Мы привыкли к импортным куриным окорочкам, телевизорам и автомобилям. Теперь привыкаем к импортной инфляции. Вместе с более приятными вещами рост цен завезен к нам из-за границы. США сейчас выгодно экспортировать инфляцию на развивающиеся рынки, такие как российский. Однако нашему правительству, чем кивать на глобализацию, лучше бы самому проводить менее проинфляционную политику.
У нас, конечно, жить попроще, чем в Зимбабве, где деньги стоят меньше, чем бумага, на которой они напечатаны. Для покупки $100 там нужно около 20 кг местной валюты. Но это крайний случай — так сказать, пугало. Проблемы с ценами сейчас у всех. Росстат перешел к еженедельной публикации данных об инфляции, а Минэкономразвития признало, что цены в 2008 г. вырастут не на 8,5%, как предполагалось ранее, а на 9,5%. Вряд ли это последний пересмотр: уже за январь-февраль получилось 3,5%.
Тщетно бьются с ценами не только у нас. В Индии цены растут больше чем на 7%, хотя правительство прогнозировало 3% с небольшим. Саудовская Аравия переживает всплеск инфляции с 2,3 до 9%. В Китае инфляция находится на невиданном за 11 лет уровне 8,7%. Деньги наполняют мир и движутся все быстрее. С 1995 г. международные финансовые потоки утроились, достигнув в 2007 г. $6,4 трлн. Это 14,5% мирового ВВП — до того долгие годы объем трансграничных финансов не превышал 6%. Денег в мире стало так много и движутся они столь беспрепятственно, что этому трудно подобрать аналоги в истории. Поэтому и проблемы, с которыми сейчас сталкиваются монетарные власти по всему миру, не поддаются стандартному лечению.
НЕФТЬ И ХЛЕБ
«Пожалуй, первопричиной инфляции можно считать слишком мягкую монетарную политику, то есть сокращение ставок», — говорит главный экономист Global Insight Нариман Бехравеш. В первую очередь это относится к США, где Федеральная резервная система (ФРС), пытаясь предотвратить рецессию и остановить финансовый кризис, снизила ставку с 5,25 до 2,25%, что ниже уровня инфляции, и не собирается останавливаться на достигнутом. Темпы роста мировой ликвидности ускорились с 10 до 20% в год — деньги все прибывают. По большей части они идут в сырье. Нефть и продовольствие стали главными двигателями роста цен. Согласно подсчетам Дэвида Хенсли из J. P. Morgan, среднемировые цены на продукты питания растут со скоростью 8% год к году, цены на бензин и отопление для конечных потребителей — 11%. В итоге реальный доход домохозяйств по всему миру снижается на 1,5% в год. Среднестатистический житель Земли из-за нынешней инфляции беднеет — после почти десятилетия общемирового процветания и при том, что мировая экономика все еще растет быстрее среднего за последние десятилетия уровня. Еще один парадокс: цены на сырье несутся вверх так, будто мир переживает небывалый экономический бум.
«Сырье рассматривается скорее как актив, чем как продукт, из которого можно что-то сделать», — говорит аналитик банка HSBC Ричард Куксон. На бирже сейчас можно купить фьючерс на нефть с поставкой в 2016 г. Это не значит, что через восемь лет к дому трейдера подъедет цистерна с нефтью. Контракты покупаются спекулянтами, которым реальная нефть не нужна. Еще один растущий класс покупателей сырья — инвестфонды, которые страхуют инфляционные риски, вкладываясь в вечные ценности вроде золота, нефти или зерна. И раздувают цены еще больше. По данным Куксона, количество очевидно спекулятивных фьючерсов на нефть с начала 2006 г. выросло на 45%. Число спекулятивных фьючерсов на соевые бобы увеличилось за тот же период на две трети, а рынок сахара стал в два с лишним раза более спекулятивным.
