Виталий Лейбин

Ситуация в Донбассе перестала быть промежуточной или неопределенной. Государственность ДНР и ЛНР состоялась, следует прогнозировать социальное и экономическое восстановление региона. В случае успешного развития минского процесса завоевавший самостоятельность Донбасс будет признан изменившейся Украиной, а его государственные институты станут легитимными в глазах всего мира. Если же возобновятся активные военные действия, республики снова прирастут территориями и будут признаны как минимум Россией. Российская Федерация их заведомо не бросит

Артиллерийские перестрелки и локальные бои в Донбассе идут каждый день, несмотря на перемирие. Особенно опасно в районе Широкино, донецкого аэропорта и поселка Пески, в Горловке, почти каждый день есть убитые среди военных с обеих сторон. Но ситуация все равно существенно лучше, чем до заключения Минских соглашений 12 февраля.

Жилые кварталы крупных городов страдают гораздо меньше, практически не гибнут мирные жители. Однако население самых близких к линии разграничения районов по-прежнему живет под аккомпанемент обстрелов. В поселке Октябрьском в районе шахты Трудовской жители все еще боятся выходить из бомбоубежищ, снова слышна канонада на Киевском проспекте в Донецке, несколько раз снаряды попадали в жилые кварталы Горловки. Тем не менее и местные жители, и наблюдатели ОБСЕ признают, что ситуация несравненно лучше, чем во время боев в январе — начале февраля. 

Миссия ОБСЕ выполнима: перемирие возможно

Чаще бои провоцирует украинская сторона. Это признают даже наблюдатели ОБСЕ, которые обычно стремятся демонстрировать "уравновешенность" в своих оценках. Но фиксировать "активность с обеих сторон" особенно сложно, когда наблюдатели попадают под обстрел со стороны украинских позиций или когда они были вынуждены оставить свой наблюдательный пункт в Широкино в результате атаки добровольческого батальона "Азов".

Особенно активны по части провокаций как раз украинские добровольческие батальоны. Причем эти атаки лишены какого-либо тактического смысла и военной логики. Небольшие группы по 20–30 бойцов несколько раз за время перемирия пытались прорваться в сам Донецк, естественно, встречали сопротивление и вынуждены были, теряя убитых, раненых и пленных, отходить. Пленный боец батальона ОУН не смог объяснить цели атаки, был готов умереть, чтобы не попасть в плен, и был просто потрясен, когда ему оказали дорогостоящую медицинскую помощь за счет ополчения.

Есть две версии такой активности отрядов националистов. Первая: так они протестуют против интеграции в регулярное военное управление. Они действительно крайне недисциплинированны, и конфликт с регулярными вооруженными силами налицо. "Правый сектор"* в конце апреля протестовал у администрации президента в Киеве в ответ на попытку разоружить некоторые его отряды. Но в целом эта версия не выдерживает критики: если бы это было всегда так, то пришлось бы признать, что вооруженные силы Украины вообще не контролируют линию соприкосновения. Вероятнее всего, власти Украины используют жертвы таких боев для того, чтобы в дипломатической игре иметь аргументы, демонстрирующие неэффективность миссии ОБСЕ. Киев стремится выйти из-под действия минского формата любыми способами, считая, что перемирие подписано им под давлением России и ЕС. Последняя их попытка — внести в переговоры тему миротворцев.

Россия и республики (ДНР и ЛНР) исходят их того, что ОБСЕ вполне способна справиться с миротворческой миссией, если оказать ей техническую и прочую помощь. Именно поэтому, в отличие от Киева, со стороны Донецка и Луганска не слышно критики миссии. В нормандском формате этот вопрос обсуждается именно так: надо укреплять миссию ОБСЕ, а не вводить без необходимости новые сложные темы в диалог, разрушая шаткое перемирие.

*Эта организация в России запрещена. 

