Еще в 1845 году Джон О'Салливан (John O'Sullivan) сформулировал концепцию американского Lebensraum, жизненного пространства - доктрину the Manifest Destiny, Проявленной Судьбы (Данный традиционный перевод этой идеологии принадлежит А.Дугину – прим.перев.). Этими словами он обозначил миссию Соединенных Штатов - «распространяться по континенту, предоставленному Провидением для свободного развития нашей год от года растущей многомиллионной нации» (1). Для Джосайи Стронга (Josiah Strong), ярого американского миссионера-империалиста, the Manifest Destiny имела геополитический смысл - создание всемирной империи. Америка должна была стать величайшей из земных империй. «Как когда-то все народы принесли свои дары к колыбели Иисуса, так они принесут их и к колыбели юной империи Запада» (2). И раз уж судьба и ее проявление предопределены Богом, то именно американцы обладают верховным правом на землю, лишая этого права все остальные народы. Вкупе с доктриной Монро (the Monroe Doctrine), теологические принципы доктрины the Manifest Destiny давали почти евангельское объяснение геополитического замысла завоевания и покорения Земли, сначала Западного полушария, а затем, с войной против Испании в 1898 г., и всего мира. Как отметил Карл Шмитт, эта война до сих пор не закончена. В этом контексте события в Югославии - лишь продолжение этой вот уже столетней войны.

В истории Соединенных Штатов стремление к захвату территорий стало на одну ступень с регилигией. Непрерывные захватнические войны США с момента появления доктрины the Manifest Destiny являются главнейшей чертой американской внешней политики, в которой слились воедино три стороны американского мировоззрения, Weltanschauung:

- доктрина the Manifest Destiny - как теологическое основание - Богом и Провидением предопределенная война во исполнение воли Всемогущего, и, соответственно, война для установления демократии, или в её интересах, или в интересах человечества,

- доктрина Монро - геополитический аспект и

- доктрина «Открытых Дверей» - экономический аспект.

В конце прошлого века американская геополитическая доктрина получила интеллектуальное обоснование в трудах Фредерика Джексона Тёрнера (Frederick Jackson Turner), Брукса Адамса (Brooks Adams) и адмирала Мэхэна (Mahan), а за её воплощение принялись Теодор Рузвельт (Theodore Roosevelt) и позже Вудро Вильсон (Woodrow Wilson). Геополитическая концепция Тёрнера, Адамса и адмирала Мэхэна «стала мировоззрением, экспансионистским Weltanschauung для последующих поколений американцев и. важной деталью для понимания имперской экспансии Америки в 20-м веке», пишет выдающийся американский историк Уильям Уильямс (William Williams). Политика американского жизненного пространства, именуемая «империализм Открытых Дверей», и расширение американской империи по периметру, определенному в доктрине Монро, - вот объяснение внешней политики США в 20-м веке, включая текущее расширение НАТО, признание американского военного превосходства надо всей Евразией и войну против Югославии.

Архитекторы американского жизненного пространства оставили и руководящие указания для НАТО. НАТО как геополитическая структура четко привязана к «Пограничному тезису» (Frontier thesis) американской экспансионистской внешней политики, выступая в качестве функции и инструмента Атлантического Grossraum, Великого Пространства, которое представляли себе Тёрнер, Адамс и адмирал Мэхэн. Как сказал сенатор Том Конналли (Tom Connally): «Атлантический Пакт - это логическое продолжение доктрины Монро». А американский историк Стивен Эмроуз (Stephen Amrose) отмечает, что «создание НАТО означало расширение доктрины Монро на Европу, которая становится для США еще одной Латинской Америкой» (3).

Основная идея Фредерика Джексона Тёрнера состояла в том, что уникальность Америки - в её расширяющихся границах. Он видел историческую сущность США в постоянном геополитическом расширении границ на Запад. Тёрнер заявлял, что «существование свободных земель, их постоянное освоение и продвижение Америки на Запад служат объяснением её развитию» (4), что «универсальное расположение американцев» («universal disposition», что можно перевести и как «всемирную предрасположенность»-- прим.перев.), «расширяющийся народ, призванный распространить свое владычество» и геополитический рост «на самом деле являются результатом присущей им силы развития» (5). Таким образом, американская история - это история «постоянного продвижения границы... граница - это линия самой быстрой и эффективной американизации... Ее главная черта - движение... энергия Америки будет всегда требовать увеличения поля приложения своих сил» (6).

