по своим личным достижениям. Ему очень было непросто передать власть по наследству! Верховную власть в Римской империи имела должность императора, а не человек её занимающий. В истории Римской империи вряд ли можно встретить пример передачи власти по наследству дальше трёх поколений! Римский император так и остался - Первым Гражданином Рима, а не полноправным властителем его. И хотя Императоры Рима постоянно испытывали пределы своей власти, но они так и не смогли поколебать этот смысловой комплекс Гражданина Рима.

Смыслы лежащие в основе этого феномена по счастью достаточно чётко прописаны. В основе всех римских смыслов лежала идея о провиденческой миссии Рима и о том, что римский народ будет править другими народами. Отсюда следует и представление о приоритет общей пользы коллектива и шире civitas над пользой частного интереса и, более того, совпадение пользы civitas с пользой каждого её члена. Достижение величия Рима основа благополучия каждого римлянина, а значит и смерть ради civitas есть смерть ради правильно понятого своего интереса. Чтобы предначертанное богами случилось, римляне должны обладать определёнными достоинствами. Это pietas (благочестие), т.е. почитание воли богов. Это virtus (доблесть, мужество), без неё невозможно совершить предначертанное богами. Наградой за virtus гражданину был honos (почёт, всенародное одобрение). Вне этой системы гражданин не мыслился, а значит он не мог быть и римлянином и соответственно занят пост в империи. При этом honos был личным достижением гражданина, а не его семьи или его предков.

Аналогично и с Византийскими Императорами. Несмотря на их чудовищную личную власть, ценность для народа и для Империи представляли именно личные качества и заслуги императора, а не его происхождение. Народ с лёгкостью мог свергнуть императора, что оказался недостоин своего звания, но и прощал многое ему за его достижения. Но властью обладал император как верховный правитель, человек на императорском троне мог ей пользоваться если доказал, что способен справиться с ней. Именно потому на Константинопольском троне мы обнаружим такое большое количество людей, как низкого происхождения, так и инородцев, а династические линии были все коротки. Это несоответствие, с европейской точки зрения, гигантской власти императора и неустойчивости его личного положения, приводило европейцев в недоумение. А ведь они смотрели в один из слепков римских смыслов, к 13 веку европейцами совершенно утерянными.

В отличие от Древнеримских и Византийских правителей в средневековой Европе главенствовала монархическая власть, в основу которого был положен принцип наследования по крови. Т.е. человек от рождения имел определённые привилегии, он от рождения мог притязать на корону и титул. С короной и титулом связывалась земля. Поэтому так был распространён в Европе династический брак, совершенно не имевший смысла в Риме и Византии. Этот принцип, наследования по крови, ни кем не оспаривался. Вследствие чего в средневековой Европе мы встречаем сплошь и рядом ситуацию, когда наследником становиться малолетний король, или маркграф, у него имеется регент, который правит владениями до наступления совершеннолетия правителя. И ни кто из подданных не посягает на трон! Это им не приходит в голову, т.к. малолетний наследник имеет право по рождению, а они нет. Представить такое в Древнем Риме или Византии было невозможно. Поскольку там значения имели личные усилия и властью и легитимностью обладали должности, а не отдельные граждане, которые были равны в силу гражданства! Соверши в Европе регент переворот и его не признают не только соседние суверены, но и собственный нард сочтёт узурпатором! Можно предвести пример, как простые французы в деревнях во время Великой французской революции не понимали кто такие комиссары, присланные из Парижа и представляющие, по их словам "интересы народа". Простые крестьяне знали старосту, что они выбрали, и который представлял их интересы перед графом. Они знали графа, на землях которого они трудились не одно поколение и, который, представлял их интересы перед королём. Они знали короля, который представлял их интересы перед богом. В этой системе смыслов французских крестьян не было места "представителям народа" в виде комиссаров.

Следующим примером гигантских различий в ценностях, принципиальное отличие в подходе к убийству во Вселенском Православии (Византии) и у мусульман (мы не обсуждаем, что лучше, а что хуже, у кого лучше, а уж тем более у кого правильней). У первых убийство, по сути, вообще не приемлемо и даже убийство врага – есть мера крайняя и вынужденная, и является в любом случае преступлением5. У вторых, убийство врага, особенно религиозного, особенно язычника, есть дело благое и погибший на войне сразу попадает в рай, при этом в раю придаётся блуду (с точки зрения христианства)6. Всё это ему официально обещается. Такое положение просто не могло возникнуть на основе христианских смыслов. Здесь перед нами не переводимые, не переложимые на смыслы одной цивилизации смыслы другой. С одной стороны, ценность личного спасения, которое ни как не может быть достигнуто убийством существа сотворённого по образу и подобию божьему, ценность личной ответственности человека за дела свои перед Богом, а с другой стороны, ценность утверждения радикального монотеизма, когда само сомнение в том, что "Ля иль Илла, Муамад Расул Илла" - "Один бог на земле - Аллах и Магомет пророк его", есть кощунство, подлежащее искоренению любым способом.