Минские соглашения — хорошая основа для мира, они устраивают республики

Каждый день мира работает в интересах республик и России. И мир, безусловно, в интересах населения Донбасса. "Пострадавшими" в результате заключения перемирия можно считать конкретные действующие власти на Украине, ведь именно в Минске-2 впервые официально и в международном формате зафиксирована необходимость прямого диалога Киева и Донбасса. Причем не только по поводу войны и мира, но по всему комплексу вопросов политического урегулирования: формата местных выборов, конституционной реформы на самой Украине, вопросов экономического восстановления. Это подрывает власть на Украине, которая после Майдана строится на националистической и военной мобилизации и преследовании политических оппонентов.

Минск-2 был примером экстремальной дипломатии, переговоры продолжались 16 часов. А причиной такого драматизма переговоров было нежелание Киева признавать реальность своего военного поражения и идти на прямой диалог с ополчением. Однако усилиями России, Франции и Германии удалось вынудить Киев подписать максимально устраивающую ДНР и ЛНР редакцию.

Вернувшись в Киев из Минска, президент Петр Порошенко попытался немедленно дезавуировать соглашения. В апреле Рада приняла противоречащую духу Минска поправку к закону об особом статусе районов, подконтрольных Донецку и Луганску, вместо того чтобы ввести в действие этот закон, о чем Порошенко просила Ангела Меркель. С одной стороны, закон, как и требовали Минские соглашения, обозначил территории, где действует особый статус, а с другой — его действие отложили на неопределенный срок, привязав к местным выборам, о которых пока вообще ничего не известно. Немцы и французы не ожидали столь наглого обмана, они были возмущены, в газете Le Monde была соответствующая утечка со ссылкой на президента Франции Франсуа Олланда. Наши источники в переговорной группе также сообщают о недовольстве европейцев.

Новая война приведет Киев к новым территориальным потерям

По доброй воле Киев не пойдет на мир. Два "Минска" — соглашения от 5 сентября и от 12 февраля — стали возможны только в результате двух военных поражений Киева. Сразу после победы Петра Порошенко на выборах 25 мая 2014 года Россия и лидеры ЕС предлагали начать диалог с донбасским ополчением. Тогда еще не было ни огромных жертв, ни всеобщего озлобления. Казалось, что Порошенко, пришедший к власти в результате выборов (пусть и без участия Донбасса), а не в результате переворота, способен учесть аргументы лидеров Европы и России и начать мирный процесс. По крайней мере, его предвыборные заявления позволяли на это надеяться. Однако давление американских представителей заставило Порошенко пойти на военное решение. 26 мая 2014 года впервые со времен Великой Отечественной войны Донецк подвергся авианалету, был разбомблен донецкий аэропорт, погибли мирные граждане, началась настоящая война.

К концу августа Украина потерпела сокрушительное поражение на всех фронтах и направлениях, и Порошенко в ситуации безысходности и угрозы дальнейшего продвижения ополчения на запад и юг вынужден был спешно подписать Минский протокол от 5 сентября.

Минский протокол о линии разграничения сторон дал надежду, что может начаться и политический процесс примирения. Но Киев, напротив, повел себя предельно жестко: была введена фактическая экономическая блокада Донбасса, закрыты банки, приостановлена работа государственных учреждений, школ и больниц, прекращены выплаты пенсий и зарплат бюджетникам, а позднее введена пропускная система для жителей Донбасса, по сути внутренняя граница. Не имея возможности победить на поле боя, Киев объявил войну населению Донбасса с целью лишить ополчение поддержки. Кончилось это очередным провалом: Украина потеряла Дебальцево и другие территории.

Эти уроки не пошли Киеву на пользу. Продолжаются попытки замотать Минские соглашения, не выполнять условия перемирия. Если так будет продолжаться, то возобновление военных действий под тем или иным предлогом весьма вероятно. Но в этом случае Украина неминуемо потеряет новые территории.

Глупость Киева чревата глубоким кризисом всей Европы

Серьезное изменение ситуации по сравнению с осенью 2014 года состоит в том, что теперь Франция и Германия стали спонсорами мирного процесса. По-видимому, лидеры этих стран осознали, что разрастание войны опасно для всей Европы, реальны риски такой эскалации конфликта, что запылает их собственный дом. Таким образом, сейчас действуют два однонаправленных вектора давления на Киев: угроза военного поражения и дипломатическое давление ЕС. В последнее время появились признаки начала политического процесса: после промедлений и в результате давления европейцев все-таки начали свою работу четыре комиссии (по безопасности, экономике, гуманитарным и политическим вопросам), в рамках которых и должен происходить прямой диалог Киева и Донбасса.