Уже упомянутый американский историк Уильям Уильямс в своем труде, посвященном «Пограничному тезису», пишет: «Ещё одной идеей, питающей американское имперское Weltanschauung, является тезис Брукса Адамса о том, что уникальность Америки может быть сохранена только через внешнюю политику экспансионизма» (7). С её помощью Адамс рассчитывал сохранить объяснение Тёрнером прошлого США и спроецировать его в будущее. «Вместе взятые, идеи Тёрнера и Адамса дали строителям американской империи общее представление и объяснение мира, а также конкретную и приемлемую программу действий с 1893 г. до 1953», продолжает Уильямс. «Экспансия, завоевание стало настоящим катехизисом для этого молодого мессии американской исключительности и всемогущества... Тёрнер дал американцам националистическое мировоззрение, которое успокаивало их сомнения... и оправдывало их агрессивность» (8). Глядя в прошлое, Тёрнер увидел в завоевании американского Запада реализацию the Manifest Destiny в Западном полушарии. Адамс же видел появление новой границы - всего мира. Его мондиалистское мировоззрение признавало только одну мировую империю - Американскую, а не множество Grossräume или Панрегионов (Panregions), как это видели Карл Шмитт (Carl Schmitt) или генерал Хаусхофер (Haushofer).

Труд Брукса Адамса «Закон цивилизации и упадка» (9) («The Law of Civilization and Decay», 1895) - «Пограничный тезис для всего мира», по выражению Уильямса (10). В этой книге Адамс предлагал политику агрессивного экспансионизма, в планах которой было и превращение Азии в экономическую колонию, что дало бы Америке новую огромную границу в Азии. В сущности, именно тогда и было положено начало завоеванию Евразии. Уильямс отмечает, что «внешняя политика США во время "холодной войны" была просто "переизданием" внешней политики Адамса времен 1890-х годов» (11). В своей книге «Американская империя» («American Empire», 1911) (12) Брукс Адамс предвидел пришествие Американской мировой империи и завоевание всего евразийского геополитического пространства. И Теодор Рузвельт, и Вудро Вильсон интерпретировали движение на Запад как цивилизаторское завоевание Евразии, на что во многом повлияли труды Тёрнера и Адамса. Пример из Адамса: «используйте экономическую и военную силу для расширения границы Соединенных Штатов на запад» (13).

Экспансионистские замыслы Адамса были основой американской внешней политики - экспансионизм сначала в Азии, затем в Европе. В своей интерпретации американской истории Вильсон широко полагался на «пограничный тезис» Тёрнера. «Всё, что я когда-либо написал на эту тему, исходит от него», заметил Вильсон (14). Лозунг Вильсона, который тот заимствовал из лексикона доктрины the Manifest Destiny - «Мир, безопасный для демократии» («World safe for democracy») - в действительности означал мир, безопасный для американского жизненного пространства. Как добавляет Уильямс, «ещё более, нежели в случае Теодора Рузвельта, политика Вудро Вильсона и, затем, Франклина Делано Рузвельта, были классически тёрнеровскими» (15). «Пограничный тезис» Тёрнера сделал демократию (т.е. американское владычество) функцией расширяющейся границы. «Ф.Д.Рузвельт всегда был... тёрнерианцем в своей внешней политике... Тёрнеризм Рузвельта был затем смешан с realpolitik Адамса» (16). Вудро Вильсон был первым, кто намекнул на наступающую мировую гегемонию Америки.

