Всё странее и странее в стране чудес Иране. Представьте, что случилось на прошлой неделе во время пятничной молитвы в Тегеране, проводимой лично бывшим президентом аятоллой Хашеми Рафсанджани, по прозвищу "Акула", самым богатым человеком Ирана, который сделал себе состояние в некоторой степени с помощью "Ирангейта" — секретной торговли оружием с Израилем и США в 80-х.Рафсанджани, как известно, стоит за Мир Хусейном Мусави и Мохаммадом Хатами, прагматически настроенной консервативной фракцией, которая проиграла недавнюю битву в верхах (а не президентские выборы) ультрарадикальной фракции аятоллы Али Хаменеи, Махмуда Ахмадинежада и Корпуса Стражей Исламской Революции. Во время молитвы приверженцы главной фракции вопили стандартное "Смерть Америке!" — в то время как прагматичные консерваторы впервые приходили с лозунгами "Смерть России!" и "Смерть Китаю!"Oops.

В отличие от Соединённых Штатов и Западной Европы, Россия и Китай почти сразу приняли оспариваемое переизбрание Ахмадинежада. Разве они могут изображаться врагами Ирана? Или разве прагматичным консерваторам не сообщили, что одержимый Евразией Збигнев Бжезинский, которому оказывает безответное внимание американский президент Барак Обама, проповедует с 1990-ых, что очень важно разбить ось Тегеран-Москва-Пекин и торпедировать Шанхайскую Организацию Сотрудничества (ШОС)?Плюс ко всему, разве они не знают, что Россия и Китай — так же, как Иран — являются устойчивыми сторонниками ликвидации доллара как глобальной резервной валюты ради многовалютной корзины (прототип общей валюты этой корзины российский президент Дмитрий Медведев нахально представил на встрече Большой восьмёрки (G8) в этом месяце в итальянской Аквиле)? Между прочим, это — довольно приличная монета. Отчеканенная в Бельгии, она щеголяет лицами лидеров G8 и также девизом – "Единство в разнообразии".

"Единство в разнообразии" — не те слова, что вспоминает администрация Обамы, наблюдая за интересами Ирана и России, несмотря на зиллионы* байтов высокопарной риторики. Давайте начнём с энергетической картины.Иран на втором месте в мире по количеству разведанных запасов нефти (11.2 %) и газа (15.7 %), согласно "Статистическому обзору мировой энергии" 2008 года от Бритиш Петролеум.Если бы Иран почаще разжимал кулаки в отношениях с Вашингтоном, то нефтяной дядя Сэм пировал бы на каспийских нефтегазовых полях Ирана. Это означает, что, независимо от риторики, никакая американская администрация никогда не захочет иметь дело с гипернационалистическим иранским режимом, таким как текущая военная диктатура муллократии.

Что действительно пугает Вашингтон — от Джорджа У. Буша до Обамы — так это перспектива оси Россия-Венесуэла. Иран и Россия вместе владеют 17.6 % разведанных мировых запасов нефти. Бензиновые монархии Персидского залива, де-факто управляемые Вашингтоном, владеют 45 %. Ось Москва-Каракас контролирует 25 %. Если мы добавляем 3 % Казахстана и 9,5 % Африки, эта новая ось — более чем эффективный противовес американской гегемонии на арабском Ближнем Востоке. То же самое относится и к газу. Добавляя "ось" к центрально-азиатским "-станам", мы достигаем 30 % мировой газодобычи. Для сравнения: весь Ближний Восток — включая Иран — в настоящее время обеспечивает только 12.1 % мировых потребностей.

Всё о Трубопроводостане

Став ядерным, Иран неукротимо ворвётся во вновь созданный многополярный мир. Иран и Россия де-факто показывают Китаю и Индии, что глупо полагаться на США, которые могут захапать большую часть нефти на арабском Ближнем Востоке. Все эти игроки прекрасно знают, что Ирак по-прежнему оккупирован, и что присвоение огромного нефтяного богатства Ирака остаётся навязчивой идеей Вашингтона.Как любят подчёркивать китайские интеллектуалы, четыре новых или возрождённых центра силы — Россия, Китай, Иран и Индия — являются стратегическими и цивилизационными полюсами, и трое из них неприкосновенны, так как они — ядерные державы. Ещё более самоуверенный и нахрапистый Иран, овладевший полным циклом ядерных технологий, может увеличить относительный вес в Европе и Азии Ирана и России за счёт потери его Вашингтоном, не только в энергетической сфере, но и среди сторонников многополярной денежно-кредитной системы.