УБИТЬ ДРАКОНА
Методов борьбы с инфляцией множество, и их уже успели перепробовать. Особую склонность к экспериментам проявляют развивающиеся страны. Начали с проверенных монетарных методов, характерных для развитых экономик. Прошлый год ознаменовался ростом ставок центробанков и обязательных уровней резервирования — монетарные власти развивающихся стран пытались сократить предложение денег, увеличивая стоимость кредита. Кроме того, центробанки укрепляли свои валюты. Даже упорно не желавший ревальвировать юань Банк Китая вынужден был сдаться под нажимом США и ради борьбы с инфляцией. Как выяснилось, этого недостаточно. «Все-таки главным источником денег остаются развитые страны, и наибольшее значение имеют их ставки, — говорит Бехравеш из Global Insight. — К тому же не во всех развивающихся странах механизм рефинансирования отлажен». В ход пошли более радикальные меры: государственные сырьевые интервенции и рост пошлин на вывоз сырья. Инфляция продолжала расти, и пришла очередь административного ресурса: бизнесу в той или иной форме рекомендовали не повышать цены. Такая тактика действует в Китае, некоторых странах Персидского залива, Мексике, Венесуэле, России. Но похвастаться победой над ценами эти страны все равно не могут. Стивен Кинг, управляющий директор банка HSBC, уверен, что развивающиеся страны сейчас только повторяют ошибки стран развитых, которые страдали от высокой инфляции в 1970-х и боролись с ней всеми доступными средствами, включая и совсем не рыночные. «Цены и зарплаты все же находили способ расти, — вспоминает Кинг. — А рыночные механизмы были разрушены государственным вмешательством».
В принципе административные меры имеют шанс на успех, но обстановка должна быть соответствующей. В начале 1990-х в Китае в отличие от сегодняшней ситуации сумели за пару лет сбить инфляцию почти втрое. «Тогда мэры городов головой отвечали за цены на овощи, а секретари парткомов провинций — за цены на зерно», — говорит Александр Салицкий из Института мировой экономики и международных отношений РАН. Но Китай тогда был гораздо более жестким коммунистическим государством, чем сейчас. И более бедным: доля продовольствия в потребительской корзине достигала 70%, и контроль над ценами на продукты означал контроль над инфляцией.
В России соглашения о заморозке социально значимых цен носят добровольный характер, не устают повторять чиновники Минэкономразвития и Федеральной антимонопольной службы. Пусть даже так, главное — они не работают. Ведущий экономист «Ренессанс Капитала» Елена Шарипова полагает, что около 40% от общего уровня инфляции приходится на внешние факторы, на которые российское правительство влиять практически не в состоянии, а заморозка цен послужит только для успокоения населения на некоторое время. «Регулирование цен по определению отстает от их роста, — говорит Шарипова. — Например, решение о контроле над ценами на подсолнечное масло было принято, когда они уже взлетели почти в полтора раза». При этом продавцы, заморозив цены на один товар, компенсируют потери за счет других. В «Ренессансе» подсчитали, что товары, на которые в России наложены ценовые ограничения, составляют менее 5% потребительской корзины. Расширение списка товаров до уровня, который действительно позволит регулировать инфляцию, будет означать возвращение во времена Госкомцен СССР, а против этого не только бизнес, но и сами чиновники.
Если инфляция не желает снижаться, то ее можно победить на бумаге. В Китае, например, при официальном расчете индекса потребительских цен считают, что продукты питания составляют 33% расходов домохозяйств. На самом деле этот показатель превышает 40%. Искусственное занижение доли продовольствия ведет и к занижению индекса цен, так как именно цены на продукты питания растут быстрее. Ту же хитрость используют в Мексике и Бразилии, где, по официальным данным, на еду уходит 21-23% расходов домохозяйств. Сомнительно, если учесть, что это почти вдвое меньше, чем в схожей по уровню доходов России. В Аргентине достигли удивительного прогресса в борьбе с ценами: на фоне общемирового взлета инфляция в Аргентине снизилась с 12,5% в 2006 г. до 8,5% в 2007 г. Результат объяснялся иной методикой подсчета. Она оказалась столь новаторской, что обычно аккуратный в высказываниях глава МВФ Доминик Стросс-Кан резко указал властям Аргентины на неадекватность их оценок. По методике МВФ аргентинская инфляция вдвое выше. В России столь страусиного поведения правительства, как у аргентинцев, пока не замечено, хотя официальная методология тоже не лишена изъянов. Существуют альтернативные методики подсчета. Например, в аудиторской компании ФБК считают инфляцию не по Росстату, а по отчетам министерств об уровне цен по отраслям. Эти подсчеты прибавляют к официальной цифре пару процентных пунктов — разница заметная, но не принципиальная. Официальные данные демонстрируют сравнительно объективную картину. Только и она не радужная. Правительству пришлось вспомнить почти забытые времена: в 2007 г. инфляция ускорилась впервые за девять лет.