Считая, что Великобритания покорилась Соединенным Штатам, и Джон Булл (John Bull - традиционная персонификация, наименование Великобритании – прим.перев.) превратился в послушного слугу заокеанского Атлантического Повелителя, Адамс увидел главного врага в континентальной Европе:

«Ускорение движения, которое так концентрирует сильных, уже настолько быстро крушит слабых, что, кажется, подошло то время, когда две враждебные системы сойдутся в схватке друг с другом, и начнётся борьба на выживание... Нравится нам это или нет, но нам придётся бороться за место международного обмена, или, иными словами, за место империи... Наш соперник (Франция, Германия и Россия) при смерти и обречён... Если мы ему уступим, он нас задушит» (17).

Экономическое господство, заявлял Адамс, это основа всякой власти (18). Свободная торговля и экономический интернационализм, т.е. интернациональная экономика под контролем Америки, стали ключом к мировому господству:

«Адамс доказывал, что роль США в определении политики мирового порядка должна возрасти... Экономическая (и моральная) власть должна была быть переведена во власть военную, если Америка должна, по выражению Рузвельта (под влиянием Адамса) "встретить свою судьбу" ("rendez-vous with destiny")» (19).

Написанное Адамсом в 1900 г. «Американское экономическое господство» («American Economic Supremacy») (20) как «учебник для строителей американской империи» совсем не устарел. В статье Чайлдса (Childs) 1945 г. отмечается: «Если бы Адамс написал эту книгу лишь год назад, издавая сейчас, ему бы даже не пришлось ничего в ней переписывать, чтобы его взгляды соответствовали сегодняшнему дню» (21). Это верно и для периода после 1991 г. Отец «политики сдерживания» (policy of containment) Джордж Кеннан (George Kennan), объясняя и защищая эту политику, упоминает Адамса как «одного из немногих американцев, кто распознал истинную основу внешней политики». Анализ и доказательства Кеннана во многом схожи с Адамсом (22). Доктрина Трумэна - классический пример «Пограничного тезиса», предназначенного для облегчения американского экспансионизма; в одной из речей Трумэн даже назвал его «Американской Границей» («American Frontier»).

«К концу Второй мировой войны лидеры Америки стали еще более явно следовать идеологическим шаблонам, рожденным в 1890-х годах» (23). «Подобно изрядной доле иных аспектов американской истории 20-го века, военное определение мира было прямым продуктом погранично-экспансионистских взглядов» (24).

Адмирал Мэхэн - автор самых первых руководящих принципов для НАТО. «Выражаясь с угрожающих и рациональных позиций физической силы», Мэхэн предвидел будущее, в котором индустриальная экспансия ведет к борьбе за рынки и источники сырьевых ресурсов, в конечном счете, приводя к необходимости силы для открытия и завоевания новых рынков. Лучше всего для такой экспансии, по его мнению, подходит море - и новому колониализму «открытых дверей» как никогда потребовался американский морфлот. Как отмечает Уолтер ЛаФебер (Walter LaFeber), Мэхэн свел свою теорию к единому постулату: «В этой троице - производстве, требующем обмена товарами, отгрузке (shipping - букв. «(доставка) кораблем» - прим.перев.), через которую этот обмен осуществляется, и колониях, - следует искать ключ к истории и даже политике стран, чьи границы выходят к морю» (25). Производство ведет к необходимости обмена товарами, что, в свою очередь, требует наличия колоний (26).

Книга Джона Хэя (John Hay) «Записки об "Открытых дверях"» («Open Door Notes») - это декларация американского Lebensraum 1899 г. И 1900 г. означал уже начало мировой коммерческой экспансии Америки, будущий американский империалистический экспансионизм через политику «открытых дверей» (27). Как я уже указывал, слова Вудро Вильсона «Мир, безопасный для демократии» на самом деле означают «Мир, безопасный для американского жизненного пространства». Вильсон видел всемирную экономическую экспансию как смену границы американского континента, который уже завоёван. В одной из глав 5-го тома его «Истории американского народа» («History of the American People»), которая читается как пересказ статей Брукса Адамса, Вильсон заявил, что Соединенным Штатам самой судьбой предопределено командовать «экономическими судьбами мира» через экспансионизм «открытых дверей»: «Дипломатия, а если понадобится, то и сила, должны свободно двигаться вперед». В серии лекций, прочитанных в Колумбийском университете в апреле 1907 г., он высказался еще более открыто:

«Торговля не обращает внимания на государственные границы, а производитель настойчиво считает рынком весь мир. Поэтому флаг его государства должен всюду следовать за ним, и закрытые государственные границы должны пасть. Производства, которыми владеют финансисты, должны охраняться государствами, даже если при этом будет нарушен суверенитет несогласных наций. Надо брать колонии или создавать их, чтобы ни один полезный уголок мира не был пропущен или пропал» (28).