Дружеское соглашение уже есть. С 2008 года иранские чиновники подчеркнули, что рано или поздно Иран и Россия начнут торговать в рублях. "Газпром" желает получать за нефть и газ рубли, а не доллары. И секретариат Организации стран — экспортёров нефти (ОПЕК) видел зловещее предзнаменование больше года, уже допуская мысль, что ОПЕК начнёт торговать в евро до 2020 года.Не только ось Москва - Тегеран - Каракас, но также Катар и Норвегия, например, а рано или поздно и Арабские Эмираты, готовы покончить с нефтедолларом. Само собой разумеется, что конец нефтедоллара, который случится не завтра, конечно, означает конец доллара как резервной мировой валюты, конец оплаты всем миром дефицита разбухшего бюджета Америки, и конец англо-американской финансовой удавки, которая держит мир за горло, начиная со второй половины XIX века.

Энергетическое уравнение между Ираном и Россией намного более сложно: оно делает их двумя пауками в банке. Тегеран, изолированный Западом, испытывает недостаток в иностранных инвестициях для модернизации его энергетического оборудования 1970-х годов. Именно поэтому Иран не может получить полную отдачу от эксплуатации своих каспийских энергоресурсов.Тут-то и проявляется весь смысл "Трубопроводостана" — когда США, ещё в 1990-х, решили дотянуться до Каспия, в полную силу поддерживая нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) и газопровод Баку - Тбилиси - Супса (БТС).Для "Газпрома" Иран — буквально золотой рудник. В сентябре 2008 года российский энергетический гигант объявил, что он исследует огромное месторождение нефти "Северный Азадеган", так же, как и три других. Российский "Лукойл" увеличил свою разведку, и "Татнефть" сообщила о своём намечающемся участии на севере. Администрация Джорджа У. Буша думала, что ослабляет Россию и изолирует Иран в Средней Азии. А зря — это только ускоряло их стратегическое энергетическое сотрудничество.

Путинская игра мускулами

В феврале 1995 года Москва взялась закончить строительство ядерного реактора в Бушере. Этот проект был начат былым, как он себя называл, "жандармом Залива" для США — шахом Ирана. Шах занял этим делом KWU (KWU - подразделение "Сименс", занимающееся атомной энергетикой — прим. пер.) из Германии в 1974 г., но проект был остановлен Исламской революцией в 1979 г. и сильно пострадал между 1984 и 1988 гг. от бомб Саддама Хусейна. В финале на сцену вышли русские, предлагая закончить проект за 800 миллионов долларов. К декабрю 2001 года Москва также начала продавать ракеты Тегерану — верный способ дополнительно заработать, предлагая защиту для стратегических активов, таких как Бушер.

Бушер — источник огромного противоречия в Иране. Он должен был быть завершён к 2000 году. Как иранские чиновники могут видеть, русским, кажется, неинтересно сворачивать стройку. Есть технические причины — такие, как российский реактор, слишком большой, чтобы его подогнать в то, что KWU уже построила, а также дефицит достаточно образованных в ядерной области инженеров в Иране.Но больше всего тут геополитических причин. Прежний президент Владимир Путин использовал Бушер в качестве главного дипломатического бурлака в своём сеансе одновременной шахматной игры с Западом и иранцами. Именно Путин выдвинул идею обогащать уран для Ирана в России, ведя разговор о стратегическом активе в терминах управления глобальным ядерным кризисом. Ахмадинежад — и больше всего Глава государства (аятолла Али Хаменеи – прим. ред.) — ответили ему категорическим отказом. Российским ответом было ещё большее затягивание дела, и даже некоторая поддержка санкций против Тегерана, введённых, в основном, США.