Но есть и противоположные сигналы. Киев продолжает блокаду Донбасса, организует военные провокации или им не препятствует на линии разграничения, обманывает в процессе обмена военнопленными.

Обмен пленными — яркий пример степени недоверия между сторонами. Обмен по принципу "все на всех", предусмотренный Минском-2, оказался невозможным, несмотря на ряд символических жестов ДНР и ЛНР, которые инициативно, без каких-либо требований, освободили более 200 бойцов украинских подразделений. Никакого ответного жеста не последовало. Более того, вместо освобождения ополченцев по предоставленным спискам Украина привозит на обмен случайных людей, подчас специально арестованных "за сепаратизм" в разных регионах страны. А этот процесс может быть бесконечным, поскольку только в одной Одессе и только в первой половине мая были арестованы десятки людей — и активистов пророссийских движений, и просто случайных граждан. Диалогу не способствует и то, что пленные ополченцы возвращаются с явными следами пыток и издевательств, разницу в физическом состоянии пленных с двух сторон могут наблюдать журналисты, присутствующие при обменах.

Киев, вероятно, не до конца осознал, что паузы в перемирии заканчиваются его военными поражениями и отступлением. Более того, в отсутствие прогресса в переговорах ополченцы вряд ли будут стоять на месте, несмотря на все влияние Москвы. Ситуация неустойчивая, территории ДНР и ЛНР очень небольшие, их можно пересечь за час-два на машине, подчас для них наступление — это действительно вопрос обороны. Но совершенно очевидно, что минский процесс нельзя сдавать, альтернативой является большая война. Это единственная относительно легитимная дорожная карта политического урегулирования. Крах минских договоренностей приведет к глубочайшему кризису во всей Европе. 

Автономия или независимость? Зависит от Киева

В самих республиках есть разные настроения. Понятно, что ни ополчение, ни большинство населения не видят своей жизни с Киевом: слишком много крови пролито, слишком много Киев принес страданий населению в Донбассе — и бомбежками, и унижениями, и экономической блокадой. Среди лидеров ополчения есть те, кто был бы готов при соблюдении перемирия остаться в нынешних границах, зафиксированных перемирием. Но главным образом не потому, что эти границы удовлетворительны для ДНР и ЛНР, а потому, что жизни людей и сохранение Донбасса от окончательного уничтожения важнее территорий. Последний этап наступательной войны показал, что ополчению приходится уже самому обстреливать собственные города, фактически свои дома. Представители ополчения говорят, что стараются минимизировать жертвы среди мирного населения, но их невозможно избежать, учитывая использование массы артиллерии, в том числе устаревшей техники и просроченных боеприпасов с украинских складов.

При этом лидеры республик время от времени заявляют претензии на контроль над всей территорией Донецкой и Луганской областей, а то и на всю "новороссийскую" территорию, которая включают в себя юго-восточные области вплоть до Одесской. Подчас высказываются и претензии на контроль над всей Украиной. Эти заявления, конечно, отражают настроения определенной части ополченцев: многие из них родом из Славянска и других населенных пунктов Донбасса, подконтрольных Киеву, а также из Одессы и других городов "большой Украины".

Но разница в акцентах лидеров республик скорее отражает уровень доверия на переговорах с Киевом, а не собственно "настроения". Глава ДНР Александр Захарченко в момент прогресса в создании контактных групп заявил о теоретической возможности вхождения ДНР в состав Украины на правах широчайшей автономии. Но, как только возникли новые препятствия на переговорах, он стал делать акцент на государственной независимости.

Заявления лидеров республик стоит понимать как часть процесса принуждения Киева к реальным переговорам. Пока Захарченко сам не начнет доверять кому-то в Киеве, даже Москва не сможет убедить его в возможности политического примирения. "Запихивать" Донбасс в Украину никто не собирается, да это и невозможно.