Ф.Д.Рузвельт рассматривал «Новый курс» (New Deal) в геополитической традиции Тёрнера и Адамса (29) - New Deal как New Frontier. Американские свободы нельзя сохранить в не имеющем границ обществе. И опять Соединенные Штаты ищут новые границы. «Расширить политику "Открытых дверей" на весь мир» стало лейтмотивом американской внешней политики (30). Торговый Секретарь (министр торговли в структуре правительства США – прим.перев.) заявил: «Мы не можем допустить того, чтобы перед нашей торговлей в Восточной Европе закрылась дверь, как в Китае» (31). Госсекретарь Хьюз (Hughes) распространил политику «Открытых дверей» на все европейские колонии и Восточную Европу (32). Вся «холодная война» была нужна лишь для открытия российских и восточноевропейских границ для американского экспансионизма и империализма «Открытых дверей». Политика «сдерживания», т.е. традиционной блокады Материковой Крепости (Fortress Heartland), служила той же цели.

В 1934 г. Остин Берз (Austin Bears) потребовал от администрации Рузвельта, следовавшей «новым курсом», порвать с экспансионистской традицией. Обосновывал он это тем, что «новый курс» приведет к новой войне за империю. Через Национальный Совет Внешней Торговли (National Foreign Trade Council) ему резко ответило сообщество корпораций: «Национальному самоограничению нет места в экономической политике Соединенных Штатов» (33).

«Лидеры Америки предсказывали, что торговая экспансия при открытых дверях даст США все экономические преимущества формальной империи без политической и моральной ответственности перед колониями» (34). Как бы то ни было, конечным результатом экспансионизма «Открытых дверей» была экономическая колонизация нового геополитического пространства. Как заметил немецкий геополитик Отто Мауль (Otto Maull): «Полное экономическое проникновение - то же, что и полная оккупация». Война «Открытых дверей» неизбежно ведет к оккупации «Открытых дверей».

Британский геополитик Питер Дж. Тэйлор (Peter J. Taylor) в своей книге «Британия и Холодная война. 1945-й как геополитический переход» («Britain and the Cold War. 1945 as Geopolitical Transition», 1990) вводит концепцию «геополитического мирового порядка» («geopolitical world order»), который означает геополитический режим гегемонии со стороны какой-либо исторической державы-гегемона в международной мировой системе, и отмечает, что «геополитический порядок перед "холодной войной" закончил Мировой Порядок Британского Наследия (British Succession)» (36). И нацистская Германия, и Соединенные штаты имели одинаковые планы мирового господства, Weltherrschaft, и обе страны оказались вовлечены в борьбу за роль мирового гегемона как наследника Британского порядка (Pax Britannica): «...мы можем рассматривать обе мировые войны как сражение за британское наследие между Германией и США» (37). В результате Второй мировой войны прежде правившую Британскую империю сменила новая экономическая Американская империя (38).

Ещё перед Второй мировой войной США начали создавать планы грядущей мировой гегемонии. В протоколах закрытых встреч между Госдепартаментом и Советом по Международным делам (Council on Foreign Relations), начавшихся в 1939 г., ясно определена роль США как наследника и заместителя Британии, а протоколы Подкомитета по Безопасности Совещательного Комитета этого Совета По Послевоенной Внешней Политике (Council's Security Subcommittee of the Advisory Committee of the Post-War Foreign Policy) устанавливали сходные параметры американской послевоенной внешней политики: «Британская империя, в том виде, в котором она существовала в прошлом, когда-нибудь будет восстановлена, и Соединенные Штаты могут занять ее место». Соединенные Штаты «должны культивировать такие умонастроения в отношении послевоенного мирового устройства, которые помогли бы нам установить наши собственные условия, ведущие к созданию Pax Americana» (39). Американцы могут сохранять свою жизненную силу только через принятие логики бесконечного экспансионизма (40).

