Елизавета Исакова
Официальная статистика Международного комитета Красного Креста говорит о том, что за первые 16 лет нового века количество вооруженных конфликтов в мире выросло более чем в два раза и сейчас превышает 70. При этом только треть из них – это противостояние двух сторон. В остальных случаях в боевых действиях принимают участие многочисленные вооруженные группировки, число которых с каждым годом увеличивается в геометрической прогрессии.
Корреспондент РИА Новости пообщалась с советником Международного комитета Красного Креста (МККК) по взаимодействию с неправительственными вооруженными формированиями Брайаном МакКинном и с пожелавшим остаться неназванным сотрудником ООН, который знаком с ситуацией с вооруженными группами, в том числе в Сирии. Выяснилось, что практически любое действие боевиков подчинено строгим правилам и схемам, а то, что для западного человека, порой, кажется хаосом, на самом деле имеет четкую структуру и преследует определенные цели.
Стратегия хаоса
По завершению ливийского конфликта в октябре 2011 года только в городе Мисрата насчитывалось 236 действующих группировок. В Сирии в 2014 году количество таких объединений превышало одну тысячу. Это значительно затрудняет процессы урегулирования современных конфликтов, однако дает возможность экспертам внимательно изучить поведение каждой группировки, чтобы затем выработать стратегию ведения переговоров на будущее.
Несмотря на то что два конфликта нельзя сравнивать, между ними все же есть связь. В определенном смысле то, что происходило в Сирии, в первые два года в какой-то степени следовало за ливийскими трендами. Просто в Ливии боевикам не хватило времени для развития сложившихся групп в более структурированные объединения. В Сирии же роль ускорителя сыграло иностранное финансирование.
"Идея того, что все происходит хаотично, крайне редко соотносится с реальностью. К примеру, в Южном Судане одна из вооруженных групп пришла и просто-напросто сравняла с землей один из городов. Это в свое время описывали как "хаотичное насилие". Но та же группа людей прошла еще через два похожих города, с такой же демографией, как и уничтоженный город. Но их они не тронули. Как вы объясните, что восемь тысяч диких людей, которых никто не контролирует, прошли через города с абсолютно идентичной этничностью, но уничтожили только третий? Это показывает, что много децентрализованных групп в реальности имеют гораздо больше контроля и ограничений, чем иногда кажется, если смотреть со стороны", — рассказал МакКинн.
Город засыпает, просыпается мафия
Пример структурированного хаоса наиболее ярко виден во время битвы за Мисрату. В 2011 году город был с трех сторон окружен силами Муаммара Каддафи, которым противостояло 126 вооруженных группировок.
"Так как же происходит атака? По сути у вас есть основная группа из 12-18 командиров, которые встречаются ночью и решают, что они будут делать. Они с помощью проектора выводят на экран Google-карты и определяют, где расположены силы Каддафи, а затем решают, какая из групп будет захватывать какое из стратегических мест. Они все общаются по радио. И как только принято решение, они возвращаются к оставшимся группировкам, раздают дополнительные пули, рассказывают, что утром в определенное время будет наступление, но все должны идти не дальше какой-то конкретно определенной линии", — рассказывает представитель МККК. Больше информации боевикам не выдают.
И вот, рано утром все 126 группировок выступают вперед на нескольких тысячах боевых машин. С точки зрения организованных военных картина выглядит как хаотичное передвижение огромной группы народа и техники. Но в этом хаосе существует своя структура: те несколько десятков групп, которые накануне договорились о захвате стратегических позиций, под прикрытием массовой атаки занимают нужные места без особых потерь. При этом полностью руководить всем наступлением никому не приходится, отмечает МакКинн.