Эпоха полевых командиров в Донбассе заканчивается

Ряд наблюдателей называют ДНР и ЛНР недогосударствами, и в какой-то мере это оправданно. Но они уже в большей степени государства, чем нынешняя Украина, по крайней мере по одному из ключевых критериев — монополии на насилие. Киев до сих пор не может подчинить независимые и недисциплинированные добровольческие батальоны, а в республиках уже практически закончен процесс централизации военного управления. Совсем недавно в Донецке было разоружено несколько баз казаков, последние небольшие отряды, в которых оставались "махновские" группы, не вошедшие в полицейские и армейские подразделения. Они могли быть виновны в незаконных арестах и убийствах граждан. Их принадлежность к казакам не специфическая, многие казачьи подразделения успешно интегрировались в армии республик. Скорее их отличало то, что они не хотели расставаться с прошлым всевластием "человека с ружьем". Революционный этап донбасского восстания успешно преодолевается.

ДНР и ЛНР поначалу представляли собой конгломерат старших полевых командиров, имевших собственные амбиции. Каждый район Донбасса управлялся своими вооруженными группами: Николай Козицын объявил Казачью республику, Игорь Безлер считал себя хозяином Горловки, отдельные районы Донецка контролировались разными подразделениями. Большинство искренне сражалось за свою родину и свои идеалы, но кроме них туда просочились и массы отъявленного сброда, как это бывает во время любой войны и революции. Случались и злоупотребления: похищение граждан "на подвалы" (местное выражение), отжимы собственности, насилие. Население страдало не только от войны, бедности, страха, неопределенности, но еще и от мародерства.

Некоторые полевые командиры первого этапа донецкого восстания имели цели, никак не связанные с интересами собственно Донбасса и его населения. Так, Игорь Стрелков надеялся поднять восстание во всей Новороссии, стать командиром в большой европейской войне, но, не достигнув этих целей, впал в паническое пораженчество. Стрелков в июле 2014 года предлагал сдать Донецк, причем одновременно киевская сторона выходила на контакт с ополчением со странным предложением отдать Донецк, но оставить под контролем Луганск. Сейчас Стрелков в Москве, ездит на дорогих машинах и делает заявления, которые дискредитируют ополчение и явно на руку Киеву. К действиям атамана Козицына тоже накопилось много вопросов, которые могли бы и не стать публичными, если бы он не твердил на всех углах, что чуть ли не он один брал Дебальцево. Раздраженные его бахвальством реальные военные лидеры республик вынуждены рассказывать, как он обещал привести за собой под Дебальцево 300 бойцов, а привел меньше тридцати. Эпоха полевых командиров в Донбассе закончилась, там рождается регулярное государство, и сейчас будет происходить дегероизация целого ряда колоритных персонажей этой войны.

В прошлом году были популярны прогнозы о вероятной "сомализации" Донбасса, превращении этой территории в анархическое беззаконное пространство. Сейчас уже ясно, что эти опасения не оправдались. Проблем много, сейчас ДНР и ЛНР еще трудно назвать государствами, но к концу года в республиках наверняка можно будет наблюдать регулярное управление во всех сферах.

Выборы и создание системы государственного управления

Решительной поворот в сторону создания настоящего государства произошел в результате выборов 2 ноября 2014 года. Эти выборы не были признаны Киевом и ЕС, но сыграли огромную роль в возникновении гражданской легальной и легитимной власти в ДНР и ЛНР. Даже Киев вынужден признавать избранных лидеров Захарченко и Плотницкого при дипломатических контактах, то есть фактически признавать их право представлять Донбасс. (Правда, с необъяснимым упорством Киев, кроме этих двух политиков, не хочет знать со стороны республик никого больше). Россия не могла признать эти выборы юридически, но на политическом уровне признала их честность и то, что избранные лидеры представляют народ Донбасса.