ДОЛГАЯ ПРОБЛЕМА
Сказать, что «в СССР инфляции не было», как утверждала пропаганда, все же нельзя. В горбачевские времена Госкомстат уже официально отчитывался о росте потребительских цен на 3-4% в год. Почти европейские темпы. Но истинная инфляция в экономике дефицита была намного выше. Покупательная способность рубля падала по мере опустошения прилавков. Судорожные попытки реформ, начатые в 1990-1991 гг. правительствами Николая Рыжкова, а потом Валентина Павлова, не смогли насытить потребительский рынок, зато довели инфляцию до 168% в последний советский год. Либерализация цен, с которой начала команда Гайдара в 1992 г., должна была убрать навес виртуальных советских денег и найти рыночное ценовое равновесие. Однако рост цен — в 26 раз к концу 1992 г. — намного превзошел ожидания реформаторов.
Правительство Гайдара оказалось в положении повара, который не может регулировать огонь на плите: ему не подчинялся ЦБ, накачивавший экономику эмиссионными кредитами. Многочисленные предприятия, производившие никому не нужную продукцию, надо было поддерживать на плаву. То, что их можно банкротить, не укладывалось в головах лоббистов. Да и бывшие союзные республики первое время после распада СССР оставались в рублевой зоне и вовсю пользовались своими эмиссионными правами, экспортируя инфляцию в Россию.
От республик окончательно отвязались в 1993 г., когда был введен российский рубль, от эмиссионных стимулов для промышленности отказались к 1995 г. Результат не заставил себя ждать: за год инфляция упала со 131 до 21%, а в 1997 г. была и по сегодняшним меркам низкой — 11%. Но стабилизация строилась на песке: правительство так и не научилось собирать налоги; бюджет, не получая экспортной подпитки, все большую долю расходов направлял на обслуживание внешнего долга. Дыры закрывались за счет пирамиды ГКО, что усиливало долговое бремя. Результат — резкая девальвация рубля и 84% инфляции по итогам 1998 г.
Антикризисное правительство Евгения Примакова на грани катастрофы сформировало жесткий бюджет, а потом для российских властей началась полоса везения: экономику подтолкнуло сначала импортозамещение, а потом нефтяные сверхдоходы. Часть проинфляционных факторов осталась в прошлом веке. В первый срок нового президента политическая стабильность и бюджетный профицит сочетались с аккуратным ростом социальных расходов. Зато появилась новая проблема: нефтерубли от ЦБ, который успешно наращивал резервы и менее успешно сдерживал укрепление рубля. Все же правительства Касьянова-Фрадкова могли ежегодно отчитываться об успехах в борьбе с инфляцией, хотя в прогноз уложились лишь однажды: в 2003 г. — 12%. В 2006 г. инфляция впервые за постсоветское время опустилась до однозначной цифры — 9%. Прошлый год переменил вектор. Россия столкнулась с ростом инфляции, которую извне подталкивает мировая конъюнктура, а внутри — все более щедрое государство.
Избавления от внешних факторов не будет. Очередная эпоха дешевых денег только начинается. По прогнозу Lehman Brothers, уже к середине этого года ставка ФРС опустится до 1%. К тому времени подтянутся и другие центробанки развитых стран, которые пока не снижали ставки. Morgan Stanley прогнозирует, что лишь 20% центробанков (в основном в развивающихся странах) в ближайшие полгода повысят ставки из-за инфляции. Зато треть всех центробанков будет их понижать, чтобы не заразиться американской рецессией. В мировую экономику хлынет еще больше денег. Это не позволит ценам на сырье опуститься в ближайшие полгода, а в случае с продовольствием — и дольше. Хенсли из J. P. Morgan отмечает, что если цены на нефть могут быстро меняться, то цена продовольствия определяется циклами. Если оптовые цены сейчас пойдут вниз, простых покупателей это затронет только через год. Значит, внешнее давление будет слишком сильно, чтобы российский ЦБ смог эффективно сдерживать цены через ставки РЕПО или укрепление рубля. Сдержать инфляцию может «метод Примакова» — жесткое ограничение госрасходов. Признаков такой политики не видно. Начало года уже принесло известие о росте бюджетных расходов на 343 млрд руб. Можно действовать иначе — снижая импортные пошлины и дерегулируя экономику: инфляция снижается при росте предложения товаров на рынке. Но надо действовать, а не ждать у моря погоды. Когда Бен Бернанке объявит о повышении ставки, по российской инфляции будет нанесен реальный удар. Правда, это произойдет, если будет соответствовать интересам американской экономики. Пока все наоборот.
