(Данная работа написана в 2000 году, до прихода президента Буша и его команды к власти. Любопытно посмотреть, как последовательно Вашингтон воплощает в жизнь все свои задумки. - Фыва)

Анализ воззрений внешнеполитической элиты США позволяет выделить три основных концептуальных подхода к решению вопроса о том, какой должна быть стратегия США в XXI веке:

1) концепция откровенной мировой гегемонии, основанной на примате Соединенных Штатов в политической, военной и экономической областях, в которой сильна идея геостратегического влияния США вплоть до подавления всех существующих и возникающих центров силы в мире;

2) концепция “рыхлой” гегемонии (консервативно-либеральный подход), в которой сочетаются элементы единоличного лидерства и коллективизма при значительной степени подчиненности второго компонента первому;

3)концепция реалистического либерализма, в основе которой идея встроенности США в многополюсный мир, в “концерт” ведущих мировых держав при сохранении и демократическом использовании своего особого положения в мире.

Концепция откровенной (агрессивной) гегемонии прорабатывается в недрах республиканской партии, отдельными представителями неоконсервативной научной школы, к которой примыкает 3. Бжезинский, чьи взгляды находятся на стыке двух направлений - консервативного и либерального. В случае прихода к власти Республиканской партии, эта концепция может быть использована при разработке внешнеполитической стратегии новой администрации.

Могут быть усилены следующие аспекты глобальной стратегии: увеличение военных расходов, отход от Договора по ПРО 1972 года и создание национальной ПРО, усиление НАТО; более жесткая позиция по отношению к ООН, ОБСЕ; возможное сокращение планов США по урегулированию локальных конфликтов, хотя представляется, что стремление не допустить усиления отдельных региональных держав может повлиять на решение вопроса о вмешательстве США в урегулирование конфликтов на территории отдельных стран; не исключено усиление геостратегического компонента американской политики, поэтому возможно проведение политики, направленной на формирование региональных союзов в поддержку действий США.

В формулировке сторонников более жесткой и твердой позиции США взаимодействие с другими странами представляется возможным только в том случае, когда в регионе или стране действия у США есть прямые интересы и когда условия взаимодействия устанавливаются американской стороной. Не принимается и какая-либо зависимость от ООН или ОБСЕ. Присутствие и участие американских вооруженных сил в бывшей Югославии принимается республиканцами по той причине, что в этом случае Соединенные Штаты больше ведут себя как единоличный лидер, диктуют свои условия, фактически контролируют весь процесс принятия решений по урегулированию конфликта в Боснии и Сербии. Роль и престиж ООН и ОБСЕ сильно подорваны.

Думается, что основные разногласия по вопросу о соотношении гегемонии и коллективизма впереди, когда встанет вопрос об урегулировании последствий вооруженных акций и экономических затратах на гуманитарные операции и экономическую помощь, что, согласно концепции “рыхлой” гегемонии, должно создать условия для внедрения и закрепления тех самых институтов демократии, ради которых вооруженные акции проводились.

Что касается России, то вряд ли произойдет полный разрыв двустороннего взаимодействия, в случае прихода к власти республиканцев, хотя такой вариант обсуждается. Представляется, что существуют несколько причин для этого:

1) вряд ли американцы поддержат политику, направленную на начало новой полосы конфронтации с ядерной державой, переживающей серьезный кризис;

2) остается серьезное устремление “разоружить” Россию до конца, а для этого необходимо хотя бы минимальное взаимодействие, начало которому было положено, в том числе, по инициативе республиканцев;

3) откровенная демонстрация глобальных амбиций со стороны республиканских лидеров вызывает настороженность у других региональных лидеров, таких как Китай, Индия, Иран, так как это может усилить их геополитические амбиции, их независимость от США в проведении внешней политики, подтолкнуть их к созданию нежелательных для США коалиций, в том числе с участием России.