Именно после выборов начали создаваться государственные институты. Перед полевыми командирами встал выбор: идти в народную милицию или на государственную службу. Но выбор гражданской карьеры означает отказ от руководства военными подразделениями. Это вызывает сопротивление, многие командиры привыкли все делать сами — и воевать, и распределять российскую гуманитарную помощь, и приторговывать углем. Но вольница закончена: созданы правоохранительные органы, наиболее несговорчивые полевые командиры несут уголовную ответственность, бывает и так, что при сопротивлении законным властям они уничтожаются. В процессе централизации власти, возможно, есть место и несправедливым обвинениям и арестам, выяснению личных отношений, но в целом, как признают и независимые наблюдатели, бандитизм и мародерство преодолены, а ополчение практически превратилось в регулярную армию.

Госуправление в экстремальных условиях. Налаживание мирной жизни

Государственность в ДНР и ЛНР строится и будет строиться вне зависимости от темпов мирного урегулирования, поведения Киева и обстановки на линии фронта. Если для действующих украинских властей Донбасс — это вопрос о собственной власти и территории, то для республик и России — это жизнь, права и достоинство граждан. Именно поэтому нельзя ждать от Киева, даже под давлением, быстрых действий по снятию экономической блокады. Для республик социальная сфера и улучшение гуманитарной ситуации — ключевой тест на государственность.

Даже во время активных боевых действий в тылу шла мирная жизнь, восстанавливалась инфраструктура, врачи спасали людей, дети ходили в школы, многие предприятия работали. Сейчас ситуация вообще несравнима с тем, что было осенью. Началась регулярная выплата пенсий и социальных пособий, причем для этого с нуля была выстроена новая система социальных выплат. Пенсионеры теперь не выстаивают многотысячные очереди, а получают пенсии на дому из рук почтальонов. Ветераны и другие незащищенные социальные группы получили перед 9 Мая первые социальные выплаты в размере украинских, причем без сокращений, произошедших на "большой Украине".

Управленческие задачи, которые приходится решать республикам, на порядок сложнее, чем в обычной, невоенной и неблокадной, ситуации. Те же списки пенсионеров унаследованы от украинской системы, и они не отражают текущей реальности. Блокада привела к дефициту наличной гривны, поэтому была введена мультивалютная система, а пенсии выплачиваются уже в рублях.

С предприятий пошли налоги, появился даже бюджет, который, хотя и не принят официально из-за неясности доходной базы, стал ориентиром необходимого минимума расходов. Есть понимание, что в случае бюджетных разрывов республики смогут их закрыть с российской помощью.

Серьезна проблема с управленческими кадрами, многие специалисты уехали из Донбасса, некоторые все еще опасаются примыкать к республикам из-за страха будущего возмездия или из-за боязни конфликтов, неизбежных при строительстве государства. Но те, кто остался: представители муниципалитетов, выходцы из госструктур, социальные работники, руководители предприятий городского и муниципального хозяйства, работают самоотверженно. Наблюдается приток новых людей. Эти "новые кадры" хотят учиться, тем более что гуманитарная помощь из России, которая принимает разные формы, обусловливается рекомендациями наладить систему эффективного распределения и контроля. Понятно, что всегда останутся зоны, где возможны злоупотребления, но в целом ситуация улучшается.

В Луганске в мае было закрыто несколько социальных столовых — по той причине, что город насыщен гуманитарной помощью. Идут гуманитарные конвои из России по линии МЧС, помогают и общественные организации, в том числе "Землячество Донбасса", "Справедливая помощь" доктора Елизаветы Глинки и многие другие. Всю войну работали и некоторые донецкие благотворительные фонды, например "Доброта". В каждом, даже небольшом, населенном пункте самоотверженно работали волонтеры.

Если до последнего времени российская гуманитарная помощь распределялась по учреждениям, то сейчас республики пытаются доставить ее населению адресно. До сих пор помощь была нерегулярной, исходили из имеющихся ресурсов: кому-то доставалась крупа, кому-то — пара банок тушенки. Сейчас выстраивается стабильная система, в которой граждане определенных социальных категорий будут понимать, какую помощь они получат.

Налоговая система пока только строится. Принятые ставки налогов, например социального, проходят скорее апробацию, и, если будут неудобны и непосильны бизнесу, их пересмотрят.