Тегерану дали понять, что Путин не безоговорочный союзник. Подобным образом, в августе 2006 г., русские заключили новую сделку о строительстве и обслуживании двух новых ядерных объектов. Все эти действия нужны для того, чтобы иранское ядерное досье просто не могло быть закрыто без России. Вместе с тем, сам Путин не скрывает, что в Москве хорошо понимают: возможный израильский удар приведёт к потере выгодного ядерного клиента вдобавок к дипломатическому фиаско. Медведев, со своей стороны, исповедует ту же самую двухаспектную стратегию: внушение американцам и европейцам, что Россия не хочет ядерного распространения на Ближнем Востоке, а Тегерану – что он нуждается в России больше, чем когда-либо.Другая особенность шахматной стратегии Москвы, никогда не раскрываемая на публике, — тесно сотрудничать с Тегераном, дабы препятствовать захвату Китаем всего проекта, но, в то же время, не приманить туда из Америки что-нибудь баллистическое. Пока иранская ядерная программа не закончена, Россия может всегда играть мудрую роль модератора между Ираном и Западом.

Развитие гражданской ядерной программы в Иране является хорошим бизнесом и для Ирана, и для России по ряду причин.Прежде всего, оба в кольце врагов. Иран стратегически окружён США в Турции, Ираке, Саудовской Аравии, Бахрейне, Пакистане и Афганистане, военно-морскими силами в Персидском заливе и Индийском океане. Россия наблюдает пожирание Организацией североатлантического договора (НАТО) балтийских стран и угрозу "захватить" Грузию и Украину; НАТО находится в состоянии войны в Афганистане; и США всё ещё присутствуют, так или иначе, в Средней Азии.Иран и Россия проводят сходную стратегию, поскольку имеют схожие интересы в Каспийском море. Они фактически настроены против новых каспийских государств — Казахстана, Туркмении и Азербайджана.

Иран и Россия также стоят перед угрозой радикального суннитского ислама. У них есть молчаливое соглашение; например, Тегеран никогда не делал ничего, чтобы помочь чеченцам. Есть ещё армянская проблема. Фактическая ось Москва-Тегеран-Ереван изрядно докучает американцам.Наконец, в этом десятилетии Иран стал третьим по величине, после Китая и Индии, импортёром российского оружия. В том числе, закупив противоракетные системы "Тор M1", которые защищают ядерные объекты Ирана.

Какая ось Ваша?

Так, благодаря Путину, союз Ирана и России широко развёрнут в трёх направлениях - ядерном, энергетическом и оружейном.Есть в этой броне трещины? Конечно.Во-первых, Москва совершенно не хочет военизации иранской ядерной программы, объясняя это "региональной дестабилизацией". Далее, Среднюю Азию Москва рассматривает как свой задний двор, мешая Ирану распространять своё влияние в регионе. Касательно продвижения в Каспии — Ирану нужна Россия для удовлетворительного юридического решения (действительно, это море или озеро? Какая его часть принадлежит каждой из стран?).

Во-вторых, новая военная диктатура Ирана — муллократия — будет реагировать жёстко, если Россия будет полностью против Ирана в Совете Безопасности ООН. Это повлечёт разрыв в экономических отношениях (что очень плохо для обеих сторон), но также откроет Тегерану возможность поддерживать радикальный ислам всюду — от южного Кавказа до Средней Азии.

При всей вычурности этот вариант не настолько притянут за уши, чтобы нельзя было представить своего рода вежливую Холодную войну между Тегераном и Москвой.С точки зрения России всё это — возврат к "оси", которой была бы фактически существующая Москва - Тегеран - Ереван - Дели в противовес поддерживаемой США оси Анкара - Тбилиси - Тель-Авив - Баку. Правда, обширные дебаты об этом ведутся даже в российской элите. Старая гвардия, вроде прежнего премьер-министра Евгения Примакова, думает, что Россия вернулась на мировую арену как великая держава, взращивая своих прежних арабских сателлитов, таких как Иран; с другой стороны, так называемые "западники" убеждены, что Иран — скорее обуза.