И, наконец, ещё один пример. В 70-х годах ХХ века, на волне невероятного подъема японской промышленности, методы её организации попытались перенести на американскую почву. В частности так называемые "кружки качества". Однако к середине 80-х американцы бросили это занятие, поскольку коллективистский характер японской модели бизнеса не мог прижиться в крайне индивидуализированном американском обществе, где успех достигался индивидуальным усилием и плоды, успеха пожинались только соответствующим индивидом.

Таким образом, видим, что ценности, формирующиеся на основе смыслов, унаследовали, от последних, характерную черту - уникальность. А вторичность ценностей, по отношению к смыслам, ведёт к невозможности привития чужих ценностей на почву старых смыслов, иначе на почву существующего народа.

IV

Смыслы – являются базовыми положениями, фундаментом, теми константами, что сохраняются от века и на которых строится культура данного конкретного народа. Внешние и внутренние раздражители извлекают из человека энергию, смыслы же ее конкретизируют, обрабатывают, изменяют и канализируют, придают направление, характер, силу и продолжительность действиям. Смыслы могут, как погасить, так и многократно усилить ответную на раздражение реакцию. У народов с разными смыслами, как и у одного народа, но в разные периоды его истории, ответная реакция на внешне однотипные раздражители обычно существенно различается. Причина кроется в том, что стоящие на пути, между возникающей, на конкретные раздражители, реакцией организма и собственно действиями человека, смыслы дают свою интерпретацию и свою направленность энергии рожденной личностью.

Смыслы коренным образом отличаются и от архетипа народа.

Архетип - чисто психологический феномен, суть - доминирующие в рассматриваемом народе типы и виды реакции на внешние и внутренние раздражители. Архетип – отражение на плоскость психологии способов решения возникших проблем или виды реакции на раздражения, способы поведения, которые характерны для представителей данного народа, но как представителей всего человечества.

Архетип таким образом – есть набор, перечень, портфолио соответствующих свойств и реакций, тогда как смыслы есть фильтр и катализатор, который преобразует энергию человеческих страстей в конкретную энергию действий. Архетипы суть, архаичные образования в том смысле, что их можно проследить вплоть до животных. Архетипы едины для всех народов, в том смысле, что это проявление в психике конкретных людей общих начал, проявление индивида как представителя всего человечества. Архетипы едины для всех народов и в том смысле, что у каждого народа мы можем найти все основные и второстепенные архетипы. Это естественное следствие из двух постулатов Юнга об архетипе: что архетип есть структурные элементы коллективного бессознательного и что архетип есть врождённое свойство человека. На последнем Юнг особенно настаивал. Посему хотя с архетипами Юнг и связывал образование человеческой культуры, но связь это не причины и следствия, а индивида и набора его реакций.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что не может возникнуть ни какого, не преодолимого в принципе, противоречия между народами или между людьми разных культур по архетипичным признакам.

В отличие от архетипа система смыслов народа изначально является культурным образованием и имеет к материальной природе или психике лишь опосредованное отношение. Это не врождённое, не архаичное и даже не благоприобретённое, это созданное народом в момент его образования его собственная ось. Смыслы не порождение психики или материальной природы, они формат и правила налагаемые на психику отдельного человека принадлежностью к определённому народу.

V

Смыслы предстают единственно только в виде системы смыслов. Иначе, не существует отдельного смысла, существует конкретный комплекс смыслов характерных для конкретного народа. Нет возможности убрать один смысл или часть комплекса смыслов и на его место поставить другой или другие или подправленный смысл. Если такое попробовать осуществить, то произойдет коренная перестройка всей системы смыслов народа. И поскольку мы не знаем ни правила формирования системы смыслов, ни правила взаимодействия внутри этого пантеона, то невозможно предсказать, что получим в результате7. Вполне возможно, и в истории это происходило чрезвычайно часто, внедряемый смысл будет либо отторгнут полностью, либо очень существенно изменен и приспособлен к остальному комплексу смыслов, так чтобы все эти глубины национального сознания работали непротиворечиво и совместно. Чтобы сохранилась целостность системы смыслов, а значит и целостность народа. Возможно также, что такое внедрение чужеродного смысла приведёт к дезинтеграции всей существовавшей системы смыслов и гибели народа – её носителя. Но возможно создание в результате новой общности, образование нового народа и даже цивилизации.