Сейчас ключевая социальная проблема республик — падение доходов населения. Зарплаты и пенсии, там где они выплачиваются, остаются украинскими, а цены уже выросли до российского уровня. Донецкие СМИ в апреле посчитали стоимость "пасхального стола" и обнаружили, что цены на продукты с средины 2014 года выросли в три-четыре раза. Сохранять удается только цену на хлеб благодаря собственному производству и социальному распределению. У республик пока нет комплексного ответа на эту проблему: отчасти резкое падение уровня жизни будет компенсироваться гуманитарной помощью, но где-то, вероятно, придется и регулировать цены. Например, цены на бензин и газ могут быть ниже украинских, они уже ниже для коммунальных потребителей, но должны быть снижены и для автомобилистов и коммерсантов.

Возникает и дефицит целого ряда товаров: со стороны Украины — блокада и поборы коммерсантов на блокпостах, а с российской стороны — действующая таможенная граница и относительно высокие цены. На украинскую сторону повлиять невозможно, но задача сделать более прозрачной экономическую границу с Россией решаема. Товарообороту препятствует и банковская блокада, но и здесь есть пути прорыва. Например, недавно состоялось взаимное признание ДНР, ЛНР и Южной Осетии, идут переговоры об открытии филиалов южноосетинских банков в Донбассе. Это лучше, чем ждать доброй воли Киева или особой смелости от российских банков, и без того подпадающих под санкции.

Переориентировать промышленность на Россию

Но выживание и развитие экономики Донбасса — это прежде всего вопрос о крупной промышленности. Республики хотят переориентировать ее на Россию, поскольку в Украине они видят врага, не верят ей. Есть понятная решаемая задача: восстановить хотя бы довоенный уровень экономических отношений России с Донбассом. Известны крупные предприятия, которые торговали с Россией, — это вполне обозримый список на нескольких листах бумаги, и задача восстановления связей вполне просчитываема.

Дальнейшее зависит в том числе и от внутрироссийских настроений. Донбасс способен эффективно реструктурировать свою промышленность и встроить ее в российскую экономику, если будет чувствовать поддержку российского бизнеса и правительства.

Останется Донбасс в составе Украине или нет, это все равно надо делать. Если Киев при следующей власти уговорит Донбасс вернуться, значит, на Украине будет регион, теснейшим образом связанный с Россией. В Минске-2 и принятом Радой (не вступившем в силу, но принятом) законе об особом статусе есть пункт о праве Донбасса на выстраивание собственных отношений с российскими регионами. Российский бизнес должен понимать, что интеграция Донбасса в российскую экономику — это навсегда и что самое время инвестировать в Донбасс.

В данный момент большая часть (примерно 80%) промышленности Донбасса ориентирована на Украину и на внешние рынки. При всей своей нелюбви к Киеву республики приняли рациональное решение пока не национализировать предприятия, которые продолжают работать на полную мощность. Другое дело простаивающие, то есть фактически бесхозные, предприятия. На сегодня национализированы в основном предприятия, находившиеся в собственности украинского государства, от которых оно фактически отказалось, объявив блокаду: ЖКХ, почта, энергетика, железные дороги. Была национализирована крупнейшая и старейшая шахта имени Засядько, которая контролировалась ее бывшим директором и депутатом Рады Ефимом Звягильским, но только после того, как там произошла крупная авария. Украинские олигархические холдинги, несмотря на блокаду, продолжают работу, умудряясь осуществлять транспортировку угля и металла через линию фронта, и это пока на руку жителям республик — они получают зарплату. Но владельцы простаивающих предприятий стоят перед выбором: либо возобновить работу, либо потерять над ними контроль.

Агрессивность Киева окончательно развалит Украину

Чем больше Киев затягивает с политическим урегулированием, тем больше он теряет. Единственный для Украины способ сохраниться в существующих границах — в полной мере признать особые права территорий, находящихся под управлением ДНР и ЛНР. Только изменившись, Украина может стать стабильной. Если же Украина не захочет меняться, продолжит упорствовать в силовом решении конфликта, она будет и дальше терять территории.