Он также обращает внимание и на структуру каждой их группировок. Если в начале конфликта это были разрозненные группки, объединенные семьей или сообществом, и действующих по отдельности, как партизаны, то с течением времени они преобразовываются в группы составом не более 150 человек, которые объединяются в крупные альянсы с линейной схемой управления. Количество человек в каждой маленькой группе такого альянса также не случайно и имеет когнитивную основу. Такой принцип применялся во времена Древнего Рима, описывался в трудах Ленина и Мао и используется в современных армиях. Технически речь идет о числе Данбара — ограничение на количество постоянных социальных связей, которые человек может поддерживать, и информация о которых находится в кратковременной памяти. Когда группировка становится больше этого числа, желание делать что-либо друг для друга изменяется, и сама структура объединения разваливается.
Горизонтальная структура управления боевиками обходит эту проблему, соединяя вместе группы по 150 человек в некое союзничество. Таким образом достигается сплоченность на нижних уровнях, но в то же время присутствует и некий политический союз. Эту схему описывал еще персидский царь Дарий III. Сегодня практически все группировки, которые основываются на семейных связях или некоей клановости, в определенный момент своего существования переходят к подобной линейной структуре, считает эксперт. В Ливии скоротечность конфликта не позволила действующим группировкам создать столь крупные объединения. В Сирии эта трансформация практически состоялась, подкрепленная финансированием третьих стран и сильной религиозной идеологией.
В деньгах счастье
В начале конфликта в Сирии действовало до тысячи разрозненных вооруженных групп, которые никак не были связаны друг с другом и больше походили на солдат удачи, воюющих за тех, кто больше заплатит. При этом стратегическое планирование их операций осуществлялось из-за рубежа. К 2018 году ситуация радикально изменилась.
По данным осведомленного источника РИА Новости, в настоящее время на севере Сирии можно выделить три крупных террористических объединения: "Джебхат ан-Нусра"*, "Ахрар аш-Шам"*, "Сирийский освободительный фронт"*, в который входят "Джейш аль-Ислам"* и "Движение Нуреддин аз-Зинки"*, а также "Свободная сирийская армия" под новым именем "Национального фронта освобождения Сирии". Они имеют описанную выше линейную структуру подчинений на нижних уровнях и строгий вертикальный контроль командиров со стороны политического руководства. Каждая их групп при этом получает финансирование от различных стран, которые участвуют в урегулировании конфликта (Турции, Саудовской Аравии, Катара, Иордании, США и ряда Европейских государств) и, тем самым, оказывают влияние на ситуацию на земле, отмечают эксперты.
Группировка "Исламское государство"* сейчас контролирует только 7% территории Сирии. По словам эксперта, ее представительства сегодня остались только в Дейр-эз-Зоре, около Хомса и в Хасаке, в провинции Дераа. В Идлибе остаются единичные представители ИГ*, которые не контролируют территорию региона.
Примечательно, что на начальном этапе конфликта в Сирии вооруженные группировки объединялись по принципу "где лучше платят", так как третьи страны фактически спонсировали проведение определенных акций в обмен на фото или видео события с участием боевиков, рассказывает сотрудник ООН. Тогда же наблюдалась хаотичная на первый взгляд миграция из одной группировки в другую под общим брендом "Свободная сирийская армия". В реальности эта армия не обладала никаким командным составом или четким руководством, а бренд использовался только для видео, за которые платили деньги.
"Деньги здесь играют основную роль. Вы ничего не сможете сделать без денег. Просто воевать против Асада – это не такая сильная идеология, как воевать против него за большие деньги", — отмечает он.
Северный анклав
По словам сотрудника ООН, спустя несколько лет в стране стали появляться исламисты, а их четкая религиозная идеология изменила расклад сил. К примеру, "Джейш аль-Ислам"* начиналось как объединение 16 человек, которое очень быстро развилось в одну из самых сильных группировок. Радикальная идеология подчинения помогла выстроить жесткую вертикальную иерархию, напоминающую армейскую.