Здесь уместно привести пример смены смыслов происшедший в Римской империи после принятия христианства. Уже, по сути, секулярная языческая империя в короткое время превратилась в, практически, теократию на Востоке в Византии и полностью забыла свои эллинские корни на Западе, кои были прополоты волнами германских разорений.

Еще более разительный пример представляет собой феномен эллинизма в Малой Азии и Египте, когда после краткого завоеваний Александра Македонского, огромные территории и большое количество разных народов восприняли смыслы до той поры им совершенно не свойственные. Эпоха эллинизма продолжалась более тысячелетия и закончилась завоеванием Египта и Леванта мусульманами. Это был эллинский мир, но не Эллада. Общие элементы систем смыслов давали возможность не только этим народам комфортно взаимодействовать, но, по сути, были причиной столь поразительного быстрого и относительно бескровного распространения христианства по огромной территории Римской империи заселённо различными племенами и народами и имевших совершенно различные базовые системы смыслов. Более того, можно наблюдать, что в начальный период распространение христианства имело больший успех именно на территории эллинизированных, после завоеваний Александра Македонского, государств, а не Эллады и Пиренейского полуострова. Это вполне объяснимо их родственными системами смыслов и происхождением христианства именно на территории эллинизма. Впоследствии уже в Византийской империи, христианство приобрело свой канонический вид как Вселенская Православная церковь, на землях эллинского мира, в отличие от католической церкви Рима сильно отдалившейся от ортодоксальных положений христианства.

Появление самой Исламской цивилизации, ещё один пример радикальной перестройки системы смыслов. Созданное Мухаммедом новое учение легло на подготовленную, расшатанную христианами и иудеями почву смыслов арабских племён. Значительную роль сыграли фундаментальные изменения в расстановке сил в Египте и Сирии после недолгого правления там Сасанидов, а также последующего периода постоянных религиозных расколов и гонений в Византийской Империи. Это внедрение радикального воинствующего монотеизма произвело такой мощный взрыв социальной энергии, что всего за одно-два поколения, из экзотической веры безвестной группки единомышленников, ислам превратился в мировую религию, покорявшую мечом народы и государства. Буквально за 50 лет арабский Халифат стал основным противником Византийской империи, сменив на этом посту разгромленную накануне зороастрийскую Персию.

Другим примером является различие в смыслах, каковые явились после раздела Римской империи на Западную и Восточную. Проживая совершенно разную историю, эти две части некогда единой Империи, имея общую исходную систему смыслов, основанную на эллинских, римских и христианских корнях, постепенно накопили такое различие "во взглядах на жизнь", что уже стали рассматривать друг друга не столько как разные, но родственные части одной империи-прародительницы или одного мира, но и как разные цивилизации и, в конце концов, начали именовать друг друга отступниками от веры. Противоположную тенденцию являют собой Рим и Древняя Греция. Здесь Очевидно восприятие возвышающимся Римом многих Греческих смыслов и включение их в свою систему.

Объединение Китая императором Цин Ши Хуанди, на основе легистской концепции государства и трансформации затем конфуцианства – еще один пример удачного существенного изменения смыслов. Созданная в результате такого симбиоза религиозно-идеологическая концепция полностью заменила существовавшую до этого и оставалась основой Китайской империи более 2 000 лет.

Ну и, наконец, концепция старца псковского Елизарова монастыря Филофея - "Москва - третий Рим", позволила идеологически завершить построение Русского царства.

VI

Смыслы это продукт исторической духовной деятельности народа. Т.е. система смыслов, пользуемая народом в данное время, формировалась в момент образования народа и в дальнейшем, на протяжении всей своей истории, лишь подвергалась некоторым трансформациям, не радикального свойства. Тем не менее ,смыслы – есть результат коллективного творчества конкретного народа на протяжении всей его истории. Смыслы изменяются как результат исторической деятельности каждого конкретного народа именно как социальной общности. Они включают в себя остатки смыслов тех народов, что его образовали, часть усвоенных им, на протяжении всей своей жизни, смыслов со стороны, смыслы, выработанные народом самостоятельно в процессе своей эволюции.