В 1942 г. директор Совета, Исайя Баумэн (Isaiah Bowman), написал: «Мерой нашей победы будет мера нашего господства в мире после победы. США должны обезопасить территории, стратегически необходимые для контроля над миром» (41).

Проект Изучения Мира и Войны (the War and Peace Study Project) созданный Советом по Международным делам во время правления Рузвельта сразу после Второй мировой войны, был генеральным планом и проектом нового мирового порядка для послевоенного мира, порядка, в котором Соединенные Штаты были бы господствующей державой: «Рабочие группы этого проекта, в сотрудничестве с американским правительством разработали империалистическую концепцию национальных интересов и военных целей США». Американский империализм «предпринял сознательную попытку организовать и контролировать мировой империей. Полный успех этой попытки сделал США «державой N°1, господствующей над огромными территориями мира - Американской империей». Этот проект по самой своей природе определял «национальные интересы» (42) США. «Целью послевоенного планирования было создание интернационального экономического и политического порядка во главе с США» (43).

Исайя Боумэн, главный геополитик Рузвельта, определял цели внешней политики США как следование глобальной геополитике американского жизненного пространства в ответ на Lebensraum нацистской Германии. Таком образом, цели войны у США и нацистской Германии были просто идентичными. Боумэн в соавторстве с Х.Ф.Армстронгом (H.F.Armstrong) даже привлекли статью из трудов Макиндера (MacKinder) об опасности сильного Советского Союза, опубликованную в журнале «Иностранные дела» («Foreign Affairs») под названием «Круглый Мир и завоевание мира» («The Round World and the Winning of the Peace») (44).

Статья примечательна тем, что в ней старый британский империалист Макиндер в сущности ратует за преобразование Британской империи в американский протекторат и за установление американской гегемонии в Европе: «стать Мальтой гигантских масштабов (для продвижения Американской империи на запад) и Францией как защищаемому входу на мост» (45).

Меморандум E-B19 заканчивался заявлением о приоритетах американской внешней политики, сводя воедино «частные компоненты интегральной политики достижения военного и экономического господства Соединенных Штатов в негерманском мире». Другим важнейшим элементом было «координация и сотрудничество Соединенных Штатов с другими странами для обеспечения ограничения любых попыток проявления суверенитета иностранных государств, которые могут представлять угрозу минимальному мировому пространству, необходимому для безопасности и процветания Соединенных Штатов и Западного полушария» (46).

На встрече 19 октября 1940 г. Лео Посвольски (Leo Posvolsky), главный послевоенный стратег Госдепартамента, «согласился с первоначальным планом Совета о мировом господстве. Его уверенность в том, что Соединенные Штаты нуждаются в большем жизненном пространстве, чем только Западное полушарие, выразилось в его заявлении о том, что "если рассматривать Западное полушарие как единый блок, тем самым подразумевается подготовка к войне" (47). Посвольски, таким образом, сознавал, что Соединенным Штатам надо готовиться к войне для обретения большего жизненного пространства, если они будут ограничены одним Западным полушарием, и этот вывод ясно следует из трудов Совета» (48).

Американской экономике нужен простор, новое и расширенное жизненное пространство для выживания без сильных преобразований, заявляли стратеги Совета Внешних Сношений. Этот простор получил выражение в концепции Великого Пространства, Grossraum - Соединенные Штаты возглавляли негерманский блок, который США в 1941 г. называли «мировой экономикой» (sic!).

Исследования Группы Экономики и Финансов показали, насколько будет опасна для США объединенная Европа, с нацистами во главе или без них. Хамильтон Фиш Армстронг в середине июня 1941 г. указывал, что нельзя допустить объединения Европы, т.к. она станет настолько сильна, что станет серьезно угрожать Американскому Великому Пространству. Единая Европа, по мнению американцев, фундаментально несовместима с американской экономической системой (49).