У Петра Порошенко еще могут быть иллюзии, что Россия велит Донбассу вернуться в состав Украины. Это не так, и, если Украина не заинтересует Донбасс, никто его туда не загонит. Но, безусловно, у Кремля есть задача способствовать мирному политическому диалогу в той мере, в какой это возможно.

Сумеет ли в результате такого диалога Киев уговорить Донбасс вернуться — это вопрос к Киеву. Украина, во-первых, должна измениться внутренне, во-вторых, гарантировать жителям Донбасса безусловный учет их интересов и прав, в-третьих, предложить план развития Донбасса. Впрочем, такие ожидания наивны, пока Украина убивает и репрессирует массы собственных граждан.

На Украине остается потенциал для более сложной политики, чем реализация крайне националистического проекта, она все еще сложная страна. Выборы в Верховную раду 26 октября показали эту сложность. "Оппозиционный блок" победил даже в Днепропетровске (где добровольческие батальоны на каждом углу, а административный ресурс и уличные группы работали против любой оппозиции), не говоря уже о Запорожье и Харькове. Этот успех — заслуга не самого "Оппозиционного блока", который почти не вел кампании, а населения, которое голосовало против власти и против войны. Явка в Одессе, самая низкая за всю постсоветскую историю, — фактически саботаж населением "их выборов".

Потенциал протеста огромный, Украина не хочет быть такой, какой ее видят националисты. Каждый день мира ставит перед украинскими властями новые трудные вопросы: население видит результаты "реформ", падение экономики, сокращение социальных выплат, рост цен, политические репрессии и убийства политических оппонентов, во все регионы привозят тела погибших в Донбассе солдат.

Закон о запрещении советской символики и запрет на память о Великой Отечественной войне, героизация "воинов УПА" — это путь к дальнейшему разрушению собственной страны. И дело здесь не в России, а в украинском народе. Большинство украинцев не будет мириться с такой политикой и с такой властью.

Основатель современной украинской государственности в ХХ веке Михаил Грушевский считал, что Украина должна быть федеративной, о том же говорил и выдающийся диссидент, борец за независимость Украины Вячеслав Черновол. Любое ответственное правительство Украины должно понимать сложность и культурную неоднородность своей страны.

Проблема как раз в незрелости украинского политического класса. Он на протяжении всех лет независимости был увлечен разделом и переделом ресурсов страны, перекладывая конечную политическую ответственность вовне: временами — на Москву, а сейчас — на Запад. У них не было навыка ответственности за свое государство. Сейчас они идут в кильватере США, разрушая свою страну.

России не нужно контролировать или опекать Украину. Достаточно, чтобы она была даже не пророссийской, а просто нейтральной, нормальной, "проукраинской", без националистического безумия.

Запад и большая игра

В рамках мирного процесса необходимо максимально способствовать контактам Украины и Донбасса. Но очевидно, что обе эти стороны находятся на еще не вполне государственной стадии развития, не являются вполне самостоятельными субъектами. Прочный мир будет достижим, только если Европа и Россия договорятся между собой. Невозможно представить себе конструктивное поведение Петра Порошенко или тем более Арсения Яценюка, если их не принудят к миру Европа и Россия.

При всех проблемах последнего года очевидно, что доверие Франции и Германии к России гораздо больше, чем к украинским подопечным. Они различают сферы, где "русским доверять нельзя" — и где можно. Но это устойчивые сферы, они четко разделены, Россия не меняет свою позицию каждую минуту. А у киевских политиков вообще нет ничего надежного, они могут пообещать отвести вооружение или принять закон об особом статусе, а потом из-за собственной безответственности или после телефонного разговора с Вашингтоном резко изменить свою позицию.

В Европе есть, конечно, фобии, страх "российской экспансии", но скорее в среде экспертов и прессы, в то время как лидеры стран и дипломатий понимают, что в "экспансии" — суть международной политики. Европейский союз сам проводит активную политику "партнерства", он сам в последние десятилетия осуществляет расширение, а Россия всего лишь пытается сохранить пространство собственной безопасности. Европейцы понимают, что Россия не предприняла бы шагов по присоединению Крыма и поддержке Донбасса, если бы Запад не спровоцировал конфликт. На Украине случился откровенный государственный переворот, открыто спровоцированный Западом, с приездом дипломатов и официальных лиц, со стрельбой по безоружным милиционерам. После множества эпизодов самого циничного насилия в целях захвата и удержания власти за последний год разумно предполагать, что и за расстрелы на Майдане несут ответственность те силы, что пришли к власти. Все это очень грязная политика. Как бы европейцы ни возмущались на публике, они понимают, что Россия не могла остаться в стороне.