Поскольку история у каждого народа своя, уникальная, то, следовательно, и смыслы народов не сводимы друг к другу. Они могут быть близки между собой в большей части как, например, у саксонцев и брандербуржцев или немцев и французов, либо у американцев и англичан. Могут лишь частично совпадать друг с другом, как например, у русских и любого европейского народа, поскольку частично имеют общие корни – христианские и даже индоевропейские. Но могут быть чрезвычайно отличны как, например, смыслы погибшей Североамериканской цивилизации и Католической европейской или Протестантской европейской и также уничтоженной Североамериканской Степной индейской. Смыслы этих цивилизаций совершенно не сводимы друг к другу и не переводимы, и не понятны, и не применимы друг к другу. Можно сказать, что такие цивилизации даже не нужны друг другу.

В качестве иллюстрации можно привести разную степень влияния Иберийских государств (Испании и Португалии), на государства Латинской Америки – бывшие свои колонии. Во-первых, влияние этих Иберийских государств во много раз мощнее, чем влияние любого европейского государства, а в последнее время они даже начинают теснить США, хотя в плане, что экономики, что финансов, что военном не сопоставимы с ними. Да и географически Южноамериканские государства гораздо ближе к США, чем к Иберийскому полуострову. Они доступней транспортно, а экономически более привязаны к США, чем к Европе. Во-вторых, в тех Латиноамериканских государствах, где потомков туземного население немного, либо в которых не было государственных и протогосударственных образований влияние Испании и Португалии очень сильно. Это Аргентина, Бразилия, Уругвай, Парагвай. В тех же государствах Южной Америке, где индейцы составляют большинство населения и особенно в тех, где имелись государственные образования Южноамериканской цивилизации (Перу, Эквадор, Боливия) влияние иберийцев существенно меньше, можно даже утверждать, что не превышает влияние практически любого другого значительного государства.

В первом случае, доминирующую роль играют смыслы, привнесённые в новые народы выходцами с иберийского полуострова в период колонизации, а смыслы покорённых народов были практически полностью вытеснены усвоенными чужими и вновь созданными. Посему, что испанцы, что, например, аргентинцы не испытывают дискомфорта в общении. Во втором случае, основу смыслов народов этих стран всё ещё составляют смыслы индейских племён и особенно смыслы – остатки от системы смыслов Империи инков. Они существенно искажены и смещены влиянием многих лет колонизации и христианизации, но они полностью не вымыты и продолжают играть, если и не доминирующую роль, то оказывают влияние на ровне с новыми.

Интересно рассмотреть и отличие в смыслах и ценностях поляков и русских. С одной стороны они имеют общие основы, это смыслы славянских племён и христианские смыслы. Однако если у русских система смыслов основана именно на православных христианских корнях, то у поляков на католических. Влияние католической культурной традиции проложило путь и для западных смыслов в целом. На смыслы русских оказали большую роль смыслы, привнесённые во времена когда Великороссия была частью Монгольской империи. Посему взаимодействие поляков и русских сопровождается постоянными фрустрациями. Сознание обоих народов, при столкновении друг с другом, постоянно попадает в ловушку, когда общие славянские смыслы приводят к совершенно разным результатам, из-за наличия разных исторических традиций. Христианские смыслы обоих еще более вводят в заблуждение народы при общении друг с другом. Продолжением этого примера могут служить и различия в смыслах Великой, Белой, Малой и Червлённой Руси, судьба которых после падения Древней Руси была различна. Эта судьба до сих пор прослеживается в отношении разных частей Руси. Например, Галиция (часть Червлёной Руси), завоёванная католической Польшей еще в 1340 году, является наиболее удалённой в смыслах, что от Великой, так и от Белой Руси. Входя в состав Украины, галичане являют собой особую консорцию существенно, по своим смыслам, отличающуюся, что от Центральной Украины, что от ее Восточной части, которая очень близка к Великороссии и является, в смысловом поле, по сути, её составной частью.