Примерно в 2014 году спонсоры "Свободной сирийской армии" переключают свое внимание на эти исламистские группировки, почувствовав их силу. И вновь начинается миграция боевиков за деньгами, теперь уже к исламистам, сказал эксперт. Появляются пять фронтов, руководство которыми фактически осуществляют не военные, а 21 мирный гражданин-исламист. В это объединение попадают в том числе "Ахрар аш-Шам"*, "Джейш аль-Ислам"* и "Фейлак ар-Рахман"*. Однако в него не включают "Джебхат ан-Нусру"*, так как у ее основы стоит "Аль-Каида"*, а зарубежные спонсоры не хотят в открытую финансировать таких террористов. "Нусра"* впоследствии так и не примкнет ни к какому объединению, вбирая в себя наиболее радикальных исламистов, постепенно становясь одной из самых сильных групп боевиков в Сирии.
Представитель ООН подчеркивает, что "Джебхат ан-Нусра"* оказалась наиболее структурированной и сильной в своей идеологии, так как это, по сути "Аль-Каида"*. Она поменяла свое имя после того, как коалиция во главе с США с одной стороны и РФ с другой, начали активно бороться против террористов ИГ*. В настоящий момент ключевая ячейка ее командования находится в Идлибе. Она представлена также и в Дераа, но не так много.
"Нусра"* самая сильная группа на севере, но старается это не афишировать, так как иначе с ней будут бороться как и с ИГ*", — рассказал эксперт.
Собеседник агентства добавил, что объединение пяти фронтов в итоге развалилось, так как ряд арабских стран, которые финансировали их руководство, одновременно пытались поддерживать малые группы боевиков, входивших в их состав, чтобы не дать Турции, контролирующей границу, захватить полный контроль над происходящим на земле. Значительное влияние на расклад сил оказал и дипломатический конфликт между Саудовской Аравией и Катаром. "Фейлак ар-Рахман"*, финансируемая Катаром, начала противостояние с "Джейш аль-Ислам"*, получающей деньги от Саудовской Аравии.
В 2018 году на севере Сирии формируется новая структура под названием "Сирийский освободительный фронт", в котором объединились "Джейш аль Ислам"* и "Движение Нуреддин аз-Зинки"*. По отдельности эти группировки в 2016-2017 годах воевали против "Нусры"*, но на данный момент в Идлибе, где представлены все трое, соблюдается своеобразный пакт о ненападении.
"Нусра"* воюет с "Ахрар аш-Шам"*, которая входит в "Сирийский освободительный фронт", который финансирует Турция. Так что, если Турция захочет, она может заставить ССФ уничтожить "Нусру"*, которая является ячейкой "Аль-Каиды"*, — отмечает собеседник агентства.
Южные территории
На Юге Сирии ситуация выглядит немного иначе. К примеру, боевики, которые там воюют и представляют движение "Ахрар аш-Шам" и "Джейш аль-Ислам"*, находятся в подчинении у своих ключевых групп, находящихся в Идлибе. В случае если будет достигнута договорённость об эвакуации, именно они пойдут на север Сирии.
Вести с ними переговоры крайне проблематично, полагает эксперт ООН, в первую очередь потому, что все решения будут все равно приниматься в Идлибе. По его мнению, из-за радикальности взглядов и ярко выраженной религиозной идеологии на политическое урегулирование эти группы вряд ли когда-либо согласятся. Однако в гуманитарных вопросах у них весьма прагматичный подход: медикаменты и еда нужны им самим, поэтому они соглашаются на прохождение гуманитарных конвоев.
В тоже время, тот факт, что регион контролируют не только они, усложняет жизнь гуманитарных работников, которым приходится договариваться со всеми группами, действующими в данном районе. Эксперт из МККК сообщил, управлению Верховного комиссара ООН по гуманитарным вопросам однажды пришлось договариваться по отдельности с 65 вооруженными группировками, чтобы конвой прошел безопасное расстояние в 50 километров.