Запад не един в этом вопросе. Очевидно, что американцы говорят о политическом урегулировании, а на самом деле его не хотят. Они далеко, для них это хороший метод измотать Россию чужими руками и ресурсами. К тому же это для них вопрос чести. То, что произошло на Украине в феврале прошлого года и происходит до сих пор, — это, безусловно, их политика. Европейцы подыграли, но застрельщиком был Вашингтон, это американские технологии и большая американская борьба.

Увидев, что в рамках минского процесса начинается сближение позиций России и ЕС, американцы пытаются стать участником процесса урегулирования. Но последние встречи госсекретаря США Джона Керри и президента РФ Владимира Путина показывают, что участие Вашингтона все еще скорее деструктивно. Для мира было бы полезнее, чтобы США перестали толкать Киев к возобновлению боевых действий публичной поддержкой любых военных операций Украины, демонстративными военными учениями во Львове, специфической помощью военных советников и спецслужб, буквально оккупировавших Службу безопасности Украины. Вместо этого американцы требуют от Москвы прекращения помощи республикам и обеспечения украинского контроля границы в Донбассе еще до выполнения Киевом своих обязательств. То есть США требуют односторонних уступок, противоречащих и духу, и букве Минских соглашений, фактически капитуляции ДНР и ЛНР. Это, конечно, неприемлемо и не способствует миру.

В России нет двух "партий". Россия не уйдет в сторону

Могла ли Россия не втянуться в затяжной тяжелый конфликт по поводу Украины? Еще и еще раз анализируя события прошедшего года, приходится признать, что, скорее всего, нет. Можно было "сдать" Украину, ее русскоязычное и пророссийское население, отказаться от нынешней политики и, соответственно, от конфликта с Западом. Но, как говорил Наполеон, "рок влечет Россию". Есть вещи неотменяемые, а понятие чести свойственно не только людям, но и нациям. Своих Россия не предает.

Сейчас распространено мнение, в том числе в западной прессе, что в России в отношении Украины действуют две партии — "ястребы" и "голуби". Первые якобы выступают за прямую военную помощь Донбассу, вторые — за мир. В действительности у России нет такого выбора и, следовательно, нет таких "партий". Известно, что Ангела Меркель жаловалась Владимиру Путину на его команду в Минске, отвечающую за связи с ДНР и ЛНР, переговорщики не уступили ни буквы. Дело дошло до того, что западные партнеры хотели помочь Киеву отыграться хотя бы в англоязычной версии соглашения, заменив требование получить согласие представителей Донбасса в ключевых вопросах урегулирования всего лишь на "консультации", и это не прошло.

В России есть разные мнения по поводу украинского кризиса, какая-то часть экономической элиты, страдая от санкций, предпочла бы уступить. Но в политическом руководстве страны нет разных позиций и "партий".

И вопрос не в мифических "имперских амбициях" и, естественно, не в захвате территорий. Важная и ближайшая для России страна в результате переворота вступила в период распада и гражданской войны. К власти там пришли антироссийские силы, осуществляющие при этом неприкрытое насилие по отношению к собственному населению — идеологическое, культурное, репрессивное, военное. Дело не в "европейском" курсе Украины, это блеф, западные партнеры не готовы тратить ресурсы на экономическую и политическую стабилизацию страны. Никто и не собирался вкладываться в Украину или интегрировать ее в европейские структуры, а значит, результатом Майдана мог стать только хаос.

Этот хаос на Украине прямо угрожает России, ее военно-стратегическим интересам и, главное, безопасности русского и русскоязычного населения, братьев и сестер. Предавать восставший Донбасс нельзя. Пока Украина не нормализуется, Россия не уйдет в сторону.