И, наконец, капитализм и рынок. Последний, существовал всегда, но до 15-16 веков занимал изолированную нишу, ни как ни доминирующую, играя достаточно скромную, хотя и важную роль. Рыночные отношения и, соответственно, разделение труда имели значение едва ли не с каменного века (вспомним знаменитый Читал Гуюк с его монополией на торговлю обсидианом в Анатолии). Вспомним, что Рим, времён поздней республики и ранней Империи, полностью зависел от привозного продовольствия. Большая часть Пиренейского полуострова стала, чуть ли не монокультурной сельскохозяйственной провинцией примерно с III века до н.э. Причём зависимость от привозного зерна была настолько велика, что расплодившиеся в Средиземном море пираты чуть не вызвали в Риме голода и на борьбу с ними сенат направил Гнея Помпея! Древние Афины, еще один пример разделения труда в античности. Зерно в них доставляли даже из Причерноморья, а сами Афины специализировались на керамике и оливковом масле. Но говорить о капитализме тогда не имело смысла8. Не было фетишизации рынка. И главное, не было лежащей в основе буржуазного общества полной ответственности индивида за свои действия и, соответственно, связи между его личной успешностью исключительно с действиями самого этого индивида. Причём действия эти целерациональны и такие что, как писал М. Вебер "ему чужды показная роскошь и расточительство, упоение властью, ему присущ аскетический образ жизни, сдержанность и скромность". В основе капитализма лежит уверенность в том, что человек лично успешный материально – по сути, близок к праведности и в остальном.

Такой взгляд на человека, который отделял индивида от общества, от среды, и выделял его, делал человека одиноким и сводил критерий успеха исключительно к материальному мерилу. Такой подход делал человека судьёй всего и вселял в него уверенность в том, что он лично обладает полнотой права выбора, мог возникнуть только на европейской почве. Ведь именно здесь имелось сочетание, христианской парадигмы частного, одинокого пути человека к Богу, пути который человек обязан был пройти сам и сам отвечает перед Богом за свои действия и наличия развитой правовой рефлексии доставшейся от Древнего Рима. Последнее придавало устойчивость всей системе, связывало воедино общество одиночек. Недаром наиболее развито и наиболее проникло в ткань общества право в США, в общество наиболее ярких индивидуалистов! И именно здесь имеется наиболее развитая правовая система. С другой стороны, право, правовая рефлексия в России внедряется очень тяжело и отношение к нему у общества спокойно - отстранённое. Поскольку обычный гражданин России, впитавший в себя смыслы характерные для коллективистских обществ, не очень понимает необходимость права. Ему оно кажется не жизненным, сухим, и лишённым правды, и слишком далёким от справедливости.

VII

Хотя смыслы вырабатываются конкретными людьми, исторически правда вполне безвестными, апробация смыслов и включение оных в пантеон смыслов народов - процесс по большей части скрытый и, в действительности, исключительно общественный. Каждый конкретный человек во время социализации усваивает смыслы свойственные его народу, окружающему его социуму.

В дальнейшем, в своей деятельности внутри социума, внутри своего народа, индивид вполне способен привнести некоторые изменения в существующую систему смыслов. Но эти изменения будут всегда не намеренными, поскольку смыслы – творческий результат исторической социальной деятельности всего народа, а не отдельного человека. Даже если этот представитель народа будет делать изменения целенаправленно и в его власти будет заставить следовать новым смыслам весь народ, даже в этом случае, результат трудно однозначно предсказать. Воспримет ли в долгосрочной перспективе народ новую трактовку смыслов, или отринет её? И тот ли смысл собиралась внедрить элита, что в результате будет усвоен и что от него останется потомкам, спустя хотя десять лет. Да и сама элита, или лидер, попадая под влияние трансформирующихся смыслов народа неудержимо и непредсказуемо меняется. Даже если эта элита новая и пришла к власти в процессе переворота или завоевания, как это случилось с норманнами в Англии и еще ранее с саксами, как это случилось со многими волнами завоевателей Китая, как это случилось с германскими племенами завоевавшими Западную Римскую Империю, как это случилось с коммунистами в России.

Даже если новая элита полна своими смыслами, даже в этом случае, что смыслы подчинённого народа, что вновь возникшие смыслы в связи с изменением ситуации и положения элиты, что смыслы, принесённые новой элитой могут столь сильно трансформироваться, что от прежних смыслов завоевателей останутся только следы. Иной раз и следов не остается, кроме самого факта завоевания. Показателен пример маньчжуров, бывших завоевателей и последних правителей Китайской Империи. Маньчжурский язык имеет богатую рукописную литературу, он был одним из официальных языков Китайской Цинской Империи ещё в начале ХХ века, в настоящее время является практически мертвым языком. Сами маньчжуры перешли на китайский язык, хотя и сохранили национальное самосознание и чувство общности.