У них есть своя особенность. Ключевым моментом этой Московско-Тегеранской оси является оппортунизм — оппозиция американским планам господства. Обама с его политикой "разжатого кулака" достаточно хитёр, чтобы попытаться перевернуть это всё вверх тормашками; если, конечно, израильское лобби и военно-промышленный комплекс не вынудят, наконец, его ударить по режиму, совершенно презираемому во всём Западе.Россия и Иран — ярые сторонники многополярного мира. Новая военная диктатура в Тегеране — муллократия — знает, что не может позволить себе быть изолированной; её дороге к центру внимания, вероятно, придётся пройти через Москву. Это объясняет, почему Иран прилагает столько дипломатических усилий для присоединения к ШОС.

Как бы сторонники прогресса на Западе ни поддерживали иранских прагматичных консерваторов, которые далеко не реформисты, главным фактом остаётся то, что Иран — ключевой бурлак России для управления её отношениями с США и Европой. Независимо от неприглядности подтекста, всё говорит о стабильности в этой жизненной артерии в сердце Новой Большой Игры.

Иран, Китай и новый Шёлковый путь

 Гонконг: Есть ли смысл говорить об оси Пекин-Тегеран? Вероятно, нет, если иметь в виду, что заявка Ирана на вступление в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) была решительно отвергнута на саммите в Таджикистане в 2008 году.

Вероятно, да, если обратить внимание на то, как диктатуры муллократии в Иране и коллективного руководства в Китае повели себя во время недавних событий: "зелёной революции" в Тегеране и уйгурского мятежа в Урумчи, снова пробуждая на Западе разговоры о мифологическом "азиатском деспотизме".

Взаимоотношения Ирана и Китая – это как игра в китайское домино (a game of Chinese boxes, отличается большим количеством игроков и разнообразием вариантов развития). Особенно на фоне бурной, блестящей или ужасной, многовековой истории этих государств, когда одна страна ныне представляется Исламской Республикой, превращающей себя в милитаризованную демократию, а вторая кажется, по сути, капиталистической олигархией,  всё не совсем так на самом деле.

Вне зависимости от недавних событий в Иране, сплотивших ось Хаменеи-Ахмадинежад-Корпус стражей исламской революции, отношения будут развиваться в рамках продолжающегося – хотя, возможно, и отрицаемого – противостояния супердержавы США с растущей мощью Китая, и союзной ей возрождающейся мощи России.

По пути

Китай и Иран озабочены, прежде всего, новым Шёлковым путём – маршрутами через Евразию. Оба – из наиболее почтенных и древних партнёров на этом направлении. Первый конфликт между парфянской империей и Ханьским Китаем произошел в 140 году до н.э., когда Чжан Цянь направился с большим войском в Бактрию (нынешний Афганистан), чтобы нанести удар местным кочевым племенам. Это привело к китайской экспансии в Среднюю Азию и развитию отношений с Индией.

Торговля по легендарному Шёлковому пути шла потоком: шелк, фарфор, лошади, янтарь, слоновая кость, благовония. Будучи регулярным путешественником по этому маршруту, я узнал историю о том, как персы стали по сути посредниками между Китаем, Индией и Западом, контролируя Шёлковый путь посредством мастерства образования оазисов по дороге.

Параллельно сухопутному пути был также ещё морской – из Персидского залива в Кантон (нынешний Гуанчжоу). И был, конечно, религиозный маршрут – с персами, переводящими буддийские тексты и персидскими постоялыми дворами, использовавшимися китайскими паломниками на пути в Индию. Зороастризм – официальная религия Сасанидской империи – был импортирован в Китай персами в конце шестого столетия, а манихейство – в течение седьмого. Следовала и дипломатия: в 1670  году, после вторжения арабов, сын последнего правителя из династии Сасанидов нашёл убежище при Танском дворе. Ислам проник в Китай в монгольский период.

Иран никогда не был колонизирован. Но он был привилегированным театром Большой Игры между Россией и Великобританией в девятнадцатом веке, и затем холодной войны между США и СССР в веке двадцатом. Исламская революция поначалу оперировала формулой Хомейни "ни Восток, ни Запад". Но фактически Иран мечтал об установлении мостов с обоими.