Усиленное изучение и дискуссии рабочей группы Совета выявили, что для нового американского Великого Пространства, нужна, как минимум, основная часть негерманского мира. В пределе, оно состоит из Западного полушария, Великобритании, остатков Британского Содружества и Империи Голландской Вест-Индии (Dutch East Indies), Китая и Японии (50). Ноам Хомски (Noam Chomsky) так определил концепцию американского жизненного пространства:

«Великое Пространство должно включать Западное полушарие, Западную Европу, Дальний Восток, бывшую Британскую империю, несравненные энергетические ресурсы Среднего Востока (которые перейдут в наши руки после того, как мы выкинем наших соперников Францию и Британию), остальной Третий мир и, если возможно, весь земной шар» (51). Сюда включается и весь Китай.

В отличие от Карла Шмитта, который в своих геополитических работах использовал термин Grossraum, буквальным переводом которого будет Великое Пространство, и который защищал мировой порядок, основанный на сосуществовании Великих Пространств, Grossräume, эта американская концепция не имеет ничего общего с ограниченным геополитическим пространством. После войны США просто отбросили сценарии нескольких Монро (52). Вместо этого американский экспансионизм должен стать неограниченным, отвергающим всякое понятие сопротивления его национальным интересам (53).

«Главной цель в политике, и в войне, и в мире, должно стать недопущение объединения силовых центров Старого Света в коалицию, враждебную ее интересам», писал американский геополитик Николас Спикман (Nickolas Spykman) в своей книге «География мира» (Geography of Peace) (54), заново повторяя основные геополитические цели США в послевоенной Европе. «Спикман просто повторил для Соединенных Штатов то, что составляло главный принцип государственного искусства Великобритании со времен Генри VIII», комментирует Дэвид Галлео (David Galleo) (55).

К такому же выводу пришел и Ханс Й. Моргентау (Hans J. Morgenthau): «Европейская политика Соединенных Штатов находит прямую параллель политике Великобритании со времен правления Генри VIII до крушения Британской империи». Подобно Великобритании в недавнем прошлом, сегодняшние Соединенные Штаты стремятся лишь к одной цели в Европе - не допустить ее объединения, отвергая принцип баланса сил и требуя признания односторонней американской гегемонии и силового преимущества (56).

После войны политика американского жизненного пространства вылилась в создание Атлантического Альянса, нового Великого Пространства, которое предвидели стратеги Совета по Международным Делам и Проекта Изучения Войны и Мира. Американское Великое Пространство было концептуально и институционально оформлено в виде Атлантического Альянса.

Атлантизм - организационный принцип американской послевоенной политики в отношении Европы - был основан на политической зависимости Европы. НАТО - ось американского послевоенного контроля - был инструментом, управляющим американским силовым проникновением в Европу, указывает Рональд Стил (Ronald Steel) в своей книге «Искушения Сверхдержавы» («Temptations of a Superpower») (57), в которой он особо подчеркивает, что главной целью послевоенной стратегии США было не допустить превращения Европы в будущего экономического соперника, т.к. соперник в экономике скорее всего станет соперником и в политике. Американские национальные интересы требовали препятствования Континентальному объединению.

Предвосхищая создание НАТО, ведущий американский геополитик послевоенного экспансионизма Николас Спикман в 1943 г. высказал идею о том, что «европейская зона силы может быть организована как региональная Лига Наций с США в качестве экстра регионального члена» (58). Комментируя предложение Спикмана, ведущий американский политолог Клайд Иглтон (Clyde Eagleton) отметил: «Это просто невероятно - ни чтобы США пошли на такой риск, ни чтобы какое-либо из европейских государств допустило такое вмешательство извне» (59). Принятие американского предложения могло значить только согласие на установление американского протектората над этими европейскими государствами.

Переформулируя старый тёрнеровский «Пограничный тезис», Спикман писал: «Мы смотрели на границу с международной точки зрения как на выражение относительной силы взаимоотношений, как на линию, на которой уравниваются противостоящие силы. С национальной точки зрения отдельного государства граница есть передовая во время затишья, называемого миром» (60).