Можно привести пример по изменению смыслов русского народа предпринятых Петром I. Даже спустя 100 лет после продолжающейся непрерывно модернизации, в момент отечественной войны 1812 года, явилось явная враждебность комплекса смыслов России смыслам свойственным большей части Европы – Наполеон и все его войска были восприняты в России не просто как войска соседнего государя, а война - как разборка владетелей не слишком касающаяся народа. Вторгшиеся были идентифицированы как чужие, с соответствующем отношением к ним со стороны всех слоёв Российского общества. Причем так восприняты они всеми народами Российской империи, всеми слоями, всеми сословиями общества! Наполеоновская армия была воспринята всей элитой Российской Империи как армия врага, причём не только врага государя, но и врага государства! А ведь накануне войны российская элита говорила, чуть ли не поголовно по-французски. Сравните с реакцией на Наполеона континентальной Европы! Более того, и после начала второго этапа трансформации (с реформ Александра 2 и Александра 3, уже спустя 150 лет от Петра I) сразу явилась, по мнению русской интеллигенции – "тёмная" сущность крестьянской России. Сущность, столь мешающая её пути в "цивилизацию". А в действительности, являвшая собой сохранённую народом систему смыслов, в основе своей, принадлежащую еще Русскому царству и временам принятия православия Киевской Русью. По настоящему значительные сдвиги в системе смыслов России произошли только по результатам Октябрьской революции.

Европейская трансформация Российских смыслов, начатая Петром I, продолжалась 200 лет до самой революции 1917 года и не была к тому моменту в действительности завершена. Вспомним, какими усилиями давалась Столыпину реформа сельского хозяйства в начале уже 20 века и что надо было сделать большевикам, чтобы переломить глухое сопротивление крестьянской России, рьяно сохранявших смыслы Русского царства более 500 лет.

Изменение смыслов Русского народа после принятия православия продолжалось так же не менее 500 лет. И более мене окончательно было осуществлено после формирования смыслов Русского Царства и окончательного формирования собственно русского народа как такового!

Тем не менее, именно элита стоит во главе изменения смыслов, тогда как сам народ играет роль их хранителя и консерватора. И здесь большую роль играет то, какие смыслы пытаются изменить и заменить, что за новые смыслы внедрить в тело ортодоксальных смыслов нации. Насколько новые смыслы, предлагаемые нации со стороны элиты, сочетаются и с имеющейся уже в распоряжении народа системой смыслов, насколько они им близки. Второе, важное значение, в успешности внедрение новых смыслов, имеет настойчивость их внедрения.

VIII. Заключение

1. Народ однозначно определяет его система смыслов. У каждого народа она своя. Именно собственная система смыслов и отличает один народ от другого. Ни язык, ни ценности, ни вера, ни архетип не могут служить критериями для выделения народа как особой социальной и устойчивой общности людей.

2. Смыслы народов существуют только в виде системы смыслов. Как система она характеризуется целостностью, связностью и непротиворечивостью (для данного народа). Смыслы одних народов могут приниматься другими народами в свою систему смыслов, но при этом она значительно, иногда до неузнаваемости трансформируется. При этом происходит изменение и прежних смыслов.

3. Система смыслов народа возникает одновременно с формированием самого народа и включает в себя смыслы народов-родителей и ряд вновь созданных смыслов. Система смыслов в процессе жизни народов подвергается постоянной трансформации. Она может быть разрушена полностью и тогда народ исчезнет. Часто процесс трансформации заканчивается рождением нового народа.

4. Смыслы народа являются тем фундаментом, из которого проистекает его система ценностей, этика и культура. Следствием, разных систем ценностей у народов, являются разные области рефлексии, разные предметы размышления характерные для разных народов. Отсюда несводимость друг к другу систем ценностей народов и непонятность этических доминант народов. Смыслы наиболее стабильный элемент народа.

5. Смыслы и язык народа тесно взаимосвязаны друг с другом. Но это не взаимосвязь причинно-следственная или механическая, это взаимосвязь содержания текста и формы его представления. Язык благодаря своим суггестивным возможностям позволяет строить, сохранять, усваивать и распространять собственную систему смыслов народа. Лингвистическая относительность языка и проистекает и, одновременно, предопределяет относительность систем смыслов народов.

6. Индивидом, система смыслов народа, усваивается в процессе его социализации.

7. Элита является зачинателем и основной движущей силой изменения смыслов народа. Основная масса народа – хранитель, стабилизатор и консерватор системы смыслов.

8. Смыслы есть исключительно коллективное творчество. Они – результат совместного прохождения всем народом своего " жизненного пути". Смыслы – результат консенсуса народа по основным принципам жизни и взаимодействия.