Концепция “рыхлой” гегемонии весьма уязвима для критиков внутри страны и извне в силу того, что наблюдается существенный разрыв между идейным оформлением политики США и реальными действиями. Идеи гегемонизма приглушены моралистическими рассуждениями о необходимости лидерства США для поддержания стабильности мирового развития и обеспечения безопасности США и государств, принадлежащих к демократическому миру, для расширения сферы демократии и свободной экономики.

Во втором подходе, так же как и в первом, <...> - происходит реализация установки на глобальное лидерство на основе идей мессианства и избранности США. Отмечается, что американская модель демократии и экономики доказала свою жизнеспособность и универсальный характер, о чем свидетельствуют результаты международного развития после окончания эпохи биполярности.

<...>

Если США могут позволить себе пренебречь развитием не совсем благоприятных тенденций в международном общественном мнении, то общественное мнение внутри страны остается важным фактором политической борьбы. Важнейшая задача, которую ставит перед собой нынешняя (Клинтоновская - прим. ред.ВиМ) администрация, видится в том, чтобы убедить американцев в целесообразности политики лидерства в формах и масштабах, предложенных после окончания эры биполярного противостояния, оправдать силовые методы, вмешательство в локальные конфликты не только межгосударственного, но и внутригосударственного характера (гражданские войны).

<...>

Аналитики, занимающиеся модификацией концепции глобального лидерства США в консервативно-либеральном варианте, занимают сейчас более активную позицию, нежели их оппоненты из числа республиканцев и неоконсерваторов, а также реалистически мыслящих ученых и политиков. Надо отдать им должное в том, что они продолжают предлагать все новые обоснования реализуемой стратегии. Симбиоз диктата и либерализма (в американской трактовке) находит отражение не только в “трехпо-люсной модели мира” или в идее “гибкой политики”, но и в официальных документах, последним из которых является новая стратегия НАТО. Помимо положения о необходимости реализации идеи отхода от национального характера обороны стран альянса, в ней говорится о привлечении сил НАТО к действиям за пределами границ союза, в операциях, осуществляемых изначально без военного участия НАТО, в устранении негативных последствий вооруженных конфликтов, например, когда происходит неконтролируемое перемещение огромных масс людей, что представляет угрозу для стабильности и безопасности стран альянса.

Новая стратегия существенно раздвигает границы влияния США и НАТО, позволяет им вмешиваться в конфликты разной интенсивности, в том числе в регионах, находящихся в сфере геополитических интересов всех членов альянса. Наиболее вероятным полем деятельности сил НАТО могут стать государства, в которых издавна существуют серьезные межнациональные и религиозные проблемы. Это отдельные страны СНГ - Грузия, Азербайджан, Таджикистан, Российская Федерация, а также Индия, Пакистан, Китай, Корея, Афганистан и другие. В случае согласия членов альянса и желания одной из воюющих сторон в конфликте, НАТО сможет поддержать ту сторону, которая готова выступить на стороне США и НАТО.

Соединенные Штаты и НАТО оставляют за собой право принимать особое решение по поддержке миротворческих операций, проводимых под руководством СБ ООН или ОБСЕ, если действия этих организаций не соответствует интересам стран-членов альянса.

Самым значимым в новой стратегии является положение о том, что “главная гарантия безопасности стран НАТО обеспечивается ядерными силами, особенно американскими”, что, надо полагать, не исключает возможности размещения в перспективе ядерного оружия на территории восточноевропейских стран.

<...>

Фактически предпринимается попытка убрать из международных отношений категории “суверенитет” и “национальное государство”. Это устремление США отражает тенденцию к созданию нового международного регулирующего органа под контролем США (своего рода “мирового правительства”), которое могло бы иметь полномочия вмешиваться во внутренние дела стран, когда этого требуют интересы мирового сообщества.

<...>

Представляется, что подобные планы американских теоретиков воспринимаются достаточно настороженно во всех регионах мира, включая Европу. Фактор “национального суверенитета”, “национального государства” рассматривается большинством стран мира как необходимый атрибут субъектности каждого из участников мирового процесса, гарантия соблюдения их прав и места в мировом сообществе.