В провинции Дераа, по словам представителя ООН, находится еще порядка 52 разрозненных группировок, не объединенных никакой сильной идеологией, финансируемых западными государствами, Иорданией, саудитами и ОАЭ. Именно их как некое слабое звено можно склонить к сотрудничеству по политическим мотивам. Вероятно, именно их имел в виду и спецпредставитель президента РФ по Сирии Александр Лаврентьев, когда в середине июня высказал осторожную надежду на то, что на юге страны в скором времени удастся заключить соглашение с "умеренными вооруженными группировками".
Новые переговорные стратегии
Способность разбираться в структуре и мотивации вооруженных группировок жизненно необходима не только для гуманитарных организаций, чтобы они могли выполнять свою работу, но и для разработок стратегий ведения политических переговоров.
К примеру, если в составе разрозненных групп вооруженной оппозиции есть кто-то из официально признанной террористической "Джебхат ан-Нусры"*, то можно назвать всех боевиков этого формирования именем террористов. Это тактика, при которой вооруженным повстанцам дается своеобразный намек: если вы умеренные, переходите на правильную сторону, иначе с вами будут поступать как с террористами "Нусры"*.
По словам представителя МККК, в 1960-1980-е годы большое количество вооруженных группировок были вертикально структурированы, и много переговорных стратегий ООН основывается на том, что вооруженные группировки до сих пор так работают. Однако сегодня уже нельзя смотреть на них с подобных позиций.
"У вас может быть то, что мы называем движением, или некие союзы союзов. При этом будет существовать организованное ядро. Однако его взаимодействие с нижестоящими группами может быть крайне децентрализовано. Так, что кажется, что это не единая группа. Поэтому надо рассматривать ее как движение. С гуманитарной точки зрения это очень важно, так как в зависимости от структуры группы существуют различные виды диалога с ними. И надо знать, кто оказывает влияние на местные группы. Также важно понимать сложность структуры всего движения… Эти группы обладают огромными возможностями для самоорганизации, но при этом они децентрализованы. Это очень странная динамика с точки зрения западного человека", — говорит МакКинн.
В ООН для этих целей существуют даже специальные тренинги, на которых эксперты по вооруженным группам обмениваются опытом и пытаются понять, в каком направлении будет развиваться та или иная структура вооруженных неправительственных объединений. А МККК в июне выпустил специальный доклад, в котором попытался объяснить психологию поведения этих групп. В нем, в частности, рассказывается о наличии огромного числа схем противостояния между самими вооруженными группировками, в том числе по финансовым, религиозным и другим принципам, что напрямую влияет на их поведение во время конфликтов. Способность разобраться во всех хитросплетениях взаимоотношений вооруженных групп, уверены в МККК, поможет организовать более эффективную работу со всеми сторонами конфликтов для защиты мирных жителей, заключенных, раненых, и всех других, кто попадает под защиту правил ведения войны.
Вооруженный конфликт продолжается в Сирии с марта 2011 года. Правительственным войскам противостоят боевики различных вооруженных формирований.
Данные о количестве жертв конфликта разнятся. По данным ООН, речь идет о 300 тысячах погибших сирийцах. Российский Институт востоковедения РАН, используя данные Сирийского центрального статистического бюро, провел собственное исследование, согласно которому общая цифра погибших сирийцев составляет 105 тысяч человек. Так, согласно исследованию, потери правительственной армии Сирии и ополченцев составляют 45 тысяч человек, боевиков террористических организаций из числа местных жителей — 24 тысячи человек, гражданского населения — 36 тысяч человек. При этом большая часть гражданских погибла от рук джихадистов и так называемой умеренной оппозиции. Около 18 тысяч погибших в Сирии были иностранными наемниками террористических группировок (граждане более 80 стран мира).
Россия с 30 сентября 2015 года по просьбе сирийского президента Башара Асада об оказании военной помощи начала наносить авиаудары по объектам террористов в Сирии.
*организация запрещена в России