Это ведёт нас к ключевой, неизбежной роли Ирана в качестве эпицентра Евразии. Новый шёлковый путь превращается сегодня в энергетический коридор, Азиатскую сеть энергетической безопасности, где Каспий выступает существенным узлом, связанным с Персидским заливом, откуда нефть транспортируется в Азию. Если вести речь о газе, то на первом плане тут будет "Пайпленистари" - недавно проведённый трубопровод между Ираном и Пакистаном, связывающий также Иран и Туркменистан, что является прямой связью с Китаем.

Также есть суперамбициозный проект маршрута и железной дороги между Европой и Индией через Россию, Центральную Азию и Персидский залив – "Север-Юг". И актуальная мечта, связанная с новым Шёлковым путём – альтернативная сухопутная дорога от Персидского залива в Китай, через Центральную Азию (Афганистан, Таджикистан, Узбекистан).

Радиус круга

Бастион шиитской веры, окружённый суннитами, Иран теперь представляет собой теократическую диктатуру, по-прежнему отчаянно нуждающуюся в том, чтобы вырваться из изоляции. Иран окружают находящийся под оккупацией США Ирак на севере, чрезвычайно нестабильный Кавказ на северо-западе, хрупкие центрально-азиатские "станы" на северо-востоке, баскетбольные сетки Афганистана и Пакистана на востоке -  это не упоминая о ядерных соседях – России, Китае, Пакистане и Индии.

В плане технологического развития Иран целиком должен быть сосредоточен на мирной программе освоения атома, с дополнительным бонусом превращения этой программы в святилище благодаря возможности перестройки ядерного цикла. Официально Тегеран заявляет, что вообще не имеет намерений создавать "исламскую ядерную бомбу".  Пекин понимает деликатную позицию Ирана и поддерживает его право на мирное использование ядерной энергии. Пекину было бы приятно видеть, что Иран принял план, предложенный Россией, США, Западной Европой и, конечно, Китаем. Заботясь о своём жизнеобеспечении и интересах национальной безопасности, Пекин однозначно не желает, чтобы США снова сжимали кулаки.

Что случилось с провозглашённой Бушем программой "глобальной войны с терроризмом" ("global war on terror" (GWOT)), ныне превращённой Обамой в "зарубежные операции" ("overseas contingency operations" (OCO))? Неафишируемой целью "глобальной войны с терроризмом" США было прочно установить американский флаг над Центральной Азией. Для этих самых неоконов Китай не мог быть кем-либо иным, кроме как геополитическим противником, так что единственным вариантом для них было настроить центрально-азиатские страны против Китая. Легче мечтать, чем сделать.

Китайское противодействие должно было перевернуть всю ситуацию в центрально-азиатском регионе. Пекин быстро понял, что Иран, стремящийся обеспечить растущие энергетические потребности, для него ключевой партнёр.

Конечно, Китаю также нужна Россия – энергией и технологиями. При всех заявленных амбициозных целях ШОС, это, скорее, всё-таки временный союз, чем долгосрочный стратегический альянс. Россия, в силу ряда геополитических соображений, расценивает свои взаимоотношения с Ираном как эксклюзивные. Китай говорит "помедленнее, мы тоже тут присутствуем". И если Иран остаётся под давлением США и России на различных уровнях, кто спасет, если не Китай?

Возьмем "Пайпланистан" ("Трубопроводистан"). А первый взгляд, сделка Ирана с Китаем кажется заключённой на небесах. Но всё на самом деле несколько сложнее.

Всё ещё жертва американских санкций, Иран повернулся к Китаю, чтобы модернизироваться. Ещё раз, годы правления Буша/Дика Чейни и вторжение в Ирак послали безошибочный сигнал коллективному руководству в Пекине. Захват контроля над иракской нефтью, войска в Афганистане, бросок камня от Каспия, устроенная самим Пентагоном "дуга нестабильности" от Ближнего Востока до Центральной Азии – всего этого было более чем достаточно, чтобы расшифровать послание: чем меньше Китай зависит от энергетических поставок с подчинённого США Ближнего Востока, тем лучше.