Европеанисты смотрели на атлантистскую систему, построенную на американской гегемонии, как на переходную конструкцию, рожденную исключительно европейской слабостью, которая будет изменена, если не отброшена, как только слабость пройдет. Подразумевалось, что Европа не вечно будет в подчинении.

Геополитический атлантизм подразумевал, однако, именно вечное подчинение. Политический атлантизм видел в НАТО столп американского господства и инструмент силового управления европейским геополитическим пространством.

Атлантизм - это своего рода политическая религия экспансионизма с собственным геополитическим катехизисом и доктриной непорочной концепции американской внешней политики. «Несмотря на своё англосаксонское происхождение, катехизис атлантизма выглядит намного менее систематизированным и доктринальным» (61), пишут Дэвид Галлео и Бенджамин Роулэнд (David P. Galleo, Benjamin M. Rowland) в своей книге «Америка и мировая политическая экономия. Атлантистские грёзы и национальные реальности» («America and the World Political Economy. Atlantic Dreams and National Realities»). В рамках американского империалистического мировоззрения установление американского протектората над Европой возможно с помощью НАТО (62). Атлантический Альянс - венец атлантической имперской мантии и американских великих планов мировой военной империи:

«Можно было ожидать империализма свободной торговли Халла (Hull), но никак не новой римской империи с Атлантическим Mare Nostrum («наше море» - римское название Средиземного моря – прим.перев.). Это похоже на то, как если бы Соединенные Штаты, презрительно глядя на европейские колонии, решили аннексировать породившие их самих страны» (63).

Атлантический Альянс, который предвидел уже Брукс Адамс, «ознаменовал гегемонию Америки над Европой» (64). Так американский генерал, подчиняющийся американскому президенту, узурпировал политические прерогативы Европы.

Геополитическая концепция американского Lebensraum - Атлантического Великого Пространства американского военного преимущества - требовало прямого силового вмешательства для гарантии американского господства. НАТО было создано именно для этого. Архитекторы Американской Империи видели в НАТО то же, что и адмирал Мэхэн в американском морфлоте - средство завоевания новых рынков и геополитического пространства и инструмент для воплощения политики «открытых дверей» и геополитического управления. Короче говоря, НАТО стало вооруженной опорой движения Американской Империи на запад. «Пограничный тезис» американской внешней политики и доктрина Монро слились в НАТО.

План Маршалла, последовавший за созданием НАТО, на самом деле начал эру американского военного, политического и экономического господства над Европой, заявляет Стивен Эмброуз (65). Сенатор Генри Кэбот Лодж (Henry Cabot Lodge) считал НАТО одной из многочисленных региональных организаций, предназначенных для окружения Советского Союза. Таким образом, НАТО был создан как один из инструментов стратегии блокады Материковой Крепости (Fortress Heartland), идентифицированной с Советским Союзом. (Концепция Спикмана о странах Полумесяца (Rimland), которые должны управляться Соединёнными Штатами, нужно рассматривать как геополитическую теорию блокады).

Господство НАТО над Европой превратило её для американского бизнесмена, солдата и политика в новую Латинскую Америку, по мысли сенатора Конналли, «Атлантический Пакт - логическое продолжение доктрины Монро» (66).

Документ NSC-68 представил практическое выражение доктрины Трумэна, всемирной по своим масштабам, но реально воплотившейся лишь в Европе. Этот документ оправдывал взятие на себя Америкой роли мирового полицейского (67). он был предназначен не только для сохранения власти США, но и для её умножения через приобретение новых стран-сателлитов и предотвращения попыток создать соперничающие системы власти.