<...>

Третья концепция строится в основном на критике первых двух вариантов глобального лидерства США.Основное положение состоит в том, что многополярность не является чем-то аномальным в развитии мирового сообщества и не следует утрировать опасности существования различных полюсов силы. Соединенные Штаты могут сделать гораздо больше для укрепления своей национальной безопасности и международной стабильности, участвуя в многостороннем процессе не в качестве гегемона, а в качестве основного игрока.

По мнению сторонников реалистической модели, после окончания эпохи биполярности существенно снизился фактор внешней угрозы для США и их союзников, снизилась вероятность возникновения глобальной войны. Угрозы региональной и международной стабильности переместились во внутриполитическую сферу государств, часто на уровень межэтнических отношений. В этой ситуации США переместили центр тяжести своей политики в область урегулирования конфликтов, объявив это стратегией, направленной на расширение демократической зоны в мире. Как отмечалось в работе, значительная часть американской академической элиты не принимает проводимой глобальной стратегии, которая агрессивно вторгается во внутренние дела суверенных государств. Эта политика объявляется девальвацией американского влияния и ошибочным направлением деятельности Соединенных Штатов, так как многополюсная схема отношений в мире, по мнению сторонников реалистического подхода, будет развиваться в XXI веке, независимо от противодействия США.

Глобальная стратегия США характеризуется как "воображаемое лидерство" или "пустая гегемония", особенно когда речь идет о поддержании международной стабильности. Отмечается, что стремительное развитие событий в Азии доказывает правоту мнения о том, что в ядерный век трудно проводить политику, основанную на превосходстве одной страны над другими. При усложнившейся конфигурации мира требуется действительная, а не принудительная коллективная деятельность государств, прежде всего ведущих региональных держав, имеющих влияние в регионах.

Критики обеих концепций глобального лидерства считают ошибочным утверждение о том, что не существует препятствий для международной деятельности Америки, и не уверены, что США смогут легко навязать свою модель или свое решение другим странам. Вмешательство во все конфликты и спорные ситуации в зонах своих национальных интересов (а это, согласно Стратегии национальной безопасности в новом столетии и новой Стратегии НАТО, почти весь мир) приведет к тому, что затраты на такую политику могут оказаться неприемлемыми, а последствия неблагоприятными для США.

Отмечается, что стремление правящей американской элиты доказать правоту предложенной модели приводит к тому, что развивается нежелательная тенденция к преувеличению существующих угроз и опасностей для интересов страны, перенос центра тяжести в военную сферу. Это влечет за собой не только рост военных расходов, но и приводит к формированию искаженных представлений о ситуации в мире, об отдельных странах и их политике, а эти факторы не способствуют сохранению стабильности, могут вернуть мир к отношениям противостояния, когда Соединенным Штатам будет очень сложно или невозможно проводить политику "расширенного сдерживания".

Обращается внимание и на тот факт, что действия США являются примером для других государств, могут привести к нежелательным результатам, к созданию опасных прецедентов, которыми воспользуются страны, подчас вынашивающие агрессивные планы. Так, стремление одной из стран (или группы стран) к достижению абсолютной безопасности приводит, как правило, к повышению степени уязвимости у других стран, вызывает с их стороны стремление обезопасить себя путем повышения своей обороноспособности, то есть часто ведет к нарастанию гонки вооружений. Более приемлемой называется добровольный отказ Соединенных Штатов от стратегии глобального лидера, с тем чтобы в будущем им не пришлось оставлять свои позиции под давлением сложившегося расклада сил в мире.

<...>

Полный текст статьи

Об авторе: Татьяна Алексеевна Шаклеина – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института США и Канады РАН, доцент Российского государственного гуманитарного университета. Специалист по вопросам внешней политики Соединенных Штатов и Российской Федерации.