Арабский Ближний Восток даёт до 50% китайского нефтяного импорта. При этом Китай вот-вот станет следующим после Японии потребителем иранской нефти. После судьбоносного 2003 года Китай имеет полный цикл добычи и переработки нефти на собственной территории, но китайцы усердно вкладываются в активно развивающийся нефтяной сектор Ирана, возможности которого по переработке всё растут. Дело в том, что без срочных инвестиций некоторые проекты по экспорту иранской нефти будут обрезаны к 2020 году. Также Ирану, безусловно, нужен китайский экспорт в области транспорта, телекоммуникаций, электричества и морского дела.

Иран нуждается в Китае для развития собственного газопроизводства на гигантских полях северного и южного (разделяемого с Катаром) Парса в Персидском заливе. Так что нет сомнений, что "стабильный" Иран является интересом китайской национальной безопасности.

Мультиполярный мир, к которому мы идём

Так в чём же тупик с ШОС? Так как Китай всегда придирчиво относится к своему международному реноме, он должен был взвесить все за и против, блокируя вступление Ирана, для которого ШОС и его лозунг о многосторонней кооперации ради стабильности в Центральной Азии и сопутствующие дивиденды в сфере экономики и безопасности бесценны. ШОС борется в целом с исламским терроризмом и "сепаратизмом", но теперь сконструировал и экономическую инфраструктуру, создав соответствующий фонд и многосторонний экономический совет. Главная идея всего этого – поколебать влияние Америки в Центральной Азии.

Иран обладает статусом наблюдателя с 2005 года. Следующий год может быть решающим. В преддверии отчаянной атаки Израиля, Иран может принять что-нибудь вроде пакта с администрацией Обамы. Но эти перспективы туманны, а вот нужда в Китае, чтобы продавать больше нефти и газа (по ценам ниже рыночных) – очевидна, так же как и получение китайских и русских инвестиций в разработку каспийских нефтяных месторождений.

И всё это притом, что Иран соседствует с Индией. И Иран, и Индия сфокусированы на Центральной Азии. Индия сейчас финансирует в Афганистане за 250 млн. долларов строительство дороги от Заранджа на иранской границе к Делараму, стоящему на кольцевой дороге, соединяющей Кабул, Кандагар, Герат и Мазари-Шариф. Нью-Дели воспринимает Тегеран как очень важный рынок.. Индия активно вовлечена в строительство глубоководного порта в Чалбахаре - это будет близнец порта в Гвадаре, построенного  в южном Белуджистане Китаем. Он будет весьма полезен запертому на суше Афганистану, освобождая его от пакистанского вмешательства (имеются в виду поставки через пакистанские порты).

Также Иран нуждается в своих северных воротах – Кавказе и Турции, чтобы поставлять энергию в Европу. Здесь идёт борьба за доминирование. Иран должен выдержать жёсткую региональную конкуренцию на Кавказе; оформленный в рамках НАТО американо-турецкий альянс; вечная холодная война между США и Россией в регионе; последняя по счету, но не по значению собственная энергетическая политика России, попросту не предполагающая конкуренции с Ираном в поставках в Европу.

Но энергетические договорённости с Турцией теперь часть картины – после того как модернизированные исламисты из ПСР взяли власть в Анкаре в 2002 году. Теперь не так сложно представить, что в ближайшем будущем Иран будет поставлять такой нужный газ для чрезвычайно дорогого поддерживаемого США проекта трубопровода Набукко из Турции в Австрию.

Но остаётся фактом, что и Тегеран и Пекин американский трест в Центральной Азии с его "дугой нестабильности" предают анафеме. Оба они против американской гегемонии и американской однополярности в стиле Буша/Чейни. Как растущие державы они оба за многополярный мир. И так как они не либеральные демократии западного стиля, эмпатия друг к другу у них сильнее. Немногие не заметили однозначных параллелей между образом подавления "зелёной революции" и уйгурского мятежа в Синьцзяне. Для Китая стратегический союз с Ираном весь ради "Пайпланистана", кольца энергетической безопасности в Азии и нового Шёлкового пути. Это приведёт к большей открытости Ирана для европейских инвестиций. Вашингтону это может не нравиться, но в новой Большой Игре Пекин и Тегеран рождают будущее - многополярность.