Для того чтобы понять, какую угрозу несет НАТО для России и других европейских стран, нужно обратиться к истокам так называемого Атлантического Пакта. Северо-Атлантический Договор был вовсе не альянсом, а односторонней гарантией США того, что Америка считала европейской безопасностью, и фактически допущением американской гегемонии в Западной Европе под маской безопасности. Тем самым США получили командование над западноевропейскими вооружёнными силами, а американские войска обосновались на земле Европы. Апрельский выпуск «Уолл-Стрит Джорнэл» 1949 г. правильно характеризовал Северо-Атлантический Договор как «отменяющий принципы Организации Объединенных Наций» (68). На самом деле НАТО было орудием подчинения и экспансионизма. Британский политолог-международник Кеннет Томсон (Kenneth Thomson) назвал доктрину Трумэна национальной уловкой для замены власти Британии в Европе на американскую (69).

Шарль де Голль, великий французский государственный деятель, имевший наметанный глаз на геополитику и пристрастие к развенчанию американских мифов, правильно указал, что НАТО - всего лишь довесок США, и что НАТО и (французский) национальный суверенитет - вещи несовместимые. Уже в 1951 г (номер от 12 июня) парижский еженедельник «Le monde» («Мир») так резюмировал сущность Атлантического Альянса и его военной стороны - НАТО:

«Фундаментальное неравенство в альянсе превращается во всё более и более явный протекторат, в котором возмущения национальной гордости уже недостаточно для компенсации растущего порабощения. В Римской империи были свои граждане, свои союзники и иностранцы. Новая Американская империя имеет союзников первой зоны (американцев), союзников второй зоны (англичан), и своих континентальных протеже. Как бы они ни чванились, они становятся все больше похожими на атлантические Филиппины».

Леопольд Кор (Leopold Kohr) пришел к выводу, что Атлантический Альянс - не партнерство равных, и что в нём есть только одна нация, полностью свободная в новых условиях, «имперская нация американцев» (70). Как отметил Уолтер ЛаФебер, с созданием НАТО Соединенные Штаты добились победы в том, что ЛаФебер назвал Первой Холодной Войной, которую начал ещё президент Вильсон на Версальской Мирной конференции после конца Первой мировой войны, и конечным результатом чего стало установление американского контроля над Западной Европой, т.е. значительной частью Евразии.

После окончания «холодной войны» роль НАТО как инструмента американского экспансионизма, инструмента управления, контроля и увеличения Американской Империи стала как никогда очевидной. «Пятьдесят лет спустя основания НАТО, когда послевоенный альянс находится в состоянии войны, пора пересмотреть имперскую политику Америки в Европе. Война в Югославии - водораздел в истории НАТО. Сегодня Соединенные Штаты расширили географические масштабы альянса и дали ему новую роль: вмешиваться во внутренние дела суверенных государств, чья внутренняя политика оскорбляет ценности НАТО - даже если эти государства не представляют опасности для партнеров по альянсу... За всей пышной риторикой о НАТО и трансатлантическом партнерстве стоит простой факт: американская политика в Европе не преследует никакой иной цели, кроме её же, Америки, господства...» (71).

Авторы этой цитаты, Бенджамин Шварц и Кристофер Лэйн (Benjamin Schwarz, Christopher Layne) отмечают также, что НАТО служит следующим важным целям:

1. Защита и расширение имперских границ Соединенных Штатов,

2. Установление постоянного протектората США над континентом и

3. Расшатывание необходимости независимой Западной Европы.

Сдерживание (containment) Западной Европы и завоевание Восточной - «мирно», как в случае с Польшей, Венгрией и Чехией, или прямой военной агрессией, как в случае с Югославией – вот две главные цели НАТО.

В вердикте, вынесенном 23 января 2000 г. на заключительной сессии Международного Военного Трибунала, расследовавшем военные преступления НАТО в Югославии (Киев, Украина), НАТО было объявлено преступной военной организацией, подпадающей под сферу действия Нюрнбергского Кодекса.

И снова сегодня Европа стоит перед выбором - стать Mitteleuropa, независимой геополитической величиной, или зависимым придатком Американской империи. Независимая Европа для европейцев - это антигегемонный блок, выступающий против американского атлантического Grossraum. Самый простой геополитический вывод - это то, что НАТО есть угроза будущей независимости Европы. И прежде всего - НАТО есть угроза России.

Примечания:

Весь список цитируемой литературы доступен здесь.